Смерть полна сюрпризов!

Кирилюк ее тоже заметил:

– Вот она, куколка! Хороша краля, а? Юрий Владимирович умеет секретарш выбирать! И перца себе под стать отхватила!

– А вы его знаете? – спросил я, раз уж Кирилюк решил со мной посплетничать, как со взрослым.

– Хм! – усмехнулся он опять. – Сынок Бутенко, ректорского корифана. В КБ «Скороход» военную приемку возглавляет. Скоро за бугор сваливают всей семьей. То ли в Чехословакию, то ли в Польшу на три года. – В голосе Кирилюка прозвучала плохо скрытая зависть к тем, кто умеет в жизни устроиться. Сам он лишь недавно из шоферов перешел в начальники снабжения. Мужик с амбициями, чувствовалось. – Так что, у сынка мало времени осталось, чтобы девицу склеить.

«Вот отчего Нина не пожелала, чтобы я ее провожал, – подумал я. – Хочет, чтобы дружок свалил за бугор в статусе жениха. Мало ли что, вдруг еще пригодится? Некоторые во флоте служат по три года и ничего, дожидаются их. Есть же бабы терпеливые. Может, Нифертити тоже в душе декабристка? Туда, куда ее «мэн» едет, она, вероятно с удовольствием за ним покатила бы. Да, кто же ее возьмет?.. Карьеристы хреновы!»

Я обиделся на весь мир и с серьезным видом уставился в окно.

За подъем стола на пятый этаж Кирилюк щедро отстегнул мне трешницу. Дай бог его дочери одних пятерок в дневнике! Мне нравилась традиция преподавателей и хозяйственников вуза платить студентам денежку, даром не эксплуатировать в личных целях. Хороший приработок получался к окладу. Вот только выйдя из подъезда Кирилюка я вспомнил, что в гараже оставил сумку со спецодеждой, а в штанах – ключи от дома. Тьфу! Пришлось возвращаться.

В гараже сидели двое водителей, играли в шахматы и тянули «портвешок». При моем участии портвейн как-то быстро закончился и я, как честный человек, вызвался сходить еще за бутылкой.

– Возьми ключ от арочных ворот, – сказал Коля Маленький. «Маленький» была не фамилия, Коле и вправду бог росту не дал. – Горемыку не разбуди только! – напутствовал он меня.

– Какого горемыку?

– Увидишь. Сидит там, в углу, если менты еще не забрали. К нам идти отказался.

В арке я увидел… Саню Оруженосца! Он сидел на автомобильной покрышке, скрестив руки на груди, натянув капюшон штормовки на голову, и спал. Под ногами его валялась пустая бутылка из-под беленькой и какой-то скомканный кулек. От закуски, должно быть.

– Саня! – Я потрогал его за плечо. – Эй!

Он что-то промычал, пошевелился, но просыпаться и не подумал. Ну, дела! Таким я его никогда не видел. Здоровяк если и опрокидывал стаканчик мимоходом, так на его поведении это никоим образом не отражалось. Веселым он итак всегда был, хоть после стаканчика, хоть без него…

После того, как Коля Маленький принимал на грудь, выиграть в шахматы у него было невозможно, это я давно заметил. Сегодня и подавно проигрывал, поскольку мыслями все возвращался к Сашке, сидящему под воротами. Мне было жаль Саню. Вспоминал, как варили с ним уху на Ветлуге, ночь коротали.

– Коля, – попросил я Маленького, когда другой водила, Толик, засобирался домой. – Я вызову такси с гаражного телефона, поможешь мне Сашку загрузить? Домой к себе его заберу. А то ночью загребут, обчистят, в вытрезвитель упекут, на работу телегу накатают…

– Благородное решение, – оценил Коля.

Сашка был здоровый кабан и вправду. Кое-как мы с Маленьким загрузили его на заднее сиденье. Коля решил со мной ехать, помочь. Нормальный мужик.

К счастью, в такси Сашка, наконец, проснулся, узнал меня:

– Тима? Привет, дружище… Где я? Куда мы едем? Коля?.. – Сашка говорил жалобным голосом, точно ребенок, и нисколько не был похож на погромщика, грозившегося лишить проректора по АХЧ хозяйства, причем не институтского, а его личного.

– Ко мне едем, Саша. Поспишь у меня. Чего на улице сидеть?

– У-у-ух! – простонал Сашка, хватаясь за голову, и закрыл глаза. Опять уснул.

Подъехали к дому, Сашка, слава богу, более-менее пришел в себя. Пыхтя и отдуваясь, поднялся со мной на пятый этаж. Коля убыл к себе на том же такси. Трояк, заработанный мной у Кирилюка, был потрачен, таким образом, на благое дело.

Утром Сашка проснулся раньше меня. Когда я продрал глаза, он уже хлопотал на кухне: грел чайник, а под крышкой сковороды оказался готовый омлет. Яйца и молоко он нашел в моем холодильнике.

– Я тут похозяйничал, – с виноватой улыбкой сказал он, – ничего?

– Правильно! – одобрил я. И, понимая уже, что не надо, все-таки достал из заначки четверку, которую держал вместо спирта для дезинфекции, показал гостю: – У?

– Не-ет! – категорически помотал головой Сашка. – Спасибо, конечно, но я не похмеляюсь. Убери заразу!

Вообще-то он был на вид как огурец. Словно и не пил вчера.

– Контрастный душ – это классно! – объяснил он свой свежий вид. – Вот за что люблю городские квартиры. Летом-то у меня тоже душевая работает – из бочки. Ну а зимой – только в баньку. Тоже, конечно, хорошо, но каждый день не попаришься!.. Где у тебя курят?

– Здесь можешь, – разрешил я.

– Ну! Чего это я буду в кухне чадить?

– Тогда пойдем на балкон.

На моем узком балконе Сашка показался еще здоровее. Просто геркулес!

– К другу вчера завалился, обиду вином залить, – признался он. – Здесь, в Горьком, живет. Рулит в одной конторе. Вместе по горам бегали… Ты уже в курсе истории?

– Слухи одни.

– Вот, гляди, – Сашка расстегнул рубашку. Поверх чистого загорелого мускулистого тела на животе белела марлевая повязка со следами крови. – Там ваты у тебя взял, в аптечке, повязку переменить. Водой помыл рану, кровить снова стала… Это Лозовой меня полоснул.

– Ни хрена себе!

– Ага. Он, козлина, нажрался и к Маринке полез, – подтвердил Сашка мою версию. – Она в баню им с Санычем бражки принесла. («Саныч – это ректор, Василий Александрович», – понял я). А они и до того уже набражничались! Саныч, так тот вообще на полке уснул. А этот лапы распускать вздумал! Вывалился к ней в предбанник голым, урод. Хоть бы полотенцем обмотался!

Я домой с пилорамы пришел, смотрю, сестренка за забором сидит, съежилась, как воробей, трясется вся! Как узнал, в чем дело, так и дал им разгона! Начальнички! Оборзели! Лозовой, поганец, в дом убежал, я за ним. А он с ножом на меня. Не ожидал! Достал маленько… Вчера хотел найти урода, условие поставить. Я забываю про нож, а он – чтобы сестре моей в институте козни не строил. А то ведь выживет ее. Как думаешь, Тима?

– Поговорить спокойно, да и все. Сам, поди, понимает, что не прав. Это, если мягко сказать.

– Прячется от меня, сука!.. Или уж набить ему морду, отвести душу? А Маринка пускай в политех переводится… Переведут ли еще? – тут же засомневался рассерженный брат оскорбленной сестры.

– Сань, – сказал я. – Да что они ей сделают? Зачем им это надо? Лозовой, он же проректор по хозчасти. Его видят только те, кто работает при институте. А ректора, того вообще за целый год можно не встретить ни разу. Он то в министерстве, то в комиссии какой-нибудь, то депутатствует. Это же не преподаватели, лекций студентам не читают.

– Да? Ты прав, пожалуй. Если Маринку трогать не станут, то и хрен с ними. Только на охоту пусть не приезжают больше! К нам им отныне путь заказан! – сказал он мне так, будто я, простой студент, да еще «академик», мог передать такое ректору с проректором!

К гаражу Светуля подошла с первым же ведром в этот раз. Ведро у бабы оказалось полным, упрекнуть было не в чем.

– Сил нет! – сказала Света, брякнув ведром об асфальт. – Надо перекурить!

– Всякое большое дело начинается с маленького перекура, – согласился я. Взял ее ведро, донес до контейнера, опорожнил, пустое поставил перед ней и полез за сигаретами.

– А где Вовочка? – спросила она, прикурив от моей зажигалки.

– Тебе виднее, – тонко усмехнулся я. Света презрительно фыркнула в ответ и тут же улыбнулась мне:

– Нифертити свидание назначил?

– Я?! Думаешь, она пойдет со мной на свидание? У нее, я заметил, ухажер имеется – куда нашим! Такой солидол…

– Да ладно! Он за бугор скоро свалит со своим папачесом, в длительную командировку. В одной конторе работают. Только папаша – зубр, а сынок – без году неделя… Можем пикничок организовать. Хочешь?

– Ты еще спрашиваешь! Еще бы! Буду обязан.

– Заметано, – сказала деловито Света. И сменила тему:

– Ну что, Сашка не поймал нашего старого ловеласа? Морду не набил?

– Это ты про Лозового?

– Про кого же еще? Вовочка, небось, проболтался, что он мне родственник?

– Лозовой? Что ты говоришь? – воскликнул я, не особенно усердствуя в актерском мастерстве. Света поняла, что я все знаю, но Вовочку подставлять не хочу.

– Да ладно, – махнула она рукой. – Я с Вовочки обещания держать язык за зубами не брала. Ты за меня возьми! Мы с вами теперь одна банда, вот я вам и доверилась. А больше – никому.

– Не больно ты его жалуешь, Лозового.

– А чего мне перед ним расшаркиваться? Чужой дядя, по сути. Ну, в институт разве что поступить помог. А так…

– Мне тоже помог, – решил я ответить человеку откровенностью за откровенность.

– Серьезно?

– Ага. Сам он, правда, в глаза меня тогда не видел. Сосед мой по квартире в друзьях с ним был. Теперь помер. Царствие небесное! Отличный мужик!.. Мама моя боялась, что я в вуз без протекции могу не поступить, а она очень хотела. Больше чем я. Вот и искала подходы. Оказалось, у соседа нашего, дяди Яши, друг в водном – целый проректор. Ну и обещал помочь… Только экзамены я итак сдал неплохо. Одна четверка, остальные – пятерки. Проходной балл превысил заметно. Другое дело, без блата могли бы дополнительными вопросами срезать. Этого я не знаю.

– Я тоже с репетиторами занималась по физике и математике, не то что на халяву!.. Ну ладно. Пойду пахать. Скажи Вовочке, как появится, измены не прощу! – прикололась напоследок Света. – Спасибо! – подняла она кверху пустое ведро. Классная деваха! Что же это, про Нифертити она от себя говорит, или общалась с ней? – больше всего волновало меня.

Слово у Светы оказалось тверже гороха, даром что женщина. Так и не увидев поутру Вовочку, я уехал за цементом с Колей Маленьким на его грузовике, а когда вернулся, Вождь Краснокожих сам поджидал меня возле гаража.

– Прикинь! Нас чувихи на пикник приглашают! Светуля и твоя леди.

– Да ты что?! – деланно удивился я. – Вот поперло!..

– Идем, значит? Завтра же суббота.

– Неужели я откажусь! Ты только не говори никому из своих многочисленных приятелей, что я с Нифертити вознамерился встретиться во второй раз. А то еще прирежет кто. У нее же воздыхателей – весь институт!

Я старался не терять шутливый настрой, но в душе был взволнован, как пеликан на рыбалке. При мысли, что смогу, быть может, вновь прижать к груди саму Нифертити, будто свою, аж горело все внутри! Нет, это была не просто влюбленность. Это была дикая страсть! И никакой здравый смысл не работал. Знал, что у меня в соперниках такие перцы ходят! Но тут выбирает дама. Мне было плевать, чего это она с нами хороводится. Первый раз – от скуки, допускаю. Но теперь-то она знает, с кем встречаться идет. С нами. Со мной!!! «Мама, я сейчас умру!» – думал я.

Лето кончилось. Оно итак затянулось, спасибо ему за это! Конец августа, а народ все в речке плескался до вчерашнего дня. Похолодало. Встретились там же, возле Гребного канала, но желания купаться ни у кого не возникло. Ушли подальше от людей, расположились на траве. Девушки растянули подстилку. В этот день закуску приготовили они. Салатики, жареная курица… Мы с Вождем лишь закупили горячительное, как положено. Водки, по-взрослому. Еще прихватили трехлитровую банку яблочного сока, по моему настоянию. «Уписаемся, – ворчал Вовочка, таща банку. – Разве можно выпить столько сока? Это же не пиво!» Я его увещевал, что девушки водку без запивки употреблять не станут. Надо же соблюдать хоть в какой-то степени приличия…

От Светы Вовочке досталось, что не купил вина (я сразу свалил все на него). Тот оправдывался – денег было мало. От сорокаградусной все довольно быстро захмелели и стали дурачиться. Светка дала Вовочке щелбана в лоб, чтобы в другой раз думал, чем дам угощать, он вознамерился ее в ответ облапать, устроили потасовку. Моя Нифертити пошла к воде пускать камешки. Я какое-то время наблюдал, потом обнял ее сзади и стал целовать в шею. Трогал ее грудь и вообще везде трогал. Она уже тяжело дышала и неизвестно, чем бы это дело закончилось, не позови нас Светка. Нина застонала и резко отстранилась от меня. Отойдя на несколько шагов, она обернулась и посмотрела на меня исподлобья своими черными глазищами! И вдруг расхохоталась. Да она ведьма!..

Стал накрапывать дождь, и Света весело спросила:

– Ну, к кому сегодня поедем?

– У меня сегодня предки, – с большим сожалением сказал Вовочка.

– У меня хата пустая, – сказал я. Хотел добавить, что она и в прошлый раз была пустая, и завтра будет, но не стал. Зачем обесценивать такую, по общему мнению, роскошь, как хата без родителей?

– О! – несказанно обрадовался Вовочка. – Клево!.. Вот только пить нечего, и бабки кончились.

– Выпить найдется, – заверил я. – Коньяк дагестанский устроит?

– Ни фига себе! – поразилась Светочка. – Да я, похоже, не на ту лошадку поставила!..

Я видел, девушкам у меня понравилось. Старался поддерживать чистоту и порядок. Не хотелось ударить в грязь лицом, в прямом смысле, если вдруг маманя вернется из экспедиции раньше времени.

Я быстро сварил молодую картошку, открыл маринованные огурчики и помидорчики. Что еще надо? Ах, да – разлить.

– Откуда такая роскошь? – спросил Вовочка, вертя в руках бутылку «Старой крепости»?

– Потом расскажу. Вздрогнем! Закуска, конечно, больше для беленькой подошла бы. Классика, так сказать. Но, чем богаты, как говорится!

После чарки девушкам, естественно, захотелось потанцевать. Колонки у меня мощнецкие, и хулиганка – Светка все норовила врубить погромче. Вовочка приглушал звук, а она – опять. Я не встревал. Все для гостей!

Мы с Ниночкой (как я называл мою царицу теперь про себя) и под быструю музыку танцевали медленный танец. Я не хотел ее отпускать, она была не против. А эти двое кривлялись вокруг нас и строили рожи, придурки! Они мне были очень симпатичны и со своими рожами в данный момент. Как быстро и неожиданно, на ровном месте, можно сказать, образовалась наша маленькая компашка!

– Как это еще соседи не пришли с нами ругаться?! – весело спросила Нина во время музыкальной паузы, когда вновь уселись за стол. – Им музон, наверное, по ушам бьет.

– Время детское, – возразила Света, главная виновница децибелов.

– Некому приходить, – успокоил я. – Нет соседей. Квартира угловая, сами видите. Сосед справа умер недавно… – Я тяжело вздохнул. – Вот такой мужик был! – поднял кверху большой палец. – Дядя Яша. Яков Ааронович.

– Еврей? – спросил Вовочка.

– Сам ты еврей! – обиделся я. – Какая разница? У друга что, по-твоему, национальность бывает? Друг он и есть друг! Национальность бывает только у врагов!

– Веско! – оценила Света. – Сколько соседу лет было?

– Не знаю… – задумался я. – Пятьдесят пять – шестьдесят. Нет, шестидесяти еще не было.

– Я подумал, молодой, – сказал Вовочка.

– А что, разве старый? Ему бы еще жить да жить! Да он и на больного не был похож, а тут – онкология. Он – биолог, летучих рыб изучал. Где только не бывал! Жена померла, сын за границей живет. Дядя Яша, как заболел, тоже хотел уехать, к сыну, в Израиль, там медицина крутая. А его не пустили, потому что работу его научную засекретили.

– Летучих рыб засекретили?! – удивился Вовочка.

– Он с летучих рыб на экранопланы перешел.

– Что за зверь такой?

– Экраноплан? Ты что, не знаешь? А еще в водном институте учишься… Да, ладно, ладно, не кипятись! Если бы не дядя Яша, я бы тоже не знал. Это, как сказать? Такой корабль, внешне больше похожий на самолет, который не плывет, а низко летит над водой. Эффект экрана – воздушная подушка его подпирает, понимаешь? Главное, крыло правильно рассчитать. А может лететь и над сушей, надо льдом. Чуешь? Пароход – не пароход, порт ему не нужен, мель не страшна и на глубинные бомбы он чихать хотел. И самолет – не самолет. Аэродром ему не требуется. Он, если надо, и на грунт, на воду сядет. Чувствуешь, перспективы?

– Это что же, биологи у нас теперь пароходы-самолеты разрабатывают? – не без ехидства спросил Вовочка. Девушки молчали, заинтересованные.

– Нет, конечно. Дядя Яша техникой, особенно – перспективной, с детства увлекался, помимо биологии. Все никак не мог решить, на кого учиться после школы, на биолога, или на инженера?

В итоге получил два высших образования. В КБ «Скороход» занимался экранопланами. Потом биология перетянула. Учась на биофаке, с будущей женой познакомился. Но, интерес остался. Короче, он скорешился с одним чуваком из нашего водного института с кафедры гидродинамики. Въедливый такой чувак, как я понял. Гладырев фамилия. И вместе они стали тему эту разрабатывать. Дело пошло. У дяди Яши идей громадье было! Потом дядя Яша заболел. А Гладырева с их темой из института в конструкторское бюро «Скороход» перевели. Работу, как я сказал, засекретили, Гладырев стал сливки снимать, а дядя Яша, который все придумал, – по больницам.

На Гладырева дядя Яша обиделся. Тот все заслуги себе присвоил. Мол, дяде Яше все одно в этой жизни уж ничего не надо. Представляешь, каково? Да только бог не фраер, все видит, как говорится. На каком-то этапе работа у Гладырева застопорилась. В КБ, видно, стали его подбадривать, мол, ты чего, чувак? Зарплату тебе платят – дай бог каждому, а где результат? Тут он вспомнил снова про Якова Аароновича. Стал на поклон приезжать. Но дядя Яша тоже не лыком шит. «Мне, – сказал ему, – деньги на лекарства нужны. Хочешь информации – раскошеливайся!» Стал Гладыреву свои наработки по частям продавать. А тот только рад был! И коньяк этот дагестанский тоже он привез, целый ящик. Дядя Яша меня угощал.

Потом дядя Яша умер, и все. Думаю, работа у Гладырева встала. Ни хрена он без дяди Яши не сможет!

– Почему ты думаешь, что работа встала? – спросила Нина.

– Потому что Гладырев приезжал потом. Просил разрешения посмотреть бумаги дяди Яши.

– У тебя просил? Почему у тебя?

– Я же говорю, потому что мы с дядей Яшей друзья были. У меня ключ от его квартиры. Пока дядя Яша в больнице был, я цветы у него поливал, рыбок кормил… А теперь эта квартира… моя!

Я был уже достаточно хорош, потому признался своим новым друзьям. Хотелось еще на Нину впечатление произвести.

– Как твоя?! – удивилась Света. Да и Нина с Вовочкой смотрели на меня во все глаза.

– Дядя Яша незадолго до смерти прописал к себе мою мать. Они заключили фиктивный брак. На тот случай прописал, если сын его вернется. Но сын не вернется. Он врач, хорошо зарабатывает, положение имеет. Там у него семья… Работы видно настолько много, что даже на похороны приехать не смог. Хотя я этого не понимаю.

Помолчали, потом Вовочка сказал:

– Да, хороший подарок вам сосед сделал!

– Мы с ним очень сдружились. Особенно – в последнее время. Он – один, и я – один.

– А ты почему один? – удивилась Света. Я понял, что проговорился. Сказал «а», придется говорить «б».

– У меня мать – в экспедиции. Руду в Сибири ищет или золото – не знаю. До этого в НИИ «Гипрогеология» работала, бумажки перекладывала. А тут решила денег заработать и умотала в тайгу.

– А отец твой? – спросила Света, понизив голос, осознавая, очевидно, что уже чересчур любопытствует. Отцы – это такая тонкая, хрупка материя! Один запьет, другой загуляет, третий просто так сбежит. Не считая тех случаев, когда папа просто не установлен. Бывает в жизни и такое… Но я не обиделся:

– Отец? Он у матери – начальник экспедиции. Правда, они десять лет, как в разводе. Но теперь не удивлюсь, если снова сойдутся…

Вечер подходил к той точке, на которой встает вопрос, что дальше? Света, как связующее звено нашей маленькой компашки, посмотрев на Нину, спросила:

– Нам пора, наверное?

Больше всего мне понравилась слово «наверное», выражающее сомнение, в ее вопросе.

– Какой смысл вам уезжать?! – возопил я голосом радушного хозяина. – Завтра воскресение. В доме запасено достаточно постельного белья. Горячая вода, слава богу и ЖЭКу, имеется. Оставайтесь! Три комнаты.

– Это новый поворот сюжета, – откликнулась Света. Нина помалкивала. Помалкивала!

– Я должна тетю предупредить, – сказала Светуля. Я сделал комически широкий жест в сторону журнального столика, на котором стоял телефон.

– Тетя Вера! – постаралась Света сделать голос серьезным и трезвым, набрав номер. – Мы тут с Ниной… Ты звонить не будешь? – улыбнулась она нам и Нине, доложившись тете.

– Куда? В наш родной Даугавпилс? – развеселилась Нина…

Приняв душ последним, я оглядел опустевшую гостиную, свой диван. К девушкам соваться не стал, но Вовочку проведать, как тот устроился, счел себя обязанным. Войдя, увидел, однако, рядом с наглой рыжей мордой Вождя Краснокожих улыбающуюся физиономию Светочки!

– Сюда нельзя, здесь кролики! – засмеялась она.

Блин! Я поскорее вышел! Этот гад все же совратил невинное дитя! Что мне было делать? В той комнате, где большая двуспальная кровать, пребывала сейчас Нифертити. Идти к ней было самонадеянно и страшно, остаться же на диване, в гостиной, не попытав удачу, – глупо. Я взял гитару и робко шагнул в комнату к Царице Египетской. Боялся, что увижу сейчас ее спящей, отвернувшись лицом к стене, но нет! Она лежала, укрывшись легким одеялом. Черные волосы разметались по белой подушке, прекрасные глаза смотрели на меня.

– Серенада на ночь! – Я осторожно присел на краешек кровати.

Она приподнялась на локте, придержав другой рукой одеяло на груди. Показала, что готова слушать.

Вдоль обрыва, по-над пропастью, по самому, по краю,

Я коней своих нагайкою стегаю, погоняю…

Что-то воздуху мне мало – ветер пью, туман глотаю, –

Чую с гибельным восторгом: пропадаю, пропадаю!

Трудно сказать, с чего это я вдруг запел песню Высоцкого, да еще именно эту?.. Нина слушала странно: серьезно и внимательно, прикрыв глаза. А когда я закончил петь, открыла глаза и прошептала:

– Иди сюда…

К моему стыду, она очень быстро определила мою неопытность в постели, несмотря на обширные, как у всякого подростка, теоретические познания. К моему счастью – взяла инициативу в свои руки…

Утром, проснувшись, я почувствовал, что душа висит на ниточке после вчерашней попойки. Но воспоминание о том, что случилось ночью, мгновенно подняло до небес. Нина отвернулась от стенки и, не открывая глаз, обняла меня. Я стал гладить ее руку, плечо. Она подняла подбородок, подставив губы, я стал целовать ее, сжал в объятиях. Опыта со вчерашнего вечера у меня прибавилось…

Как буря миновала, она, полежав пару минут, не подавая признаков жизни, спросила:

– Хочешь, я принесу кофе в постель?

– Правда? Это будет чудесно! – ответил я безо всяких эмоций в голосе.

Нина поднялась, завернувшись в полотенце. Я услышал, что за стенкой возятся Вовочка со Светкой. Увел-таки у меня девчонку! Но я, ей-богу, не в накладе. Еще бы! Тогда я и не думал…

– Эй, греховодники! – постучала, я услышал, Нина им в дверь. – Сейчас прилетит фея и принесет всем кофе!

– И пивка еще, пожалуйста! – послышался голос Вовочки.

– Ты что, алкаш, что ли, похмеляться?! – пожурила его Света.

– Как быстро ты меня раскусила!..

Нина отлично разобралась у меня на кухне, и вскоре «греховодники» встречали ее появление возгласами восторга. Затем дошла очередь до меня. После кофе мы с Ниной, конечно, снова сплелись в объятиях. Отдав последние силы, опять уснули. Проспали до обеда. Так не хотелось просыпаться! Я думал, дождь на улице. Даже в окно посмотрел, присев на койке. Нет дождя! Любовь, видно, отняла много сил. Женщина моя тоже морщила носик, не желая открывать глаза.

После сна в гостиной собрались уже две пары, а не просто члены одной компании. Света сидела на коленях у Вовочки. Нина кормила меня творожком со сметаной с ложечки. Но была какая-то другая. Задумчивая. Наверное, вспомнила о каких-то заботах. Может, о своем «солидоле», который еще не отчалил в Польшу или куда там? В Чехословакию? Скорее бы! Скатертью дорога! Это что же, пока он не отчалит, мне придется мириться с его существованием? Как-то с ним делить Нину? Делить?!! Ну, нет! Я не хотел ее ни с кем делить! Я уже готов был заявить на нее свои права!.. А получится? Как она ко мне относится? Что значит для нее эта ночь? Я не знал.

Вечером девушки стали прощаться. Оставаться еще на одну ночевку никто не собирался, это было очевидно. Погуляли, хватит! – казалось, могли бы сказать девушки. Мы вместе сели в троллейбус, но Вовочка со Светой сошли у дворца Спорта, а мы с Ниной поехали дальше, в центр. И все повторилось. Расстались на том же месте, что и в прошлый раз. «Провожать не надо». Она держала дистанцию…