Клятва братьев

Им не удалось уйти далеко, прежде чем их нагнали и уничтожили.

Победные возгласы раздавались и среди жителей деревни, и среди подданных Гвендолин. Они собрались все вместе и стали поздравлять друг друга, обниматься и брататься, а Гвендолин поспешила вниз по склону, чтобы к ним присоединиться и с не отстающим ни на шаг Кроном влиться в толпу воинов, где терпко пахло потом, страхом, и свежей кровью, пролившейся на землю пустоши. В этот день, не смотря на всё, что случилось в Кольце, Гвен пережила миг триумфа. Они одержали славную победу – жители деревни бок о бок с изгнанниками Кольца, объединившись перед лицом врага.

Среди деревенских полегло немало достойных людей, и войско Гвен тоже понесло потери. Но, по крайней мере, Гвен с облегчением увидела, что Дариус жив и с чужой помощью медленно встаёт на ноги.

Гвен знала, что у Империи остались ещё миллионы слуг. Она знала, что придёт день расплаты.

Но этот день был ещё не скоро. Сегодня же она приняла не самое мудрое решение, зато самое храброе. Единственно верное. Чутьё подсказывало ей, что её отец поступил бы именно так. Она выбрала самый трудный путь. Праведный путь. Путь справедливости и отваги. И не смотря на всё, что ждало её впереди, в этот день она жила.

Она жила по-настоящему.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Волусия стояла на каменном балконе над королевским двором Мальтолиса и смотрела на бездвижное, с причудливо вывернутыми руками и ногами, тело принца, распластанное внизу на мощёной булыжником мостовой. Он казался таким далёким, таким ничтожным и бессильным, что Волусия не могла взять в толк, как всего несколько минут назад он мог считаться одним из самых могущественных правителей в Империи. К ней вдруг пришло осознание хрупкости жизни и иллюзорности власти, и при этом она ощутила, что её сила бесконечна, и что она – теперь уже настоящая богиня – может распоряжаться жизнью и смертью кого угодно. Никто, даже прославленный принц, не мог её остановить.

Пока она стояла и размышляла, город огласили крики тысяч людей – помешанные подданные Мальтолиса горестно стонали и звук нарастал и распространялся стремительно, будто нашествие саранчи. Они завывали и вопили, бились головой о каменные стены, катались по полу, как истеричные дети, и рвали волосы у себя на головах. По этому зрелищу Волусия поняла, что Мальтолис был поистине народным лидером.

"НАШ ПРИНЦ!" – вскричал кто-то, и его выкрик эхом разнёсся по городу, а все, кто был рядом, бросились к телу принца, прижимались к нему, тормошили и рыдали.

"НАШ ЛЮБИМЫЙ ОТЕЦ!"

Вдруг по всему городу зазвонили колокола – долгий перезвон, где один подхватывал другого. Волусия услышала какое-то движение, и её взгляду предстали многочисленные войска Мальтолиса, которые, выстроившись в шеренги по два, быстро маршировали через городские ворота, и решётка поднялась, чтобы их впустить. Все они направлялись к замку Мальтолиса.

Волусия знала, что запустила цепь событий, которые раз и навсегда изменят этот город.

Внезапно в толстую дубовую дверь опочивальни стали настойчиво колотить, и Волусия подпрыгнула на месте. Дюжины солдат гремя доспехами намерились выбить дверь тараном. Волусия, конечно, заперлась на засов, и дверь в фут толщиной была рассчитана на то, чтобы защитить своего владельца от нападения, но петли начали поддаваться, и в комнате уже стали слышны крики солдат снаружи. С каждым ударом дверь выгибалась всё сильнее.

Бум – бум – бум.

Каменные стены опочивальни заходили ходуном, а люстра, свисавшая с деревянной балки, бешено закачалась и вскоре рухнула на пол.

Волусия стояла и спокойно наблюдала за всем этим. Она была готова к тому. Естественно, она не могла не знать, что за ней придут. Им захочется отомстить, и они ни за что не дадут ей уйти.

"Открой дверь!" – крикнул один из генералов.

Волусия узнала его – это был главнокомандующий армии Мальтолиса, с которым она встречалась однажды, угрюмый и с низким скрипучим голосом – глупый человек, но знающий своё дело военный с двумястами тысячами солдат в подчинении.

Но Волусия осталась хладнокровно стоять лицом к двери, терпеливо ожидая, когда та падёт под натиском. Она, конечно, могла им открыть, но не собиралась доставлять им такое удовольствие.

Наконец, с оглушительным треском дверь сорвалась с петель и в комнату гремя доспехами ворвались дюжины солдат под предводительством главнокомандующего в богато украшенных доспехах и с золотым скипетром – символом власти над армией Мальтолиса – в руках.

Они перешли с бега на быстрый шаг, когда увидели, что Волусия в комнате одна и не пытается убежать. Главнокомандующий сурово нахмурился и подошёл к ней, резко остановившись на расстоянии нескольких футов.

Он сверлил её ненавидящим взглядом, а позади него солдаты замерли в ожидании приказа.

Волусия смотрела на него в ответ с лёгкой улыбкой, видя, что её самообладание сбило его столку и заставило нервничать.

"Что ты наделала, женщина?" – спросил он, сжимая в руке меч. "Ты прибыла в наш город в качестве гостьи и убила нашего правителя. Избранного. Того, кого нельзя убить".

"Вы ошибаетесь, генерал", – возразила она. "Я – та, кого нельзя убить. И сегодня здесь я это доказала".

Генерал яростно покачал головой.

"Как ты можешь быть такой глупой?" – спросил он. "Ты ведь должна понимать, что мы убьём тебя и твоих спутников, и что бежать вам некуда и спастись не удастся. Что может сделать твоя немногочисленная свита против моих сотен тысяч людей? Ты должна была предвидеть, что твой сегодняшний поступок станет твоим смертным приговором. Даже хуже – приговором к заточению и пыткам. Мы не проявляем снисхождения к врагам, как ты могла заметить".

"Да, я это заметила, генерал, и меня это восхищает", – ответила она. "И всё же вы меня не тронете. Равно как и никто из ваших людей".

Тот раздражённо помотал головой.

"Ты ещё глупее, чем я думал", – сказал он. "У меня золотой скипетр. Все наши войска будут действовать так, как я скажу. В точности."

"Неужели?" – протянула она с улыбкой.

Волусия медленно отвернулась от него и посмотрела в открытое окно на тело принца, которое сумасшедшие успели взвалить себе на плечи и носили по городу, как мученика.

По-прежнему стоя спиной к своему собеседнику, она откашлялась и продолжила.

"Не сомневаюсь, генерал, что ваши войска отлично подготовлены. Не сомневаюсь и в том, что они последуют за тем, в чьих руках будет скипетр. Слава о них вышла далеко за пределы вашего города. Я также знаю, что они гораздо многочисленнее моих. И что мне сбежать отсюда. Но, видите ли, я не хочу бежать. В этом нет необходимости".

Он смотрел на неё в недоумении, а Волусия взглядом прочёсывала королевский двор в проёме окна. В отдалении она заметила Кулиана, своего колдуна, который стоял в толпе, не обращая внимания ни на кого, обратив своё бородавчатое лицо с сияющими зелёными глазами прямо к ней. Он был одет в чёрную мантию, которую ни с чем нельзя было спутать, его руки были спокойно сложены на груди, а бледное лицо наполовину скрывал капюшон. Он смотрел на неё и ждал знак. Во всём охваченном хаосом городе он был единственным спокойным и невозмутимым существом.

Волусия едва различимо кивнула ему, и он тут же кивнул ей в ответ.

Волусия неспешно, с улыбкой на лице, обернулась к генералу.

"Сейчас вы отдадите мне скипетр", – сказала она, – "или я убью всех вас и заберу его сама".

Он изумлённо посмотрел на неё и улыбнулся впервые за весь разговор.

"Мне не впервой иметь дело с умалишёнными", – сказал он. "Я служил одному из них много лет. Но ты… Ты – единственная в своём роде. Что ж… Хочешь умереть таким образом – пускай".

Он шагнул к ней и вытащил меч из ножен.

"Я с наслаждением тебя убью", – добавил он. "Мне этого хотелось с того момента, как я впервые увидел твоё лицо. В нём столько высокомерия, что меня тошнит".

Он приблизился ещё, и тогда Волусия обернулась и увидела, что Кулиан уже стоит в комнате позади неё.

Генерал уставился на него, поражённый его внезапным появлением из ниоткуда. Он был выбит из колеи, потому что не ожидал ничего подобного и не знал, как реагировать.

Кулиан снял свой чёрный капюшон и презрительно ухмыльнулся. Его жуткое лицо было бледным, как мел, а глаза закатились так, что были видны только белки. Он медленно выставил перед собой ладони.

Как только он это сделал, главнокомандующий и все его подчинённые рухнули на колени. Они стонали и закрывали уши руками.

"Прекратите!" – закричал генерал.

Кровь тонкими струйками потекла из ушей солдат, и один за другим они повалились на пол и остались лежать без движения.

Мёртвые.

Волусия неспешно нагнулась и взяла золотой скипетр из безжизненной руки генерала.

Она подняла трофей и поднесла к свету, любуясь его сиянием и наслаждаясь его тяжестью. Это был зловещий артефакт. Она широко улыбнулась.

Он весил даже больше, чем она предполагала.

*

Волусия перешла ров и оказалась за стенами Мальтолиса. Её колдун, Кулиан, её наёмный убийца, Аксан, и главнокомандующий её войск, Соку, были позади неё, а перед ней выстроилась несметная мальтольская армия. Всюду, насколько хватало её глаз, просторы пустыни были заполнены подданными Мальтолиса – двести тысяч человек, больше, чем ей когда-либо доводилось видеть. Даже ей эта армия внушала ужас.

Лишённые своего лидера, они терпеливо стояли и смотрели на возвышавшуюся на помосте Волусию. Воздух стал плотным от напряжения, и Волусия чувствовала, что они выжидали и раздумывали, решая, убить её или служить ей.

Волусия смотрела на них гордо, ведомая судьбой, и величаво подняла золотой скипетр над головой. Медленно она повернулась сначала в одну сторону, потом – в другую, чтобы все могли увидеть сверкающий на солнце символ власти.

"НАРОД МОЙ!" – громогласно обратилась она к ним. "Я – богиня Волусия. Ваш принц мёртв. Скипетр теперь принадлежит мне, и за мной вы будете идти отныне. Следуйте за мной, и вы снискаете почести и богатство, и всё, что только пожелаете. Останетесь здесь – сгинете бестолку на этом самом месте, в тени этих стен, рядом с трупом лидера, который никогда вас не любил. Вы служили его безумию. Со мной вас ждут слава и новые завоевания, и вы наконец получите лидера, которого заслуживаете".

Волусия подняла скипетр выше и встретилась с их смиренными взглядами, чувствуя, что вершится её судьба. Ей казалось, что она непобедима, что ничто на может стать у неё на пути, даже эти сотни тысяч людей. Она знала, что они, как и весь мир, склонятся перед ней. Она уже видела это в своём воображении, ведь она была богиней. Она обитала в высших сферах. Разве у них был выбор?

В точности так, как она себе представляла, раздался нестройный лязг доспехов, и все люди перед ней опустились на колени, один за другим. Звон пронёсся по всей пустыне, когда они склонились перед ней.

"ВОЛУСИЯ!" – они начали негромко скандировать.

"ВОЛУСИЯ!"

"ВОЛУСИЯ!"

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Пот стекал по загривку Годфри, когда он пригибаясь прятался в толпе рабов, стараясь остаться незамеченным, но при этом и не застрять в их гуще, пока их процессия двигалась по улицам Волусии. Раздался очередной щелчок, и Годфри вскрикнул от боли – кончик кнута попал ему по спине. Рабыня рядом с ним закричала куда громче, ведь удар предназначался ей. Кнут с силой опустился ей на спину, и она споткнулась.

Годфри успел подхватить её и не дал упасть. Он повел себя импульсивно, зная, что таким образом рискует своей жизнью. Рабыня восстановила равновесие и повернулась к нему с испуганным лицом, но когда она рассмотрела его, её глаза расширились от удивления. Она не ожидала увидеть светлокожего человека, свободно идущего рядом с ней, без кандалов. Годфри быстро замотал головой и приложил палец к губам, умоляя её молчать. К счастью, она послушалась.

Последовал ещё один щелчок кнута, и Годфри увидел, как надзиратели идут из одного конца конвоя в другой и без разбора хлещут рабов, просто чтобы обозначить своё присутствие. Обернувшись, он заметил прямо позади себя искажённые паникой лица Акорта и Фултона с бегающими туда-сюда глазами, а рядом с ними – невозмутимых Мерека и Арио. Годфри дивился тому, что эти двое юношей проявляли больше смелости и самообладания, чем Акорт и Фултон – хоть и хмельные, но всё же, взрослые мужчины.

Они всё шли и шли, и Годфри чувствовал, что они приближаются к пункту назначения, чем бы он ни был. Безусловно, он не мог допустить, чтобы их завели туда – нужно было срочно что-то предпринять. Он добился своего, проник в Волусию, но теперь он должен был оторваться от процессии прежде, чем их раскроют.

Годфри огляделся и обратил внимание на то, что большинство надзирателей теперь сосредоточились в начале конвоя. В этом, конечно, был смысл: поскольку рабы были скованны вместе, бежать они не могли, и у надзирателей не было потребности стеречь хвост процессии. Кроме единственного надзирателя, который ходил взад-вперёд вдоль рядов и раздавал удары кнутом, больше некому было помешать им выскользнуть из конвоя сзади. У них был шанс удрать и незаметно просочиться на улицы Волусии.

Годфри понимал, что действовать нужно быстро, но сердце его начинало бешено колотиться каждый раз, как он собирался двинуться с места. Разум призывал его бежать, но тело было скованно нерешительностью.

Годфри до сих пор не верилось, что они здесь, что им удалось пробраться за городские стены. Он был будто во сне, но сон этот начинал превращаться в кошмар. Хмель от выпитого вина почти выветрился, и чем трезвее он становился, тем больше осознавал, насколько плоха была его идея.

"Пора отсюда делать ноги", – настойчиво прошептал Мерек, наклонившись вперёд. "Давай выбираться".

Годфри отрицательно покачал головой и сглотнул, пот щипал ему глаза. Часть его знала, что Мерек прав, но другая часть заставляла выжидать самый подходящий момент.

"Нет", – ответил он. "Пока рано".

Годфри смотрел по сторонам и видел, что среди рабов, которых вели в кандалах по улицам Волусии, были представители самых разных рас, не только темнокожие. Похоже было, что Империя поработила все народы, даже в самых дальних уголках – всех и каждого, кто не принадлежал имперской расе, которую можно было определить по светящейся жёлтой коже, высокому росту, широким плечам и маленьким рожкам за ушами.

"Чего мы ждём?" – спросил Арио.

"Если мы выбежим на пустую улицу, – ответил Годфри, – то привлечём слишком много внимания. К тому же, нас могут схватить. Нужно подождать"

"Подождать чего?" – не отступал Мерек. Он был раздражён.

Годфри пожал плечами. Его план распадался на части.

"Я не знаю", – сказал он.

Они завернули за угол, и их взглядам открылся весь город. Вид Волусии внушил ему трепет и ужас.

Это был самый невероятный город из всех, что ему доводилось видеть. Годфри, как сын короля, бывал в больших городах, древних городах, богатых и неприступных городах. Он гулял улицами красивейших столиц мира. Мало какие из них могли сравниться с Саварией, Силезией, а тем более – с Королевским Двором. Его не так легко было впечатлить.

Но он никогда не видел ничего подобного. В этом городе была и красота, и порядок, и власть, и богатство. Больше всего в глаза бросалось богатство. Особенно Годфри поразили статуи божеств. Они были всюду, и Годфри эти боги были неизвестны. Один выглядел как бог моря, другой – неба, третий – холмов… Повсеместно люди останавливались у статуй и кланялись им. Но все их превосходила грандиозная золотая статуя в сто футов высотой, изображавшая саму Волусию. У её подножия толпы народа стояли низко склонившись.

Кроме этого Годфри удивила безукоризненная чистота и опрятность мощёных золотом улиц. Дома были построены из безупречно обтёсанных и подогнанных камней, так что стены были идеально гладкими. Город простирался, насколько хватало глаз, до самого горизонта. По каналам плавали узорчатые позолоченные лодки, изящно скользя вдоль улиц.

Город был полон света, отражавшегося от залива, и несмолкающего плеска волн. Построенный в форме подковы он будто обнимал берег залива, и волны разбивались о его золотую дамбу. Блики с океана, лучи двух солнц в небе и обилие золота делали Волусию, в буквальном смысле ослепительной. Её великолепие обрамляли две устремлённые в небо колонны – символы силы – при входе в залив.

Этот город был призван устрашать и подавлять свои богатством, и он прекрасно справлялся со своей задачей. В Волусии были собраны все достижения цивилизации, и, если бы Годфри не знал о жестокости его обитателей, то сам бы захотел здесь жить. Всё тут отличалось от Кольца. Города Кольца строились для обороны, для защиты их жителей. Они были скромными и неприметными, как и его народ. Города Империи, напротив, были открытыми и бесстрашными, и излучали благополучие. Годфри подумал, что это естественно, ведь им неоткуда было ждать нападения.

Годфри услышал гвалт впереди, и когда они вышли из переулка, перед ними внезапно открылась огромная каменная площадь, за которой плескался залив. Здесь пересекались все городские магистрали, и дюжины улиц расходились оттуда во всех направлениях. Фрагменты площади им пока виднелись в арке, ярдах в двадцати от них. Годфри понимал, что стоило их процессии пройти через эту арку, и они окажутся на открытом пространстве, у всех на виду. Тогда им не ускользнуть.

Ещё больше Годфри смутило, что толпы рабов прибывали со всех концов. Закованных в кандалы рабов всех рас надзиратели тащили к высокому помосту на берегу океана. Их заставляли забираться на помост, где имперские богачи могли их рассмотреть и сделать ставки. Там проводилось что-то вроде аукциона.

Послышались одобрительные возгласы, и Годфри мог наблюдать за тем, какой-то имперский дворянин осматривал челюсть белокожего раба с длинными густыми волосами. Дворянин удовлетворённо кивнул, и подошедший надзиратель надел на раба колодки, будто завершая сделку. Затем он схватил раба сзади за рубашку и швырнул его с помоста. Тот полетел лицом вниз и сильно ударился о землю, и под удовлетворённые крики толпы солдаты утащили раба прочь.

С другой стороны подошла ещё одна группа рабов, из которой на глазах у Годфри вперёд вытолкнули самого высокого сильного и здорового раба. Солдат Империи занёс свой топор, и раб зажмурился.

Но надзиратель разрубил его оковы, и лязг цепей, упавших на мостовую, был слышен по всей площади.

Раб растерянно посмотрел на надзирателя.

"Я свободен?" – спросил он.

Но несколько других солдат тут же бросились к нему, схватили под руки и поволокли к подножию огромной золотой статуи у кромки залива – ещё одного изображения Волусии – чей палец указывал на море, шумевшее у её ног.

Толпа подступила ближе, когда солдаты заставили пленника нагнуться и прижали его лицом к ногам изваяния.

"НЕТ!" – вскричал мужчина.

Имперский солдат снова поднял свой топор и, на этот раз, обезглавил раба.

Толпа встретила его поступок ликующими возгласами, а затем все упали на колени и поклонились до земли статуе, с ног которой стекала кровь.

"Жертва нашей великой богине!" – прокричал солдат. "Мы отдаём тебе лучшее, что у нас есть!"

Толпа снова одобрительно загудела.

"Не знаю, как ты, – послышался нервный голос Мерека у Годфри в ухе, – а я не хочу, чтобы меня принесли в жертву какой-то статуе. Не сегодня".

После очередного щелчка кнута их процессия снова пришла в движение, и арка стала неумолимо приближаться. Сердце Годфри заколотилось, и он понял, что Мерек был прав. Пришла пора что-то предпринять, и быстро.

Годфри резко обернулся. Уголком глаза он увидел пятерых мужчин в ярко-красных мантиях с капюшонами, которые быстро шли по улице в противоположном направлении. Он заметил, что кожа у них была белая, руки и лица – бледные, а ростом они были меньше имперских верзил, и мгновенно их узнал: финианцы. Одной из удивительных способностей Годфри было умение запоминать любые истории, даже когда он напивался, а за последний месяц у костра он наслушался множество рассказов о Волусии из уст народа Сандары. Он помнил, как они описывали город, его историю, и единственную непорабощённую расу – финианцев. Единственное исключение из правил. Им было позволено жить свободно, из поколения в поколение, потому что они имели слишком много богатств и связей, чтобы их убивать, и слишком много талантов, благодаря которым стали незаменимыми и выторговали себе власть. Ему говорили, что их было легко узнать по неестественно бледной коже, ярко-красным плащам и огненно-рыжим волосам.

У Годфри возникла идея. Сейчас или никогда.

"ВПЕРЁД!" – позвал он своих спутников.

Годфри развернулся и сорвался с места, устремившись в конец конвоя, на глазах у недоумевающих скованных рабов. С облегчением он заметил, что остальные не отставали от него ни на шаг.

Годфри бежал задыхаясь, и тяжёлые мешки с золотом, свисавшие у него с пояса, тянули его вниз, также как и остальных, и монеты позвякивали на ходу. Впереди пятеро финианцев сворачивали в узкий проулок. Он побежал прямо на них, молясь только о том, чтобы скрыться за углом раньше, чем их заметят имперцы.

Под грохот собственного сердца в ушах Годфри нацелился на финианцев и, не раздумывая, подпрыгнул в воздух и всем весом опустился на них сзади.

Ему удалось сбить троих с ног, и, с болью в рёбрах от удара, он покатился с ними по земле. Подняв голову, он заметил, что Мерек последовал его примеру и сбил ещё одного, Акорт в прыжке достал другого, а Фултон нацелился на последнего, самого мелкого из группы. С досадой Годфри увидел, что Фултон промахнулся и стоная покатился по мостовой один.

Годфри отключил одного из своих финианцев, другого держал прижатым к земле, но к его ужасу мелкий всё ещё был на свободе и спасался бегством. Он уже почти скрылся за ближайшим углом, как Арио спокойно нагнулся и поднял камень, осмотрел его, а затем замахнулся и сделал бросок.

Он попал финианцу точно в висок, когда тот уже заворачивал за угол. Финианец рухнул, и Арио поспешил к нему, стащил с него мантию, и начал натягивать её на себя, разгадав план Годфри.

Годфри всё ещё боролся с одним из финианцев, но наконец ему удалось попасть своему заложнику локтем по лицу и тот потерял сознание. Акорт ухватил своего финианца за рубашку и дважды ударил его головой о каменную мостовую, так что тот тоже отключился. Мерек сжимал своему горло, пока тот не перестал сопротивляться. Тут Годфри увидел, как Мерек взобрался сверху на последнего финианца и приставил к его горлу кинжал.

Годфри собрался было приказать ему остановиться, как его опередил другой голос.

"Нет!" – раздался грубый окрик.

Годфри увидел, что над Мерек стоял нахмурившись Арио.

"Не убивай его!" – сказал он тоном, не терпящим возражений.

Мерек скривился ему в ответ.

"Мёртвые не болтают", – сказал он. "Если я его отпущу, мы все погибнем".

"Мне плевать", – ответил Арио. "Он ничего тебе не сделал. Нельзя его убивать".

Мерек медленно поднялся на ноги и с вызовом посмотрел на Арио. Они стояли почти нос к носу.

"Ты вдвое меньше меня, мальчишка", – прошипел Мерек. "И у меня в руках кинжал. Не испытывай судьбу".

"Может я и вдвое меньше тебя, – невозмутимо ответил Арио, – но я вдвое быстрее. Нападёшь – и я выхвачу твой кинжал и перережу им твою глотку раньше, чем ты успеешь замахнуться".

Годфри был поражён этой перепалкой, а, в особенности, спокойствием Арио. Он был будто из железа. Не моргал, не двигал ни единым мускулом, а голос его звучал так, будто он вёл самую непринуждённую беседу в мире. Это делало его слова очень убедительными.

Мереку тоже так показалось, потому что он не шелохнулся. Годфри понимал, что нужно немедленно их разнять.

"Враг не здесь", – сказал Годфри, быстро подойдя к ним и взяв Мерека за запястье. "Он снаружи. Если мы будем ссориться между собой, у нас нет шансов".

К счастью, Мерек не сопротивлялся и, позволив опустить свою руку, вернул кинжал в ножны.

"Теперь поторопимся", – сказал Годфри. "Вы все – снимайте с них одежду и наряжайтесь. Мы теперь финианцы".

Они раздели финианцев и облачились в их ярко-красные мантии с капюшонами.

"Это смешно", – сказал Акорт.

Годфри осмотрел его и заметил, что живот Акорта был слишком велик, да и ростом он был выше, из-за чего мантия была на него коротка и из-под неё виднелись его лодыжки.

Мерек хихикнул.

"Стоило поменьше пить", – сказал он.

"Я не стану в этом ходить!" – запротестовал Акорт.

"Это не показ мод", – осадил его Годфри. "Предпочтёшь, чтобы тебя раскрыли?"

Акорт насупившись умолк.

Годфри стоял и смотрел на их пятёрку, одетую в красные мантии, во враждебном городе, со всех стороны окружённую неприятелем. Он знал, что шансы их, в лучшем случае, призрачны.

"Что дальше?" – спросил Акорт.

Годфри развернулся и направился к проулку, ведущему в город. Он понимал, что время пришло.