Красивый Александр

Никому неизвестно, кроме тех, кто присутствовал в то время в кафе «Закат», сколько продолжалась сцена, когда Данилин и Гришина под негласное одобрение Максима совершали свои злодеяния. Не знаю, как пришло в голову Гришиной отомстить Александру именно таким образом, но мало ему не показалось. Когда, от безысходности и насилия, последняя капля водки была им выпита, когда последняя капля спиртного помочила его безобразное лицо, истязания прекратились. Сильно жгло во рту. Вместо гортани Александр чувствовал раскаленный шершавый кусок железа, который доставлял ему боль и неприятные ощущения при глотании. Болело лицо и мышцы шеи, рук оттого, что он оказывал сопротивление. От сильных психологических напряжений, Александру показалось, что он совсем трезв, однако, спустя некоторое время алкоголь взял свое и первый раз в жизни, попробовав спиртное таким жутким способом, Александр, кажется, абсолютно не мог стоять на ногах.

– Всё, урод, хватит с тебя! – удовлетворенно выдохнула Гришина. – Я б не советовала тебе больше соваться в наш институт. Нужно было раньше вышвырнуть тебя. Не знаю, что мы терпели до пятого курса?

– Мнеее….нужно ….домой, – словно заколдованный одним желанием повторял Александр.

– Наташ, принеси нам еще рома и отпусти этого придурка домой! – скомандовал Данилин.

Как между двух огней, как меж двух раскаленных лав, между своими чувствами, принципами и невозможностью что-то сделать, бессилием. Ужасное чувство! А что сделать им? Всему персоналу кафе? Да если позвонили бы в полицию, то увидев Данилина, сказали бы, чтобы с ним разбирался отец – все в городе их знали, всю семью и лиц, к ним приближенных. Лишний раз никто не смел лезть. Отец Никиты был прокурором города, и страх перед ним самим и его сыном был понятен. Жаль только то, что Михаил Юрьевич Данилин не верил слухам о сыне, а даже если слухи подтверждались несокрушимыми фактами, то защищал Никиту, ссылаясь на молодость и легкомысленность. Быть может, потом, уже дома, Михаил Юрьевич и выражал свое недовольство поведением сына, однако, внешне результат не был заметен.

Насильно выпитая водка, хоть и не вся, давала знать о себе все настойчивее. Александр пытался совладать с этим процессом, прийти в привычное и удобное для себя состояние, но мало, что получалось. Еле ковыляя, и так от природы имея странную походку, Саша шел к двери, волоча свою осеннюю куртку в руке. Предметы крутились вокруг него, и хоть сознание было на месте, тело отказывалось слушаться. Губы говорили сами, ноги шли в другую сторону, руки отяжелели. Можно предположить, что если бы Александр был в веселом расположении духа, и его бы не угнетала ситуация, не тревожило то, что нужно скорее вернуться домой, то спиртное повлияло на него совсем иначе. Он стал бы весел, все проблемы могли улетучиться, он забыл бы о своем уродстве, и стал вести себя невероятно глупо и смешно. Но ввиду сложившихся обстоятельств, Александр соображал все; все проблемы приобрели большую значимость, а тело как будто замерзло.

Наташа сначала принесла на стол компании бутылку рома, затем пошла открывать дверь Александру. Она чувствовала себя виноватой перед ним. Не поднимая глаз, она подошла к выходу. Поворачивая ключ, Наташа слышала тяжелое дыхание Александра. Боковым зрением ей удалось увидеть, что сейчас он выглядел еще ужаснее, чем при знакомстве. Алкоголь неровными мазками исказил его лицо, редкие волосы были взъерошены чересчур хаотично, одежда также имела совершенно неаккуратный вид, а на глазах словно блестели слезы.

– Пожалуйста, быстрее… – медленно прошептал он.

Сложная и непривычная ситуация была закончена, а это значит, что организм наконец начал расслабляться. Всё, всё было кончено, осталось только выйти за эту дверь! И сознание стремилось скорее очистить себя от всех страданий, которые ему пришлось пережить и, что самое трудное, противостоять им. А противостоять позору сложнее в десятки раз. Так как позор совершенно незабываем.

Все хотят улучшить свою память, чтобы лучше запоминать, делают разные упражнения для ее развития, но память – удивительно неприятная женщина, так как даже если будешь умолять ее что-то выбросить, стереть, уничтожить (!!!), она только усмехнется и станет вытаскивать неприятные куски неожиданно, скверным и нежданным сюрпризом.

В конце концов, Александр как можно быстрее вышел из кафе. Конечно, поспешная его походка могла б выглядеть смешной для того, кто не видел, что было внутри помещения, откуда он вышел. Для Наташи же старания уйти как можно дальше и скорее, не вызывало смеха. Она смотрела вслед ему, оставив небольшую щель, наблюдала, как он мучительно спускается по ступенькам парадного входа, опирается на перильца, как его кидает из стороны в сторону, а он пытается совладать с непослушным телом. Наконец, Александр спустился. Свежий воздух поздней осени обдал его свежестью. И тут от сильного контраста окружающих его явлений и среды минуту назад и сейчас, от резких движений, Александра вырвало. Он стремился сделать всю эту процедуру как можно аккуратнее, в рядом стоящую урну, понимая, в каком унизительном положении находился.

Увидев это, Наташа сморщилась и тихо закрыла дверь. Ее саму начало тошнить от всего увиденного, услышанного, снова увиденного и прочувствованного ею. Виновата ли она перед ним? Должна ли была она предпринять что-либо? Ее так сильно тревожило чувство вины, что она решила действовать сейчас. Она ринулась в служебное помещение, очень быстро переоделась и взяла все свои вещи.

– Ты куда? – спросил ошарашенный Влад.

– Ухожу. Я больше не вернусь. Если только за расчетом. Но если эти изверги не заплатят мне, это на их совести. Мне все равно.

– Ты увольняешься таким образом? – спросил ее Влад.

Услышав этот разговор, сбежался весь персонал кафе.

– Куда? Куда? Почему сейчас? Зачем? – наперебой кричали они.

– Отстаньте. Я должна ему помочь!

– Кому? – спросил Влад. – Этому уродцу? Ты понимаешь, что если Данилин обозлится, то может как следует подпортить тебе жизнь.

– Ой, да что он сделает? – уверенно спросила Наташа. – Думаю, он слишком много на себя берет!

Наташа резко вышла в зал и пошла к выходу.

– Куда это ты, красота? – спросил удивленный и пьяный Данилин. – Иди-ка сюда.

– Я не собака тебе, «иди-кать» будешь кому-нибудь другому! – Ответила вконец обозлившаяся Наташа и покинула кафе.

Данилин и Гришина, тоже вполне разъяренные, последовали за ней. Максим как пластилиновый последовал за ними. То ли из любопытства, то ли потому что вроде б надо быть при них.

Открыв только что сильно хлопнувшую дверь, компания увидела, что Наташа старательно пытается поднять со ступеньки Александра, который что-то бормотал про себя. Машина Наташи стояла рядом с кафе.

Около входной двери изнутри собрался весь персонал, чтобы посмотреть, какое продолжение спектакля их ждет.

Гришина метнулась к администратору кафе.

– Ты, с.ка, в корень, попутала берега что ли? – кричала она.

– Я не в море, чтобы их путать, – ответила невозмутимая Наташа и встала.

Гришина не раздумывая, явно потрясенная тем, что Наташа не проявляла перед ней страха, бросилась к ней и схватила за волосы.

Наташа, как более разумное существо из них двоих, собрала всю свою силу и оттолкнула ее. Гришина, чуть не упав, с исказившимся от ярости и хмеля лицом, снова подбежала к ней и дала пощечину. Дальше стояла. Ждала. Что предпримет ее соперница? Но не нападала снова, словно на миг отрезвевшая и успокоившаяся.

Александр встал со ступени. В его глазах эта картина являлась размытой сценой из фильма. Все молчали. Наташа стояла в небольшом секундном ступоре. Из одного ее глаза скатилась крупная одинокая слеза. От смешения разных чувств: обиды, что она получила пощечину от человека, которого презирает, от радости, что решилась наконец-то на действие – уйти из кафе и помочь человеку, от шока, что она стала участником этой ситуации. Мысли ее выбежали наружу, крича, пронеслись по улице, затем снова вернулись на место. Она смачно плюнула на землю. Оглядела всех и сказала:

– Считайте, милостивые государи, что это всем вам в ваши мерзкие лица. Вы хуже, чем он в миллион раз, – Наташа указала на Александра.

Гришина сжала кулаки и хотела предпринять что-то посерьезнее, но Данилин опередил ее. Медленно, очерчивая каждый шаг, один раз щелкнув языком, он подошел к Наташе. Она задрожала. Все мышцы ее в один момент обмякли и расслабились, но затем значительно напряглись.

Данилин был немногословен. Он взял ее за шею сильной правой рукой, так что девушка захрипела и заметно покраснела.

– Прекратите, пожалуйста, хватит уже…она тут ни при чем…– тихо сказал Александр неповоротливым языком.

Данилин, находясь в удобном для себя положении, смог, не отпуская из руки девушки, ударить Александра ногой. Наташа вскрикнула глухим хрипом. На удачу Саши, он ранее встал со ступени и, таким образом, Данилин попал ударом ему по ногам, подкосив его. Александр упал. Но упал мягко, на удивление ни обо что не ударившись.

– Я тебя отпускаю сейчас, только потому, что так хочу. Сам не знаю почему, – говорил Данилин Наташе, глядя ей в глаза. – Наверное, потому что выслужилась. Но за такое оскорбление тебя мало придушить.

Наташе казалось, что она теряет сознание. Вся ее тонкая хрупкая шея помещалась в руке Данилина. Он отбросил ее с неистовой силой. Наташа от сильного толчка, долго перебирала ногами назад, пока не споткнулась о бордюр и не упала, сильно поцарапавшись. Девушка сразу попыталась встать, чтобы не выглядеть глупо. Но, как только она поднялась и откинула прядь волос с лица, увидела Гришину, которая со словами: « Оборзевшая тварь» плюнула ей в лицо.

Наташе не хотелось ничего продолжать. К ней медленно подошел Александр и всем видом давал понять, что ему очень жаль.

– Садись в машину, – сказала Наташа.

Но сам Александр был не совсем самостоятелен. Мысленно, возможно, но тело продолжало устраивать ему бойкот. Открыв ему дверь, Наташа помогла Александру сесть. Обойдя машину, она еще раз осмотрела всю компанию, которая стояла и провожала их взглядом с гордым видом.

– [битая ссылка] Arrivederci! – крикнула она и уехала.

8

Чуть отъехав от злосчастного места, Наташа остановилась. Она оглядела свои руки:

локти были поцарапаны. Капроновые колготки на обеих ногах порваны. Правое колено было повреждено – сочилась кровь. Проявлялась боль, хоть и не сильная. После того, как шоковая ситуация кончилась, слезы хлынули из ясных глаз девушки. Плакала она тихо, без всхлипываний.

– Я прошу Вас, не плачьте, – просил Александр опьяневшим голосом, прижавшись всем телом и головой к сиденью. Его снова тошнило. Он боролся с собой, часто глотая слюну.

– Да, да… не буду…Куда вам? Я довезу вас домой! Мне нужно было это сделать раньше.

– Нет, – говорить Александру было сложно. – Ничего не нужно было. Все всегда случается так, как должно быть, – даже в таком положении, Александр не отказывался от размышлений. Но тошнота от стольких лишних слов подступила уверенными шагами. – Позвольте, я выйду.

Александр вышел и не найдя урны, встал на углу. Его опять рвало. Но водка давно уже была в крови, так что опорожнение желудка не приносило облегчения. Ему очень хотелось воды!

Хотя бы немного, чтобы умыться и сделать несколько глотков.

Наташа, понимая его самочувствие, тоже вышла и достала из багажника бутылку обычной непитьевой воды. Но даже она была сейчас как святая!

– Давайте, я полью вам на руки. Умойтесь, – сказала Наташа, подойдя к Александру, когда его прекратило рвать.

Он беспрекословно умыл безобразное перекосившееся лицо и жадно пил, обхватив горло бутылки тонкими бесформенными губами. Наташа отвернулась, чтобы не видеть этого.

– Спасибо. Спасибо вам! Большое спасибо, – благодарил Александр.

– Не за что. Пойдемте, я отвезу вас домой, – ответила Наташа.

Они снова сели в машину, Александр сообщил свой адрес и они поехали к его дому. Наташа совершенно не жалела, что поступила так, как она поступила. То, что на пассажирском сиденье ее автомобиля сидел пьяный безобразный человек, ее абсолютно не смущало. Она должна была раньше прекратить его кошмарный вечер.

Они ехали молча. Александр почти дремал, иногда бормоча какие-то отрывки предложений, а Наташа не пыталась в них вникнуть. Приехали быстро. Дороги были пусты, улицы безлюдны. Весь народ затаился в своих логовах, и грелся под теплыми пледами. Кто-то, возможно, смотрел телевизор, кто-то сорвался с диеты и жадно ел, а кто-то только сейчас решил похудеть, есть те, кто читал книгу, быть может, кто-то рожал, кто-то рождался, кто-то умирал. Все может быть. У Наташи и Александра вечер сегодня не удался.

– Мы приехали. Это твой дом? – спросила Наташа.

– Да, это он. Это он. Да, – повторял Саша. – Боже мой, – голос его повысился, – что мне сказать бабушке? Что же будет?

За трезвого Александр точно не мог сойти. Притворяться не было смысла, да и он не хотел. За прошедший день было столько ужасного, что усугублять положение он не желал. Наташа молчала. Всего она понять не могла. Да ей и незачем было это делать.

– Пойдем, я провожу тебя, – сказала она.

– Нет. Я могу сам, – заблуждался Александр.

Но Наташа не слушала его – она открыла ему дверь и помогла выйти.

О, бедный, бедный Александр! Зачем так поступили с ним? И за что? Хотя, что спрашивать? Зачем звери убивают других зверей? Инстинкт. Вот и у этих двоих мало, что человеческого. Мораль обошла их стороной, а в венах течет экстракт вседозволенности и безнаказанности.

Придерживая Александра, Наташа почти не ощущала брезгливости – все случившееся отвлекало внимание от этого чувства. Возможно, завтра, когда Наташа вспомнит, как она помогала Александру зайти в подъезд, как ехала с ним в тесном лифте, то сморщится, и будет недоумевать, как она могла к нему прикасаться, но сейчас было уже все равно. Они были словно на одной стороне фронта, и Наташа чувствовала ответственность за этого странного человека.

Наташа и Александр хоть и старались выйти из лифта как можно тише, все же им это не удалось. Александра продолжало мотать в разные стороны. Он, бывало, падал и говорил громче. Проходя мимо входной двери Алены Добронравовой, Александр остановился.

– Это твоя квартира? – спросила Наташа.

Александр вздохнул и повесил голову, громко ответив:

– Нет.

Тем временем, Алена в тишине своей уютной квартиры дописывала какое-то задание на завтрашний день. Услышав шорох в подъезде и невнятные голоса, она на цыпочках, в белых носочках, подошла к входной двери и посмотрела в глазок. Девушка сначала не поверила увиденному. Алена поморгала длинными ресницами и снова посмотрела в дверной глазок. Да, все верно: ее сосед, весьма непривлекательный юноша, но вполне порядочный и, по всей видимости, хороший человек, за которым ни разу не было замечено ничего компрометирующего, стоит сейчас в подъезде, пьяный, шатающийся, растрепанный и держится за милую особу! Ничего не понятно! Алена еще раз поморгала, и снова посмотрела, но картина была та же. Только теперь они начали двигаться в сторону квартиры Пражских.

– Вот моя дверь, – сказал Александр.

– Заходи. А я постою на лестнице, чтобы меня не было видно, и удостоверюсь, что ты вошел, – ответила Наташа и отпустила Александра.

– Ладно, – протянул Александр, плохо стоя на ногах.

Александр уже не думал, что скажет бабушке. Он просто хотел, чтобы все скорее закончилось, чтобы скорее наступил завтрашний день.

Алена все смотрела в дверной глазок и думала, что ей снится странный сон. Чтобы это могло значить? Но, ввиду увиденных обстоятельств, у нее явно вспыхнул интерес к Александру.

Да, наш Александр был не таким уж и несчастным человеком. Да и несчастным он никогда себя не считал. Некрасивый? Ну и что ж? Еще неизвестно, что есть красота – подарок или проклятие? Тем более, так даже лучше – к нему не липли десятками ненужные, пустые и злые люди. Александр довольствовался тем, что имел и не задумывался, что могло быть иначе. Иначе быть не может, так как уже есть каким-то определенным образом. Нет родителей? Что ж, так распорядилась жизнь. У него есть бабушка, которая любит его таким, каким он является. Любит по-настоящему. У Александра имелась возможность учиться в хорошем учебном заведении, судьба соблаговолила предоставить ему случай учиться за счет государства, на бюджетной основе, и умственные способности его не подводили. Теперь, еще подтвердилась поговорка, что мир не без добрых людей – Наташа помогла ему, и он был ей благодарен, хоть и не мог ясно выразить свою благодарность. Все складывалось не так уж и плохо для разноглазого, лысоватого, безобразного уродца с шаркающей походкой и кривыми зубами. И, видимо, вышеперечисленные обстоятельства были как бы наградой за его доброту и компенсацией за внешнее уродство.

А тут еще и Алена Добронравова, стоя за дверью, вдруг проявила к Александру неведомый для нее самой интерес. Не физическое, конечно, влечение, но все же!!! Великое счастье. Только Александр не знал об этом. Да, а если бы знал, что это дало бы? Он бы не осмелился ни подойти к ней, ни лишний раз улыбнуться отвратительным ртом! Но сама мысль! То, что Алене было уже не все равно. Хотя, скорее всего, Алене стало просто-напросто интересно, что происходило в подъезде и что этому предшествовало. Обыкновенное женское любопытство. Не более.

Александр постучался в свою квартиру. Еще раз. И еще. Никто не открывал. Наташа выглянула из-за стены.

– Неужели никого нет? Где может быть бабушка? – спросила она.

Александр ощупывал свою одежду в поисках ключа от квартиры. Он до сих пор плохо держал равновесие и его снова тошнило. Ключ, как тщательно Александр ни искал, не нашелся. Второпях Александр не взял его. Юноша опустился на пол и издал стон. Рвота нещадно подступала к его горлу.

– Наверное, она ищет меня. Боже мой! – Александр схватился за голову и тем более растрепал свои жидкие волосы. – Боже мой, Боже! Хоть бы только всё хорошо закончилось, – невнятно говорил он, протягивая гласные буквы и глотая согласные. – Ей нельзя нервничать!

Наташа подошла к Александру и присела рядом с ним. Она старалась не смотреть в его лицо, акцентируя свое внимание только на разговоре, представляя у себя в голове более приятный образ.

– Всё должно быть хорошо! Несомненно! – сказала она и подняла глаза на дверь.

Наташа встала и решила опустить дверную ручку, хотя б для того, чтобы быть уверенной, что она точно заперта и дома нет ни единой души. Но дверь отворилась.

– Открыто, – удивленно поведала она факт и немного приоткрыла дверь.

Александр, держась за девушку, поднялся с пола, и на полусогнутых ногах зашел в свою квартиру. Везде горел свет.

– Теперь я могу тебя покинуть. Я думаю, бабушка скоро придет. Только никуда не уходи на пьяную голову, чтобы не разминуться с ней. Обещаешь? – спросила Наташа.

Александр медленно, но уверенно шел в туалет, чтобы еще раз позволить организму выплеснуть из себя весь яд.

– Обещаешь? – повторила девушка.

– Я обещаю, – ответил Александр.

Послышались рвотные позывы. Наташа, сдвинув брови, закрыла дверь, решив не смущать своего нового знакомого.

Алена однозначно ничего не поняла из произошедшего. Что это всё могло значить? Находясь в полном одиночестве, она пожала плечами, словно ответила жестом на свой же вопрос. Алена отошла от двери и снова принялась дописывать задание.

Алена Добронравова жила одна в своей квартире, в которой было две светлые комнаты. Девушка училась в институте и была на год младше Александра. Отец Алены купил любимой дочери квартиру, чтобы та могла спокойно учиться, и ничто ее не отвлекало, так как родительский дом часто посещали гости, да еще с маленькими детьми, которые мешали ее занятиям. А училась она в медицинском, пойдя по отцовскому пути. Алена добросовестно пользовалась подарком родителей. Она не устраивала шумных гулянок, вечеринок, почти не приглашала к себе гостей – вела размеренную жизнь, отдавшись на этом этапе жизни обучению. В прочем, как и Александр. В этом они были несказанно похожи.

Наташа, тем временем, спустилась от Александра, села в машину и уехала домой. День у нее выдался трудным. Плакать не хотелось. Выпить чего-нибудь? Нет, тоже не хочется. Есть такие минуты, когда совершенно ничего не хочется. У Наташи шли именно такие минуты. Она даже ехала без мыслей, сосредоточившись исключительно на дороге.

Зайдя к себе домой, Наташа бросила вещи прямо на пол и пошла в душ. Там ее окружили воспоминания о сегодняшнем дне, о кошмаре и позоре, о ее эмоциональном состоянии на тот момент. И она словно переживала всё заново – сердце ее застучало интенсивнее, дыхание лишилось ритма, ком горечи увяз в горле. Тут Наташа позволила себе поплакать. Наверное, даже не от обиды, а от того, что возможная дневная норма отрицательных эмоций была превышена, а лишнему необходимо было выйти наружу. Это продолжалось недолго, и скоро Наташа пришла в себя. Она не хотела думать о том, что делать с расчетом на работе. Она не хотела вымаливать заработанные деньги – сейчас ей было все равно, и она, уставшая, откинулась на подушку. Приняв удобную позу, выдохнув, положив одну руку под щеку, Наташа почти провалилась в сон, как резкая мысль ее пробудила.

– Я забыла отдать ему книгу!

Конечно, в такой ситуации и не забыть! С одной стороны, это была мелочь, но не для этого она ее спрятала, чтобы потом выбросить! Нужно было отдать. Да, всё уляжется, будет свободная минутка, и она отвезет книгу Александру.

9

Что же там происходит у нашего Саши? В его доме покой пока не наступил. Как и обещала Гришина, его выворачивало наизнанку. Желудок как будто хотел оторваться от всех органов, выйти из организма и уйти своим путем от таких издевательств. Александра рвало, он умывался, пил воду, его снова рвало. И опять, и опять.

– Если бабушка это увидит, она упадет на месте! Нужно прийти в себя! – уговаривал Александр сам себя.

Обутый, одетый Саша сидел в ванной комнате и старательно пытался улучшить свое самочувствие и внешний вид. Выглядел он кошмарно. Что скрывать? Просто кошмарно. Сам черт бы испугался его!

Как только рвотные позывы закончились, и Александру стало немного легче, хотя изображение действительности продолжало слоиться как тесто, он поднялся и хотел искупаться, чтобы освежиться. Но вдруг резким движением Анна Владимировна распахнула дверь в ванную.

Глаза их встретились. Губы пожилой женщины задрожали.

– Что….что….что это такое? – спросила она с разочарованным изумлением, словно сейчас лишится чувств.

Александр кинулся ей в ноги.

– Бабушка, только пожалуйста, не волнуйся! Я прошу тебя! – Александр расплакался. Слезы его были не яркими, не бегущими одна за одной, а явились хрустальным блеском на его разноцветных глазах.

Анна Владимировна смотрела на него, ноги в коленях совсем ослабели и она села на пол.

– Что это такое? Что ж за день сегодня? Ты знаешь, что я оббежала весь город и обзвонила всех, кого можно? – дрожащим голосом частила она.

В ее вопросах не было злобы. Ее сердце на миг успокоившееся снова забилось учащенно от новых обстоятельств. Она сразу же поняла, что внук ее был не трезв.

– Что ты наделал? Не так плохо, что ты напился. Ужасно, что ты не предупредил. Господи! Боже мой! – Анна Владимировна в истерике говорила чужим голосом.

Саша все лежал на полу в ногах у бабушки и не знал, что ей ответить. Как вымолить ее прощение?

– Встань уже! Что ты лежишь? – сказала Анна Владимировна. – Слава Богу, ты нашелся. Что случилось, Саша?

Александр, поднимая на бабушку блестящие от редких слез глаза, один черный, другой каре-зеленый, снова отстранил от нее взгляд. Лгать не моглось! Весь сегодняшний день был как рыбья кость, вызвавшая нагноение. Под воздействием всех прошедших ситуаций, чувств, которые они вызвали, удивления, что ему помогла девушка (милая хорошая девушка помогла ему!) и, конечно же, алкоголя Александр начал рассказывать все по порядку. Начал он со случая с ручкой.

Анна Владимировна предложила внуку ненадолго прерваться, чтобы пойти на кухню, расположиться удобнее и нормально все обсудить. Там бабушка поставила на стол обещанный ранним вечером травяной чай и принялась слушать. Александр успокоился. Страха больше не было. Вот бабушка – жива, здорова. Да, уставшая, и как будто резко еще больше постаревшая, но успокоенная тем, что видит перед собой внука. Пусть опьяневшего, пусть виноватого, но тоже живого и невредимого.

Ах, Александр! Ты собрался рассказывать бабушке правду? Все как есть? Про Данилина, Гришину, про крысиного короля? Про тень? Про Алену тоже расскажешь? Как ты сейчас не прав. Но это Александр узнает позже.

И Александр начал свое повествование. Попивая ароматный чай, он все рассказывал в лицах, так, как было. Только бабушке, своему единственному другу и покровительнице, он мог позволить выразить эмоции и огласить чувства, которые тогда испытывал. Саша ничего не перевирал, рассказывал все, как было, объективно, дополняя рассказ только своими личными переживаниями. Но не охарактеризовал других, только себя.