Доктрина спасения

– Отдай копье, будь хорошей собачкой.

– Подавись, – прошипела я и едва удержала в себе желание швырнуть его прямо в грудь конвоира. Перевернула и протянула древком вперед. Саррус кивнул, забрав оружие, и обратил взор на проштрафившегося стражника:

– Трааги – сортирные работы. По возвращению. Декады хватит, думаю.

– Но, капитан Ном…

– Полторы декады, – скучающим голосом произнес саррус.

– Слушаюсь!

Они продолжали зубоскалить – к веселью подключились и те, кто успел хватко ограбить неизвестного рыцаря, а я шумно вздохнула и снова уселась на дно телеги, обхватив руками колени.

– Он еще хороший, – шепнула Чака, подбираясь ко мне. Скрипнув, телега снова нехотя поехала вперед.

– Кто?

– Ном. Самый вменяемый из всей красноперой толпы.

– Ну, учитывая, что большинство из них – местные… – покачала головой я.

– Это как-то влияет на твое мнение? – поинтересовалась Игла.

– Скажем так… традиции здесь резко отличаются от того, что я привыкла видеть. И с более высокой вероятностью уроженец Ургахада окажется способным на милосердие и благородство, чем большинство местных ублюдков.

– Сложно уследить, – нахмурилась узколицая. – То есть, ты считаешь нас более жестокими и подлыми, чем ургахадцев? Весь народ?

Чака рассмеялась – визгливо, неприятно. Вообще, у нее не самый мелодичный голос на всем Кихча, как и у меня.

– Кого «нас»? Очнись… ты закована в цепи и едешь неизвестно куда. Скажи нечто подобное стражам, и они запинают тебя до полусмерти, наивный ребенок. Никаких «нас» нет!

– Или есть, – глухо проговорила Раэ. Чака не сдавалась:

– Прости, я ослышалась?

– Йилаан не виновата, что родилась здесь. Никто не может выбрать место своего рождения. Ни великие маги, ни мудрые провидцы… никто. И порой все, что остается у тебя – гордость за величие своей страны. Каким бы путем это величие не пришло. Конечно, людям вроде тебя это вряд ли под силу понять, – с последними словами холодный взгляд пронзил меня, словно какой-нибудь Ледовый Шип или еще что пострашнее.

Я скривила рот в ухмылке:

– В чем-то ты права, голубоглазка. Я – обломок корабля, что знай себе дрейфует по волнам океана. И мне совершенно безразлично, какой корабль для этого потерпел крушение.

– Как ты меня назвала? – бесстрастно спросила Раэ.

– Голубоглазка.

Чака хихикнула и прикрыла рот рукой, словно прося прощения. Игла отвернулась в сторону, будто сейчас должно было произойти что-то ужасное.

– Тот, кто не имеет родины, никогда не поймет того, у кого она есть. Ты ведь знаешь, что с меня снимут железо по прибытию – куда б мы ни ехали. Не боишься?

– Чего? – притворно удивилась я. – Я ведь не оскорбляла ни твою честь, ни твою родину. А глаз у тебя и в самом деле голубой.

Раэ будто бы смахнула с лица вуаль злости, которая начала проступать в течение нашей маленькой пикировки, и кивнула. Великолепный самоконтроль. Поучиться бы, да только я с каждым словом все дальше от возможности поговорить с ней по душам.

– Не стоит пробовать свои зубы на мне, серая. У тебя их мало.

Я медленно вдохнула, ребра тут же отозвались безмолвным протестом. Затем так же медленно выдохнула. Сказала:

– Постараюсь. Но обещать ничего не могу.

И добавила гораздо тише:

– А над зубами поработали поочередно почти все встреченные красноперые цирюльники, что б их демоны задрали.

– Да, нам как-то больше повезло, – усмехнулась Чака. Кажется, грозовые облака прошли стороной. Выражаясь не буквально, увы – спустя несколько минут солнце скрылось за пушистым хвостом серого небесного зверя, а окрестности затянуло пеленой мелкого дождя.

Когда Чакьяни улыбается, у нее заметна значительная прореха в зубах. На том же месте, где на верхней губе расплылся небольшой шрамик. Остальные все дома. Для квалииры это, вероятно, редкая удача – потерять только два зуба и обзавестись всего-то парой шрамов на лице.

С другой стороны, ее отгрызенная рука на второй чаше весов лишь подтверждает, что природа любит равновесие.

Капли стекали по черному металлу клети, облизывая насквозь проржавевшие заклепки. Если и есть что-то хорошее в таком положении, так то, что строитель не стал заморачиваться, обтягивая железом еще и верх. У нас есть крыша из толстых, крепких досок, стянутых темными полосами – кажется, бывшая дверь или что-то в этом роде. Сквозь едва заметные щели капает вода, но здесь, внутри, почти сухо.

Только ветер иногда заносит пелену мелких капель, бросая ее сквозь решетку.

До места мы добрались часов за восемь. Уже и дождь утих, но все ехали да ехали, трясясь в мелких колдобинах, пока дорога не пошла вверх, плавно огибая очередной холм. Она привела к небольшой, явно сделанной руками рабов площадке, на которой едва могла развернуться телега с запряженной лошадью, а справа виднелся черный зев шахты.

Мы переглянулись. Шахта – это инструменты, инструменты – это оружие.

Однако, после того как Ном открыл клетку и выпустил почти сухих квалиир наружу, истина нас немного обескуражила.

– Только демонам известно, что там творится, – сказал он, указывая на вход, пока трое конвойных, ежесекундно поминая нечистые силы, пытались растянуть изрядно намокший тент. Оставшиеся держали нас под прицелом арбалетов. – За одну ночь хорошее месторождение руды затянуло какими-то колючими корнями. И слишком подвижными, чтоб их. Несколько человек из стражи попытались очистить шахту, но одного измочалило так, что мать родная не узнает, а остальные еще долго не смогут нести службу. Вам надо разобраться с этими проклятыми растениями.

– И ты думаешь, что мы туда пойдем? Ном, да ты последние мозги пропил! – вскинулась Чака.

– Тише, тише, – добродушно сказал саррус, указывая ей в горло концом меча. – Ты еще не знаешь главного – оружия вам давать никто не собирается.

Я задумалась. Смахивает на изощренный способ самоубийства. К тому же…

– А король точно одобрит потерю сразу четырех квалиир?

Один из стражников рявкнул:

– Вы, мрази, и сражаетесь на арене, чтоб умереть во славу Его Величества! А здесь дело куда более нужное и полезное.

Меня интересовал еще один вопрос:

– Душитель? Или колючки? Или ядовитая лоза?

– Не знаю, – нахмурился Ном. – А есть разница?

– Есть, – твердо сказала я.

– Насколько мне известно, от яда не умер никто из рабо… тников, – на мгновение замялся саррус. «Рабов», не правда ли? – Все пострадавшие умерли от чудовищной силы объятий либо от множественных ран.

– Раненых не было? – деловито поинтересовалась его соплеменница.

– Нет.

Естествознание народа йрвай изучило и преподнесло обладателям очень полезные сведения о растительном мире Теджусса. Маленькая страна, в которой почти каждое безмозглое создание хочет тебя убить.

Игла пожала плечами и молча зашла внутрь. Она низкорослая, может даже голову не наклонять. С сомнением посмотрев на Раэ, которой, кажется, придется обзавестись парой шишек, я согнулась и тоже полезла внутрь. Чака, недовольно шипя, последовала за мной.

Йилаан спасла хорошая реакция. Едва мы добрались до первого поворота, буквально перед ее носом хлестнул толстый, узловатый корень с кучей длинных шипов, удивительно подвижный для растения. Она отпрянула назад, споткнувшись о выступавший камень, и повалилась на меня, я от неожиданности тоже чуть не отступила, но удержала ее легкое тело.

– Что за… – напряженно шепнула Чака, провожая взглядом снова спрятавшийся за угол корень.

– Не знаю, – тяжело дыша, ответила Игла.

– Как с этим драться?

– Не знаю, демоны тебя раздери! И вот эту штуку за поворотом тоже.

– Нам нужны факелы! – низким голосом прогудела Раэ в сторону выхода. – Четыре штуки!

Я прошипела:

– Три. Не хочу занимать руки, да и вижу в темноте неплохо.

Конечно, не так, как мать, но все же…

– Вроде колдунья, а дура та еще, – беззлобно произнесла сарра. – Это растения, а против них нужен огонь. Волшбу творить в браслетах все равно не сможешь.

– Умная нашлась. Разве не видишь, что это не обычные корни? Отойди, – отодвинула я Иглу в сторону. В узком проходе едва могут разминуться два обычных человека с мешками на плечах, а большего для рудного прииска и не нужно.

Стражник, держа меч наготове, передал Стали не четыре и даже не три, а целый один факел, после чего она окончательно расплющила по стенам Чаку с Иглой, пробираясь ко мне. Я как раз занималась забавной игрой – протягивала руку вперед, пытаясь определить, с какого расстояния корень-плеть начинает атаковать. Пока безуспешно.

На меня растение никак не желало реагировать. А вот Раэ, протянувшую руку с нещадно чадящим источником света вперед, едва не ранило той же самой плетью. Успела отдернуться назад. Рефлексы опытного бойца, не иначе.

– Здесь что-то нечисто, – проговорила она, внимательно следя за прыгающими тенями.

– Да ты что, – язвительным полушепотом процедила я. – Чертовщина, которая за одни сутки заплела целую шахту, «чистой» быть просто не может.

– Нет. Я о том, как оно реагирует на тебя.

Я повернула голову влево и вновь обнаружила на себе пронзительный взгляд. Неприятное ощущение. Чувство, что тебя в чем-то подозревают, суммарно с безмятежной уверенностью в его, подозревающего, правоте.

Или, в данном случае, Ее правоте.

Мысль о том, что меня считают чем-то общим с плотоядным растением, неприятно кольнула разум.

– Что с того? Я не магическое существо, тайно выведенное в дальних закутках подвала какого-нибудь злого чародея… чем, безусловно, является этот милый кустик.

– Пока оно пытается ухватить нас, и не пытается сделать то же самое с тобой, работать ты будешь одна, – бесстрастно сказала воительница. – Без оружия «милый кустик» распотрошит каждую. Ты хотя бы подобраться к нему близко можешь, Демон.

– Или он меня заманивает, – не согласилась я.

– Иди и проверь, – усмехнулась она.

Я подумала. Затем подумала еще немного, пока не пытаясь заглянуть за поворот. Знаете, когда очевидных решений нет, нужно остановиться и подумать. Возможно, найдутся еще и неочевидные. Очень хороший метод.

– …или же дело вовсе не во мне, – закончила я вслух едва уловимую мысль.

– В чем тогда? – приглушенно спросила Чака из-за спины. Я в ответ подняла над плечом сжатый кулак и обвила пальцами другой руки запястье, касаясь тяжелого металлического браслета с затейливой вязью:

– В них.

– Не поняла.

– Подобные методы контроля применялись к порабощенным демонам во время Войн Хаоса. «Единой же цели соблюдаемой послужит Ошейник Исчадия, что причиняет нестерпимую боль прислужнику, вытягивая из него магию и истощая жизненную силу. Разрушение же руны Хегсверт в основании приведет к смерти подопытного», – процитировала я из памяти пригодные строки. – Эти штуки первыми изобрели, как ни странно, именно маги. Немного позже обычные люди, мастера рун, их несколько… доработали. Для нас.

– Спасибо, стало намного понятнее, – язвительно произнесла рыжая, усаживаясь на небольшой плоский камень.

Я подошла к ней и поднесла к носу грубые, массивные наручники – сначала один, потом второй. Спросила:

– Видишь?

– Сто раз уже видела.

– Эти штуки отпугивают любую призванную дрянь. Должны отпугивать. То, что вытягивает силы из волшебников, убивает созданных магией существ.

– А та хрень внутри – точно призванная? – недоверчиво спросила Чакьяни, вглядываясь в танцующие на стенах шахты тени.

– Никогда не любила растения, – пробормотала я. – Сейчас и выясним, призванная или нет. Возможно, результат какого-то жутко древнего проклятия или наговора местной лесной нечисти.

Сделав полный вдох и такой же медленный выдох, я прислонилась к поддерживающей потолок опоре и выглянула. Черные щупальца плавно шевелились, но нападать не хотели.

– Кажется, сработало, – неуверенно сказала я через плечо.

– Главное – не бояться.

Сказано полушепотом. Я так и не поняла, кто там сзади, за моей спиной, такой смелый. Но сделала шаг, еще один, пошла вперед. Корни не втягивались в изрядно потрескавшиеся стены шахты, однако старались отдалиться от меня. Я вытянула руку запястьем вперед, плеть попыталась захлестнуть ее, но случайно задела край наручника – и сгорела, рассыпавшись мелкой темно-серой крошкой.

– Нужна помощь? – немного помолчав, спросила Раэ. Она с осторожностью наблюдала за всей сценой из-за угла, затем вышла и потыкала в землю ногой. Остатки зловредного корня легко крошились, как будто и не было той силы, превращающей людей в хорошо отделанные мешки с мясом.

– Нужна. Держи тех двоих за углом и сама не мешай, – резко ответила я. Единственной, кто бы мог мне помочь здесь, была Метель – но она осталась в своем крыле.

– Ясно. Факел дать?

– Нет.

Сарра ничуть не воспринимала отказ от помощи как личную обиду или что-то вроде того. Она восприняла случившееся как однозначное знамение: я не могу справиться с врагом. Нужно отступить и слушать приказы тех, кто может.

Солдатские привычки и нежелание рассказывать о своем прошлом. Множество испытаний на смертельной арене, куча шрамов, подтверждающих ее невероятную живучесть. Видела ургахадских боевых магов, а ведь их там меньше, чем в империи. Все старожилы в один голос твердят, что помнят Сталь реликтом той, старой эпохи – она всегда была тут. То есть, не менее шестнадцати лет в заключении. По крайней мере, так мне сказал один седоусый страж перед тем, как выпускать в каусс.

Кто ты, Раэ?

Глава 7. Запертая дверь

Работа пошла немного быстрее, но я понимала, что за вечер мы все равно не очистим шахту полностью. Получив несколько глубоких порезов, я стала намного осторожнее двигать руками, обвязав ладони длинной полосой ткани, оторванной от набедренной повязки. Растение, мать его за ногу, все равно старалось достать до незащищенной плоти.

Некоторые корни не рассыпались сразу, просто безжизненно свисая вниз. Такие плети Раэ со злобой отрывала и несла на общую кучу, к выходу, которая понемногу тлела от факела. Даже мертвая, эта дрянь поглощалась пламенем весьма неохотно. Время от времени ее подменяли Игла или Чака, но, в основном, работали мы. Молча.

Говорить не о чем. А работать надо.

Ответвление вниз, укрытое зловещими черными щупальцами. Спустя несколько часов медлительной возни нам открылось нечто вроде небольшого схрона, усеянного пятнами крови и частями тел.

– Тут все и произошло, – хмуро сказала Сталь, обозревая полностью вычищенное помещение. То тут, то там попадался кусочек человека или хоббита, вполне пригодный к опознанию. Кисть руки с четырьмя пальцами, пятый оторван. Почти целая нога, сплошь покрытая разрезами. Те жалкие клочки, которые, видимо, были одеждой, все одного цвета – засохше-бурого.

– Очевидно, да, – проговорила я.

– Они могли докопаться до какого-то древнего проклятия?

– Не здесь. Тут было что-то вроде комнаты передышки. Ни оружия, ни инструментов – пара деревянных кружек, да и в тех кровь к стенкам присохла.

– Так они и позволят рабам отдыхать, – насмешливо сказала воительница, стараясь не прислоняться к стенам.

– Вероятно, тут работали за медный грошик свободные люди, – подумав, ответила я. – Если б было иначе, здесь валялся бы труп надзирателя-двух. И их оружие.

При слове «оружие» в ее взгляде разгорелся нехороший такой огонек. То ли отблеск факела, то ли собственный. Я поспешила добавить:

– Но все равно здесь ничего не выйдет.

– Я трижды пыталась бежать, серая. Они умеют ловить беглых рабов, – помолчав, сказала она. Кивнув, я сказала:

– Именно потому и не выйдет. Видела штуки на их поясах? Там еще какая-то бессмыслица начертана.

– Один раз испытала на себе. Почва под ногами превращается в болото, а когда увязнешь по шею – застывает.

– Твари. Небольшой отряд…

– Семеро…

– …и артефакты у четверых. И три арбалета. И копья.

Прикрыв глаз, она покачала головой:

– Без шансов.

– Ага.

Честно говоря, я бы скорее попытала счастья с бунтом в тюрьме, чем бежать с милю по открытому склону под обстрелом, рискуя каждую секунду провалиться в магическую болотную дрянь.

– Пошли работать. Быть может, мрази наверху притащили нам чего-нибудь пожрать.

– Надейся, – хмыкнула я.

Слово «пожрать» у нас практически под запретом – вечно голодные. А после каусса, когда тебя выматывает до изнеможения, так и старый сапог покажется деликатесом с обеденного стола королей.

Второй тоннель… ответвление, тупик. Разбитое и проржавевшее кайло из плохонького сырого железа, таким даже голову никому не проломить. Тут же рассыплется в труху.

Третий. Медленное уничтожение зарослей привело нас к месту разработки в виде еще одной небольшой пещеры с утоптанным полом. То тут, то там были разбросаны мотыги и кайла, остатки полуразложившихся трупов. Но самое страшное – в дальнем углу, сжавшись в клубок, сидел тощий человек и негромко поскуливал, слезящимися глазами смотря на нас.

Я вырвала несколько полумертвых побегов с правой стороны и начала пробираться к нему, однако тишину разорвал истошный вопль:

– НЕТ! Не подходи!

– Кажется, он тебя боится, – насмешливо произнесла Сталь. Я огрызнулась:

– Так подойди сама. У тебя же самый приветливый вид на всю округу.

– Другая идея.

Она подошла к отрогу тоннеля и крикнула:

– Йилаан!

Спустя минуту из-за угла выглянула третья наша сокамерница. Перевела взгляд с Раэ на меня, а с меня – на небольшого и худого человечка, который все отказывался воспринимать окружающую действительность. Даже немного удивилась вопреки своему обычному равнодушию:

– О, да тут живой кто-то остался.

– Мало что соображает, – пожала плечами я. – И боится нас до чертиков. Попробуй ты, возможно, удастся его вывести.

Сталь подняла факел повыше, сказала:

– Глянь… у него рот в крови. И подбородок.

– Думаешь, цапнет? – неуверенно спросила Игла, пробираясь вдоль стены к потерявшему разум шахтеру.

– Думаю, что стоит проявить осторожность. Он явно питался не крысами и землеройками…

– Больше интересно, что же он пил, – задумчиво сказала я.

– Не хочу знать, – быстро ответила Игла, подходя к мужичку. Тот и раньше сложения был не воинского – обычный замученный раб. Затравленно посмотрел на нее:

– У-у-у-хо-хо-ди. С-смерть.

– Заметно, – флегматично отозвалась она. Протянула ему руку: – Мы выведем. Понимаешь?

– К-как вы с-сюда попали? – дрожащим голосом спросил он.

– Мы убили растение, – из-за спины Йилаан сказала я. – Вот так. – Перехватив плеть обмотанной в тряпку рукой, поднесла к ней браслет – тот не подвел, вытащил магию из неведомой твари, после чего она рассыпалась черными хлопьями.

Игла терпеливо растолковала:

– И продолжаем убивать. Проход наружу уже свободен. Ты можешь выйти.

Протянула руку. Костлявые пальцы ухватились за нее, и Игла резким рывком подняла его на ноги. Подхватила под плечо и повела к выходу, сторонясь смертельно опасных щупалец.

Появилась Чака, подняла с пола одну из мотыг, попыталась с размаху отрубить один корень, который пророс из стены чуть поодаль. Корень – что заправский фехтовальщик – отбил мотыгу в сторону, и чуть не захлестнул плетью горло рыжей, но она успела отпрыгнуть назад, приземлившись на задницу.

Я, поджав губы, наблюдала за этим зрелищем, затем со вздохом произнесла:

– Иногда я не совершенно не понимаю, что творится у тебя в голове, Чака.

Та сплюнула в сторону и пробурчала:

– Я помочь хотела…

– Ты очень поможешь, если будешь уносить недожженные побеги. И сама при этом не сдохнешь, чтоб нам не пришлось тащить еще и тебя.

До самой ночи мы чистили тоннели от зловредных магических сорняков, метр за метром, как будто продвигаясь вперед в тяжелой битве. Оно так и было, в каком-то роде – плети пытались огрызаться, мне досталось несколько чувствительных порезов на предплечьях и красный след с кровавыми точками на бедре. Там основательно успел приложиться особо ловкий корень.

Стали было ничуть не лучше, хоть она и старалась не особо лезть вперед. Мне-то хорошо, шея защищена еще одним руническим куском железа, а вот ей тяжко придется. Порвут какой-то из крупных кровеносных сосудов – есть немалые шансы тут же и сдохнуть. Тем не менее, гигантская воительница перехватывала некоторые атаки, направленные на меня, старалась защитить от обездвиживания, голыми руками вырывая наиболее опасные штуки.

Уже затемно мы выбрались из шахты, так и не закончив, но сменив с полдюжины факелов. Уставшие, рухнули тут же, но стражи пинками подняли нас и загнали обратно в клетку. А еще поставили большой чугунок с кашей. И на том спасибо.

Наши миски остались в камере, ложек сроду не было. Жрали руками, но живот постепенно переставал урчать от голода и на смену приходило отупляющее чувство сытости. Да и стряпня получше, чем в рабских бараках – возможно, потому, что на весь конвой выделили одни и те же припасы. Неудивительно, что после подобной работы я заснула почти сразу, опустив голову на жесткие и холодные прутья.

Проснулась оттого, что холодная рукавица бесцеремонно дернула меня за ухо, ударив макушкой о прутья.

– Вставай, красавица! Солнце выглянуло, говорит, что работать пора.

– А нам-то какая разница, солнце или нет… мы же в шахте, – буркнула я, потирая бедную головушку.

– Еще поговори мне тут, – пригрозил стражник.

– А жрать дадите? – с ухмылкой спросила Чака, не столь вымотанная за вчерашний день. То есть, по-прежнему наглая и нарывающаяся на рожон.

– Вчера давали. Сколько можно жрать? – ехидно парировал тот.

Я мечтательно потянула носом – от их костра доносились божественные запахи жареного мяса. Судя по всему, кто-то из арбалетчиков поутру подстрелил молодого кабанчика, и теперь коричневая тушка румянилась на толстой ветке, очищенной от коры. Стражник проследил за моим взглядом и стукнул копьем по прутьям:

– Даже не думай, Демон!

Ном негромко проговорил, глядя на темный зев пещеры:

– Остуди свою горячую голову, Лиин. Кости с потрохами побросаем в их еду, так и навар будет, и в обиде никто не останется. Нам же не нужно самим идти туда и драться с непонятно чем, если квалииры вдруг обессилеют?

Конечно, нет. Ведь у восьмерых здоровых мужиков в доспехах сил куда меньше, чем у четверых, пусть и бойцовских, но безоружных рабынь в кандалах.

– Слушай, – негромко проговорила я, толкнув Чаку в бок, – а куда подевался тот вчерашний мужик?

Она помрачнела.

– Пристрелили его. Из арбалета. Лиин сказал, что раб, который не может работать – существо бесполезное. Ну, ты сама видела – он же от страха чуть с ума не сошел. Из таких работники не очень. Ном спал в это время, да и не думаю, что вступился бы.

– В конце концов, у нас и не было приказов кого-то спасать, – проговорила Раэ. Чака протянула в ответ:

– Все равно жалко…

– Себя жалей лучше.

Я промолчала. При определенной предсказуемости дня сегодняшнего, никогда не знаешь, что принесет неведомое «завтра». Быть может, ее завтра выпустят на арену против хьйолая, зверя, против которого сможет на равных бороться только армейский полк. К магии они, хьйолаи, совершенно нечувствительны.

Как, впрочем, та же карта может выпасть любой из нас.

Пока же квалиир ожидала недоочищенная дерьмошахта, чтоб ее демоны взяли. Хотя, впрочем, они уже и так взяли…

И снова потекли напряженные часы. Я шла вперед и делала то же самое, что и вчера – честно старалась не сдохнуть, Сталь прикрывала спину. Вообще, если вдруг дадут выбор из числа «чистить свиной хлев» и «сражаться непонятно с чем в кромешной тьме без оружия и магии», пожалуй, мой голос за свинок. Неблагородно, вонюче, но куда как спокойнее.

Беда в том, что выбора особо не дают.

С несколькими поворотами длинная человеческая нора спустилась вниз, затем разделилась на несколько одинаково мерзких дорог. Видимо, здесь залегала основная жила – корни были крепче и плотнее прилегали друг к другу. Решила поделиться догадкой с Раэ:

– Помнишь, мы говорили о древнем проклятии?

Она утвердительно хмыкнула, не разжимая губ – выдирала из стены очередную плеть.

– Возможно, это было каким-то заклинанием-оберегом. Такие охраняют что-нибудь особо ценное, всякие сокровищницы или клады.

– Много знаешь о кладах? – помолчав, спросила Раэ.

– Я не мародерствую по чужим могилам, – усмехнулась в ответ, – живая добыча куда интереснее, чем гнилая падаль. Но от знакомцев слышала, о да. Когда эль размягчает мозги и язык готов трепать про любую чушь.

– Так может, и те истории – тоже чушь?

– Может, и так. Да только я слишком много знаю о магии, чтобы не верить в подобное. Подумай сама – кому нужна старая шахта? Да еще с такой добычей, что выгоднее, по-моему, совсем ее закрыть. Здесь и работало от силы человек пятнадцать.

Или шахта изначально копалась для отвода глаз. Только об этом я уже не хочу говорить. Во всяком случае, с ней.