Редкий экземпляр

– Может быть, скажешь что-нибудь? – тихо спросил Марат.

Я промолчала.

– Понимаю, что вся информация пока не укладывается в твоей голове. Но тебе придется поверить. И научиться существовать с этим багажом. А я тебе помогу. Клянусь, тебя никто не обидит!

Он присел на кровать рядом и медленно, словно боясь напугать еще больше, коснулся щеки. Конечно, я тут же одернула голову.

– Ничего, девочка моя, это пройдет. Тебе нужно отдохнуть. Поговорим, когда будешь готова.

Хотела выкрикнуть, что никогда не буду готова, но зачем? Разве «человек из будущего» поймет всю мерзость и грязь, которая сейчас обрушилась на меня лавиной?

Не дождавшись реакции, он ушел, тяжело вздыхая. Я повалилась на одеяло и заревела как последняя белуга.

Глава 5. Побег: медленный и быстрый

Последующие несколько дней были похожи на сон больного шизофренией. Сначала я проплакала черт знает сколько времени, пока не забылась в полудреме-полубреду. Глаза старалась не открывать, ведь зеленая морда, сокрушающаяся над головой из-за отсутствия у меня аппетита, подтверждала, что все вокруг не вымысел. А я так этого хотела! Марат тоже приходил, что-то говорил о том, какой мне следует быть сильной и что впереди у меня должно быть светлое счастливое будущее, если сама того пожелаю. Я не слушала, только сжималась в комок, и залазила глубже под одеяло, когда пытался дотронуться. Бросив бесплодные попытки, как-то утром – предположительно, ведь окон в комнате не было – он пришел и глухо произнес, что ему нужно исчезнуть на некоторое время.

– Постараюсь вернуться как можно раньше. Но, вдруг что, Оло знает, что делать. И…поешь, пожалуйста. Тебе нужно питаться, твое тело больше не на препаратах.

С этими словами он выложил на простынь перед лицом несколько квадратных таблеток.

– Что это?

– Еда. Обычно люди питаются привычной для тебя пищей, но, боюсь, в твоем случае этого не достаточно. Так что съешь это. Они не горькие, клянусь. Тебе нужно приходить в себя. Ты должна жить дальше.

Выдав главный аргумент, мужчина скрылся за растворившейся стеной. Я полежала еще, разглядывая пальцы с чуть отросшими ногтями. Конечно, глупо не соглашаться, он прав, валянием в четырех стенах я ничего не исправлю. Хотя и бурной деятельностью тоже, вряд ли машина времени уже изобретена. Назад я не вернусь, моя жизнь давно перечеркнута без моего участия и не моим решением. Страшно представить – решением властей страны!

Перекатывая таблетки на ладони, я думала еще и о том, что зря смеялась над любителями научной фантастики. Знали бы они, как оказались правы, прочитывая залпом кучу литературы и мечтая о создании собственной утопии.

Белые квадратики и правда оказались не горькими. Более того, в них явственно чувствовался вкус мяса и картошки. Поразившись, наконец, вытащила голову наружу. Не скажу, что увещевания гематолога навели меня на путь истинный, и сейчас я как начну жить на полную катушку. Но бездействие загоняет все глубже. Вспоминая лекции наших профессоров, я прислушалась к себе. Не стоит ставить глобальные цели. Начну с чего-то малого, а дальше разберусь. Или нет, но хотя бы попытаюсь.

Выбравшись из-под одеяла, которое, кстати, удивительным образом пропускает внутрь воздух и не дает задохнуться, я встала, оглядываясь по сторонам.

– Оло? – позвала нерешительно, но монитор с улыбающейся рожицей тут же вылетел откуда-то сверху.

– Да, госпожа?

– Мне бы помыться.

Кивнув, робот унесся.

Во-первых, нужно узнать о современном мире хоть что-то, ведь придется как-то существовать, а я до сих пор умею разве что мыться и есть. Понять, как живет мир с точки зрения политики, географии, выяснить, изменился ли климат, да вообще, каким образом устроены элементарные вещи вроде общественного транспорта или магазинов… Мне будто нужно взрослеть с самого начала, как недавно я училась ходить и говорить.

В ванную зашла, когда вода уже почти набралась до края. Синеватая пена переливалась от ламп, в воздухе витал аромат цветов.

– Все готово, госпожа!

– Спасибо. Я справлюсь сама. Знаю, что где.

Когда-то в другой жизни принятие расслабляющей ванны вкупе с ароматизированными свечами и приятной мелодией помогали поставить мысли на место, разложить вопросы по полочкам и степени важности, оценить масштаб бедствий. Хоть и без водных процедур понималось, что масштаб сейчас переплюнул все мыслимые пределы, но попытаться стоило.

Итак, что мы имеем? Будущее, то есть настоящее, в котором летающие машины, исчезающие стены и психи-ученые, ставящие свои жуткие эксперименты на живых как в фильмах ужасов. Кстати, про авто я уже додумала, понятия не имею, как меня сюда доставили. Зато точно знаю о существовании эмоциональных роботов, почему-то зеленых. Кто вообще придумывал такую внешность? Не могли сделать обычное человеческое лицо, чтобы не пугало своими острющими зубами наивных девушек из прошлого… Ах да, я тут одна такая, кому пугаться-то?

Я чуть не слетела в воду с края ванны, на котором сидела, задумавшись. Я не одна! Марат сказал, что нас – пятнадцать человек! Так, где мои «коллеги»? Их тоже разбудили, или они остались в качестве площадок для дальнейших опытов? Черт, кажется, из-за шока я забыла задать важные вопросы, зато погрузилась в собственные переживания.

Разлеживаться в горяченькой ароматной водичке расхотелось. Наспех умывшись прямо в одежде, позвала Оло. Он не отозвался. Странно, то опекает как сердобольная наседка, то игнорирует. И как я отсюда выберусь?

Я подошла к стене, потрогала твердую поверхность, постучала… Эффекта ноль! Может, тут рычаг какой есть? Правда, я ничего не замечала, ну так голова другим была забита.

– Какого хрена ты творишь?

Голос прозвучал настолько близко, что я подпрыгнула и обернулась. Никого! Галлюцинации прогрессируют?

– Ты понимаешь, что сейчас будет? Ты башкой своей соображаешь, что теперь тебя просто грохнут!

«Глюки» кричали злым мужским басом, и я даже втихомолку порадовалась, что не вижу источник такого гнева. Правда, спустя секунду дошло: скандалят за стеной, которая так и не исчезла.

– Руслан, не кричи, – а вот это голос моего…хм… ученого. – Об этом знают только те, кому я полностью доверяю.

– Супер! То есть мне ты не сказал, потому что не доверяешь?!

– Нет, потому что знал, что ты так отреагируешь.

– А как я должен реагировать?! Черт-те что… Марат, ты ненормальный?! Хотя, что я спрашиваю, это и так понятно! Ты больной, если притащил ее в собственный дом! Тебя не посадят. Не отправят к стене. Тебя убьют! Ты понимаешь, с кем ты связался?!

– Успокойся, говорю! Никто не знает, что она здесь. А потом…

– Что?!

– Не знаю! Придумаю что-нибудь. Скажу, что родственница с приграничного района. Там не все получают паспорта, сам знаешь.

– Точно! И всю жизнь твоя зверушка…

– Не называй ее так!

– Заткнись! Ты подумал, что ты с ней делать будешь вообще? Удовлетворять твое эго? Ты какую жизнь ей приготовил? Был ли смысл спасать того, кого обрекаешь на жизнь безвольного?

– Вероника не безвольная! У нее сохранились личность и память!

– Что? Откуда ты знаешь? Только не говори мне…

– Я знаю, Руслан! Я видел!

– Ты больной, брат. Я клянусь, ты пожалеешь о том, что сделал.

Каюсь, подслушивала бы и дальше, но чертова стена, на которую я так необдуманно облокотилась, растворилась в самый неподходящий момент. И я буквально выпала в спальню, растянувшись на пушистом ковре лицом вниз.

– Боже, девочка моя! – Марат подбежал ко мне и помог подняться. – Ты не ударилась?

Не успела ответить, обладатель гневного голоса решил сделать это за меня:

– Да что ей будет, блин? Она же совершенный сосуд, или что ты там говорил?

– Заткнись!

Поддерживаемая мужчиной, я присела на край кровати и посмотрела, наконец, на главного раздражителя последних минут. Высокий, выше хозяина квартиры, в черном комбинезоне и перчатках, он показался не просто злым – опасным. Чернильная щетина контрастировала с абсолютно лысой головой. Недобрый взгляд буровил насквозь, захотелось отвернуться или опять спрятаться под одеяло. Или смыться в ванную и сидеть там, пока он не покинет комнату.

Тем не менее, взгляд я выдержала. Понятия не имею, откуда взялась глупая смелость, но отворачиваться не стала, перетерпев все неприятные ощущения. Одними больше, как говорится. Но плечами передернула, и это не скрылось от внимательного мужчины. Он прищурился, будто оценивая противника, а не испуганную, снова ничего не понимающую девушку, и ухмыльнулся.

– Прекрати, Руслан, ты ее пугаешь! – озаботился ученый, все еще приобнимая.

– Да брось, посмотри на нее. Она хоть понимает нас?

– Я же сказал, что она все понимает!

– А что молчит тогда?

– Боится! Ты орешь как ненормальный.

– Да я самый нормальный в этой комнате!

– Еще раз прошу: заткнись!

Наверно, они бы и дальше препирались, если бы не звонок. Господи, самый обычный дверной звонок, точно такой же был в нашей квартире! Я чуть не расплакалась от ностальгии. Вот только мужчин он, наоборот, не порадовал.

– Черт! Оло, где Оло?!

– Твой гребаный помощник отключен! Зараза, как знал!

– Ничего, замок закодирован.

– Ты забываешь, кто они!

Выкрикивая непонятные фразы, они начали бегать по комнате. И что так суетятся, гостей не любят?

– Ее надо спрятать!

– Поздно уже, брат.

– Нет! Вероника, под кровать!

Я взирала на Марата тем же взглядом, как пять секунд назад – лысый. Он что, с ума сошел?

– Понимает она… Ничего, сейчас решим проблему.

Я ойкнуть не успела, как мне в нос уперлось дуло какого-то странного серебристого пистолета. Надо мной стоял Руслан, тыча оружием в лицо, и вид у него был крайне решительный. Все произошло за долю секунды, и я точно слышала выстрел, который должен был распотрошить мое симпатичное лицо, но вдруг что-то произошло.

Время замедлилось. Ощущение будто оператор перематывает пленку вручную при помощи обычного карандаша, и тот у него постоянно выскальзывает. Вот пуля преодолевает несколько сантиметров, словно через силу, и я успеваю не только отклонить голову в сторону, но и рассмотреть надпись на металлическом зерне – «Ариадна». Убийца глядит не на меня, куда-то выше моей головы, я поворачиваюсь и вижу, как стена, противоположная той, что ведет в ванную, медленно испаряется. А, нет, не испаряется, оказывается, это створки наподобие лифтовых, только уходят он к потолку и полу, а не в стороны. Даже сейчас это выглядит быстро, вот почему мне казалось, что она просто исчезает.

За стеной стоят человек десять в полной экипировке, чем-то напоминающей комбинезон Руслана. Я видела подобные в фильмах про спецназ. Их автоматы направлены на нас, и оглушительный звук очереди раздается почему-то на долю секунды раньше, чем первый нажимает на курок. Или мне все это кажется?

Никогда не была любителем остросюжетных боевиков и, тем более, не понимала женщин, которые являются их главными героинями. Как можно бегать туда-сюда во время перестрелок, зная, что каждая дробинка может стать твоей смертью? Дамы должны сидеть дома и нянчить детей или работать и строить карьеру или и то, и другое… Но точно не скакать с оружием наперевес среди представителей сильной половины человечества, воюя за сомнительную радость быть наравне.

Я всегда так думала! Поэтому то, что сделала потом, объяснить не смогу даже под пытками. Когда загремели выстрелы и пули начали плыть в нашу сторону, я сорвалась с места. Толкнула Марата, стоящего до этого с открытым ртом, почти пинками затолкала его за кровать, куда он предлагал самой забраться, обернулась к Руслану… Вот честно, на крошечный миг задумалась, стоит ли он моей помощи? Он меня чуть не убил, может, ну его нафиг?! «Поздно уже, брат». Черт, а вдруг, правда, родственники? Не хочется причинять боль тому, кто меня разбудил, судя по всему, сильно при этом рискуя. Изо всех сил ткнула обидчика в грудь, мстительно глянув, как тот неловко заваливается на спину. Если повезет, отобьет ребра, или хотя бы получит синяк. Да уж, Ника, раньше ты была добрее!

Смертельные серебристые ядра продолжали медленно двигаться в нашу сторону. И что дальше? Понятия не имею, что происходит, сбой матрицы какой-то, но ясно, что вечно это состояние не продлится, и нас-таки пристрелят. Может, попробовать просто закрыть дверь, в смысле, восстановить стену? Так они меня в этом доме вообще не слушаются!

– Лифт, – прошипело сбоку.

Оказывается, пока я рассуждала, как поступить, замедленный Руслан подполз ко мне, сидящей за кроватью на всякий случай на корточках.

– Что?

– Там лифт, – повторил мужчина, указывая пальцем куда-то в сторону.

Он растягивал слова, глаза были выпучены, что стало страшно за его щитовидку, а рука уже ощутимо сжималась на запястье. Что он говорит, какой, нафиг, лифт?! Поедем кататься по этажам?

Руки аж закололо от дикого желания влепить ему хотя бы пощечину. Да что со мной такое, откуда эта кровожадность?

Ладно, время сейчас на моей стороне. Улыбаясь собственной шутке и молясь Богу о том, чтобы сослепу не напороться на медленно летящие пули, я бросилась в угол, куда указывал мужчина. Лифт, говоришь? Но здесь простой угол, чистый, без кнопок и прочих обычных приспособлений. Что мне, вслух его звать?

Чувствуя себя просто конченой кретинкой, закричала, но кабина не появилась, аки собачка, на зов, виляя хвостиком.

Между тем нападавшие уже продвинулись внутрь комнаты, все еще ведя огонь, как я подозреваю, на поражение. Мои знакомцы отстреливались из серебристых пистолетов, один из которых не так давно пытался продырявить меня. Выходило у них или нет, разглядеть даже не пыталась, воюя с углом, где теоретически спрятан шанс на спасение. Иначе нас же просто убьют, а остатки моей ценной кровушки соскребут со стен и законсервируют.

– Да что ж это такое! – я привалилась к стене и почувствовала, что лечу.

Мама! Падение о твердый пол оказалось болезненным. Подняв голову, я посмотрела на помещение, в котором оказалась. Метра три на три, абсолютно черные стены, пол и потолок, и, о Боже, светящиеся синим огромные кнопки прямо напротив! Я нашла его!

Что-то снова неуловимо изменилось, и Марат с Русланов вывалились из ниоткуда уже с нормальной скоростью. Встать я не успела, поэтому упали они мягко, впечатав мое лицо обратно в пол. Надеюсь, синяка не будет.

– Какого хрена?! – прохрипели над ухом.

И вам здрасьте! Я попыталась скинуть с себя мужчину, весящего, кажется, целую тонну.

– Прекрати дергаться!

Я послушно затихла, потому что все равно у самой не получалось сдвинуть эту гору мышц и злости. Кряхтя, Руслан поднялся, оставив меня лежать, и подошел к вылетевшему, как всегда, непонятно откуда экрану. Зато Марат бросился поднимать, озабоченно заглядывая в глаза.

– Все хорошо, девочка моя?

– Кажется, да, – я попыталась улыбнуться.

– Слава Богу! Ты молодец, ты нас спасла!

– Ты что-то путаешь, это тебя хотели грохнуть из-за нее, – раздалось сбоку насмешливое, но Марат выпад проигнорировал, продолжая ощупывать мои конечности.

– Я знал, что ты на многое способна, но это…это было просто волшебно! Ты сногсшибательна!

– Ты ее будто за секс благодаришь, – снова фыркнули за спиной.

– Черт, Руслан, замолчи уже! Если бы не она, тебя бы уже не было!

– Если бы не вы оба, я бы не несся сейчас непонятно куда! Кстати, какие координаты ты задал?

– Дедушкин дом на границе. Решил, что туда они будут добираться дольше.

– Класс! Маратик, серьезно, тебе не кажется, что у тебя башню сорвало?! Это билет в один конец!

– Это то, что нам нужно.

– Кому нужно, мать…твою!

От рыка опять разозлившегося мужчины заложило уши, и я непроизвольно прижалась поближе к более адекватному человеку.

– Давай потом поговорим, ты снова ее пугаешь.

– Если бы не испугал, лежали бы мы рядком как фаршированные гуси!

– Так ты специально ее довел?

– Он хотел меня пристрелить! – решила подать голос, но меня будто не услышали.

– Ты сам говорил, что она обладает навыками, которых нет у других экземпляров, – Руслан прошел по кабине туда-сюда, держась руками за голову. – Я решил проверить.

– Ты нормальный? А если бы не сработало?!

– Ты говорил…

– Теоретически!

– Ты говорил, черт тебя дери, какая она ценная и как над ней трясутся! – если стены не задрожали от оглушительного крика этого бешеного, то они точно созданы из титана. – И что ты сделал, мать твою?!

– И твою тоже, братишка! Замолчи уже, потом обсудим мою безответственность!

Марат все еще обнимал меня, успокаивающе поглаживая по спине. Меня уже не трясло, и я деликатно освободилась от объятий, усевшись на пол и подтянув колени к груди. Кабина равномерно гудела, но движения я не чувствовала. Впрочем, удивляться уже перестала, кто знает, до чего еще додумались ученые будущего? Я вон время останавливаю, например. Кто бы мог подумать! Нервный смешок вырвался непроизвольно.

– Боже, чем ты думал, а?! – лысый не унимался, продолжая пенять родственника за…да, кажется, за меня. – Она – это огромная проблема, которая сейчас по твоей милости лежит еще и на моих плечах! Да я должен прямо отсюда сообщить наше местоположение кому надо, и ты сам знаешь, что будет, если я этого не сделаю! Маратик, ты реально болван, который вознамерился увести у «Ариадны» ее имущество и остаться безнаказанным?

– Она – живой человек, а не вещь! – ученый тоже вскочил на ноги, уперев не менее злой взгляд в оппонента. – Благодаря ей ты здесь находишься, ты прав! Только она не виновата, а как раз наоборот. Если бы не ее кровь, нас обоих с тобой не было бы, ты в курсе?!

Блин, они что, вампиры?! Мне только этого не хватало!

– Не загоняйся.

– Да ты что?! А в чем я не прав? Она дала жизнь тебе, мне, сотням тысяч других. Но она тоже имеет право на…

– На что?! На что?! Мы были вместе, когда читали ее дело! Она давно должна была сдохнуть, еще до этого гребаного проекта, рак раньше не вылечивали, ты помнишь? У каждого своя судьба, и с чего ты взял, что тебе решать, жить ей или нет?

– Но и не им, Руслан, – неожиданно Марат будто сдулся, устало прикрыв глаза, а после просто привалился к стене. – Я сам понимаю, что человечеству нужно было выжить любыми способами. Тогда у нас получилось. Все, что было после – уже преступление.

Слушая перепалку, я тупо переводила взгляд с одного на другого, пытаясь вникнуть в суть разговора. И вдруг поняла самое главное: я не должна была проснуться. Я и так это знала, кажется, Марат говорил мне что-то подобное, но шок от происходящего прикрывал правду тонкой пеленой, и истина слышалась как сквозь вату. Сейчас она оказалась передо мной настолько явно, что дыхание перехватило, а из глаз снова брызнули слезы.

Я не должна была проснуться! Я должна была и дальше лежать в той капсуле, подсоединенная к куче проводов, и давать свою кровь и что-то там еще другим людям! Я – собственность какой-то там компании, и они недовольны, что потеряли такой… как Руслан назвал нас? Экземплярами? Так вот, один из них смылся, точнее, его украли, и теперь мои хозяева очень хотят вернуть свое имущество.

Лучше бы я сошла с ума!

Мужчины все еще переругивались, но теперь как-то вяло, но я их больше не слушала. Я просто хотела жить, вашу мать! Я согласилась на медицинский эксперимент, чтобы получить шанс на существование и, черт возьми, его получила. Условия этого существования не оговаривались. Да мне же повезло, я прожила гораздо дольше любого среднестатистического человека!

Неожиданно пришла мысль, точнее вопрос: а сколько лет Марату? И Руслану? Выглядят они не старше тридцати пяти, но, помнится, ученый признался, что работает инженером-гематологом лет сорок.

– Кх-км, Марат, – позвала тихо, вклинившись в паузу между их обменом любезностями.

– Да, Вероника, что такое?

– А сколько тебе лет?

Вопрос повис в воздухе. По вытянувшимся физиономиям обоих стало ясно, что чего-чего, а такого рода любопытства они не ожидали.

– Семьдесят два.

– Ааа…а тебе? – я перевела взгляд на лысого.

Тот усмехнулся и промолчал, за него ответил брат:

– Семьдесят девять.

Кивнув, будто мне назвали цифру где-то вдвое меньше, я затихла. Правда, ненадолго. Нервные клетки не вечные, уж мои тем более, а после всех испытаний их пора выкидывать за ненадобностью. Хихиканье сменилось откровенным громким смехом. Я смеялась как ненормальная над собой, будущим, этими двумя, которые сейчас уставились на меня как чокнутую. Да нам всем в один дурдом в соседние палаты! До слез хохотала, представив, что рано или поздно меня все же найдут, их либо убьют, либо посадят, не знаю, уволят по любому, а я снова стану живым инкубатором для людей двадцать четвертого века. Мне даже сны не будут сниться, ведь сны для ходячей пробирки с лекарствами ни к чему. Ай, не ходячей, лежачей. Тогда тем более!

– У нее истерика, – авторитетно заявил Руслан, и, отвернувшись, бросил Марату: – Заткни ее как-нибудь, мы скоро будем на месте.

Инженер присел рядом на корточки, попытавшись взять мое лицо в руки, но я дернула головой, не дав прикоснуться.

– Вероника, я понимаю, что ты в шоке. Постарайся успокоиться, сейчас тебе нужно прийти в себя. Посмотри на меня, пожалуйста.

В угоду то ли вредности, то ли осознанию, что терять уже, по большому счету, нечего, я зажмурилась изо всех сил, замотав шеей так, что услышала хруст позвонков.

– Не надо, девочка моя, спокойнее.

– Может, ее уколоть чем или просто вырубить? – послышалось ехидное.

– Я тебя сам сейчас вырублю!

– Попробуй!

– Заткнись, Руслан!

– Это ты заткнись и успокой свою…подопечную!

– Заткнитесь вы оба! – закричала я неожиданно даже для самой себя, да так громко получилось, что Марат отпрянул и упал на спину.

Вытерев мокрые щеки ладонями, я поднялась и посмотрела на лежащего с растерянным видом мужчину. Стыд за свое поведение проскользнул узкой змейкой и скрылся где-то вместе с адекватным восприятием всего происходящего. Но в одном он прав: погорюю позже, а пока нужно взять себя в руки.

– Как я понимаю, у тебя есть какой-то план?

Глава 6. Страшная реальность

Пока мы не прибыли в место назначения, мужчины как могли проинструктировали меня. Точнее, делал это Марат, Руслан снова ругался на чем свет стоит, не стесняясь в выражениях, самое мягкое из которых было «истеричная подопытная». Его решила игнорировать. В конце концов, он не пытался снова меня прибить, значит, пока неопасен.

Зато, как я поняла, опасны все остальные.

– Сейчас ты для любого прохожего – обычная девушка, наша дальняя родственница, но в самом обычном разговоре тебя могут поймать на отсутствии знаний о современном мире, – внушал Марат. – Если к тебе будут обращаться, улыбайся и говори, что слишком устала с дороги.

– Я – ваша сестра?

– Нет, пусть лучше будет двоюродная племянница. Это сложнее проверить.

– Кому вообще нужно будет что-то проверять? Я имею в виду, простым людям.

– Мы не можем знать, кто из них прохожий, а кто работает на спецслужбы.

– Правительство?

– Нет, компанию. Но это почти одно и то же.

Сделав мысленно пометку позже разобраться в хитросплетениях политики, кивнула.

– Хорошо. Молчать и улыбаться. Как скажешь.

– Да, но не изображать дурочку. Веди себя нормально, ты же приехала к родственникам. На все обращения отзывайся вежливо, но без заинтересованности.

– А кто ко мне будет обращаться?

– Мало ли. Дом стоит на отшибе, но могут заглянуть какие-нибудь соседи.

– А мы двигаемся в ваш дом?

– Да.

– И соседи вас знают?

– Частично. Мы там очень давно не были.

– А кто может зайти?

– По сути, кто угодно. Там часто ходят торговать антиквариатом. Хлам, конечно, но в этом месте зарабатывают как могут.

– Про старье она как раз знает больше чем ты, брат, – не упустил возможности съязвить Руслан.

– Дом построен давно, поэтому там ты сориентируешься быстро. Но лучше не выходить на улицу без надобности.

– Поняла. А что потом? Или мне всю жизнь тусоваться на твоей даче?

Мужчина взял мою руку, погладил пальцами запястье.

– Мы сделаем тебе документы, научим всему, что необходимо…

– Не «мы», а «ты»! Я не собираюсь быть нянькой доисторической дивчине…

– Не обращай на него внимания. Хорошо, я сделаю документы, расскажу, что нужно знать о нашем времени, и после ты сама решишь, что будешь делать. Договорились?

Звучало довольно просто, если не считать, что за нами охотились люди с автоматами. Я глубоко вздохнула и согласилась. Дальше ехали – или летели, черт его знает – молча. Марат не отпустил моей руки, переплетя пальцы и чуть сжимая, будто подбадривая.

Стена кабины исчезла в тот момент, когда я почти уверила себя, что сильная, смелая и вообще очень крутая. Но оказалось, что можно сколько угодно храбриться, пока находишься в безопасности под боком двоих мужчин, пусть один из них и показывает всем своим видом, что не будет участвовать в наших делах, да еще и сам лично прибьет, если возможность подвернется. Но это полбеды. Как только я увидела огромное пустое пространство, покрытое черной копотью и все еще кое-где дымящееся, забыла и про гордость, и про все остальное, вскрикнула и по-детски спряталась за спину Марата. Создалось ощущение, что мы спустились прямиком в ад.