Время Индиго

                                               * * *

Антон впервые попал в царство больших телевизоров, стиральных машин, холодильников и еще неизвестно какой всячины. Одной рукой он вцепился за руку дяди Оега, а другой ладошкой прикасался к блестящим поверхностям предметов, округлив от удивления глаза.

– Ишь! – засмеялась баба Маша, гордо вскинув голову. – Вона, какой у меня внук младший.

– Здравствуйте, – к покупателям подошла миловидная девушка. – Чем могу помочь?

– Покажи-ка нам, дивчина, компутер, который можно в сумке носить.

– Ноутбук?

– Да, да, – улыбнулся Олег Владимирович. – Он самый.

В магазине этим утром было безлюдно и сразу три покупателя, конечно, привлекли внимание всего персонала. На удивление Олега за ними привязалась девчушка. Откуда, только взялась? Два больших голубых банта, легкий сарафанчик. Ни ребенок, а облачко в золотых кудряшках.

– Мальчик, – малышка тронула за плечо Антона, не замечая взрослых. – Как тебя зовут?

Антон почему-то смутился, спрятался за дядю.

– Мальчик, – девочка обошла препятствие, и вновь тронула за плечо. – Ты меня слышишь? Как т-е-б-я з-о-в-у-т?

– Антон.

– А теперь, мальчик, спроси, как меня зовут.

– Ой! – прыснула от смеха продавец, пытаясь увести назойливую кокетку. – Извините мою дочку. Послушай, поиграй в другом месте.

Малышка отбежала, поставила кулачки на пояс. Вот так натиск! Удивлению взрослых не было предела.

– Мальчик, повторяй за мной. Как те-бя, то есть меня, зо-вут?

– Как тебя зовут? – вторил Антон.

– Меня зовут Василиса. Мне три года. I am Vasilisa. I am three. Фамилия значения не имеет.

– Что сказала то? – не все поняла бабушка Маша.

– Василиса я! – топнула ножкой девочка. – Пошли, Антон, сама покажу какой ноутбук самый лучший.

Дети взялись за руки, и повели взрослых к стеллажам с компьютерами.

– Выбирай, – Василиса указала на ровный ряд раскрытых ноутбуков.

– Извините, это все дочка моя, – продавец успела поймать за ручонку непослушное дитя. – Муж на пол часика оставил, вот она себя хозяйкой и почувствовала. Вечно что-нибудь выдумает.

– Ух, ты! Как много, а какой самый лучший? – бабушка Маша рассматривала новинки с нескрываемым изумлением.

– Для кого покупать будете? – продавец старалась быть серьезной, но еле сдерживала смех.

– Для внучков, они жуть как любопытные.

– Ладно, – махнула ручкой Василиса. – Вы тут сами разбирайтесь, а я Антону пойду телевизоры и игровые приставки показывать. Тут у мамы такой джойстик появился, закачаешься.

Девочка взяла за руку Антона и потащила в другую сторону. Антон не сопротивлялся.

– Надо же бойкая какая, – похвалила бабушка Маша. – Ну, ты дочка не отвлекайся. Слушай, у меня три внука. Одному четырнадцать, другому одиннадцать, а третьему… Третий вона, с невестой ушел.

– Могу порекомендовать…

– Ты не мне, ты ему, Олегу Владимировичу рекомендуй. Но не один, а два нот… Ноут бука! Один мои сорванцы на троих не поделят. Что так смотрите? Гуляем! И чтобы как у людей, с интер… Интернетом.

Через час гордая Мария Ильинична вышла из магазина с покупками в окружении представительного мужчины, очаровательного рыжего малыша. Их сопровождала вся смена продавцов магазина.

– До свидания, Василиса. Заходи к нам в гости, – бабушка Маша протянула морщинистую руку. Девочка серьезно ответила на рукопожатие, как взрослая. – В кого она?

– И не знаю, Василиса премудрая, одним словом.

– Мы от природы такие, – заключил Антошка.

– Подождите, вот скоро выучу еще …. Раз-два-три-четыре-five, – Василиса загибала по одному, маленькие пальчики с розовым лаком на ноготочках. – Пять языков, для начала. И переведу на русский много-много – много книг, а потом наоборот. Вот.

– Очень рад с Вами познакомиться, – на этот раз руку Василисе пожал Олег Владимирович.

– Взаимно, – гордо вскинула голову девочка. – Приходите к нам еще.

Когда покупатели исчезли за поворотом аллеи, пришел папа Василисы и забрал ее домой.

– Папа, папа! Я мамина мамошница. Я два ноутбука, и три джойстика продала.

– Правильно говорить помощница.

– Для папы – памошница. А маме – мамошница.

– Нет, не верно. По-мощ-ни-ца. От слова – помощь. Поняла?

– Угу. Знаешь, я познакомилась с мальчиком. Его зовут Антон. Он искрится, как кристаллик.

– Какой еще кристаллик? Фантазерка ты моя.

– Кристаллик, как у мамы камушек на колечке. Его защищать надо.

– Колечко? Это ты права. Осторожно, здесь лесенка крутая.

– Держи меня, я прыгать буду.

Василиса взяла папу за руку и стала спрыгивать на одной ножке по лестнице.

– Ten-nine-eight-seven-six-five-four-three-two-one! Стоп. Лесенка кончилась. Теперь вверх попрыгали. Ну, давай же! Держи-и-и-и! Раз – один – два – три – четыре – пять – шесть – семь – восемь – девять… Ой! Папа, а куда еще одна лесенка подевалась? Попрыгали вниз. Проверять буду!

– Ох, ты мой электровеник, – папа вздохнул и взял ребенка на руки. – Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять, четыре, три, два, один.

– Вот видишь, вниз десять ступенек, а вверх девять. Пересчитывай!

– Раз и один это одно и то же. Пошли домой, обедать пора.

– Какой же ты умный, папочка, – Василиса погладила мужчину по голове. – Знаешь, когда-то, очень давно, я уже была девочка – девушка – тетенька – бабушка, и тоже много чего умела.

– Выдумщица!

– Я знаю.

И никаких дельфинов!

Радости мальчишек не было предела. На столе, на белой скатерти лежали два ноутбука. Оказывается, в родном доме, где тебе всегда рады, сбываются самые заветные мечты.

– А интернет можно подключить?

– Со всеми прибабахами, – гордо ответила баба Маша. Внуки захохотали. – Что, что смеетесь? Мне Василиса объяснила. Нужно еще какую-то штуковину купить, для связи. Ее отдельно продают.

– Ба, хочешь, я тебе электронный адрес создам?

– Адрес? У меня есть адрес. Зачем еще?

– Будешь с нами связываться, где бы мы ни находились.

– Не понимаю.

– Ну, почта такая, – обнял бабушку Петр. – Нажимаешь на кнопочку, вводишь свой пароль. И в твоем электронном ящике, как в почтовом, письма со всего света появляются.

– Зачем? – расплакалась Марья Ильинична. – Вы собираетесь уезжать, когда? Я двадцать лет вас ждала, я с внуками вместе жить хочу.

– Не плачь, – успокаивал Петр, – Все лето здесь будем. Но потом, прости, учиться поедем. Далеко. Но обещаю, посылать письма регулярно и общаться, как в телевизоре, с видеокамерой. Ты здесь – мы, там. А как будто рядом.

– Рядом? Так я ж здесь и не пойму ничего, – развела руками бабушка и присела на лавку.

– Научим.

– И тебя и Антона. Вот увидишь, это очень просто.

Бабушка Маша тяжело вздохнула, вытерла краями платочка слезы. Конечно, она знала, что все хорошее когда-нибудь кончается. Сколько ей тут осталось, землю топтать… Пусть будет, как будет.

– Соседи, со-се-ди! – стучал кто-то в незапертую калитку. – Гостей принимайте, с подарками.

– А это кто пожаловал? – соскочила Мария Ильинична. – О, Никитична. И ты, Степаныч? Нашелся! А тебя спасатели на воде до сих пор ищут.

– Отбой. Нашелся я, – мужчина поставил между двух компьютеров огромную корзину с отборной клубникой. – Налетай, детвора. Второе рождение праздновать будем.

– Спасибо, тебе, Ильинична, за внуков, – соседка поклонилась в пояс. – И вам, мальчики, спасибо. Не забуду помощи вашей. Бога за вас молить стану, чтобы ангелы небесные вам защитой были.

– Ты толком-то расскажи. За что? Чем внучки отличились?

– Тебе, матушка, за дочку твою, которая детей достойных родила и воспитала. А ребятам, за то, что, от смерти меня спасли, – Степаныч немного покряхтел, будто стеснялся. – Они ночью костер в гроте развели. Помнишь, в котором мы в войну прятались, да своим знаки подавали. Так во-о-от. Мужички твои мне знак огнем подали, мол, вот он, берег-то. Пока я на весла налегал, огонь не потухал, горел.

– Петя весь мусор с пляжа собрал в пакеты, – Олег Владимирович гордо посмотрел на племянника. – Решили порядок навести. Откуда вы узнали, что это мы были?

– Как же? – развел руками Степаныч. – Они ж и вытащили. Ээх, гуляем! Так что вечером мы вас к себе ждем. Ждем, я сказал и отказов не принимаем.

Вдруг позади раздался щелчок. Дети обернулись на странный шум. В кустах сверкнуло стекло фотообъектива. Еще щелчок! Фигура неизвестного перепрыгнула через забор и скрылась за поворотом улицы.

– Кто нас фотографировал? – насторожился Петр.

                                               * * *

– Я же говорил, не светись! Теперь разговоров будет, – зло посмотрел на Петра Семен. – С огнем помогли? Помогли. Чтобы лодка к берегу плыла, я движение волн мысленно направлял? Направлял.

– И что?

– Ёёёршики, детский сад, зачем сам в воду полез?

– Как зачем? Твоей силы ненадолго бы хватило. А у деда сердце пошаливало, еле дышал. Я сначала дельфинов попросил, они лодку к берегу толкали. Поддержали бы на плаву, если бы в воду человек свалился. Потом чувствую, слабеет дед. Вот сам и полез. Физическая сила тоже кое-что значит. И мышцу сердечную поддержать было необходимо. Тут еще и Олега отвлекать приходилось.

– Экспериментируешь?

– Естественно, врачом хочу стать.

– Зачем тогда в МГУ поступил? – Семен, несмотря на то, что был младше, не любил, когда Петька распылялся в разных направлениях и хватался за все, что ему интересно. Везде должен быть порядок, особенно в планах на будущее.

– Медицинское это второе образование будет. Нам много чего менять придется.

– Ты бабу Машу смотрел?

– Смотрел. Через Антошку буду лечить. У нее с малым связь особенная образовалась.

                                               * * *

Степаныч пригласил не только бабу Машу и Олега, но и соседей: археолога с внучкой. Как оказалось, это был старый знакомый, любитель шахмат, Никифор Аристархович и его ангел-хранитель, Ася.

Ох, и радовалась ребятня! Аська верещала без умолку, Антон бегал за ней хвостиком. Семен с Петькой устроили на старом дереве качели из веревок и доски, естественно с разрешения хозяев, и по очереди пытались преодолеть земное притяжение, хоть на мгновение.

Поздно вечером, когда дети убежали играть в прятки, в саду за столом, остались только взрослые.

– Так во-о-от, – в очередной раз пересказывал пережитое Степаныч. – Потерялся я. Ни зги не видно. Тут еще мотор, мать его, пошаливает. Думаю, как мне берег-то увидеть? Куда плыть-то? А сам себя кляну, зачем один в море вышел. Старик и море, мать его…

– Де-е-ед, перестань ругаться.

– Ладно, Никитична, мне сейчас все можно. Такое раз в жизни бывает. Глядь, а впереди огонь. Малюсенький, но светит. Взмолился я, Боженьку вспомнил. «Не потуши, не потуши, родимый». Смотрю, ярче костер разгорелся, будто кто мою просьбу передал. Я на свет и пошел… Вдруг чувствую, будто меня кто на канате тянет к берегу тянет и прощупывает, аж до мурашков!

– Прощупывает, это как? Щупальцами?

– Не было там щупалец. Будто притрагивается кто… Только без рук. Во, вспомнил! Сканирует. Потом, слова чужие, как команда в голову врезалась: «Плыви к берегу, плыви на огонь». «Есть», – говорю. – «Ты мне только помоги». А сам думаю, вона что с человеком исключительные ситуации делают. Голоса слышатся, в мозгах кто-то «копошится», приказы отдает…

– Дед, ты сколько наливочки откушал? Говорила тебе, не пей, окаянный.

– Трезвый, как стеклышко. Ей-ей, – Степаныч даже перекрестился, что делал крайне редко. И початая бутылка быстро перекочевала во внутренний карман пиджака. Ему не очень хотелось оправдываться, и потому звук открывающейся калитки был кстати. – Смотри, мать, гости пожаловали, сам товарищ участковый прибыл.

Из темноты на свет горящих на ветвях фонарей вышел дородный мужчина в форме.

– Здравия желаю. Дед Василий, говорят, ты жив – здоров?

– Живее всех живых, сынок. Мать, поставь рюмочку.

– Батя, я на службе не пью. Ох, и напугал ты меня…

– Солнышко за гору село, – спрятанная заветная бутылочка вновь перекочевала на стол, наконец-то, ей заветной, пришло время легализоваться. – У служивых перекур. Иван Никитич, давай выпьем за здоровье тех, кто меня спас. Не выпьешь – обижусь.

– И кто спас? – этот вопрос был задан явно не из праздного любопытства. – Я всех с ног на голову поставил, а он причалил тихохонько и дома прохлаждается…

– Ничё, твоим генеральная репетиция только на пользу. Присядь, бабка, не мельтеши. Дальше рассказ поведу. Тааак, значится, – Никита Степанович сел поудобней и чувствуя нетерпеливые взгляды, решил потянуть время, но его не хватило и на полминуты. Странное происшествие прокручивалось в памяти и постепенно обрастало еще более удивительными подробностями. – Чувствую, лодка толчками пошла. Без весел… В воде темной кто-то фыркает, и суденышко мое толкает.

– Вот страсти-то! – всплеснула руками жена. Она слышала о происходящем уже раз пять, но все время с содроганием.

– Я накренился на бок. Руку в волну опустил, а там спина! Скользкая. Гладкая.

– Ах!

– Морда вылезла. Смотрю, дельфин!

Сын Иван снял фуражку, посмотрел на отца с укоризной. Эх, дед, дед. На старости лет в детство впал, сказки на ночь бает. Какие еще дельфины? Отроду их в наших водах не бывало. Нужно срочно переводить тему разговора в другое русло. Иначе совсем заврется батя, потом стыда не оберешься.

– Никифор Аристархович, я давно Вас не видел, давайте выпьем за встречу и за хорошую компанию, – участковый поднял рюмку, крякнул, схватил огурчик, закусил. – Домик-то купили, или опять квартируете?

– Купил, благодарствую, – археолог тоже не поверил Никите Степановичу. Ну, неправдоподобно все это. Не научно, одни эмоции, чувства и предположения.

– Старлей, ты к кому пришел? – тяжелый кулак опустился на столешницу, так что рюмки зазвенели. – Меня слушай.

– Весь внимание, – не любил сын, когда отец его по служебному званию окликал. Высшая степень раздражения с обеих сторон всегда приводила только к непониманию.

– Дельфины, конечно существа умные. Но, чтобы лодку толкать? – засомневался женский голос в темноте. – Это перебор.

Никто не обратил внимание на последний вопрос, хотя следовало бы. Ведь за столом при слабо горящей лампочке сидели все свои, и никто из женщин словом в ту минуту не обмолвился.

– Во-о-от! – ох, и дотошный этот участковый. – Ты еще поведай, как с тобой водяные в спасателей играли. Не было там никаких дельфинов, не могло быть. Просто волна в борт била.

Никита Степанович обиделся, махнул рукой и проглотил наливочку, не закусывая.

– Ты чего отца обидел? Не хочешь слушать, иди спать, дитятко неразумное. Ишь, батьке перечить, – отрезала баба Маша. – Дальше то, что, Степаныч?

– Плохо мне стало. Отключился. Сердце, мать его… Очнулся, на веслах паренек сидит. Блики рассветные по волнам ходят. А вокруг лодки облако синее! И так хорошо на душе, будто соловьи поют. Сначала решил, что это ангел ко мне спустился. Ан нет, пригляделся пацан из плоти и крови. Живой. Как только я его четко увидел, так облако и растаяло. Чудеса!

– Где спаситель? Покажите, героя, – настаивал участковый, ему не терпелось посмотреть на силача, способного ночью, без приборов найти и причалить к берегу затерявшуюся лодку.

– Петя в прятки с детворой играет, – ответил Олег.

– В прятки? Достойное занятие.

– Так точно, – как Петька смог спасти деда, не укладывалось в голове. Олег точно помнил, как племянник говорил о какой-то лодке, но не мог восстановить в памяти, как проспал момент, когда мальчишка пошел к морю. Или все это только больное воображение писателя? Неужели человека можно отключить и включить, как лампочку? А если Петька никуда не отлучался, если оставался все время на месте? Тогда получается, что он был в двух местах одновременно? Ерунда! Мысли роились и не давали покоя целый день. Объяснения произошедшему не было, но факт оставался фактом. Мальчишки спасли старика от верной гибели. – Позвольте представиться. Рябина Олег Владимирович. Это мы с ребятами костер прошлой ночью в гроте жгли.

– Рябина, Рябина… Позвольте, где я мог слышать вашу фамилию? А, вспомнил! Рябина Петр, Семен и Антон ваши племянники? У вас документы в поезде своровали.

– Так точно, у нас. Хотелось бы восстановить…

– И так бы помог, а теперь тем более. Адреса свидетелей кражи у вас не остались? Проверить показания надобно. Одних справок от дорожников недостаточно. Запрос придется делать. Информацию о прописке… Мало ли что? Вот недавно ориентировка пришла. В столице пацана трехлетнего украли. А ваш младшенький Антон по возрасту очень подходит. Кстати, того тоже Антоном звали.

– Ты меня, Ваня давно знаешь? – встрял в разговор Никифор Аристархович. – Я за них, как за себя ручаюсь. При мне в поезде их документы украли. Зачем далеко свидетелей искать? Я – свидетель и потерпевший в одном лице. Представляешь, в пути меня, профессора, развели два гастролера, так, что без штанов мог остаться. Слава Богу, везде есть порядочные люди. Деньги, что я у катал проиграл – именно Олег с мальчишками вернули. Все до копеечки!

– Как это? Поведай.

– В шахматы выиграли. Честно. Хочешь, у Аси спроси, она никогда не врет. – вздохнул археолог. – К сожалению…

– М-мм? Гении шахматных стратегий играют в прятки, очень интересно.

– Архи интересно, факт.

– Ты, участковый с документами не тяни. Мои они внуки. Катюши, доченьки моей, – всплакнула Мария Ильинична. – Чай, не забыл такую? Или тоже проверять станешь?

– Во, насели?! – старлей говорил говорил, но на ус наматывал. Откуда такие взялись? Ладно, позже все равно все раскроется. – Наливай, уговорили. Справлю документы, завтра же в паспортный стол сам схожу. Петя ваш деловой парень, хваткий. Я с ним уже знаком.

– Петька не только меня, даже Никифора от беды уберег. Аль не веришь?

– Верю. Хочешь, про подвиг мальчишек в газете пропишем?

– Н-н-ет. Не надо, – Олег испугался огласки. – Что особенного? Ну, увидели пацаны лодку, почти у берега. Один пластиковых бутылок в огонь подкинул, другой немного веслами помахал. Обычное дело.

– Не скажи, – участковый оценил скромность героев, он тоже не любил огласки. Зачем светиться? Пойдут разговоры, расспросы, что да как? Да почему? Не всякий поймет, кто-то осудит или перевернет с ног на голову. – У скалы течение, не каждый мужик и днем рискнет. А подросток смог. Уважаю. Кстати, прописывать ваших племянников, где будем?

– Мы сюда надолго, – уклончиво ответил Олег.

– Ты Ванюш, мой адресок еще не забыл? – баба Маша расплылась в улыбке. – А я все, что надо подпишу, и документы тебе завтра же принесу. Все по закону будет, не боись.

Устал Иван за день, но еще больше его вымотал беспокойный вечер. Откланялся соседям и пошел спать, а на месте, где сидел полицейский, осталась лежать скрученная в рулончик местная газета.

Чисто случайно Олег взял искомканную прессу в руки и развернул, ради любопытства. О чем, интересно, в глубинке за жизнь пишут?

Газета оказалась наисвежайшей. Завтрашней. Напечатали ее, конечно вечером, а в продажу она поступила бы только утром. На первой странице крупным планом красовались физиономии Петьки, Семена и Антошки. Чуть поодаль Мария Ильинична и он сам, Олег Владимирович. Вся команда в сборе.

Заголовок гласил: «Героический поступок».

                                                * * *

Надо что-то делать. Только в газетах мы еще не светились! Исчезнуть? Куда? Опять бежать? Самое важное забрать новые документы. А потом? Потом тихо раствориться. Мальчиков нужно спрятать на время от посторонних глаз. Про кражу Антона даже здесь, в глуши знают! Итак…

Как меня Антошка учил? Настраиваюсь на нужную волну. Задаю четкую цель или вопрос. Плыву. Вхожу в поток информации. Я – магнит! Притягивается только то, что нужно именно сейчас! И…

Получаю ответ. Отве-е-е-ет!

«Эх, хорошо бы заполучить в мою экспедицию эту рябиновую рощу. Аське не так скучно будет», – я услышал чужой голос. Чей он? Ба, Никифора Аристарховича! – «И детям интерес особый. Тайны, клады, раскопки… Олег, видно, мужик не болтливый. С таким и посекретничать можно. Но как оторвать мальчишек от моря? Не согласятся…»

Вот и ответ. Как все просто? Антон действительно гений.

                                               * * *

– Никифор Аристархович, – Олег решил не затягивать с решением важного вопроса. – У меня важная просьба. Если вы соберетесь в археологическую экспедицию, возьмите нас. Дополнительная рабочая сила в команде не помешает. Хочу, чтобы пацаны руками историю пощупали.

– Олег Владимирович, вы читаете мои мысли. Я согласен. На сборы даю один день. Едем!

Тмутаракань

За громкими археологическими раскопками всегда стоят люди. Их труд: каждодневный, пыльный, кропотливый.

Не стала исключением и экспедиция Никифора Аристарховича.

Коллектив собрался молодой, веселый. Одна Зосенька чего стоит! Кашу утром варит – поет, по воду пошла – поет. Приготовила обед, покормила рабочих, моет посуду и поет. Голос бархатный, звуки чуть гортанные, с переливами. Вся экспедиция на Зосю засматривается, а она только Бориса замечает.

Никифор Аристархович заметил парня еще студентом. Перспективный, в суждениях резок. Впитывает новые знания, как губка воду! И все ему мало и авторитетов никаких, а поди ж ты, команду себе достойную подобрал. Ребята разные, но схожи в одном. Упорства никому не занимать. Для такого сорта людей раскопки, как болезнь, как азартная игра. Будто чуют где копать! Куда лопату поставят, там обязательно что-нибудь, да найдется. Ох, и спорят они по вечерам у костра. Ох, и спорят! Каждый только себя и слышат. Но это на первый взгляд. На самом деле, если все связать, очень интересно получается.

– Я настаиваю, Тамань нужно объявлять археологическим памятником, причем весь полуостров. Куда ни кинь – всюду реликвии, тайны, загадки.

– Между Черным и Азовским, мы кормили комаровских, – Арман, друг Бориса обладал отменным чувством юмора и мудростью восточного мужчины. – Крови на земле тьмутараканьской, не меряно.

– Еще в девятьсот двенадцатом великий Губкин пророчил, что здесь можно «докопаться» до сенсаций.

– Не прошло и века, – вновь подлил масла в огонь Арман.

– Но сбылось? Сбылось! Это ж надо, старейшую в Европе стоянку древнего человека здесь нашли.

– Вселенная, как огромная голограмма, – Борис воздел руки к звездам! – И не смотря на ее плотность, все это лишь фикция. Гигантская картина… маслом.

– Подробней, – Семен не пропускал ни одной вечерней посиделки, здесь было чему поучиться. – О чем? О Вселенной, о Губкине или о стоянке древнего человека?

– О стоянке. То, что Вселенная огромный ксерокс я с детства знаю.

– Изволь, полтора миллиона лет назад человек оставил Африку и двинулся на Север. Правда, никто толком объяснить не может, почему, – хмыкнул Борис.

– Это все?

– Ну, ты салага даешь, – определить в темноте чей это был голос казалось невозможным. – Это же сенсация, эпоха раннего палеолита. Среди останков древних гигантских слонов, были найдены первые орудия труда древнего человека. Этим орудием разделывали туши животных. Ранее предполагалось, что людей в тот момент времени еще не было.

– Типа, своеобразная кухня. Место для убоя и приготовления пищи, – подтвердил Борис. – Палеонтологи эту стоянку «Богатырь» назвали.

– Нормальная гигиена. Не понимаю. Где сенсация?

– Раньше считали, что в этой части континента человек появился около шестисот лет до нашей эры. А оказывается, на миллион лет раньше. На миллион!

– Никифор Аристархович считает, что люди пошли вслед за животными. Пища идет – за ней и люди. А вот у Бориса другое мнение имеется.

– Какое? – не унимался Семен. – Борис, расскажи.

– Древние жители отправились за приключениями, – парень протянул руки к огню, засмотрелся на пламя. – Они исследовали новые земли по собственному желанию. Но как это доказать?

– Какая разница, что произошло больше миллиона лет? Тут от современных проблем голова пухнет. Зачем в Темрюкском районе порт ставить? Тамань уникальное место, его беречь надобно.

– Уникальной земли много не бывает, – вставил несколько слов Никифор Аристархович. – Полуостров фантастический: от степей до тропиков.

– И все к черту?!

– А пускай. Сколько ей, планете Земля такой жизни осталось? Или нам на ней!? Сгинет раса человеческая, – зло, по-волчьи, оскалился Борис. – Либо солнце сожжет, либо под водой окажемся, либо сами себя уничтожим. Подождем до декабря двенадцатого года. Подождем и посмотрим. Посмотрим, кто из нас выживет.

– Надо что-то делать, – Антошка смотрел на взрослых и не мог понять, толи они шутят, толи сами на себя страх нагоняют.

– Ты кого учить собрался? Сброд, который где жрет, там и срет? Люди, как трупные черви съедают все, что плохо лежит.