Чернолунье

Стражник осмотрелся по сторонам и нехотя рассказал:

– Ходит слух, якобы среди вчерашних воров была убийца Шрам, – он с опаской глянул на Дая и сглотнул. – А еще, говорят, именно она убила Хранителя.

Дай стиснул зубы. Теперь к поводам прикончить Шрам добавился ещё один. В этот раз он точно не упустит шанс. Больше никто из его друзей не умрет по вине «Гиансарского Потрошителя»!

Дай убьёт её!

Стражники испуганно уставились на него, как кролики на голодного волка. Похоже, на лице отразились его мысли.

– Спасибо за информацию, – проворковал юноша и, запахнув черный сюртук, направился к станции.

Ⅵ

В своем купе Дай сидел один. Паровоз давно отбыл из депо, но соседа по вагону у Дая не появилось. Это радовало, можно спокойно побыть наедине с собой и всё обдумать.

Ему предстояло отправиться в Краз, встретиться там с информатором и вернуть камень. План максимально прост. Ничто не может помешать выполнить задание.

Только дурное предчувствие занозой засело в сердце Дая.

Слишком много вопросов возникало:

Кто украл камень? Шрам? Но зачем? Она же убийца, а не воровка.

Тогда кто за всем этим стоит?

Неизвестно…

Все очень запутанно.

Его просили только вернуть камень, а не копаться в «грязном белье». Но даже так – загадки нужны, чтобы их разгадывать.

Дай выглянул в окно, за ним мерцали городские пейзажи с вонючими заводами, выбрасывающими чёрный пар из труб, и мрачными домами с пыльными улицами.

В отражении позади себя Дай заметил хрупкую фигуру. Девочка-подросток в белом сарафане.

Кожа бесцветная, мертвенно-серая и просвечивает. Темные волосы плывут по воздуху, как под водой, змеясь и колыхаясь, словно водоросли. Подол платья колышет неведомое течение.

Она совсем не изменилась с того дня.

И почему Дай представляет её призрак так? Будто она утопленница. А может… все призраки такие.

– Зачем явилась? – неприветливо бросил он, сверля взглядом отражение девочки. На пустом лице – без глаз, рта или носа – не отразилось ничего. Ответа также не прозвучало.

В этом образе девочка никогда не говорила с ним. Просто стояла позади и таращилась своим размытым лицом. Но в этом молчании Дай всегда улавливал немой укор, и сердце его ныло.

– Исчезни! – рыкнул он. – Ты всего лишь галлюцинация. Фальшивка. Тебя здесь нет!

Он резко повернулся. Но девочка исчезла.

Как всегда.

На всякий случай Дай снова проверил отражение в окне. Пусто. Только он с распахнутыми, как у психа, глазами.

Даймонд откинулся на спинку дивана, глубоко вздохнул и прикрыл веки. Наконец-то мог поспать.

Глава 2. Сурт

Материк Алькор, королевство Алнаир, г. Краз

Даже в мире, где существует магия, находились скептики. Однако соседство с небезызвестным, смертельно опасным Лесом Чудовищ выдворяло из души всякое неверие и критику. Когда в твой город почти каждый день выползают неведомые хищные твари, поверишь и в сказки, и в легенды, и в сплетни старых маразматиков о конце света.

Ли́лит не относила себя к скептикам. Наоборот она верила даже в то, что толком доказано не было. И всё же к обычаям относилась несерьёзно.

Так что спокойно сменила свои потрёпанные сапоги на новенькие, которые сняла с найденного близ леса трупа молодой женщины.

Другие наемники, как она, свято чтили свои обычаи да суеверия и не рисковали забирать одежду у покойников. Считалось, что неуспокоенный дух придёт за своим барахлишком и унесёт воришку с собой в могилу.

Потому Лилит побаивались.

«Она уже накликала на себя беду» – бормотали они за её спиной, ибо в лицо сказать боялись. Дураки и лицемеры!

Они даже прозвали её Суртом и не поняли, как точно попали в цель.

Никто из них никогда не видел Суртов, просто по королевству ходила древняя как мир байка о проклятых детях. По этой причине, чтоб не навлечь на себя беду, наёмники объявили Лилит негласный бойкот. Близко не подходили, лишний раз не говорили, игнорировали вопиющее нарушение обрядов и даже одним воздухом старались не дышать.

Хотелось крикнуть: Идиоты! Проклятья не передаются воздушно-капельным путём!

Но один старый прохиндей Байард однажды сказал ей:

– Наёмники – народ простой и продажный, но каждый сначала подумает о своей выгоде, а потом о чужой.

Вот они и не рисковали от греха подальше.

– Трусы! – зло выплюнула тогда Лилит, хотя прекрасно их понимала.

У наёмников существовал ещё один обычай.

Дабы души умерших упокоились, им на могилу кидали монетку со словами: «Вот твой откуп мертвец. В мире живых не место мёртвым. Иди своей дорогой, а у нас, живых, свой путь».

Сказав уже привычные для уха слова, они подожгли тела, или то, что осталось от тел, растерзанных чудовищем.

Кто-то сплюнул, и косо глянул на Лилит, она сделала вид, что ничего не заметила, тупо таращилась на огонь. Он приятно согревал озябшее тело; рыжие отблески плясали на лице и одежде.

Лилит пугал и в то же время завораживал огонь. Он грел, дарил жизнь и тепло и в то же время пожирал всё, чего касался.

Совсем как она.

Зарево костра в ночи напомнило ей о чём-то смутно знакомом, только она никак не могла вспомнить чём.

Ⅱ

Идя по мрачным, слабо освещённым улицам, Лилит часто проходила мимо магазинов и засматривалась на яркие витрины, особенно на выпечку. Ей нравилось представлять, что однажды она получит всё, что захочет. Разбогатеет и уберётся из этой глуши в столицу, где правят бал роскошные наряды, где пируют на ассамблеях аристократы и играет самая лучшая музыка. Где прохожие носят в карманах монеты и золотые часы, а не ножи да пушки.

Где раздолье для вора.

Лилит притормозила у кондитерской и уставилась на ароматные булочки. Даже из-за стекла она могла учуять их дивный аромат, представить нежнейшей вкус сливочного крема или яблочного повидла или горячей сосиски.

В животе предательски заурчало, но денег у Лилит на такую роскошь не водилось. Пришлось давиться слюной и утешаться мыслью, что вот-вот она придет к старикашке Байарду, получит сегодняшнюю выручку и наконец поест за эти два дня.

Взгляд девушки упал на собственное отражение. Худое, сутуловатое существо неопределённого пола – так она себя видела. Мешковатая одежда скрывала любые проявления её женственности.

Длинные сальные волосы цвета тёмных каштанов собраны на затылке в хвост, глаза беспросветно чёрные, как безлунная ночь, взгляд затравленный и злой как у недоверчивого волчонка. Лилит потрогала себя по впалым щекам и скользнула пальцами к губам – единственному яркому пятну на белёсом лице.

– Алые, – выдохнула она. Возможно, потому что Лилит их вечно кусает с голодухи.

Уже очень давно никто не называл её красивой. Само понятие людской красоты было ей не понятно. Она не могла, взглянув на лицо человека, сказать красивый он или же наоборот уродливый.

Лилит вообще старалась не смотреть людям в лица, а особенно в глаза, ибо те выдавали демонов своих хозяев. А уж если не повезло столкнутся с кем-то взглядом, у-ух!.. Приходилось хватать ноги в руки и бежать наутёк.

Красота в её случае штука губительна – лишнее внимание. А ей оно ни к чему. Лилит – теневой игрок и выходит из дома только ночью.

Но все же, иногда ей приходилось бывать на улице и днем. Тогда она замечала дам, разряженных в пышные неудобные платья с узкими корсетами и их джентльменов. Женщины вещались на своих незадачливых кавалеров, что-то сладко щебетали им на ушко, аккуратно брали под руку и, натянув лживые улыбки, разводили на бабки.

А мужчины велись как простофили.

Лилит раздражало это женское лицемерие. Уж лучше она в открытую обчистит чьи-нибудь карманы, чем будет действовать так подло и скрытно, строить кисейную барышню, хотя сама в состоянии завалить буйвола голыми руками.

Она недоумевала, зачем женщины делают всё это? Зачем смеются, когда не смешно? Зачем притворяются слабыми, да ещё и выпячивают эту слабость всему миру напоказ?

Лилит наоборот всегда стремилась стать сильной. Её первостепенная задача – избавление от человеческих чувств – самой большой слабости после привязанностей. Она считала, что вся эта «шелуха» ей ни к чему, и себя не жалела: жизнь никого не жалеет, и, чем раньше это поймешь, тем легче будет потом.

«Я не человек, – повторяла про себя Лилит, глядя на прогуливающуюся мимо парочку. – Не человек».

Собственное отражение испортило ей настроение. Девчонка натянула шляпу-цилиндр почти по самые глаза, стараясь чуть ли не полностью скрыть за ним и свисавшей до переносицы косой челкой своё лицо. И побрела дальше.

Когда она открыла дверь в ломбард, звякнул колокольчик-оповеститель.

Байард встретил её хмурым взглядом.

– Что ты на этот раз стащила у мертвецов? – без лишних предисловий накинулся он.

В ломбарде было светло и сухо. Даже не смотря на то, что он находился на первом этаже. Керосиновые лампы, висевшие на стенах, излучали мягкий желтоватый свет. Это успокаивало и придавало уюта.

– И тебе доброй ночи, старик! – криво усмехнулась Лилит. – Да так, ничего особого. Деньги брать не стала, – заверила она, вывернув пустые карманы выцветшего, когда-то коричневого, мешковатого сюртука. – А что, на меня уже настучали?

Байард не стал ей отвечать, лишь окинул подозрительным взглядом. Лучики морщин прорезались в уголках его карих прищуренных глаз. В рыжей бороде уже проскакивали седые волоски. На затылке красовалась залысина, которую он озадачено почесал.

– Сапоги значит…– заключил он и устало вздохнул. – Ты себя когда-нибудь погубишь, Лилит.

– Только после тебя, – она показала ему язык. Байард хмыкнул в бороду и нагнулся, чтобы достать из-за прилавка сундучок. Он с выразительным щелком упал на прилавок.

На первый взгляд может показаться, что сундук старый, ветхий и не представляет никакой ценности для вора, однако там храниться получка многих наёмников, а это большие деньги.

Лилит уже давно планировала втихомолку умыкнуть этот «клад» и свалить из города. И Байард это знал. Только его это не заботило. Чтобы вскрыть сундук надо решить хитроумную головоломку-замок, прохождение которой знает только он. А у остальных из памяти отгадка будто стирается магией. Лилит не раз проверила это на себе.

Байард вынул из сундука небольшой мешочек и протянул Лилит. Девчонка быстро схватила кошель и заглянула внутрь. Десять медяков и один серебрянник.

Лилит обреченно застонала.

– Издеваешься что ли! Почему так мало?!

– Ты мне за аренду комнаты давно уж не платишь, а ещё жалуешься на зарплату.

– Так ты с меня проценты снимаешь?! – разозлилась она и грохнула кулаком по прилавку. – Я же сказала, потом все отдам!

– Когда это «потом» будет, а? – Спросил он, отодвигая от неё сундук в сторону. – Может уже завтра со своей любовью к «приключениям» ты откинешься. А уж хладный твой труп мне деньги не вернет.

Он поставил тяжелую жилистую руку на прилавок. Лилит сглотнула, ей в силе со «стариком» не тягаться. Одна его рука была в ширину с её две вместе сложенные.

– Если не нравиться эта работа, может найдешь другую? В борделе симпатичным мордашкам всегда рады. Даже кормить бесплатно будут, и за жилье платить не придётся. Хотя с твоим характером…

– Старик, – прошипела она, – ты же знаешь единственное, что я никогда не продам… – Лилит до боли сжала кулаки.

– Знаю-знаю, – отмахнулся он. – Злая малявка вроде тебя, просто ещё не знает худшей жизни.

Девчонка надменно хмыкнула, вздёрнув нос, и, скрестив руки на груди, смерила мужчину уничижительным взглядом.

– Ладно… есть для тебя ещё одна работёнка.

Лилит навострила уши, но заинтересованного вида не подала.

– Работа не пыльная, в известном кабаке…

– Опять на деньги надуришь? – она искоса глянула на Байарда.

– Упаси Боже, разве я когда-нибудь тебя обманывал?

– Постоянно! – отрезала девушка. – И ты не веришь в высшие силы, ничего святого нет!

– Ты это сейчас про себя что ли? – притворно дружелюбно улыбнулся он и окинул прищуренным взглядом весь ломбард, словно кто-то мог подслушать его наглую ложь. Но её слышала только Лилит.

– Так что за работа?

– Да так, ничего особенного, – его взгляд снова вернулся к девушке. – Одна знакомая попросила прислать ей на помощь мальчика поприличнее и посимпатичнее. И чем её обычные наемники не устроили, этих женщин не поймешь… – устало вздохнул он. – Смотри не стань такой же, как все эти бабы, их вечно интересует только внешний вид, а как же великая и прекрасная душа? Уже никому не важно, что на сердце холостяка-наемника?! А я может, любви хочу! – продолжил он жаловаться. – Нынче женщины стали совсем избалованными, всех волнует лишь лицо…

Лилит закатила глаза, монологи старика в которых он часто жаловался на жизнь, её раздражали и утомляли.

– А ты, Лилит, вечно ходишь как крючок, – упрекнул её Байард. – Распрями уже плечи! Прибавь немного росту. В темноте, может, за паренька сойдешь, – ухмыльнулся он в бороду, глядя на то, как Лилит ещё больше скукожилась и чуть ли не проклятия бормотала себе под нос. – А ещё лучше волосы отрежь, тогда за мальчишку беспризорника даже днём сойдешь.

– И не мечтай, волосы больше не продам! – гаркнула она, невольно схватившись за неровно стриженые передние пряди, спадавшие почти до плеч.

Однажды весной работа не подворачивалась, а голод не тетка, хочешь-не хочешь…. Ну старик и предложил ей обрезать волосы и продать. Делать было нечего, срезать все волосы она не решилась бы и под пытками, поэтому ограничилась лишь передней частью. И срезала те, что свисали над ушами.

Сейчас они отрасли и почти касались плеч, раньше – едва уши закрывали. А вот короткую косую челку она носила уже давно, та удобно скрывала глаза. Покупатель на волосы нашелся быстро, и небольшая выручка помогла ей прожить до следующего задания.

– Хватит насмехаться, – Лилит подтянула ленточку, перевязывавшую длинные волосы на затылке, доходившие до талии. – Мне твои советы задаром не нужны!

– Зря ты. Я ведь дело говорю. Вечно ты не слушаешь, что старшие говорят…

– Не слушала и слушать не буду!

– Ну да, о чём это я, ты же всё больше всех знаешь, – он развел руками.

– И как видишь – все ещё жива, – заключила она. На этом порешили. Не мог старик с ней спорить – бесполезно, Лилит никогда никого не слушала.

«От тебя одна головная боль», – пробормотал он, когда она уже сделала шаг за порог.

Ⅲ

Ей предстояло идти прямиком в самый популярный в Кразе паб.

Основную массу населения Краза составляли немолодые наемники, разбойники, бывшие воры, и все те, кому хорошо сидеть в своем болоте и о жизни в столице не помышлять.

Лилит оказалась здесь не по своей воле: так сложились обстоятельства. И теперь она каждый день думает, как бы заработать побольше; старается откладывать с получки, а иногда даже и недоедает, только чтоб скопить денег и свалить подальше отсюда, в направлении Гиансара. Там уж молодые люди нужнее, чем здесь. Там она найдет работенку поинтереснее, поопаснее и, конечно же, предел её мечтаний – таинственный «Орден теней».

Она, как и многие, знает о нем лишь из слухов и мрачных легенд, рассказанных пьяными старожилами в трактирах.

Эти сказки всегда будоражили её воображение.

Члены Ордена – шпионы, сыщики и судьи. Будто призраки вершат дела под покровом ночи; как настоящие тени преследуют неугодных и вершат правосудие Совета. Все их действия – строжайшая тайна покрытая мраком.

Но для её желания попасть в орден есть и другие причины.

На подходе к пабу в Лилит чуть не врезался мужик, которого пинком вышибли из питейного заведения.

Она отскочила в сторону, когда пьяница приземлился на карачки в полшага от неё. Пока вставал, он выкрикивал проклятья и крыл последними словами грузную женщину, стоявшую в дверях.

– Что б я тебя здесь больше не видела, пьянь подзаборная! – прокаркала женщина, погрозив ему в след кулаком.

Из открытой двери паба лился рыжеватый свет, раздавался неприличный хохот, громкие голоса мужчин, идиотские шутки.

Лилит ненавидела такие места. Там всегда воняло выпивкой, сальными телесами беззубыми мужланами, которые лет сто с себя грязь не скоблили и уже забыли, что такое гигиена (если конечно помнили).

Об отношении к женщине таких индивидов и говорить нечего – они считают себя просто приделом мечтаний любой дамы. Но один их видок (не то, что запашок) вызывает лишь отвращение и рвотные позывы.

Живо помня всё это, Лилит невольно преисполнилась симпатиями к этой незнакомке в непонятной лиловой шляпке на рыжих кудрях, собранных в пучок.

– А ты чего столбом встал, малец? – наконец заметила она Лилит. – Или заходи, или иди отсюда.

– Я ищу госпожу Грэйс, – отчеканила Лилит, делая голос ниже и грубее. – Байард сказал, для меня есть работа…

– О! – воскликнула дама, делая шаг к ней, – так это тебя прислал ко мне старый пройдоха! Не слишком ли ты мал для работы наёмником, а, парнишка? – Грэйс окинула её скептическим взглядом.

Лилит стало не по себе. Она наклонила голову ниже, чтобы скрыть лицо. Не хватало еще, чтоб эта женщина признала в ней девчонку.

– И больно ты худощав, – она досадно поцокала языком. – Ну, ты подойдешь лучше, чем все эти уголовные рожи. – Грэйс похлопала девушку по спине, подталкивая к входу. – Не стесняйся, входи-входи.

Лилит подавилась воздухом. Так «щедро» по спине её давно не дубасили. Хоть бы синяков не осталось…

Морщась от яркого света, Лилит вошла в паб. В нос ударил запах еды и выпивки.

Грэйс продолжала подталкивать девушку. Её накрашенные красные губы растянулись в добродушной улыбке, но взгляд все равно оставался серьёзным. Морщины на лбу выдавали немолодой возраст, походка уверенная и властная, голова гордо вскинута. Всё кричало, что хозяйка самого знаменитого паба и труппы танцовщиц, выступающих тут по пятничным вечерам, – она.

– Как тебя звать мальчик? – Грэйс едва скосила глаза на семенящую рядом Лилит.

– Лит, – глухо отозвалась девушка, не глядя на собеседницу.

Для Лилит удобно притворятся мужчиной, ибо как женщина она бы не выжила в одиночку, или выжила бы, затоптав гордость в борделе. Потому что если ты девушка, тебе ничего не добиться в этом мире.

Единственное, на что ты можешь рассчитывать, это удачно выскочить замуж. Но в захолустье вроде этого, где отживают свои последние годы старики-разбойники, элементарное счастье не возможно.

И можно ли вообще назвать такую жизнь счастьем?

Лилит бы не смогла всю жизнь пресмыкаться перед мужчинами, этими самодовольными нахалами, которые думают, что все в этом мире существует только для них. Женщины в их представлении только вещь, предмет роскоши, бесплатная прислуга.

Потому Лилит носила мужскую одежду и всячески меняла свой голос. Потому скрывала девчачье лицо за шляпой.

И как-то всё проходило, её принимали за мальчишку. Но проблемы начались позднее, когда её фигура начала принимать женственные очертания. Теперь при хорошем освещении уже любой слепой мог распознать в ней переодетую девку. По этой причине Лилит стала редко выходить из комнаты днем и перешла на ночной образ жизни.

Единственное спасение для неё теперь – бесформенный потрёпанный сюртук, скрывающий туловище и бедра да ночь.

Госпожа Грэйс оставила Лилит около тёмной бархатной шторки, скрывавшей проход к неизвестным комнатам паба, скорее всего, хозяйским. Через пару минут оттуда выглянули разрисованные косметикой лица молодых девушек.

Они кидали на Лилит многозначительные взгляды, о чем-то перешептывались между собой, хихикали. Лилит делала вид, что ничего не замечает, «с интересом» разглядывает кружку на столе какого-то мужчины. Он заметил её взгляд и злобно зыркнул в ответ. Она поспешила отвести глаза в сторону, лишних проблем только не хватало с этим верзилой и его такими же пьяными дружками.

Из-за шторы появилась Грэйс и уверенным шагом направилась к старым музыкантам, сидевшим на небольшом деревянном помосте. Казалось, они спали до того, как пришла и накричала хозяйка. Заросший седой старикашка, сидевший за баяном, чуть со стула не упал, от такого внезапного пробуждения.

Помещение паба оказалось довольно большим и просторным. Повсюду стояли столы и табуретки из дерева; с потолка свисали лампы, но свет они испускали тусклый, и в внутри обитал вечный полумрак, что было для Лилит так кстати.

Рядом с ней расположилась большая барная стойка, за которой в просторном стеклянном шкафу стояли разнообразные бутылки с алкогольными напитками. Большинство названий Лилит незнакомы.

Наконец, госпожа-хозяйка подошла к ней и, в двух словах объяснив, что ей нужно делать, снова скрылась за шторкой. А задача девушке попалась не простая. Предстояло танцевать вместе с другими девчонками из труппы Грэйс и смотреть, чтоб никто с пьяни на них не напал.

«С танцем проблем быть не должно!» – уверила её Грэйс, подбадривающе похлопав по плечу.

В тот момент Лилит думала лишь, как не сломать ключицу и вообще остаться целой после этой «легкой» работы. Если какая-нибудь пьянь накинется, себя-то Лилит защитить сможет, а вот бесполезных размалёванных девок – вряд ли.

Грэйс встала подле музыкантов и хлопнула в ладоши. Заиграла музыка, и девчонки начали выбегать из-за ширмы, увлекая за собой Лилит. Каждую стискивал тугой корсет красного или синего цветов, пышные черно-красные юбки, чулки на подвязках и сапожки на высоком каблуке. Из собранных в пучок волос торчали цветные перья.

Когда девушки легко и непринужденно взмахивали ногами, на разукрашенные лица падали тонкие закрученные пряди волос. Танцовщицы то скакали в хороводе, то выстраивались в линию, неприлично задирая юбки и маша ногами. Лилит была несказанно счастлива, что носила штаны и не ловила мерзкие похотливые взгляды. В её честь прилетали только завистливые.

А музыка все играла и Лилит плясала вместе с танцовщицами, стараясь попадать в ритм и смотреть по сторонам. Один раз она чуть не споткнулась, но девушка в длинных черных перчатках не дала ей упасть, вовремя поддержав за локоть. Со стороны никто не заметил чуть не случившегося конфуза, чему Лилит обрадовалась. Не хотелось подводить хозяйку паба.

Светловолосая девушка мило улыбнулась ей, Лилит виновато поморщилась.

Во время танца она не раз поражалась, какой хорошей растяжкой обладали танцовщицы. Так высоко подбрасывали ноги, и ни одна ещё не сбила дыхания, хотя Лилит уже порядком запыхалась.

Музыка ускорялась, танец наращивал темп. Мужчины подбадривающе стучали в такт руками и ногами, иногда громко и пронзительно свистели, что аж уши закладывало.

Лилит совсем вымоталась, раскраснелась, но как будто заразилась всеобщей энергией и весельем. Заулыбалась чудесно, совершенно искренне.

К сожалению, случилось то, чего больше всего опасались. Одну из девушек схватил за руку ели стоявший на ногах мужик. Он шатался и всем своим видом показывал, что уже не в своем уме от выпивки. Что-то невнятно пробасил и грубо дернул девушку к себе.

Музыканты продолжали играть, а Грэйс сорвалась с места и будто свирепый буйвол двинулась на мужчину. Вскрикнула ещё девчонка, и остальные начали разбегаться кто куда. Какой-то мужик вступился за вторую жертву, и ему прилетел в нос удар кулаком. В падении он задел чей-то столик и понеслась….

Начался мордобой.

Во все стороны летели выбитые зубы, кровь, щепки. Звенели разбитые бутылки и посуда. Грэйс насмерть стояла за воспитанниц. А светловолосую девушку все тянул в сторону выхода пьяный в стельку, но сильный мужик. Он мертвой хваткой вцепился в её худое запястье. Девчонка вырывалась и кричала. Надо было срочно что-то делать, и Лилит кинулась ей на помощь.

Схватив пустую бутылку со стола, она со всей дури зарядила мужику по башке. Но тому хоть бы хны. Он пошатнулся и устоял, зато теперь рассвирепел как бык. Танцовщицу выпустил и та, визжа, побежала прочь, а внимание устремил на Лилит. Выкинул руку вперёд – хотел схватить – но Лилит ловко увернулась.

Мужик взбеленился. Схватил табурет и с воплем бросил в неё. Лилит пригнулась, стул влетел в спину лысому бугаю. Тот медленно поднялся с места, свирепо зыркнул назад и прописал пьянчуге знатный удар в ухо.

Вокруг творилась полнейшая неразбериха. Лилит два раза избежала летящей в спину бутылки, тарелки и пинка. Шум и гам заполонил всё. Бились кружки, столы и табуретки.

Грэйс позвала охрану. Лилит поняла это по прибавившемуся количеству грузных мужиков. Незнамо как она спряталась под стол, на который то и дело падали нокаутированные тела.

Бойня продолжалась ещё какое-то время, а потом резко стихла. Выждав для верности минуту, Лилит покинула своё ненадежное укрытие.

Многие столы опрокинуты, почти все стулья сломаны, местами на полу лежали побитые, потерявшие сознание мужики. Лилит аккуратно обогнула их и прошла к стойке, за которой стояла Грэйс и протирала уцелевшие стеклянные кружки. На лице женщины как фонарь горел фингал. Значит, и её зацепило во время драки.