Угроза 4.0?

– Пойдем, – протяжно ответил Максим ей вслед.

В его голосе звучала нотка обреченности, так как было понятно, что вопрос Светы риторический и ответа она не ждала.

Они стояли в душной курилке, Максим без интереса слушал Свету. Ценной информации от нее не ожидалось, девушка чуть больше месяца назад инициировала разрыв отношений со своим парнем и до сих пор все ее разговоры были эмоциональным следствием душевных переживаний. Из разу в раз ему объявлялись все новые и новые аргументы в чашу весов, отвечавших за правильность ее выбора. Уже упомянутые неделю назад недостатки бывшего озвучивались вновь, но, как говорится, «под другим соусом», по мнению же собеседницы, она в них не повторялась. Света, как и любой другой человек в такой ситуации, считала себя уязвленной и в своих поступках не могла видеть что-то неправильное или ошибочное. Максим видел все совсем иначе. Ошибкой, по его мнению, были сами отношения. Порой ему хотелось возразить, подвергнуть ее мнение конструктивной критике и постараться воззвать к голосу разума, как казалось самому агенту, – для ее же блага. Но он осознавал не столько безуспешность таких попыток, сколько их банальную ненадобность. Награда за выражение своего мнения заключалась в риске выбытия из круга доверенных лиц, а между тем Светлана была ему нужна. Ее главное для агента качество – неутомимая болтовня. Девушка любила поговорить с такими же, как она, и поэтому знала все обо всех, благодаря чему стала для контрразведки неисчерпаемым источником информации. Максиму с помощью своего природного умения выслушать и поддержать говорящего уместным и остроумным комментарием удалось втереться к ней в доверие. А необщительность Артема и умение хранить тайны создавали в глазах девушки надежное хранилище сплетен. От него ничего нельзя было узнать, зато ему все можно рассказать.

Болтуну необходимо выговариваться человеку, которому можно поведать обо всем, поэтому если Света что-то узнавала, то очень скоро об этом узнавал и Максим. Агент же держал девушку на расстоянии, он старался ничего ей не говорить про Артема, но не потому, что в легенде были изъяны, а потому, что Артему нежелательно становиться объектом обсуждений. В очередной перекур, как и предполагалось, девушка ничего стоящего не поведала. Максим интуитивно чувствовал, что она непременно принесет ему пользу в поиске шпиона, в существовании которого контрразведка не сомневалась.

Шпион, по мнению конторы, был одним из сотрудников управляющего персонала, состоящего преимущественно из иностранцев. И хотя конторе было известно об этих людях все, даже сколько раз они ходят в туалет, о том, кто из них был шпионом, в стенах федеральной службы безопасности шли жаркие споры. Против агента играло то, что никто из управляющих, работников младшего персонала к себе просто так не допускал, держа их на приличном расстоянии. А подхалимов и лизоблюдов в представительстве было хоть отбавляй, соревноваться с ними в натирании начальству до блеска двадцать первого диапазона смысла не было, молодой агент безоговорочно уступал им в опыте и навыках.

Возвращаясь из курилки, Максим немного отстал от Светы, он отвлекся на рабочий чат и пока читал важные сообщения в смартфоне, девушка уже дошла до своего рабочего места, где не присаживаясь занялась разбором документов. Рабочее место информатора находилось прямо перед закрытым блоком этажа, и, когда Света сидела за компьютером, за ее спиной, наискось, была дверь в желанную для агента зону. Контрразведчик, не отрываясь от чата, заметил краем глаза фигуру, вышедшую из двери. Это был Ален – финансовый директор, француз, прибывший из основного офиса компании в Париже. Его часто отправляли работать в страны Восточной Европы и в особенности в страны бывшего Союза. Агент заметил, как глаза француза сверкнули, тот украдкой смотрел куда-то с еле скрываемым интересом, пытаясь сделать вид, что его остановило именно сообщение на смартфоне. Максим слегка приподнял голову, чтобы незаметно узреть мишень француза, пытающегося скрыть свой орлиный взор. Возбудитель был обнаружен. Какое удачное совпадение. Света. Она стояла у стола, но не в каком-то неприличном положении, а во вполне естественном, склонившись над кипой документов. Свете не надо было занимать какую-то особенную позу, она была хороша собой, ей достаточно надеть «правильную» одежду, подчеркивающую важные для мужчин достоинства. Брюки от брючного костюма были приятного темно-серого цвета, из полиэстера, они акцентировали внимание чуть пониже поясницы, придавая интересный для Алена вид. Спускаясь вниз, брюки повторяли формы спортивных ножек, облегая бедра и почти ужимаясь в самом низу. Для такого сладострастника, как Ален, Светлана в этот момент предстала чрезвычайно интересной личностью, которую раньше он не замечал. Максим задумался, почему он и сам не придавал этому значения, воспринимая стройные ноги девушки как должное. Агент до этого не рассматривал своего информатора с такой естественной точки зрения, а потому сейчас синхронно с Аленом, не отрывая голову от смартфона, пялился на коллегу, но только с другой стороны уровня. И было на что смотреть. Белая блузка Светы, заправленная в брюки, словно кричала: «Посмотрите на мой плоский живот!». Выше живота у девушки тоже не было поводов для стеснения. А через некоторое время после расставания со своим парнем она и вовсе начала эти поводы демонстрировать, тактично забывая застегнуть верхние пуговицы блузки. У контрразведчика мгновенно промелькнула мысль: «Этот француз обладает неограниченным доступом к коммерческой информации». Максим начал раздумывать, как бы ему использовать интерес финансового директора к Свете, чтобы сблизиться с ним и получить его доступ. Свете для привлечения внимания никаких дополнительных усилий прикладывать было не нужно, извращенная фантазия француза и без того отправлялась в полет.

– Разумеется, она не станет играть с французом, а если бы хотела, давно бы уже играла без моего участия, – рассуждал Максим.

Агент, будучи носителем терабайтов грязной информации, помнил тайну, которую Света рассказала ему по большому секрету и которую в действительности знали немногие. Финансовый директор периодически угощал девушек французским шампанским в своем рабочем кабинете, в том самом закрытом блоке. И было одно обстоятельство на руку агенту: француз не приглашал к себе девушек без сопровождения. Приглашать девушку к себе одну было слишком явным домогательством, поэтому никто попросту не согласился бы на такой открытый подкат. На следующий день слухи в посвященных кругах опишут эту ситуацию наипресквернейшим образом, с додуманными опошляющими подробностями, от которых потом не отмыться. Из рассказов тех, «кто там никогда не был» Максим знал примерный алгоритм. Ален приглашал «жертву» и несколько случайных слушателей, которые оказались рядом, к себе в обитель отметить пустяковое событие или примечательную дату. После вступительных бесед о невероятно интересных буднях француз постепенно начинал переключать внимание на себя, впечатляя слушателей интересными историями из своей жизни. Жизнь этого очень обеспеченного человека пестрела красотой, комфортом и французской изысканностью, недосягаемыми для абсолютного большинства людей. Он интересно рассказывал о своих путешествиях по миру, об общении с известными или выдающимися людьми, о приключениях с пометкой «люкс» и сие блюдо приправлял соусом из неприметных, но несомненно важных деталей. Француз как бы извиняясь, с намеренной небрежностью рассказывал о своем расточительстве, приводя конкретные примеры покупок дорогого вина и костюмов лучших портных или, например, полотенец из редчайшего хлопка. Примеры действовали безотказно, производя неизгладимое впечатление на людей с небольшим достатком. Попутно исчерпанию алкогольных припасов, заручившись приоткрытым ртом избранницы, Ален сменял направление речей. Француз переходил к более решительным действиям – ласкам слуха избранницы комплиментами с чрезмерным использованием французского. Жертва и лишние гости, к тому моменту впечатленные красноречием оратора и влиянием дорогого алкоголя, не распознавали гамбитов сладострастной стратегии. Сопровождающим, по задумке стратега, из-за отсутствия внимания к своим персонам спустя некоторое время становилось некомфортно. Создавалось впечатление, что они лишние на этом «тимбилдинге», и они постепенно удалялись под разными предлогами.

– Света, ты станешь моим входным билетом в ви-ай-пи зону, – говорил агент про себя, проходя мимо девушки.

Ален, по задумке контрразведчика, пригласит ее на свой мини-корпоратив, и приглашение не могло стать индивидуальным, Света ни за что не пойдет туда одна. Максим рассчитывал каким-то образом вклиниться в число приглашенных вместе со Светой и тем самым оказаться в закрытом периметре. За информатора он не переживал, Свету не нужно было разменивать на информацию, так как Света, как она сама любит выражаться, «не на помойке себя нашла» и даже после тонны спиртного не останется со сладострастником наедине. Максим так считал неспроста, француз хоть и мастер слова, талантливо употребляющий родную речь вперемешку с русским, тем самым украшая свои рассказы заморским колоритом, напоминал Митьку-алкаша, которого Максим хорошо помнил из детства. Внешность Алена и вправду была отталкивающей, он был немолодой мужчина, выглядящий старше своего возраста, про таких, когда им сорок, говорят, что выглядят они на сорок четыре. Невысокого роста, с большим пузом, на худых ногах, вдобавок овальное лицо со впалым подбородком, покрытым густой черной щетиной, и возвышающийся над этим острый, формы птичьего клюва нос. С таким набором почти лысый Ален носил уже вышедшие из моды брюки с подтяжками, широкие сорочки и вельветовые пиджаки странных цветов, напоминающих детскую неожиданность.

К этому не очень изящному плану Максима привело отсутствие альтернативы, внедриться в высшие круги было невозможно из-за низкой должности Артема. И документооборот в представительстве был налажен безупречно, Артем имел доступ лишь к тому, что касалось исключительно его обязанностей. Такое положение дел было равно применимо для всех должностей, способа получить доступ к внутренним документам через коллег в окружении, агент не нашел. Максиму нужно было изучить внутренние документы компании. Что именно он должен там найти, он сам не знал, но был уверен, что в них будет хоть какая-то зацепка, которую заметит контора. Логика Максима была простая – француз финансовый директор и в представительстве все устроено таким образом, что все денежные вопросы проходят через него. Деньги, как известно, ключ ко всему. Контрразведке можно было, конечно, провести налоговую проверку с выемкой документов, но зачем в таком случае стране федеральная служба безопасности и скрытая оперативная деятельность? Взлом серверов французской компании тоже исключался, хранение информации было надежно защищено продвинутым программным обеспечением. Существовал высокий уровень риска выявления атаки, и контора во избежание огласки такой способ применять не собиралась. Кабинет Алена выглядел подходящей мишенью. В ходе рабочего процесса невозможно все держать в сейфе, множество документов, по мнению контрразведчика, должны храниться в доступных местах, на столах или в незакрытых шкафах. После проникновения контрразведчику необходимо было произвести фотофиксацию всего подозрительного, нанесенного на бумагу.

Следующая проблема была в том, что цель находилась в месте, усеянном камерами и неизвестно еще какими приблудами распознавания непрошеных гостей, поэтому взлом и проникновение также исключались. Но сам кабинет финансового директора открывал простор. Из информации, полученной от самой Светы, агент знал о настоятельном требовании француза, чтобы в его кабинете не было никаких систем наблюдения. Мотивировал финансовый директор это тем, что здание и так напичкано камерами, а под пристальным взглядом он будет чувствовать себя неуютно, ведь находиться под наблюдением не то же самое, что не находиться под наблюдением. Контрразведчик знал, что эта информация достоверна, ведь сладострастник во время мини-корпоративов вряд ли оставляет надежду уединиться с молодой особой. Определенно, он, занимающий высокое положение в международной корпорации, имеющий во Франции жену и двоих детей, не рассчитывает устраивать похотливые игры под запись.

Оставалось только ждать. Но прежде надо было понять, как сподвигнуть Алена на приглашение Светланы, а самое главное, не упустить момент и напроситься сопровождающим.

Остаток дня Артем, младший клиентский менеджер, провел в рутине, изучая незамысловатую, но запутанную переписку, разбирая претензии клиентов по поставке оборудования и внося коррективы в работу перевозчика, проводившего отгрузку. Максиму удалось погрузиться в задачи целиком, и день пролетел так быстро, что, взглянув на часы в правом нижнем углу монитора, он удивился. До конца рабочего дня оставалось семь минут. Подняв взгляд, Максим заметил, что часть работников уже собрали свои манатки и с нетерпением ждут звонка. Агент медленно потянул шею и протер обеими руками лицо. Он устал и вымотался, но был доволен, день прошел продуктивно. Артем решил проблему с отгрузкой и закрыл другие заявки от клиентов, параллельно выполняя рутинную текучку.

– Bon travail, – проходя мимо бросил ему Ален и по-дружески подмигнул.

Максиму стало приятно от заслуженной похвалы, а французский язык придал ей изюминку. Ален, как и, наверное, любой француз, не упускал возможности демонстрировать свой язык, по праву считающийся одним из красивейших языков, особенно во Франции. Говоря на родном языке, он был выразителен, словно записывал аудиокнигу. Максим со временем заметил интересную особенность Алена, которую даже причислил к своего рода искусству. Француз использовал язык Дюма и Гюго к месту и времени так, что все без исключения окружающие были очарованы, в особенности когда финансовый директор на своем родном ругался нецензурной бранью. Со временем благодаря этому искусству Ален перестал ассоциироваться у Максима с Митькой и напоминал скорее капитана корабля, который никак не может вернуться на лазурный берег.

– Может, он и не такой плохой мужик? – рассуждал про себя Максим, у которого от неожиданности немного подрумянились щеки, гражданские его раньше никогда не хвалили. – Может, у меня и вправду получится построить здесь карьеру, создав крутую легенду? – размечтался Макс. – А если вдруг не получится построить карьеру в разведке, пойду работать в офис, – задумчиво поглядел в окно контрразведчик.

В тот же миг холодный импульс в его мозгу заставил отвести взгляд от панорамного окна и вспомнить, кто он и сколько вложил в это «кто». Максим вспомнил о губительности поисков путей отступления, выравнивающих пульс. Это не утешительный приз, это выводящая из себя стабильность повторяющегося дня, которую он быстро распознал. Офисные оковы пчелок их рукотворного творенья, которые они называют хорошей работой.

– Все эти подлизы, интриги и тимбилдинги терпимы, пока ты играешь с ними, и совсем другое, когда они играют с тобой, – отрезал в мыслях агент.

Было уже темно. Макс вышел из офиса и направился к метро, многочисленные фары машин привычно слепили. Через минуту, погрузившись в раздумья, он перестал их замечать, как и несущие их автомобили, курсирующие нескончаемым потоком. Машины сливались, представая в подсознании как неподвижная стена. Контрразведчик думал о задании, и ни о чем больше. Он был в начале многообещающей карьеры, беззаветно отдав операции всего себя без остатка, а ощущаемая гигантская ответственность за результат придавала этому возвышенное значение. Молодость рождала неугасаемый интерес, глаза буквально горели, ему доставляла удовольствие таинственность профессии, нравилось, что он не такой, как те прохожие, что, проходя мимо, никогда бы не догадались, кто он. Максим считал, что его настоящее на порядок важнее того, чем занимаются окружающие, и имеет неоценимое значение для государства и общества. Порой ему так и хотелось сказать случайному встречному: «Эй, а ведь я рискую ради тебя, ради того, чтобы ты и твои близкие были в безопасности!»

Мужчина в красной шапке удивленно посмотрел на Максима, но не задержался и прошел мимо. Максим смотрел на него так, словно хотел что-то сказать, но не решился. Контрразведчик вдруг обнаружил, что уже дошел до метро и стоит на ступеньках спуска под землю. Повернувшись к стене, агент увидел отражение парня в черной куртке с капюшоном и в синих джинсах, изображение искажалось грязной поверхностью стекла.

– Такие минуты задумчивости делают меня странным, надо держать себя в руках, – подумал Максим и двинулся дальше.

Макс был счастлив: после долгих лет подготовки его не оставили в наружке и дали настоящий шанс. Службы в наружном наблюдении агент страшился больше всего, рутинная, тяжелая и неблагодарная работа, никогда и никем не оцениваемая по достоинству. В наружке нет героев, об их работе не пишут книг и не снимают кино, их примеры не пример. А с каждым днем он все лучше осознавал: операция – это не просто шанс отличиться, на этом задании рождалась его легенда, с которой он будет жить и которая ему позволит стать настоящим разведчиком. Но для этого он должен все сделать безукоризненно, не бросив даже малейшей тени на Артема. Артем должен оставаться неприметным малым, не отталкивающим, но и не притягательным, не популярным, но и не изгоем. Артем должен быть как все, случайное лицо из толпы, скучный до безобразия, по его анкете взгляд должен скользить, не встречая сопротивления и переходя дальше к следующей.

Выйдя из автобуса, Макс почти уперся в остановку.

– Непродуманно сделано, – проговорил он, едва пошевелив губами, слегка приоткрыв рот.

От остановки до подъезда девятиэтажного дома было рукой подать, и Максим заранее стал обдумывать вечерние бытовые дела, от которых не уйти даже спецагенту. Макс зашел в подъезд и стал подниматься по лестнице, Артем жил на четвертом этаже. Молодой человек старался не пользоваться лифтом, организм целый день находился в сидячем положении и сейчас требовал от хозяина больше движений. Малоподвижность бодро шагала за ним из наружки, где большую часть времени агент сидел неподвижно. Поход по лестнице – та малая компенсация телу за тазовое затекание в стандартном офисном кресле. Появилась небольшая одышка на прохождении рубежа третьего этажа.

– Надо вставать пораньше и до метро тоже идти пешком, – решил Максим, но тут же передумал, увидев в окно суровое предзимье, – ну хотя бы когда погода будет поприятнее.

Ход его мысли прервал монолог громкого басовитого голоса…

– Ну я этому и говорю: ты че, демон окуляра?! Фокус не навел?!

– …

– Он чет там возбухать начал, и я его наказал, в бороду ему дал разок, этот м…к и потух.

Максим узнал голос, он раньше уже видел говоруна – это был сосед по лестничной клетке, здоровенный бугай, имени которого он не знал и знать не желал, хотя, наверное, стоило бы. Бугай с первого взгляда стал отрицательным персонажем в истории Артема, всем своим поведением сосед демонстрировал недоброжелательность и пренебрежение к окружающим его людям. Бугай регулярно конфликтовал с соседями, казалось, он наслаждался своей хамской манерой поведения, которая демонстрировала его жизненный девиз – мне на вас плевать, вы мне все равно ничего не сделаете. В полицию на него жаловались неоднократно, но эффекта от этого, конечно же, не было, а лично разобраться с ним никто не решался. Его внушительные габариты и перманентная агрессия индекс таких желаний ставили на нулевую отметку. До Максима иногда доносилось содержание разговоров бугая, когда тот курил на лестничной клетке. Разговоры эти с собеседниками очно либо по телефону напоминали беседу людей, промышлявших криминалом. Обсуждались какие-то личности, мотавшие срок, сбыт предположительно краденного и в особенности новые способы электронного мошенничества. Самыми безобидными были разговоры о грядущих и прошлых попойках, они меньше всего вызывали раздражающую дрожь.

Максим поднялся на тот самый лестничный пролет между этажами. Бугай стоял напротив окна, прислонившись к перилам, его слушатель оперся на подоконник, стряхивая на пол пепел вонючей сигареты, и с одобрительной ухмылкой слушал не обремененный интеллектом рассказ. Между рассказчиком и его слушателем было небольшое расстояние, но, даже когда агент приблизился к ним вплотную, ни один, ни второй и не думали освободить хоть немного пространства, они нарочно делали вид, что не замечают молодого человека. Агенту пришлось извернуться, чтобы пройти между ними и не наступить на ноги. Макс не стал здороваться, в такой ситуации он посчитал это неуместным, к тому же до этого на приветствия Артема бугай не отвечал, ну разве что один раз еле заметно кивнул. И неизвестно, ему ли он кивнул и был ли это вообще кивок, может, бугай о чем-то задумался.

Миновав препятствие, поднимаясь вверх по ступенькам к своей двери, Максим обратил внимание на наступившее молчание, он буквально почувствовал взгляд на своей спине, но не обернулся. Закрывая первую, железную дверь, он услышал какую-то реплику и незамедлительно последовавшее одобрение бугая. Конкретных слов он не различил, но было очевидно, что сказ об Артеме и это не что-то хорошее. Макс закрыл вторую, деревянную дверь, которая на вид была старше его самого, казалось, она на одну треть состоит из краски, слои наносились друг на друга. В некоторых местах краска откололась, обнажая множество оболочек, словно разлом на изучении у геолога.

В коридоре было темно и тихо, нос учуял вонь чего-то непонятного. Хозяин квартиры – пожилой мужчина – опять готовил изысканную, по его мнению, еду, отличавшуюся смешением несочетающихся ингредиентов. На вид эти смеси выглядели неаппетитно, а иногда даже отвратно, и, по мнению Максима, обладали отрицательной полезностью. Агент, не включая свет, снял только обувь, аккуратно поставив ее в сторонку. Куртку он снимать не стал, во-первых, боялся, что она провоняет, во-вторых, крючков старой вешалки было мало и все они были заняты одеждой хозяина квартиры, который, очевидно, не догадывался, что его съемщику крючок для куртки тоже может понадобиться.

Максим прошел в свою комнату, в которой, в отличие от всей остальной квартиры, был сделан хоть какой-то ремонт. Стояло даже пластиковое окно, правда, хозяин квартиры поскупился и не стал менять подоконник, просто покрасив его, и, по всей видимости, своими руками сделал нехитрые откосы, неумело зашпаклевав образовавшиеся дыры. Получилось убого – сильно неровно, местами шпаклевка пропущена, от окон дуло холодным воздухом с улицы. Краска на подоконник была нанесена поверх старого слоя, и через некоторое время прямо по центру она развалилась на засохшие куски. Создался как бы ландшафт каньона, но только без образов, высеченных миллионами лет пород.

Стены обклеены дешевыми светлыми обоями с незапоминающимся узорами в виде выдуманных цветков. Обои были настолько тонкие и некачественные, что портились и рвались при малейшем прикосновении. Максим предположил, что он первый съемщик после ремонта, потому что обои к моменту его заселения еще были целы. Потолок был покрашен, как и все в этой квартире, поверх старой побелки, без какой-либо обработки, из-за чего стыки плит уже открылись, образовав несимметричные трещины. Полы при ремонте не менялись, они были выложены старым советским паркетом добротного качества – единственное свидетельство о том, что в этой комнате когда-то был хороший ремонт. Паркет хоть и смотрелся как вещь, которую в СССР сделали на совесть, но на него неизбежно повлияли время и солнце. Доска была в потертостях и в большинстве своем выцвела, в некоторых местах аж до степени образования серости дерева. Принюхиваясь Максим ощущал, как от дерева пахло сыростью и всем, что умудрились пролить или уронить на него жильцы, жившие здесь раньше. Дверь в комнату, на первый взгляд, была сделана ребенком из подручной бумаги – неровные углы, топорщащиеся куски древесных опилок и слегка вздувшийся нижний край. Новый замок и петли контрастом с дверью говорили о том, что пожилой мужчина скорее всего отдельно купил дверь, бывшую в употреблении. А может, вообще нашел на мусорке. Комната была небольшая, вытянутая, прямоугольной формы, в ней стояла неудобная кровать с бортами. Около двери находился старинный, оранжевого цвета шкаф с большим зеркалом, напротив него простой письменный стол, приставленный к окну. Максим снял куртку и повесил в шкаф.

Петр Степанович, по обыкновению, был на кухне, он смотрел телевизор и ел бутерброды с черным хлебом и салом.

– Добрый вечер, Петр Степанович.

– Здарова, – незаинтересованно ответил пожилой мужчина, не отрываясь от телевизора.

Максим в этот вечер, как и в другие такие же вечера, ужинал молча, хоть и в компании хозяина квартиры. У него не было желания завязывать разговор, впрочем, у Петра Степановича тоже, тот, не обращая внимания на квартиросъемщика, поедал свои бутерброды. По телевизору в этот момент показывали телепередачу об очередной теории заговора технологических гигантов, которые хотят поработить человечество. Агенту, хорошо разбирающемуся в секретах, заговорах и тайных операциях, тяжело было слушать необоснованную, логически непоследовательную чушь, откровенно притянутую за уши и которую, по его мнению, при должном скепсисе мог раскусить даже школьник. Максим, не прекращая ужин, чтобы не вслушиваться, залип в свой смартфон.