Городские легенды

– Да, вот так вот… – протянул комендант в ответ на детские охи и фуканье. – Не самые приятные условия! Но что поделать – они сами устраивают такой бардак. Заселяют ведь их в чистые комнаты! По правилам они обязаны поддерживать порядок в своём жилище, но мало кто это действительно делает. Что ж, следуем дальше, – сказал Алексей Петрович, когда все вышли. – Вон там, смотрите, белеет местная церковь. Она совсем небольшая, ничего особенного, поэтому заходить в неё мы не будем. Скажу только, что батюшкой там служит бывший наркозависимый. Он говорит, что ему явился бог и указал на предназначение – облегчать душевные муки местным жителям. Думается мне, что под кайфом могло и не такое привидеться… Ну да ладно…

– Простите, гражданин комендант, у меня вопрос, – сказал Максим Голованов.

– Конечно, я слушаю.

– Управа, больница и бары – это всё понятно. Но зачем здесь церковь?

– Что ж, хороший вопрос. Попробую объяснить. Видите ли, у части наших жителей в какой-то момент жизни появляется нечто вроде совести или сожаления. Иногда они хотят бросить употреблять, но уже не могут. Тут им на помощь и приходит всепрощающий бог.

Следующей остановкой была городская управа.

– Здесь находится администрация Города № 18, – сказал экскурсовод. – На первом этаже располагаются рабочие места, на втором комнаты отдыха и мой кабинет. Основную часть персонала составляет охрана, которая дежурит круглосуточно. Раз в два дня патрульный обходит все квартиры с целью поиска скончавшихся и тех, кому требуется помощь.

– Скончавшихся?! – охнула девчушка с двумя короткими косичками.

– Да, – развел руками Потехин. – Фактически сюда и приезжают умирать. После вселения человек в среднем живёт здесь 8–10 лет. Редкий организм выдерживает больше. У нас нет препаратов, продлевающих жизнь, заживляющих раны и исцеляющих. Мы лишь обезболиваем в самых тяжелых случаях, облегчаем уход на тот свет.

Комендант сложил руки на животе и сделал скорбную мину.

– Но почему?! Это же несправедливо! Во всём мире эти препараты есть в свободном доступе для любого гражданина, – сказал Максим.

– В том-то и дело, что для гражданина, – поднял палец вверх Потехин. – Попадая сюда, человек отказывается от своих прав, в том числе на медицинское обслуживание. Он сам делает такой выбор, понимаете? Наши жители ограничены во многих правах, доступных гражданам. Зато у них есть неотъемлемое право туманить своё сознание и вредить здоровью. Думаете, будет справедливым, если при таком образе жизни неграждане ещё и другие блага будут получать? Государству и так недёшево обходится содержание Городов и потеря части трудоспособного населения. Отсутствие медицинской помощи – это необходимая плата за право разлагать свою личность. Им подробно это объясняется на предварительных беседах. Судя по тому, что ни один Город не пустует, всегда найдутся люди, готовые променять одно на другое.

– А выйти отсюда и снова стать гражданином вообще можно? – спросила кудрявая девочка.

– На этот вопрос нет однозначного ответа. Законом это не запрещено. Но процедура слишком сложна. Мало кто её проходит. Я руковожу этим Городом со дня его основания, а именно – 22 года. И за это время никто отсюда не вышел. Они вроде бы начинают процедуру реабилитации, но потом всё равно срываются и возвращаются к употреблению веществ. И обычно уже безвозвратно. Профессор Рудковский говорил, что начавшееся разложение не имеет обратной силы. В данный момент кое-кто из наших жителей как раз решил вернуться в мир и проходит реабилитацию. Пойдёмте к ней.

Центральная улица упиралась в самое большое здание в городе – больницу. Её внутренние перегородки были стеклянными. Из коридора было видно палаты и неподвижно лежащих на кроватях людей, утыканных трубками.

– Это жители, которые готовятся отправиться в мир иной, – патетично сказал экскурсовод. – Когда боль становится невыносимой, мы погружаем их в сон. Как видите, всё довольно гуманно. Надо отметить, что вообще здесь никто их не осуждает за сделанный выбор. Это за стенами города они отбросы общества, здесь это полноправные и уважаемые жители. Кстати сказать, некоторые решившие завязать с зависимостью в последствии остаются здесь и помогают своим бывшим… мм… соратникам. Как, например, Катя. Добрый день, Катюша. Как Макс?

– Здравствуйте, Алексей Петрович. Плохо, – ответила бледная девушка, сидевшая возле кушетки с неподвижно лежавшим худым парнем. – Виталий Иванович говорит, что почки откажут в любой момент.

– Ну-ну, – комендант похлопал её по плечу, – ты же знаешь, что это неизбежно. Что будешь делать потом, уже решила?

Она помотала головой, шмыгнув носом.

– Ну, ладно, думай. Я буду рад любому твоему решению.

Алексей Петрович повёл свою группу дальше.

– Катя – бывшая наркозависимая, – счёл нужным пояснить комендант. – Здесь она познакомилась с Максимом, тем парнем на кушетке. Он тоже был наркозависим. Они решили завязать, пройти процедуру «воскрешения», как мы её здесь называем, вернуться в мир, жить полноценной жизнью – может быть, даже обзавестись ребенком. Вы ведь знаете, что каждый наш житель стерилен – это необходимое и очень важное условие. Поэтому для такой пары это не так-то просто. Но всё оказалось напрасно. Слишком поздно. У Максима обнаружили почечную недостаточность. Поскольку реабилитация была не окончена, он не смог получить необходимую медицинскую помощь и теперь вынужден ждать смерти.

* * *

Саша Перкин пулей долетел до парка и полез в кустарник. Он облюбовал это место совсем недавно. Здесь его никто не мог заметить. Кучерявые ветки закрывали обзор с тропинки, а забор сразу за кустами не позволял никому подкрасться незамеченным с другой стороны.

Парень, тяжело дыша, привалился спиной к бетонной стене. Перед глазами плыли радужные круги, мыслей не осталось, только чувства и воспоминания.

Ему 5 лет. Он сидит возле папиного стола и катает машинку вокруг резной ножки. «Пап, поиграй со мной!» – ноет Саша. «Сынок, я работаю», – отвечает отец.

Родители Саши были преподавателями в университете. После рождения второго ребёнка маме пришлось оставить работу. С этого момента всё и пошло кувырком. «Поиграл бы хоть с ребенком! Ты совсем не занимаешься детьми!» – то и дело восклицала мать. Сколько Саша себя помнил, отец всегда был очень занят, а мама раздражена и недовольна.

Олег, Сашин младший брат, родился слабенький, часто болел и много плакал. Это прибавляло нервозности в доме. Иногда мать срывалась в визгливые истерики с битьём посуды. Тогда отец наконец-то откладывал свои важные дела и занимался мальчиками: кормил, гулял, купал и укладывал спать.

Мама в это время запиралась в своём кабинете. Время от времени оттуда можно было слышать грохот падающих предметов, звон стекла и причитания. Саша убеждал себя, что это дикое чудовище вырвалось из потустороннего мира и терзает его бедную мать. Мальчик воображал, как сначала он долго сражается, а затем из последних сил побеждает неведомого зверя. Тогда и только тогда тьма отступала, чудовище отпускало маму, прекращались истерики, и она вновь становилась милой и приятной женщиной. А все они вместе – счастливой семьёй.

Саша всегда побеждал. Мама всегда возвращалась из потустороннего мира к нему, но каждый раз на более короткий срок. От неё всё чаще плохо пахло. Однажды она не вернулась совсем. В один слякотный весенний день исчезли все её вещи. Ему было девять, когда он пришёл из школы и обнаружил в мамином кабинете пустоту. Эту последнюю битву он проиграл.

* * *

После краткой экскурсии по больнице Алексей Петрович вывел своих подопечных на свежий воздух. На площади что-то происходило.

– Ты просто тупая курица! Чтоб ты сдохла! Ненавижу тебя сволочь! Мой мальчик! За что мне это?! Он бы… А ты тварь!!!

Перед экскурсионной группой предстала ужасающая картина. Дородная немолодая женщина, явно много выпившая, с синяками под глазами и опухшим носом, таскала за волосы девушку, которую ребята встретили в больнице. Катя заливалась слезами, но даже не пыталась вырваться. Потехин и двое охранников поспешили к потасовке.

– Что случилось?! – строго спросил комендант. Двое мужчин с трудом смогли оторвать грузную женщину от растрёпанной девушки.

– Мой мальчик умер! Вот что случилось! – крикнула женщина и разразилась рыданиями. – И всё из-за неё!

– Максим умер? – спросил Потехин у Кати. Та кивнула. – Ясно. Ладно, иди.

Ни на кого не глядя, ссутулив плечи, девушка побрела вдоль улицы.

– Иди, иди, скотина! – потрясла кулаком женщина. – Далеко не уйдёшь! Все мы тут повязаны!.. Да…

Она вытерла нос тыльной стороной руки.

– Мой мальчик, мой сынок! – опять заголосила мать Максима. – Он мог бы отойти в мир иной под кайфом, считая себя какой-нибудь чёртовой бабочкой! А эта тварь всё испортила! «Давай выйдем отсюда. Давай станем опять нормальными людьми…», – скривилась женщина и показала кукиш. – Хрена тебе лысого! Ты – дерьмо! Он – дерьмо! Я – дерьмо! Все вокруг – дерьмо! Эй, детишки, – она направилась к детям, но охрана её остановила, – что смотрите?! Никогда не видели дерьма?! Вот, смотрите! – она стала стучать себя в грудь и тянуть засаленную кофту в разные стороны. – Всё вокруг – дерьмо! Думаете, вы лучше?! Сидите у себя там в золотых домах, и, думаете, заперли нас здесь, и вас это не касается?!! Вот где я вас видала!! – она стала показывать неприличные жесты, потом снова залилась слезами. – Мой Максик! Я привела тебя сюда, думала, ты сдохнешь счастливым, а ты вон оно как, в муках…

* * *

Саша сделал ещё один глубокий вдох. Дыхание почти пришло в норму. Солнечные лучи пробивались сквозь листья кустарника.

«Она в Городе, да?» – спросил Саша отца. «Да», – коротко ответил тот. Больше они об этом не говорили. Когда человека лишали гражданских прав и отсылали в Город, это было хуже смерти. О бывшем гражданине никто не вспоминал. Его родные и друзья даже не скорбели, просто вычёркивали зависимого из жизни, как будто его никогда и не было. Саша не мог простить отцу того, что тот поступил так же, как все остальные.

В школьном расписании было отведено время для специальных занятий. С первых классов малышам рассказывали историю. О том, как уровень алкоголизма и наркомании во всём мире превысил критическую отметку в 20 процентов и неуклонно рос. И о том, что правительством страны было принято рискованное решение легализовать все изменяющие сознание вещества и дать свободный доступ к любому из них. Сначала население отнеслось к этому с недоверием. Но поняв, что за дозу никого не арестовывают, люди стали смелее. У автоматов с ранее запрещёнными веществами начали выстраиваться очереди из желающих кайфануть.

Смертность превысила все мыслимые пределы. Граждане устраивали массовые протесты, требуя отмены этого безумия. Но идеолог движения профессор Рудковский с каждого экрана говорил о том, что это «временные трудности», «необходимая жёсткая мера», «естественный отбор сильных духом людей» и т. д. Ему почему-то поверили.

После нескольких месяцев беспорядков и волнений жизнь вошла в привычное русло. Одновременно с легализацией одурманивающих веществ было организовано просвещение населения. Со всех телеэкранов и трибун рассказывали о последствиях их употребления. По всей стране стали возводить первые Города для зависимых людей и водить туда экскурсии для наглядности. В школах ввели специальные уроки просвещения.

– Их направляют туда для лечения? – с надеждой спросил Саша учителя на одном из таких уроков.

– Нет. Их не лечат, – ответил тот.

– Почему?

– Потому что это невозможно.

Саша протянул руку, взял пластиковую бутыль и отвинтил крышку. Задержав дыхание, чтобы не чувствовать запаха, он вылил половину содержимого в кусты. Дышать он начал только спустя некоторое время после того, как закрыл бутыль. Он ненавидел запах алкоголя. Это выяснилось во время школьной экскурсии на винно-водочный завод. Там пахло как от мамы, когда она была не в себе. Тогда-то Саша и осознал, что его мать пила.

Завод был гигантским и полностью автоматизированным. На площади в несколько гектаров изготавливали два десятка наименований алкогольных напитков. Предприятие удовлетворяло потребность целого региона, в том числе нескольких Городов. Пары этилового спирта летали повсюду, даже за пределами цехов. Когда мальчик сказал об этом экскурсоводу, тот лишь отмахнулся.

– Не может быть, что ты чувствуешь запах. Все цистерны герметичны. Производство строго контролируется.

Но Саша чувствовал запах спирта повсюду. Их группу водили по заводу больше часа, и всё это время он сдерживал в себе рвотные позывы. Мальчик уже тогда понял, что никогда не возьмёт в рот ни капли алкоголя.

Следующая экскурсия – в Город № 18 – тоже была мучительной. Саша так и не понял, как его учителя и отец, который давал согласие на поездку, упустили главное. В Городе № 18 теперь жила его мама. Возможно, они бы и не встретились, если бы не случай, изменивший всю его жизнь.

Экскурсии всегда заканчивались зданием больницы, чтобы наглядно показать последствия выбора и реальные страдания зависимого человека.

– У нас сильное отравление! – на ходу бросил один санитар другому, толкая перед собой каталку с неподвижно лежащей на спине женщиной. Дети, стоящие посреди коридора, расступились, пропуская носилки.

Лицо женщины было грязным, измазанным рвотными массами, но Саша моментально его узнал. Это была мама. За прошедшие два года она очень изменилась. От красавицы со светлыми волнистыми волосами ничего не осталось. Это была обрюзгшая неопрятная женщина с синюшным лицом.

Саша смутно помнил, как бросился к ней. Как цеплялся руками за каталку, а какие-то люди оттаскивали его. Как повторял и повторял одни и те же слова: «Почему, мама, почему?!» Этот вопрос не давал ему покоя долгие годы. Почему люди делают это? Почему его мама сделала это? Почему променяла его на бутылку?

Следующим, что он помнил, были тёплые руки отца, гладившие его по голове и лицу. Оказалось, что Саша уснул на диване в кабинете коменданта после истерики. За это время за ним успел приехать отец и умереть мать.

Пока отец разговаривал с главой города, Саша безучастно сидел в коридоре и рассматривал большой плакат на стене напротив. Читал и перечитывал одни и те же слова, но никак не мог понять их смысл:

Устав Города № 18

1. Город № 18 является особым субъектом Российской Федерации, входящим в сеть изолированных Городов, и подчиняется непосредственно Министерству контроля оборота сильнодействующих веществ.

2. Город № 18 располагается вдали от остальных населённых пунктов и надёжно ограждён от них высотными стенами и другими средствами защиты.

3. Жители Города № 18 лишены всех прав и обязанностей, присущих гражданам Российской Федерации.

4. Содержание Города № 18 финансируется за счёт средств из федерального бюджета.

5. Все лица, считающиеся персоналом, обслуживающим Город № 18, получают заработную плату, льготы согласно действующему законодательству.

6. Все жители Города № 18 имеют равные права и обязанности.

Права жителя Города № 18:

– разложение собственной личности;

– свободное передвижение по территории Города;

– переселение в другой Город;

– бесплатное и неограниченное получение всех благ Города (алкогольных и наркотических веществ, пищи, места проживания, развлечений).

Обязанности жителя Города № 18:

– посильная помощь персоналу Города в поддержании порядка и чистоты.

Жителю Города № 18 категорически запрещается:

– покидать пределы Города;

– связываться с кем-либо из внешнего мира.

Необходимые условия для направления на постоянное место жительства в Город:

– постоянное и доказанное употребление сильнодействующих веществ сверх установленной законодательством нормы;

– медицинское заключение о невозможности дальнейшего существования в качестве полноправного члена общества, удостоверенное подписями двух и более квалифицированных специалистов;

– стерилизация каждого жителя без исключения;

– письменное согласие близких родственников.

После этой поездки Саша ещё больше замкнулся в себе. Он часами сидел в своей комнате и рисовал. Космические войны, рыцарские бои, драконов, палящих деревни. Очень хорошо рисовал. Рисовал и рвал на мелкие кусочки. Ни одного рисунка не сохранилось с тех времен.

Учителя называли его способным, но парень так и не окончил школу. Бросил на последнем году обучения и ушёл из дома. Перебивался случайными заработками, иногда рисовал портреты за деньги, ночевал где придётся, бродяжничал.

Так продолжалось несколько лет. Он стал всё чаще задерживаться у автоматов с алкоголем, наблюдая за людьми, которые сюда приходили. Он рисовал их лица, пытаясь найти в них ответ на вопрос: почему? Почему они это делают?! Он выдумывал истории о людях и причинах, которые раз за разом приводили их к алкогольной колонке.

Тогда-то он и задумал снова попасть в Город № 18, полагая там найти ответ. Сначала пробовал стать охранником. Попасть в охрану Города было непросто. Туда брали лишь благонадёжных граждан. Саша со своим бродяжничеством явно им не подходил.

Навязчивая идея о том, что вот-вот он поймёт смысл этой зависимой жизни и то, почему миллионы людей её выбирают, не отпускала его ни днём, ни ночью. И Саша решился на отчаянный шаг: стать алкоголиком. Формально. В глазах общества. Пить по-настоящему он тоже пробовал, но даже после мизерной дозы практически сразу отключался.

– Нарушение обмена веществ, – сказал врач, который его обследовал. – Вы – счастливчик! Как раз тот, о ком говорил профессор Рудковский, – результат естественного отбора. Вам не удастся напиться, даже если вы сильно захотите! Сработает защитный механизм, вы отключитесь!

– Угу, – кисло улыбнулся Саша и пошёл искать другой вариант.

Он долго думал и придумал изощрённый план. Каждый день он набирал двухлитровую бутыль самого крепкого алкоголя, а затем выливал украдкой там, где никто не видит. Количество сильнодействующих веществ, которое можно брать, не опасаясь оказаться заточённым в Город, было строго засекречено. Это была необходимая мера, чтобы люди не высчитывали и не заставляли своих близких или случайных прохожих брать для них дозу. Саша не знал, как долго нужно будет вести эту игру.

Прошло два месяца, прежде чем пришли люди в серых пиджаках. Они увезли Сашу в полицейский участок, показывали слайды и долго внушали, что он зря тратит свою жизнь. Парень кивал и со всем соглашался, обещал исправиться, выждал две недели для конспирации и продолжил начатое.

Параллельно он наблюдал за людьми. Особенно за теми, кто уже находился на грани ссылки в Город. Саша безошибочно определял их по стеклянным глазам и небрежному внешнему виду, даже если они выглядели трезвыми. Он следил за такими людьми и выяснил, что серые пиджаки приходят дважды. На третий раз приезжают люди в белых халатах со смирительными рубашками в руках. Не каждый зависимый соглашался ехать в Город добровольно.

Саша был очень внимателен. Через пару месяцев ежедневных наблюдений он точно знал, как нужно выглядеть, что говорить и как себя вести, когда придут люди в белых халатах. Самое сложное было обмануть анализы, которые бы сразу показали, что он чист.

Парень долго ломал голову, но ничего лучше подлога не мог придумать. Анализ на наличие алкоголя в крови брали из указательного пальца специальным мини-сканером, который почти сразу выдавал результат. О подмене готового результата можно было и не мечтать. Оставалось только подсунуть машинке уже отравленную кровь, что называется «на входе».

Немного крови Саша раздобыл у одного из тех, кто был на грани отсылки в Город, с помощью обычного шприца с короткой иглой. Тот даже ничего не заметил, замешкавшись возле алкогольного автомата.

Следующим шагом было смастерить накладку на палец, в которой бы хранилась эта кровь. Немного резинового клея, несколько неудачных попыток – и фальсификация готова!

Проблема была в неизвестности. Саша не знал, когда ждать гостей. Поэтому после второго пришествия серых пиджаков каждое утро он уже опробованным способом обновлял кровь в подделке, опасаясь, что вчерашняя может показать неверный результат.

Парень до конца не был уверен в своём плане. Когда белые халаты всё же явились, он каждую минуту ждал разоблачения. Но оказалось, что переживания были напрасными. Медики и комиссия по лишению прав работали спустя рукава, действовали очень формально. Толком его не обследовали, как будто заранее решив, что он недостоин быть полноправным гражданином. Саша на собственной шкуре убедился в том, как легко и просто любой человек в стране мог лишиться всех прав, стать заживо похороненным в богом забытом месте.

План сработал идеально. Саша уже около полугода обитал в этом пристанище отчаяния. За это время он услышал больше сотни историй и столько же ответов на свой вопрос, но так и не продвинулся к пониманию причин. Каждый раз, слушая очередного забулдыгу, Саше хотелось крикнуть: «Ну и что?!» Меня бросил отец – ну и что?! Меня не любила мать – ну и что?! Начальник – сволочь – ну и что?! Дети неблагодарные – ну и что?! Жизнь паскудная – ну и что?! Всё это не причины, а в лучшем случае – повод.

Каждый остается тем, кто он есть. То, что снаружи, – лишь отражение того, что внутри. Саша долго не хотел верить, что изначально чистая душа может опуститься на такое дно. Ему казалось, что есть какой-то правильный ответ, что стоит его только отыскать – и всё прояснится. Но окружающая действительность не оставляла никаких надежд на это. День за днём он видел, как люди оправдывают своё падение ложными причинами, но бессильны скрыть главное – они не могут по-другому. Они достойны дна. Они рождены с черной дырой внутри, и нет никаких шансов на иной исход. Тьма – это их суть. А может быть, суть всех нас? Чем он, Александр Перкин, бродяга и бездельник, отличается от остальных жителей Города № 18?

Саша снова откупорил бутылку.

* * *

– Подождите! – кудрявая девочка остановилась и указала пальцем в сторону газона. – Это Катя вон там на траве?

Группа вслед за комендантом подошла поближе. Это действительно была Катя. Она лежала неподвижно с полузакрытыми глазами, изо рта медленно вытекала пена, рядом валялись несколько пустых шприцев. Алексей Петрович пощупал пульс, посветил фонариком в глаз, достал рацию:

– Санитаров к столовой, здесь труп.

Кто-то из детей вскрикнул, кто-то отвернулся, кто-то заплакал. Учительница засуетилась, уводя ребят с газона. Алексей Петрович проводил притихших детей к воротам и улыбнулся на прощание:

– Вот наша экскурсия и подошла к концу. Всего вам доброго, и надеюсь никогда вас здесь больше не увидеть!

* * *

– Я бы хотел выйти отсюда.

Комендант поднял лысую голову, оторвав взгляд от бумаг, разложенных на столе. Полминуты смотрел на чисто выбритого и опрятно одетого Сашу.

– Что ж, хорошо…

Он достал из ящика стола стопку листов бумаги.

– Заполните это, вот это и это в двух экземплярах, ещё вот здесь с обеих сторон и эту анкету.

На заполнение всех бланков у Саши ушло почти 2 часа. Отсутствие тренировки навыков письма сказывалось – руки тряслись, как у настоящего алкоголика, а буквы прыгали по строчке, как блохи по собаке.

– Я могу идти?

Саша положил заполненные листы на край комендантского стола.

– Пока да, – сказал Потехин, не отрываясь от чтения документов. – У вас возьмут анализы, когда мы проверим документы.

– И после этого можно будет выйти?

Алексей Петрович оторвался от бумаг.

– Процедура такова, что я направляю ваш запрос вместе со всеми данными и характеристиками в отдел по контролю зависимости, а они решают, можно ли вам продолжить процедуру восстановления прав. Затем у вас берут поэтапно анализы, проводятся собеседования. Если комиссию всё устроит, вы вернётесь в большой мир.

Комендант улыбнулся самой милой улыбкой на свете.

– Ясно. И сколько ждать?

– Рассмотрения документов? Думаю, около месяца.

Ответ пришёл только через два месяца – отказано. Оказалось, что младший брат Саши тоже попал в один из Городов, а отец скончался от инфаркта полгода назад. После подробного изучения истории Александра Перкина комиссия по восстановлению прав признала его неблагонадёжным элементом, которому не стоит возвращать права. Даже признание в подлоге не помогло, а лишь усугубило дело. Некому было за него вступиться. У Саши не было друзей в большом мире.

* * *

– Добрый день, Алексей Петрович!

– Добрый день. Мы знакомы?

Лысая голова бессменного коменданта Города № 18 лоснилась в лучах заходящего солнца. Он сидел за рабочим столом, как всегда, заваленным бумагами.

– Можно сказать и так. Только вы вряд ли меня помните. Двенадцать лет назад я был здесь с экскурсией. Но у вас, наверное, так много их было.

Парень подошёл к столу и протянул Потехину руку.