Правитель Пустоты. Карающий орден

– Скорее!

Морщась от отвращения, Лантея последовала за Ашархом. Ее ноги по щиколотку утопали в густой массе фекалий, сапоги с чавканьем месили вонючую субстанцию, но девушка старалась об этом не думать. Если она хотела выжить и сбежать, то нужно было забыть о брезгливости.

– Что это за тоннели? – негромко спросила чужачка идущего впереди профессора, чтобы хоть как-нибудь отвлечься от запаха.

– Столичная канализация, – приглушенно ответил Аш и закашлялся. – Если ты можешь представить самое зловонное и отвратительное место на всем материке, то забудь, потому что оно и в подметки не будет годиться этой дыре.

– Разве мы сможем здесь уйти от Сынов? Они ведь пойдут следом.

– Не уверен, что они захотят сюда сунуться. Жалованье жалованьем, но искать беглецов по колено в дерьме согласится не каждый.

Профессор чуть было не поскользнулся на склизкой поверхности, но успел вовремя схватиться рукой за поросли какого-то густого мха на стене.

– Думаю, если они и правда пойдут следом, то я сумею их запутать. Здесь много ответвлений и перекрестков.

Первые минуты Ашарх шел по тоннелю так уверенно и быстро, словно каждый день совершал по нему прогулки. Однако, как только свет перестал проникать в царство смрада, мужчина сильно замедлился и стал идти только на ощупь, касаясь пальцами влажных холодных стен. Запах не становился слабее, напротив, казалось, будто эта густая вонь висела в воздухе без движения.

– Это просто невозможно, – наконец выдохнула Лантея, и послышался треск разрываемой ткани. Видимо, чужачка пустила свою оборванную тунику на лоскуты, чтобы обмотать лицо. К удивлению профессора, девушка и ему протянула кусок.

– Спасибо, – неловко шепнул Аш, польщенный такой неожиданной чуткостью.

– Не льсти себе, – жестко прервала его Лантея. – Если ты упадешь в обморок от здешней вони, то мне же и придется вытаскивать тебя. Поэтому замотай лицо покрепче.

– Какая забота, – проворчал Ашарх себе под нос, но повязку все же надел.

Несколько раз тоннель обрывался на перекрестках, таких же узких, как и сам проход. Там едва ли смогли бы разойтись два человека. Густая жижа мутного цвета все еще журчала где-то под ногами, но, к счастью, сапоги не промокали. Света уже не было совершенно, и очень часто профессор стал спотыкаться на неровных поверхностях или скользких кучах.

– Да что с тобой такое? – не выдержала наконец девушка, которая постоянно опасливо прислушивалась, пытаясь различить, шла ли за ними погоня или нет. – Мы продвигаемся слишком медленно. Шагай быстрее! Или ты заблудился?

– Здесь, знаешь ли, темно, как в шахте. Я своих ног не вижу, что уж говорить о тоннеле.

– Люди что, правда, настолько слепы даже в полумраке? – спросила Лантея, а ее в голосе слышалось сомнение.

– А ты как будто нет! К тому же, тут абсолютная темнота.

– Если бы здесь была абсолютная темнота, я бы так и сказала. Тут есть свет. Вон там решетка на поверхность в паре метров впереди. Мне этого света вполне достаточно, чтобы все разглядеть. А тебе разве нет?..

Профессор остановился так резко, словно уперся в стену. Он обернулся к своей спутнице, хотя совершенно не видел ее во мраке, непроглядном для простого человеческого глаза. Голос его был тих:

– Ты что же это, и правда все здесь видишь?

– Да. И тебя, и тоннель, мох на стенах и даже ту дохлую крысу, что лежит сейчас на твоем сапоге.

Ашарх неосознанно тряхнул ногой, надеясь, что девушка просто пошутила. Но с обуви и правда что-то слетело и с громким всплеском упало в воду неподалеку. Какая гадость!

– Лантея, кто ты такая? Люди не умеют видеть в темноте. И не только люди!

– Тебе какое дело, профессор? – немного зло ответила чужачка. – Ты с самого начала подозревал, что я не из Залмар-Афи.

– Но я хочу знать, кто же ты на самом деле и откуда родом! – беспомощно воскликнул Аш.

– А я не хочу, чтобы кто-то что-то знал обо мне, – жестко сказала Лантея. – Как я уже выяснила, в вашей стране опасно вообще лишний раз рот открывать. Всюду одни доносчики.

– Но ведь я вывел тебя из караульного дома, как обещал. Разве я не заслужил узнать правду?

– Пока что ты затащил меня в эти вонючие катакомбы и заблудился, – категорично подвела итог девушка, со злости пнув мыском сапога стену.

– Я не заблудился! Я знаю, куда идти. Но я не вижу дороги.

Неожиданно девушка напряглась. Ее острый слух различил посторонние звуки, которых буквально мгновение назад не было в канализации.

– Кажется, все же нашлось несколько Сынов, готовых замарать ножки. Я слышу голоса и шаги. Они спустились в тоннель, – Лантея говорила уверенно и быстро.

Несмотря на то, что Ашарх не слышал ничего из того, что чужачка описывала, он предпочел в тот момент довериться ее словам, поскольку девушке не было смысла врать о преследователях. Кажется, умение видеть в темноте было не единственной способностью, отличавшей ее от человека.

– Если их много, то они непременно разделятся и быстрее начнут поиски, – со стоном выдохнул профессор. – Это значит, что у них теперь преимущество.

– Об этом не может быть и речи, – решительно заявила девушка, грубо впиваясь пальцами в плечо Аша, из-за чего он дернулся. – Я поведу нас, а ты будешь говорить, куда идти.

– Ну, я не настолько хорошо знаю эту канализацию… – замялся мужчина, однако его спутница уже устремилась дальше по тоннелю, не желая больше ничего слушать.

Ашарх не успел что-либо ответить. Лантея так быстро передвигалась в полной темноте, таща за собой профессора, что местные крысы часто даже не успевали отпрыгнуть с пути, и их возмущенный писк звонко разносился по тоннелям.

– Перекресток. Налево решетка. Прямо или направо?

– Эээ… Направо!

– Лестница наверх. Поднимаемся?

– Нет. Идем дальше.

Один коридор сменялся другим, уровень воды постепенно рос, и вскоре пара беглецов шла в зловонной жиже уже практически по колено. В сапоги налилось по целому ведру дурно пахнувшей субстанции, которая хлюпала там при каждом шаге.

– Еще одна развилка.

– Эту я помню! Здесь четыре дороги. Иди в крайнюю левую.

В попытках пробраться сквозь дебри лабиринта Аш и Лантея почти четверть часа бродили по темным тоннелям. Несколько раз они упирались в полностью перекрытые решетками ответвления и тогда приходилось разворачиваться и искать другую дорогу. Некоторые проходы профессор помнил и очень радовался, когда на них удавалось выйти. А девушка с каждой минутой становилась все мрачнее. Ведь даже несмотря на то, что преследователей уже давно не было слышно за спиной, она слабо верила, что Ашарху удастся вывести их из этой бесконечной сети канализационных тоннелей, подземным городом раскинувшихся под Италаном.

Тошнотворный запах стал гораздо слабее, а в какой-то момент и вовсе из одного коридора проник поток свежего воздуха, который показался настоящим божьим благословением. Уровень воды поднимался медленно, но идти через густую толщу полужидкой массы чужих фекалий, грязи и мусора становилось все труднее – ноги постоянно вязли или норовили соскользнуть в сторону.

Наконец Лантея вышла в небольшое помещение, больше напоминавшее шарообразную комнату, из которой в три стороны расходились толстые круглые тоннели, под небольшим наклоном уходившие куда-то вниз. По ним вяло стекала вода, вперемешку с гнилью. На потолке, высоко над головами замерших путников стояла толстая ржавая решетка, через которую можно было увидеть черные громады домов и ясное звездное небо. Этого слабого света Ашарху хватило, чтобы полноценно оглядеться по сторонам впервые за все время.

– Дальше некуда идти. Тут только эти трубы, ведущие вниз. Поворачиваем? – спросила Лантея, и в ее голосе слышалась откровенная усталость. Эти блуждания начинали действовать ей на нервы.

– Нет! Мы на месте, – уверенно сказал профессор. – Все же добрались до этой развилки… Первый раз за весь день улыбнулась удача!

– Нам придется карабкаться наверх?

Девушка задрала голову и с сомнением посмотрела на влажные стены, покрытые длинными прядями мха, тины и еще какой-то грязи.

– Не хочу тебя расстраиваться, но, боюсь, нам придется искупаться.

Чужачка непонимающе повернула лицо к спутнику и увидела, что Аш указывал пальцем на одну из труб, по которой потоки жижи утекали вниз.

– О нет… Я тебя просто ненавижу, профессор, – простонала Лантея. – Пока что ты не привнес в мою жизнь ничего, кроме дерьма…

– Это единственный способ попасть к канализационному коллектору, ведущему к предместьям.

– А если ты опять ошибешься? Мы блуждаем тут уже не пойми сколько! Вдруг мы туда спустимся, а ты скажешь, что это не та труба. И обратно мы уже попасть не сможем!

– Я уверен в собственной памяти! – сказал Ашарх и демонстративно постучал пальцем по своей голове.

– А я не уверена в тебе, – категорично пробормотала чужачка, нервно облизывая разбитую губу.

– Тогда оставайся здесь.

Ни мгновения не сомневаясь, Аш шагнул к основанию одной из труб, сел на край и зажмурился. Потоки грязной воды подхватили его тело и быстро понесли вниз по круглому тоннелю. Он скользил не очень долго – труба оборвалась через несколько метров, и профессора выбросило в широкий канал, наполненный мутным содержимым. Это был канализационный коллектор: длинный полукруглый коридор, где вдоль стен тянулись узкие каменные бортики, а между ними свободно текла настоящая река отходов. На потолке виднелись небольшие решетки, через которые с поверхности капала грязь и вода из сточных канав. Уличный свет слабо проникал в этот тоннель, но Ашарху его вполне хватало, чтобы разглядеть все те нечистоты, что плавали в канале. Он практически по самую грудь оказался в зеленой гнилой воде, где помимо всплывших фекалий и разлагавшихся трупов крыс плавали деревянные балки, ветки, листва и объедки.

Целая река отравы.

Именно здесь лучше всего было видно всю суть этого проклятого города. Италан, огромный разлагавшийся заживо гигант, дышал смрадом, а по его венам вместо крови текли канализационные воды, полные грязи и мерзости.

Пока профессор тратил последние силы, чтобы выбраться на каменный бортик, за его спиной раздался короткий визг, и Лантея пробкой вылетела из трубы и погрузилась в воду с громким всплеском. Над головой она предусмотрительно держала сумку и пояс с оружием. Девушка почти сразу же открыла свой зажмуренный здоровый глаз и медленно стала пробираться к бортику, где уже отряхивался Ашарх. Брезгливо оттолкнув от себя дрейфующий островок тины, чужачка одним движением вылезла из воды и ее практически сразу же туда вырвало – она едва успела сорвать повязку с лица.

– Знаешь, если бы ты раньше мне сказал, что твой хваленый тайный выход из города будет вонючим отстойником, в котором мне предстоит искупаться, то я бы еще раз десять подумала, прежде чем соглашаться, – сипло прошептала Лантея, сглатывая горькую слюну и вытирая рот об воротник своей злосчастной туники.

– Я тоже не в восторге от этого пути. Но лучше один раз испачкаться в нечистотах, чем лишиться жизни, – философски заключил профессор и уверенно двинулся вдоль стен канала.

Девушка еще какое-то время пыталась успокоить свой взбунтовавшийся желудок, а потом отерла лицо бесполезной уже повязкой и выбросила ее в воду. Энергии постепенно становилось все меньше, тело казалось каменной плитой, но Лантея, сделав над собой усилие, все же догнала мужчину и кое-как подстроилась под его шаг.

– Значит, теперь мы наконец оказались там, где нужно? – с тяжелым вздохом спросила она.

– Да. Дальше практически все время прямо и совсем скоро уже будем у выхода, – с гордостью проговорил Ашарх, стараясь не думать о том, как противно к телу липла вымокшая одежда.

– Откуда ты так хорошо знаешь это место? Уже случалось убегать из города подобным путем? – хмыкнула девушка.

– Одна моя студентка писала работу на тему истории сооружения этой канализационной системы, потому что какой-то ее дальний родственник участвовал в свое время в этом масштабном строительстве. Она выбрала меня руководителем, поэтому мне волей-неволей пришлось вместе с ней изучать все старинные карты, чертежи и заметки по этим тоннелям. И как-то на удивление точно они врезались мне в память, – со смешком поведал профессор.

– И у тебя вся информация, что ты узнаешь, так хорошо запоминается? – поинтересовалась чужачка, нежно поглаживавшая пальцами свои саднившие ожоги на плечах. Вряд ли купание в нечистотах пошло на пользу открытым ранкам, но у Лантеи даже не было возможности их промыть. А пульсировавшая болью кожа отзывалась уколами тысяч игл на любое прикосновение.

– Большинство. Я, знаешь ли, по своей профессии должен многое знать и помнить.

– Вот только, кажется, теперь ты уже не сможешь преподавать, – издевательски протянула чужачка, явно надеясь побольнее задеть собеседника.

– Верно… – не сразу отозвался Аш.

Он неожиданно осознал все, что с ним произошло за этот долгий день. Теперь он остался без денег, без дома и каких-либо вещей. Сыны Залмара уже к утру объявят его в розыск как беглого преступника, и каждый житель Залмар-Афи с радостью за пару монет выдаст его стражникам или лично в руки двенадцатому ордену.

Ашарх замер на месте и нахмурился. Наверное, находясь под эффектом от всего происходившего на протяжении последних часов, он совершенно не думал о том, что его ждало в будущем. Но теперь, когда Сыны остались где-то далеко за спиной, можно было вспомнить и о собственном положении. Все страхи и ужасы вылезли из теней и набросились на профессора, погребая его под собой. Беспросветный мрак безнадежности подкосил Аша.

– Милостивый Залмар… Что же мне теперь делать?

Его свистящий шепот разнесся по всему коллектору.

Лантея неопределенно хмыкнула и тоже остановилась.

– Мы только сбежали, а ты уже сожалеешь обо всем, профессор? Ты всегда можешь вернуться. Уверена, они с радостью тебя встретят… Или же я могу с удовольствием окончить твои мучения.

– Проклятье! Я же теперь всего лишился.

– Как будто ты так много имел…

– Представь себе. Имел. Оплачиваемую работу, уважение в научном сообществе, жилой угол и даже сбережения на черный день! – со злостью ответил Аш.

– Ну, вот он, твой черный день.

Чужачка безразлично пожала плечами.

– Как так получилось, что из уважаемого профессора столичной академии я превратился в вонючую крысу, бегающую по канализации?

– Я тебе скажу как. Ты решил вырыть яму другому, и сам же в нее и упал, – любезно подсказала Лантея. – В любом случае, для тебя все выглядит не так критично, как для чужеземки, которую здесь каждая собака опознает в два счета, как выяснилось… Ну, поживешь полгода где-нибудь на краю Залмар-Афи. Потом о тебе все забудут, стража даже в лицо не узнает через год. Вот и все.

– Вот и все? Вот и все?! – крикнул профессор, неожиданно выйдя из себя, а в его глазах замелькали всполохи с трудом сдерживаемого гнева. – Да ты, девчонка, кажется, совсем ничего не понимаешь!

– Не называй меня девчонкой. Я тебе не трактирная подавальщица!

– Да! Ты просто самоуверенная дура, которая решила сунуться в столицу Залмар-Афи, совершенно ничего не зная о наших законах, культуре и власти! Или, скажешь, я ошибаюсь?

Лантея уже тоже не сдерживала свой крик, она сжала кулаки и угрожающе надвигалась на покрасневшего от злости мужчину, жавшегося к стене:

– Да какая тебе разница?!

– Потому что теперь из-за этого страдаю и я тоже! Ты ведь все еще наивно полагаешь, что двенадцатый орден – это простые стражники, не так ли? О! Можешь даже не отвечать, я и так прекрасно знаю, что прав! Так вот, мне жаль тебя разочаровывать, но все гораздо хуже! – крикнул Ашарх и, сорвав с лица повязку, выместил на ней все раздражение, разорвав на клочки. – Сыны Залмара – это щит и меч Залмар-Афи, самая лучшая наша защита и самое страшное проклятье. Они контролируют все в этой стране: народные настроения, чужаков, другие ордена. Все залмарские разведчики готовятся у них, а чужеземные шпионы боятся Сынов как огня!

– Но я…

– Замолчи и слушай! – сразу же прервал Аш только открывшую рот Лантею. – Они – каратели, подчиняющиеся напрямую Пророку Бога, самые верные его псы. А знаешь, почему их называют именно псами? Потому что они способны учуять и отыскать все что угодно, будь то след беглого преступника или скрывающегося в городе язычника.

– К чему ты все это мне говоришь?

– К тому, что очень скоро эти гончие псы отправятся на новую охоту… Они перевернут вверх дном всю страну, чтобы найти тебя, беглую убийцу и шпионку. Теперь они не успокоятся, пока не возьмут твой след, ведь ты рискнула пролить кровь членов ордена. Это дело принципа, Сыны не прощают подобных оскорблений! Думаю, у тебя есть время только до утра, а после каждый угол столицы будет обыскан, и к полудню во все концы Залмар-Афи уже полетят гонцы с ориентировками. Подобные случаи были! И, поверь мне, мало кому удавалось сбежать от Сынов… Но самое отвратительное, что вместе с тобой будут искать еще и меня, как подельника и соучастника…

Профессор в отчаянии ударил кулаком по влажной стене и сразу же охнул от боли в пальцах.

– Неужели эти Сыны и правда так опасны? – выдохнула девушка, а на ее лице было написано сомнение.

– Ха! Это орден неприкасаемых, любимые дети Владыки. Если даже просто сказать им слово против или тронуть пальцем, то уже к концу дня ты будешь захлебываться в крови в казематах боли. Сегодняшний наш побег – это начало очень больших проблем.

Профессор замолчал. Под внимательным взглядом Лантеи он неожиданно почувствовал себя неловко. Видимо, ей и в голову не приходило, что все действительно могло быть так серьезно.

Через несколько мгновений Ашарху надоело ждать хоть какой-то реакции на его слова. Он развернулся и пошел дальше в выбранном направлении, намереваясь как можно скорее покинуть уже канализацию и город. Каблуки девушки мелодично застучали следом, она не отставала.

– Если хочешь знать, я действительно не имею никакого отношения к империи и разведке, – негромко проговорила Лантея через пару секунд. – Это все одна большая дрянная ошибка.

– Будешь рассказывать это не мне, а Сынам, когда они тебя поймают, – фыркнул профессор.

– Не веришь мне? А я не вру… Я действительно пришла в Италан только для того, чтобы поступить в академию, – с неожиданной искренностью в голосе призналась чужачка. – Мне говорили, что там можно обучиться всему на свете.

– Так и есть. Но академия принимает лишь людей и гарпий. Даже гоблинам запрещено туда поступать. А ты не залмарка и уж явно не принадлежишь к Гнездам гарпий.

– Я ведь не думала, что моя инаковость будет так очевидна…

– Если ты не выросла в этой стране, насквозь пропитанной лицемерием верующих с их сводами правил и запретов, то ты никогда не поймешь, каково это – быть человеком. И любой встречный определит в тебе чужачку.

Лантея ничего не ответила, и профессор, подождав несколько мгновений, продолжил:

– Откуда же ты пришла, если знаешь так мало о Залмар-Афи?

– Тебя это не должно волновать. Чем меньше ты будешь знать, тем лучше.

– Боишься, что, когда меня схватят Сыны, я им все расскажу, – мрачно заключил Аш.

– Если бы я этого боялась, то убила бы тебя прямо сейчас, потому что я уже вижу выход из коллектора, – сказала девушка и указала пальцем вперед, где в самом конце тоннеля слабо поблескивала толстая решетка. – Но я не боюсь, я точно знаю, что ты не выдержишь пыток и все им расскажешь. Поэтому для меня нет смысла раскрывать тебе мои тайны из простой любезности.

– Но почему тогда не убить меня сразу? Ведь я все равно рано или поздно попадусь им. Я не верю в то, что от Сынов можно так легко уйти. И они вынудят меня сказать все о тебе: об оружии, внешности, боевых навыках, планах и манерах. Не понимаю, чем ты руководствуешься сейчас…

– Ты так хочешь умереть? – насмешливо поинтересовалась Лантея, не отставая от спутника.

– Нет. Но ты сама недавно угрожала мне в казематах расправой. Что тебя останавливает сейчас? Не поверю, что ты неожиданно прониклась ко мне уважением и приязнью после того, как я искупал тебя в канализации! – с сомнением протянул Ашарх.

– Я поняла, что ты недостоин быстрой смерти. Смерть – это высшее милосердие. Ты отправишься к своему божку… Или куда там вы, залмарцы, отправляетесь? А я останусь все такой же убийцей, у которой на руках будет чужая кровь, – вкрадчиво заговорила девушка, осматривая свои ладони в митенках, словно они уже были покрыты алыми пятнами. – Нет. Этого недостаточно. Я хочу, чтобы ты страдал. Чтобы ты раскаивался каждый день, винил себя во всем произошедшем и мечтал о быстрой смерти. Хочу, чтобы ты никогда не забывал, что, решив однажды обвинить невинную девушку в том, что она не совершала, ты в первую очередь обрек на несчастья именно себя.

По спине профессора пробежали мурашки, но он опасался в тот момент обернуться.

– Ты будешь бегать по всей стране, пытаясь спастись от гнева Сынов Залмара. Будешь побираться и есть помои, лишь бы заглушить голод. Будешь хлебать воду из лужи, как дворовый пес, чтобы избавиться от жажды. Без денег, весь провонявший дерьмом и страхом, ты, дрожа от ночного холода, будешь засыпать на голой земле и молить своего бога о милосердии. А его не будет.

Последнюю фразу Лантея практически прошептала, и, когда она замолчала, то тишина коллектора оглушила Ашарха на мгновение. Он так живо представил себе все, о чем говорила чужеземка, что волны отчаяния захлестнули его с головой. Она была совершенно права. И профессор только чудом удержал себя в руках, чтобы не броситься в ноги девушке и не начать молить ее о снисхождении и быстрой смерти. Нельзя было так унижаться перед какой-то гордой чужачкой.

– Ты жестока.

– Нет. Я лишь обернула твою справедливость против тебя же. Как ты и обещал, ты вывел меня из города. Как я и обещала, я тебя не убью, профессор, позволю уйти. Но никогда не забуду, из-за кого я пострадала, и каждый день буду молить высшие силы подарить тебе больше мучений.

Длинный тоннель коллектора закончился. Перед беглецами появилась конечная точка их пути: река с нечистотами покидала канализацию, выливаясь в небольшое мутное озеро. Невдалеке виднелись домики застенного района, предместий, и огороженные косыми заборами огороды, над некоторыми трубами изб вился белый дымок, а где-то в ночи лаяли псы.

Однако от долгожданной свободы Лантею и Ашарха отделяла еще одна, последняя преграда – массивная ржавая решетка, намертво вколоченная в каменные стены тоннеля. Вода беспрепятственно протекала через нее, застревали лишь большие обломки бочек, ветки и прочий габаритный мусор, который засорял канализационные каналы.

– Проклятье! О таком я не подумал…

Профессор вцепился пальцами в металлические прутья и со всей силы их потряс. Решетка совершенно не поддавалась, а ячейки ее были слишком малы для взрослого человека или нелюдя.

– Иного выхода нет?

– Только этот, и я даже не предполагал, что тут все так крепко будет заделано! Ох! Какой же дрянной день! Все, что могло пойти не так, пошло не так! – крикнул Аш и от души пнул ржавую преграду.

– Это как раз самая наименьшая из всех проблем, – неожиданно выдохнула Лантея и жестом попросила мужчину отойти подальше.

Профессор подчинился скорее потому, что был искренне заинтересован, как чужачка собиралась справиться с прутьями. Девушка достала из своей бездонной сумки небольшой мешочек из красной ткани и засунула в него одну руку. Вторую же она сжала в кулак у самой груди.

– Kzheomon-shate, Ewan’Lin!

В очередной раз Ашарх услышал странные слова на незнакомом языке. Но если в прошлый раз профессор мог лишь догадываться, для чего Лантея их произносила в камере дознаний, то теперь он стал свидетелем рождения настоящей магии. Повинуясь воле чужачки, из мешка поднялось небольшое облако песка, который мгновенно сформировался в идеально ровный шар размером с голову. Мельчайшие частицы метались внутри него, словно девушка сумела заключить в сферу настоящую песчаную бурю. И пока Аш, пораженный необычной магией, впервые увиденной собственными глазами, пребывал в ступоре, Лантея уже поднесла шар к решетке. Песок впился в металлические прутья и расправился с ними за несколько мгновений, превращая в ржавую труху участок некогда толстой кованой решетки.

Проход был свободен. А сфера практически сразу же рассеялась, и тонкое облако песка медленно осело в бурлящие потоки воды.

– Залмар всемогущий, да кто же ты такая?..

Глава третья.

Взаимовыгодная сделка для пары беглецов

Что нелюдю смех, то человеку – грех.

Старинная залмарская пословица

Магию давно уже считали неотъемлемой частью жизни большинства рас и народов на материке. Это было таким же естественным процессом, как дыхание или сон, доступное каждому, независимо от пола, возраста или положения в обществе. На магию практически повсеместно распространялись государственные законы, как на любое другое обычное явление, ей обучали в школах и храмах, свободно пользовались в повседневной жизни. Могущественная сила, рождаемая во время воззвания к богу, забирала часть возобновляемой энергии тела и души, но становилась взамен физическим воплощением божественного дара. Каждый народ обращался к своему создателю и получал взамен способность на краткий миг сотворить чудо: ифриты порождали пламя в собственных ладонях, гарпии подчиняли себе воздушные потоки, таинственные сфинксы легко могли управлять разумом других существ. Каждой расе была доступна лишь та магия, которой покровительствовал бог или богиня, почитаемые в стране. Так что даже если бы, например, имперец неожиданно обратился в своих мольбах к гоблинскому богу страха и мерзости Гнериану, то он все равно не сумел бы создать иллюзию, поскольку это было возможно лишь для серокожего народа далекого королевства Тхен.