Петроградка. Ратные дела. Блуждающее слово

Сжалившись, они решили проявить заботу, – взвалить на свои плечи тяготы моего пропитания. За мой счет, разумеется.

Утром я выпивал жиденького чаю с корочкой ржаного хлеба. В обед вливал в себя пол-литра горячей воды, приправленной осьмушкой бульонного кубика, а потом долго гонялся с ложкой за соринками пшенки в их брандахлысте. Вечером мне дозволялось побаловаться аж двумя кружками такого же чая, что и утром, но хлеба причиталось раза в два меньше, – дескать, все айболиты мира советуют спать натощак.

Ночью меня прошибал холодный пот: снилось, что в тоннеле метро гонится за мной пронзительная электричка. Нет кошмаров хуже навеянных пустым желудком, – они урчат и резонируют…

Так продолжалось восемнадцать суток. На девятнадцатые пенсия не выдержала столь дикого напряжения и вся вышла.. Я гоголем расхаживал по общим коридорам и шумно горевал об упущенных возможностях погонять нормального чая, попировать приличной кашей, побаловать душеньку сытыми днями да спокойными ночами. Смущенные и пристыженные, они попрятались по комнатам, не позабыв прихватить с собой свои съестные сбережения. Но меня было не унять. Я подстерегал их в местах общего пользования: стыдил, дерзил и едва не довел Лизавету Семеновну до повторного климакса.

В общем, дни стояли бранчливые. Мир в очередной раз не оправдал моих ожиданий, хотя меня и пытались уверить, что он очень старался. Странное дело, – негодовал я, – чем больше он старается, тем в больший упадок я прихожу, тем напряженнее приходится эксплуатировать верблюжьи свойства моего петербургского желудка. Терпение мое не беспредельно! Долой раскисляйские будни! Да здравствует пресветлый праздник Творога и Сметаны! Я, между прочим, кушать соскучился! Я жрать истосковался!..

Когда-то в молодости я всерьез намеревался выяснить, чего мне следует хотеть, и на кой черт хотеть надлежит именно того, что следует. Чем преклоннее возраст, тем меньше праздных вопросов тебя мучит. Научаешься хотя бы в самой малой степени учитывать биотические факторы среды своего потешного обитания. Начинаешь понимать, что крылатая истина «человек человеку волк, товарищ и случайный собутыльник» не лишена смысла в любом из своих фрагментов. Обнаруживаешь приятные стороны в репутации мелкого психа-громовержца.

…Вечером я пожинал плоды нервного припадка: кирпичик ржаного хлебы от Лизаветы Семеновны, суповой набор от Томки, килограмм ячневой крупы от Евстюхина, наконец, пачка индийского чая от Валериана Андриановича. А вы мне толкуете: свободный выбор принудительных обстоятельств, пограничная ситуация на реке Суже… А я вам официально заявляю: на Руси еще никто с голоду не помирал, а только от нечуткости, равнодушия, клеветы или другого какого недоразумения.

Признаться, и на меня иногда находит нечто странное, похвальное, святое: то ли «Интернационал» затянуть, то ли усесться в пепел, проклясть свой день, похулить Бога и умереть. Но я умею справляться с этими душевными тенезмами, я их попросту претерпеваю. Я твержу себе: все в этом мире есть сплошное испытание на прочность: мастурбальная юность, фертильная зрелость, импотентливая старость. Жить приходится буквально на износ. Неудивительно, что к концу сроков мысли норовят впасть в собственное детство. Пугаться не стоит, – это всего лишь естественные симптомы надвигающегося слабоумия, издержки мудрости по старости. Впереди маразм, склероз и прочие милости природы.

Большинству из нашей немощной братии теорию и практику вырождения приходится постигать одновременно, причем большей частью вручную. Не успеешь оглянуться, а ты уже весь в разнужде, глодаешь скудный хлеб пенсионерской праздности и комично недоумеваешь: выходит, все труды мои были для души моей, ибо рот-то мой не насытился?.. Сытость есть периодическая галлюцинация вечно голодного желудка. Так что радуйся, старче, своему духовному богатству, изливай вольным потоком речей петербургскую душу и утешайся тем, что зажил ты, наконец, заслуженной собачьей жизнью. – Достойная награда за пропасть лет, отданных высокому служению светлым идеям тотального благоденствия, за преподавание в вузах, за диссертацию на тему «Значение индивидуального просвещения в деле всеобщего процветания», за научный прогноз о судьбах личного бессмертия в эпоху вечной весны (во времена всеобщего, равного и справедливого процветания каждый индивид после смерти будет разлагаться согласно своим религиозным убеждениям), за славу знатока добра и зла, за репутацию искусного истолкователя единственно верной правды и беспощадного сокрушителя бесчисленной лжи.

Что скрывать, был я человек уважаемый, начальством обласканный, фортуной отмеченный, муж жене, отец детям, сам себе судья и достойный пример… А кто я теперь? Посмешище историческое? Коммунизма сеятель пустынный? Ночной инспектор мусорных ведер коммунальной кухни? Незадачливый взломщик чужих холодильников?.. Что посеял, то ем, то и усладой мне в старости: слова, одни слова, и ничего, кроме слов…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.