Противостояние 3. Искупление

– Ты ревнуешь? Врач сказал, что общаясь с теми, кто меня знал, я быстрее вспомню прошлое.

– Мэтьюс не то прошлое, которое нужно вспоминать.

– Почему? Как я могу что-то вспомнить, если все мне лгут?

–О чем ты? – делаю вид, что не понял намек. Карен злобно смотрит на меня встает с дивана и идет в спальню и возвращается с какими-то листами.

–Я нашла это под сиденьем Ламборджини.

Просматриваю бумаги. Я знал, что полиция нашла в доме Криса Лоуренса досье на Карен и Рона. Мэтьюса много раз допрашивали, но уверял что всего лишь жертва. Похоже, Карен прихватила часть досье с собой, чтобы информация не попала в полицию. Доказательств их махинаций было достаточно, чтобы ей и Мэтьюсу светил реальный срок.

–Что все это значит?– в ее голосе появляется жесткость. Почему ты не хочешь, чтобы я встретилась с Мэтьюсом?

– Потому что по его вине ты оказалась прикована к постели. Если бы не твой бывший, мы бы жили счастливо. Сядь. Тебе не понравится то, что я расскажу.

Меня настолько раздражает даже упоминание об этом уроде, что я, не сдержавшись, выкладываю ей правду. Не знаю, выдержит ли ее психика, но Карен права, нельзя ничего вспомнить, когда все вокруг постоянно лгут. Она меняется в лице, кусает губы, нервничает настолько, что у нее начинают дрожать руки, когда я рассказываю, почему Лоуренс напал на нее. К концу рассказа она сидит, молча, уставившись в одну точку.

– Мне нужно побыть одной, – Карен говорит монотонно, но я вижу, что она в состоянии шока.

– Прости, я не должен был обрушить на тебя все это.

Карен уходит на балкон и закрывает за собой дверь. Ей действительно лучше побыть одной. Звоню Нику и приглашаю его в бар.

– Ник, ей двадцать семь, а она ведет себя так, будто ей не больше семнадцати. У меня ощущение, что я живу со школьницей.

– Чего ты хочешь от меня?

– Есть способ вернуть ее личность?

– Какую? Ту, что взрывала машины и стреляла в людей?

Вопрос Ника поверг меня в замешательство.

– Помнится от этой части ее личности ты и хотел избавиться. Сейчас она нормальная, простая обычная девушка, милая и добрая. Что тебя не устраивает?

– Слишком нормальная, слишком правильная, слишком слабая.

– Хочешь вернуть демона? – усмехается Ник.

– Хочу, чтобы она меня вспомнила.

– Дэвид, это не частичная амнезия, это блокировка, психологическая защита. Это снимается, но может потребоваться много времени.

– Сколько.

– Хватить жить прошлым в ожидании счастливого будущего. Начни жить в настоящем. Принимай ее такой, какая она есть.

Прошло несколько дней, в общении с Карен чувствовалось напряжение, но, ни она, ни я больше не возвращались к тому неприятному разговору.

– В субботу прокатимся на яхте. Покажу один пустынный пляж, – необходимо как-то развеять накаляющуюся атмосферу.

– В Майами есть такие? – удивляется она.

– Да, мы уже бывали на нем.

– Мне нужно купить купальник.

– Мелисса же прислала несколько? Выбери любой.

– Они мне не подходят… размер не тот.

– Странно. Раньше она не ошибалась.

Когда Карен появляется на палубе, застываю с открытым ртом.

Боже, где она нашла этот купальник. Монашки в рясах выглядят сексуальнее. Ее манера одеваться стала порядком раздражать. Закрытые платья под самое горло, никаких соблазнительных декольте. Даже Мелисса не может на нее повлиять.

Думает отбить у меня желание, но чем больше она закрывается, тем сильнее я воспаляюсь.

– Ты бы еще паранджу одела.

– В ней купаться неудобно, – отвечает равнодушно и спускается в воду.

Время пролетает незаметно, поднимаемся на борт яхты, когда начинает темнеть.

– Приму душ и переоденусь к ужину, – сообщает она.

Я захожу в каюту без стука, Карен вздрагивает и резко разворачивается, сжимая на груди отвороты халата. Взгляд растерянный и слегка испуганный. Женщины часто ломаются, когда пытаешься их соблазнить, но быстро сдаются под небольшим нажимом, стоит только взять ситуацию в свои руки. Скидываю футболку и подхожу вплотную.

– Детка, сладкая моя, иди ко мне, – притягиваю ее за талию, запускаю руку в волосы и накрываю рот страстным поцелуем.

– Уууу, – Карен пытается высвободиться из моих объятий. – Дэвид, не надо, отпусти, – она пытается вырваться, пока я целую ее в шею. Снова закрываю рот поцелуем и крепче прижимаю к себе. Она пытается заехать коленом мне между ног.

– Карен, хватит строить из себя девственницу, – от злости я срываю с нее халат и отшатываюсь назад. Она стоит передо мной в кружевных трусиках, прикрывая руками грудь. От левого плеча вдоль груди тянется извилистый шрам, еще один проходит справа по линии ребер, третий расположен в низу живота. Она смотрит на меня в страхе и чуть не плачет, затем хватает с пола халат и закрывается в ванной.

– Карен, – я стучу в дверь, но она не открывает. – Карен это всего лишь шрамы, их можно убрать.

– Нельзя, – выкрикивает она.

– Прости, я дурак, открой.

– Уходи, я видела, как ты на меня смотрел.

– Карен, открой, поговорим.

– Уходи, не хочу, чтобы ты видел меня такой, – кричит она сквозь слезы.

Зная, какой упертой она бывает, решаю дать ей время успокоиться и выхожу из каюты. Идиот. Она из-за них меня не подпускала. Нужно было действовать аккуратно, а не набрасываться как маньяк. Через час я все-таки вернулся в каюту, дверь в ванную по-прежнему была заперта.

– Карен, ужин готов. Жду тебя на палубе.

Чувство голода победило чувство обиды, и через полчаса она все же вышла.

– Садись, – я подвинул стул. – Пойду, подогрею, все уже остыло.

Я возвращаюсь через несколько минут, ставлю тарелки и сажусь напротив.

– Карен, прости, что был груб с тобой. Этого больше не повторится, – не хватало еще, чтобы она испугалась меня и переехала в свою квартиру.

Она, молча, смотрит в тарелку и ковыряет вилкой.

– Когда мы возвращаемся?

– Когда захочешь.

– Если я захочу сейчас?

– Отдам распоряжение Дину.

– Тогда возвращаемся.

Я встаю из-за стола и иду к шкиперу, ругая себя за идиотскую выходку. Повел себя как нетерпеливый школьник, знаю же, что чем сильнее на нее давишь, тем сильнее она сопротивляется, а тут еще эти чертовы шрамы. Я ужаснулся о неожиданности, а не потому, что они такие страшные, но разве ей это теперь объяснишь.

– Вы что-то хотели? – похоже, Дин уже несколько раз повторил этот вопрос, пока я был поглощен собственными размышлениями.

– Дин. Мы возвращаемся.

– Как скажете.

Когда я вернулся, Карен по-прежнему ковыряла вилкой в тарелке, к еде она так и не притронулась.

По возвращении она совсем закрылась от меня, обиженный взгляд и короткие фразы в ответ при каждой попытки начать диалог. Я надеялся провести на яхте все выходные, но неожиданное возвращение в тот же день разрушило весь романтический настрой. Находиться в одной квартире с обиженной на тебя женщиной, то еще удовольствие. В воскресенье вечером отправляюсь на пробежку.

Я возвращаюсь с пробежки, снимаю в гардеробной кроссовки и футболку, открываю дверь в ванную и замираю. Карен стоит спиной ко мне абсолютно голая. Она только что приняла душ и вытирается полотенцем, не замечая меня. Я не могу оторвать взгляд от ее обнаженного тела, от упругой и аппетитной попки и возбуждение нарастает с каждой секундой. Карен не мыла голову, и когда снимает заколку, волосы волнами рассыпаются по ее плечам. Как же она соблазнительна. Пытаюсь собрать всю свою волю, чтобы не поддаться искушению.

– Дэвид! – Карен замечает меня и заматывается в полотенце

Я снимаю с вешалки халат, подхожу и протягиваю ей.

– Может, выйдешь? – она все еще стоит спиной ко мне. Как же я хочу прижаться к ней и сорвать, это чертово, полотенце. Карен накидывает халат, завязывает пояс и поворачивается ко мне.

– Я же просила не подглядывать за мной, – она смотрит на меня с недовольством.

Мысль о том, что под халатом ничего нет, заводит меня еще больше. Несколько недель воздержания дают о себе знать. Мозг отключается, остается лишь страстное, дикое желание обладать ею.

– Я хочу тебя, – одной рукой обнимаю ее за талию и прижимаю к себе, другой придерживаю за затылок и страстно целую. Стоит ей приоткрыть рот, я врываюсь в него языком.

– Дэвид, подожди, стой, – просит она, когда я подхватываю ее, сажаю на туалетный столик и удобно устраиваюсь между разведенных в стороны бедер.

– Дэ… – я закрываю поцелуем ее рот и прикасаюсь к груди.

Карен извивается, пытается отстранить меня, высвободиться из объятий.

– Не надо так, прошу, я так не хочу, не трогай меня, – умоляет она, но мне все равно. Ее слабые попытки сопротивления заводят меня еще больше, я приспускаю спортивные штаны и беру ее.

– Аааа – она вскрикивает и хватает меня за плечи. Как же она восхитительна. Моя. Наконец моя. Я был возбужден до предела и все заканчивается быстро, слишком быстро. Кажется, она даже не поняла, как все произошло, и, тем более, не успела получить разрядку. Карен с упреком смотрит на меня, обиженно поджимает губы, отталкивает, спрыгивает со стола и быстро выходит из ванной. «Идиот», – мысленно ругаю я себя. Столько времени потратил, чтобы ее соблазнить. Она и так была обижена из-за выходки на яхте. И кто я теперь для нее? Потный мужик, трахнувший, по-быстрому, на туалетном столике. Черт. По лицу было видно, что ей не понравилось. Нужно было устроить романтический ужин и уложить в постель, дать ей возможность получить удовольствие. Она же ничего не помнит. Твою мать. Теперь еще решит, что я всегда такой. Принимаю холодный душ и выходу в спальню. Карен лежит, отвернувшись к окну. Глаза закрыты, но понимаю, что она не спит. Ложусь сзади и нежно обнимаю.

– Детка, я люблю тебя. Очень люблю. Ты даже не представляешь, что я к тебе чувствую, – глажу ее по голове. – Сладкая моя. Не обижайся. Это невыносимо находится рядом, не имея возможности прикоснуться к тебе.

Впервые за последний месяц я нормально выспался. Карен еще спит, поэтому тихо собираюсь и ухожу на работу. В обед прошу секретаршу послать букет цветов и выбрать цепочку в ювелирном.

За ужином Карен не поднимает глаза и ковыряется в своей тарелке. Цветы стоят в вазе, а коробочка с подарком лежит на журнальном столике.

– Как прошел день? – она не отвечает.

– Ты была у врача? – Карен слега кивает.

– Так и будешь дуться. Может, уже начнешь со мной разговаривать?

– Зачем, если ты меня не слышишь? – она ставит тарелку в раковину, уходит в гостиную и включает телевизор.

Заголовки газет пестрят последней новостью. Новостные каналы сходят с ума. В ток шоу только об этом и говорят. «Чудесное воскрешение. Миллиардер Алан Томпсон жив». Карен переключает каналы. «Эксклюзивное интервью. Алан Томпсон, считавшийся погибшим во время взрыва в Вашингтоне, жив». «Чудесное спасение после теракта». «Сегодня, только на нашем канале, он расскажет, как ему удалось спастись, и почему все это время его считали погибшим».

– Сволочь. Только его воскрешения нам не хватало, – выключаю телевизор.

– Почему ты так говоришь?

– Он тварь, каких поискать. Похоже, даже у чертей в аду ему места не нашлось.

Весь вечер Карен упорно продолжает играть со мной в молчанку. День и так выдался не из легких еще и ее капризы терпеть.

– Хватит уже ломаться и строить из себя обиженную. Когда ты начнешь вести себя как нормальная женщина?

– Чего ты хочешь? – недовольно спрашивает она.

– Трахнуть тебя хорошенько, заставить кричать и извиваться подо мной как раньше. А чего хочешь ты?

– Извинений.

– Прости, что не донес до кровати и не уложил на шелковые простыни, – едва сдерживаюсь, чтобы в интонации не проскользнули нотки сарказма.

– Я не об этом. Я просила меня не трогать.

Опять старая песня. Как меня это достало.

– Ты сама не заперла дверь.

– Я была уверена, что тебя нет дома.

– Мне не пятнадцать и я понимаю, когда женщина готова к сексу. Я могу взять тебя силой на этой проклятой кровати, но не делаю этого. Извинений не будет, – заявляю твердо и, выходя из комнаты, резко хлопаю дверью.

Я не позволю собой манипулировать, не собираюсь прыгать возле ее ног, как ручная собачонка. На следующий день обнаруживаю в мобильном несколько пропущенных вызовов. Пусть подергается.

Стоит переступить порог дома, как Карен бросается ко мне.

– Дэвид, меня вызывают на допрос в полицию. Это связано с делом Лоуренса? Они предъявят мне обвинения?

По срывающемуся голосу понимаю, что она сильно напугана. Поражаюсь «гениальности» служителей правопорядка. Допрашивать человека с амнезией!? Будь у Карен прежний характер, она бы вдоволь над ними поиздевалась.

– Это была самооборона. Никто ничего не предъявит. Успокойся. Я разберусь.

Звоню своему адвокату и прошу уладить сложившуюся ситуацию, а также прошу секретаршу забронировать два билета.

– Завтра мы летим в Париж.

– Куда?

– Париж. Франция.

– Я знаю, где Париж. Как мы полетим если…

– Собирай чемодан и ни о чем не беспокойся. Вылет в два.

С появлением Карен спокойная и размеренная жизнь закончилась. Утром заезжаю на работу отдать распоряжения, а Карен отправляется в магазин. В десять бросаю все дела и мчусь в полицейский участок. Карен позвонила и сообщила, что ее пытались похитить.

– Что произошло? – с порога задаю вопрос детективу. Карен и Томпсон сидят в разных углах кабинета.

– Дэвид, – Алан расплывается в такой улыбке, словно мы старые друзья. – Я лишь хотел поздороваться.

– Его охранник пытался затолкать меня в машину.

– Он лишь хотел помочь сесть, – Томпсон переводит взгляд на больную ногу Карен. – Не на улице же нам разговаривать. Поехали бы в ресторан, пообщались. В конце концов, мы оба воскресли, – не бандит, а сама вежливость. Его мягкий и слащавый тон выводит из себя, но устраивать разборки в кабинете детектива не лучшая идея.

– Я буду писать заявление, – не унимается Карен.

– Я же не знал что у нее амнезия, – разводит руками Алан. – Подняла такой крик, что нас забрали в участок.

– Состава преступления нет, – заявляет детектив до этого не вмешивавшийся в наш диалог. Видимо прикидывал, куда потратит благодарность от Алана.

– Не нужно ничего писать, – обращаюсь к Карен, – идем.

Детектив с радостью выпроваживает нас из кабинета.

Возле участка подхожу к Алану.

– Приблизишься к ней еще раз, деньги и охрана тебе не помогут.

***

Мы приземляемся в аэропорту Шарль Де Голль ночью. Лимузин отвозит нас в отель Le Meurice.

– Проходи, – открываю дверь в президентский люкс, отдаю чаевые портье.

Карен заворожено смотрит по сторонам.

– Выбирай, – показываю на две раскрытые двери.

– Здесь две спальни? – удивляется она.

– Мне чертовски надоело спать на диване.

Слегка улыбнувшись, она проходит в одну из них.

– Уже поздно. Спокойной ночи, – ухожу в свою спальню и закрываю дверь.

Помнится, когда-то равнодушие сыграло мне на руку. В Колорадо она сама бросилась в мои объятья.

Хорошенько выспавшись на мягкой кровати, встаю, принимаю душ и заказываю завтрак.

– Подъем соня, – захожу в ее спальню и ставлю на кровать поднос с ароматным кофе и круассанами. – У нас насыщенный день впереди.

Перед выходом вручаю ей небольшую коробочку.

– Наденешь вечером.

– Потрясающее, – Карен, восторженно, смотрит на колье из белого золота с изумрудами и бриллиантами.

– Идем. Сегодня я твой гид.

Мы прогуливаемся по саду Тюильри, подходим вдоль Сены и направляемся к Эйфелевой башне.

– Рискнешь подняться.

– Не знаю. Сверху вид наверняка потрясающий но…

– Ты боишься высоты. Когда мы любовались рассветом в Колорадо, ты крепко вцепилась в мою футболку.

– Очень крепко, – она улыбается и заигрывает.

Подхватываю ее и начинаю кружить.

– Поставь, пожалуйста, – просит она. – Голова кружится. Ахх.

Опускаю ее на землю, но она не спешит убирать руки с моих плеч, смотрит прямо в глаза и замирает в ожидании поцелуя. Склоняюсь к ее губам, а затем быстро отстраняю о себя.

– Ты еще не видела Лувр.

В отел мы возвращаемся под вечер, переодеваемся и спускаемся в ресторан.

Очередной курс терапии закончен, значит никаких ограничений на алкоголь, – говорю пока, официант разливает вино.

Карен, слегка пригубив, морщится, затем делает еще один глоток явно через силу и ставит бокал на стол.

– Не понравилось? Это их лучшее вино.

Она пожимает плечами.

– Если честно не помню вкус алкоголя.

– Пей маленькими глотками, чтобы почувствовать букет.

– Вкусно, – говорит после нескольких глотков.

– За твое чудесное воскрешение. До дна, – чувствую себя студентом пытающимся споить невинную школьницу.

После длительного воздержания алкоголь действует очень быстро и от пары бокалов она слегка опьянела.

– Держи. Это тебе.

– Очередной подарок?

Карен открывает коробочку, в которой серьги из белого золота с изумрудами.

– Сколько это стоит?

– Тебя не должны волновать подобные вопросы.

– Они потрясающие, как и то колье.

– Хочу, чтобы сегодня ты надела их для меня. Только их.

Карен понимает намек. Щеки заливаются румянцем, а дыхание учащается. Кладу свою руку на ее запястье и поглаживаю большим пальцем. Карен, как загипнотизированная, смотрит на меня.

– Выпьем, – она старается согнать наваждение, тянется к бокалу и делает большой глоток вина.

– Потанцуем? – встаю из-за столика и протягиваю ей руку.

– Дэвид, я не…

– Хватит переживать о том, что подумают другие. Идем, – говорю тоном не терпящим возражений.

Карен неуверенной походкой следует за мной. Плавно пробегаю пальцами вдоль позвоночника, кладу руку на поясницу и плотно прижимаю к себе, наклоняюсь к уху и шепчу, насколько она прекрасна. Чувствую ее сбивчивое дыхание, медленно двигаюсь в такт музыке. Алкоголь сделал свое дело, она полностью расслабилась и положила голову мне на плечо. Такая мягкая, нежная, поддавливая. Сегодня ночью ты будешь моей, будешь кричать и извиваться в моих объятьях.

– Пойдем за столик. Все кружится, – просит она.

Провожаю ее и отлучаюсь в туалет.

Когда я возвращаюсь за столик, Карен за ним нет. Пошла припудрить носик. Проходит минут пятнадцать, она не возвращается, и я начинаю нервничать.

– Вы не видели мою спутницу? – обращаюсь я к обслуживающему нас официанту.

– Я видел, как она выходила на улицу.

Зачем она туда пошла? Выхожу из ресторана и оглядываюсь по сторонам. Вокруг никого, замечаю в аллее два силуэта. Спрошу у них. Я подхожу ближе. Твою мать. Питер хватает ее за горло, прижимает к дереву и вплотную приближается к ее лицу. Откуда он взялся?

– Амнезия? Я напомню, как нам было хорошо.

– Убери руки, мразь, – хватаю его за плечо, резко разворачиваю и бью кулаком в лицо. – Приблизишься к ней, убью.

Валю его на землю и наношу еще несколько ударов. Двое парней подлетают и оттаскивают меня. Это люди Питера. Один хватает меня за руки, а другой бьет кулаком в живот, я сгибаюсь и получаю сильный удар коленом по лицу.

– Помогите!– кричит Карен и, понимая, что вокруг никого хватает камень и запускает его в панорамное окно ресторана. Охрана заведения реагирует быстро, они прибегают на шум и оттаскивают от меня этих уродов.

– Полиция уже едет, – к нам подходит управляющий.

– Сами разберемся, – Питер поднимается и вытирает с лица кровь. – Пошли отсюда, – он машет рукой парням и те следуют за ним.

– Кто будет возмещать ущерб? – паникует управляющий.

– Пришлите счет на мое имя, – говорю я, беру Карен за руку и увожу.

Она едва успевает за мной, пока мы идем по коридору, несколько раз спотыкается, но не просит притормозить. Я в такой ярости, что готов расколотить все вокруг. Мразь. Думает, я это стерплю. Черта с два. Разберусь с ним, когда вернемся в Майами. Я знаю через кого его можно прижать. Захлопываю дверь в номер, хватаю с барной стойки бокал и разбиваю об стену. Ярость немного отступает. Мы смотри друг на друга, не зная, что сказать.

– Стекло – это дорого? – лепечет она.

– Плевать на деньги. Зачем ты ушла?

– Внутри душно. Вышла подышать. Я не думала … прости.

– Детка, тебе не за что извиняться, – я постепенно начинаю успокаиваться.– Как ты?

– В порядке. У тебя кровь. Снимай пиджак. Нужно умыться.

Мы заходим в ванную. Закатываю рукава рубашки и подставляю руки под холодную воду. Костяшки пальцев сбиты до крови, по губе течет кровь. Умываюсь, но она не останавливается.

– Нужно прижечь. Здесь нет аптечки, и я не взяла антисептик, – Карен мечется по ванной, открывая все шкафчики. – Духи, в них же спирт, – она хватает флакон и брызгает на ватный диск.

– Успокойся, не паникуй, – она прикладывает диск к разбитой губе, и я морщусь от сильного жжения. Вижу, что ее начинает трясти.

– Карен, все хорошо, успокойся. Я в порядке.

– Нужно еще прижечь, – она снова хватается за духи.

– Достаточно, – забираю флакон и ставлю его на полку. – Ты умница, быстро сообразила, что делать.

Я пытаюсь ее успокоить, беру за руку и целую тыльную сторону ладони, Карен замирает. Провожу языком по кончикам пальцев и слегка их посасываю, от чего ее губы приоткрываются, дыхание учащается, а зрачки расширяются. Слегка прищуриваюсь, наблюдая за ее реакцией.

Да. Сладкая. Ты хочешь меня. Заключаю ее в объятья и сажаю на столешницу. Карен кладет руки на плечи, обхватывает мои бедра ногами и плотно прижимается ко мне. Я чувствую, как бешено, колотится ее сердце, как жаждет ласки ее тело. Наклоняюсь и ласкаю языком ее шею, целую от уха до ключицы. Карен дышит часто и прерывисто и напряжение между нами возрастает. Еще немного и произойдет взрыв. Я хочу ее. Хочу здесь и сейчас. Хочу взять горячую, готовую. Взять быстро без прелюдий прямо на этом столе. Жар разливается по всему телу, и требуются огромные усилия, чтобы взять себя в руки.

– Я покажу тебе, как нам было хорошо, – пока я произношу эти слова, Карен расстегивает пуговицы на рубашке и касается ладонями моей груди. Я подхватываю ее и отношу на кровать. Укладываю на спину и сажусь между широко разведенных ног. Пока снимаю рубашку, испепеляю ее взглядом, затем подхватываю и резко переворачиваю на живот.

– Ааах, – стонет она.

Убираю волосы с ее лица и шеи, нежно целую в щеку, провожу языком ниже затылка, от чего она выгибается. Медленно расстегиваю молнию на платье и только сейчас обращаю внимание на едва заметный шрам, проходящий вдоль позвоночника между лопаток. Она без бюстгальтера, запускаю руки в платье, обхватываю ее груди и ласкаю соски. Прокладываю по спине дорожку поцелуев, заставляя ее стонать и выгибаться. Беру за руки, опускаю их вдоль тела и стягиваю с нее платье, оставляя в одних стрингах. Любуюсь сексуальной попкой, то нежно поглаживаю, то сжимаю ягодицы. Слегка прикусываю зубами одну, затем вторую от чего Карен громко вскрикивает. Касаюсь большим пальцем ее самой горячей точки, ощущаю, что она полностью готова, но не тороплюсь, заставляю ее изнывать от желания.

– Дэвид, прошу, – стонет она.

– Мисс Пирс, вы что-то хотите? – наклоняюсь к уху и дразню ее.

– Дааа, – шепчет она на вздохе.

– И что же вы хотите?

– Тебя, – в ее голосе мольба.

– Я и так принадлежу вам всей душой. Неужели вам нужно еще что-то?

– Твое тело, – она подхватывает мою игру.

– Да вы дьявол, – я резко переворачиваю ее на спину и оказываюсь между ее ног.

Карен быстро обхватывает себя руками, пытаясь скрыть шрамы.

– Детка, расслабься. Это меня не отталкивает, – я убираю ее руки и целую шрам, проходящий от плеча к груди. Карен хватает ртом воздух и морщится, словно это причиняет ей боль.

– Ты моя, остальное не важно, – я поглаживаю ее по волосам и целую в губы.

– Дэвид, я люблю тебя.

Слова, которые я так хотел услышать, от которых тепло разливается в груди. Прокладываю по шее дорожку поцелуев, ласкаю языком ее грудь, опускаюсь ниже, целую живот и шрам, проходящий внизу. Карен громко стонет, запускает руку мне в волосы и подается вперед бедрами, но я лишь слегка касаюсь языком ее чувствительной точки. Кровь приливает с такой силой, что у меня стучит в висках. Больше не в силах сдерживаться, снимаю с себя всю одежду и вхожу в нее резко и глубоко. Карен громко кричит, извивается подо мной и дрожит от накрывшего ее оргазма, делаю еще несколько быстрых движений и, получив разрядку, опускаюсь сверху.

– Ты вкусно пахнешь, – я лежу на ней, уткнувшись лицом в шею. Карен поглаживает меня по спине и плечам. От ее нежных прикосновений я возбуждаюсь снова.

– У нас впереди вся ночь, – переворачиваюсь на спину и сажаю ее сверху. Мы наслаждаемся друг другом, каждым движением, каждым поцелуем, каждой лаской. Ее стоны заводят меня еще больше. Она почти на пределе.

– Давай, крошка, двигайся быстрее, – я держу ее за бедра и задаю ритм. Сердце стучит с бешеной скорость. – Давай, – убираю с ее лица, прилипшие волосы, наклоняю к себе и страстно целую в губы. Беру за груди и легонько покручиваю соски, пока она не начинает кричать и содрогаться от очередного оргазма.