Неженка и Ветер

Медленная музыка сменилась зажигательной мелодией. Никита сразу заметил, как в середине танцпола образовался круг, в центре которого танцевали несколько девчонок, и самая яркая среди них – Катя. Её подруга Ксюша скромно стояла в кругу, наблюдая за Катей с восхищением. Ксения раньше была одноклассницей Кати, но теперь, когда Катя последний год доучивалась в коллежде, а Ксения по каким-то причинам так и не стала никуда поступать и осталась в деревне, они виделись редко, только во время летних каникул. Катя, красивая, пластичная в каждом движении, манкая, от неё невозможно оторвать взгляда. Никита почувствовал, как его больно кольнули под лопатку и обернулся. Ирэна зашипела на него:

– Чего уставился? Тебя интересует сейчас не она. Не забывайся! Иди к Ленке, она стенку подпирает.

Никита нехотя отвернулся от танцующей Кати и подошёл к одиноко стоящей в сторонке девушке.

– Лен, а почему ты не танцуешь? Совсем тебе не весело? – приветливо улыбнулся он девушке. Её лицо сразу ожило, щёки запылали.

– Я, конечно, тот ещё танцор, но давай вместе наступать друг другу на ноги, – пошутил Никита, а Лена смущённо засмеялась. Он взял девушку за руку и увлёк за собой.

– Никита, ты со мной потанцевать хочешь? – не поверила она, ведь знала, что Никита влюблён в Катю по уши.

– Ага, пошли, – кивнул парень. Они задвигались в такт музыке. Довольная увиденным, Ирэна улыбнулась.

Полина заметила, что её дочка вернулась с дискотеки раньше обычного, понурая и невесёлая, но расспрашивать её ни о чём не стала. Захочет – сама расскажет. Но и на следующий день Катя была не в духе.

– Катька, что случилось? – спросила Полина, переворачивая котлеты на сковороде.

– Ничего, мам, – Катя небрежно пожала плечами и отвернулась к окну, из которого открывался вид во двор. Как раз в это время на крыльцо поднималась тётя Маша.

– Раз ничего, тогда в магазин сходи. У меня масло кончилось, – попросила Полина.

Дверь открылась, и вошла тётя Маша.

– Всем добрый день! – приветливо произнесла она и бросила беглый взгляд на девушку, – Что это ты, красавица, сегодня невесёлая?

– Всё в порядке, просто не выспалась, – с неохотой ответила Катя, отойдя от окна и присев на стул.

– Полина, я поговорить с тобой хочу, – вздохнула Маша, снимая пальто и сапоги.

Полина развязала фартук и бросила на стул.

– Катька, посмотри, чтобы котлеты не пригорели, – велела она дочери, а затем провела тётю Машу в комнату и прикрыла за собой дверь. Катя с любопытством прислушалась к их приглушённым из-за закрытой двери голосам.

– Полина! Артём уехал почти на месяц, – с отчаянием произнесла Маша.

– Маша, ну и что же здесь такого? – голос её мамы звучал насмешливо.

– Ты не понимаешь, Полина! Я не могу без него так долго! Я возьму отпуск и к нему на участок поеду.

– Это ещё зачем? Что ты там собралась делать? Не глупи, Маня, – отозвалась Полина.

– Мне физически без него больно. Сколько лет я маялась, прежде чем его встретила. И терять целый месяц…

– Маня, успокойся. Никуда ты не поедешь. Не мешай ему работать. Ну что ты как малолетняя влюблённая гимназистка? И у меня Егор часто уезжает на деляну, так что ж мне следом за ним бежать?

– Вот этого я никогда в тебе, Полина, не понимала! Как ты спокойно можешь без мужа быть?! Наверно, это потому что он любит тебя, а ты только позволяешь себя любить.

Катя напряглась. Она не ожидала таких слов от тёти Маши. С нетерпением предчувствуя реакцию мамы, Катя даже привстала со стула и тихонько подошла к двери, забыв о наказе смотреть за котлетами на сковороде.

– Не говори о том, чего не понимаешь, – спокойно ответила Полина, – Я пять лет была лишена возможности быть рядом с любимым мужчиной. Пять лет! Ты можешь представить, Маня, что человек, который тебя любил, в один момент бросил тебя? Я жила им, дышала им одним, а потом увидела в гараже с той девкой…

Здесь голос мамы оборвался, и послышался виноватый и встревоженный голос тёти Маши:

– Извини, Полина, извини…

– Не бойся, Маша, расставания на месяц, – уже твёрдым спокойным голосом продолжила Полина, – Я знаю, что жизнь рушится именно тогда, когда этого не ждёшь. Была бы я тогда поумней маленько, больше внимания уделяла Егору, не посмотрел бы он на другую. Да что говорить пустое! Ты не переживай, подожди недельку, а потом Денис приедет. Я его попрошу тебя на участок к Артёму свозить на пару дней.

– Ой, правда?! – обрадовалась Маша, – Полиночка, правда?!

– Да, Денис ведь тоже очень давно Артёма не видел. Он захочет к нему поехать.

– Как хорошо! Неделю я потерплю. Не представляешь, Полинка, я сплю и плюшевого медведя во сне обнимаю, на которого рубашку Артёма надела. И тогда мне кажется, что он рядом, я чувствую его запах…

Полина рассмеялась:

– Маня, хорошая моя, потерпи недельку!

Дальше разговор перешёл на другую тему, и это Кате было уже не интересно. Она спохватилась – ещё чуть-чуть и котлеты бы начали пригорать. Девушка быстро убрала сковороду с плиты, взяла сумку и пошла в магазин. Пока она шла, в голове звучали слова мамы: «Человек, который тебя любил, в один момент бросил тебя» «Больше внимания бы уделяла ему, не посмотрел бы на другую». Конечно, Катя ни минуты не сомневалась, что Никита её любит. И ей доставляло удовольствие мучить его, насмехаться над ним безнаказанно. С детства она привыкла, что в их отношениях она главная. Но тогда в детстве, когда они впервые увидели друг друга – когда её старший брат Денис, желая помочь учительнице, взял Никиту за руку и из садика привёл к себе домой. Денис сказал ей тогда: «Теперь вы будете дружить». Им обоим тогда было по четыре годика. Мальчуган безоговорочно слушался свою новую подругу во всём, а она стала верховодить. Но теперь Никита уже не мальчик, а парень, но привычка слушаться Катю во всём у Никиты так и осталась. Как и осталась у неё привычка помыкать им. Но вот, похоже, пришёл тот момент, когда Никита не может больше быть ведомым ею. Он становится взрослым мужчиной и по праву претендует на роль главного. Вчера, когда она увидела его с Леной, у неё всё похолодело внутри. Как он мог вот так взять и связаться с Леной?! Даже забыл проводить её, Катю, домой. Раньше он бы себе такого ни за что не позволил. Мамины слова сильно напугали девушку. Она на самом деле рискует потерять Никиту, как когда – то её мама потеряла Егора. Нет, она не позволит этому случиться! Её верный друг детства, её преданный рыцарь, который всегда от всего и всех оберегал и защищал её, всегда будет рядом с ней.

Идти на вечеринку, куда приглашена ещё и Лена, Катя категорически не соглашалась, но Ксюше всё же удалось уговорить подругу.

– Пойдём, Катя, прошу тебя! Без тебя мне там будет плохо. Или тогда и я не пойду.

– Ну вот ещё, – отмахнулась Катя, – Придумала! Из-за меня не ходить.

– Нет, не пойду, – упрямо произнесла Ксюша.

– Да ты и так никуда не ходишь. Всё дома сидишь и сидишь. В клуб тебя в субботу вытащила, а так ты бы и не пошла. Вот ответь мне, что ты всё время дома делаешь?

Ксюша внезапно смутилась:

– Мне отчим не разрешает никуда ходить. А в субботу его не было, вот я и пошла. И сегодня его нет. Пойдём, Катя! Я так хочу сходить с тобой! Кто теперь знает, когда мне снова выпадет такая возможность?

И тогда Катя сдалась, уступила, разрешила себя увести на эту вечеринку, будь она трижды неладна! Катя старалась не смотреть в сторону Никиты и Лены, которые были вместе, как приклеенные. Никита, казалось, совсем не обращал внимания на Катю, только мимоходом поздоровался с ней. Для девушки такое принебрежение с его стороны было непривычно. Как так могло случиться, что всегда получая в избытке внимание Никиты Иващенко, она теперь его напрочь лишилась? В медленном танце они обнимали друг друга, Лена обхватила за шею Никиту, прижалась к нему плотно. В тот момент, когда Катя сидела в уголке за столом и наблюдала за танцующей парой, к ней подсел молодой мужчина на вид лет двадцати восьми-тридцати.

– Привет, конфетка, меня Серёгой зовут, – представился он. Катя не хотела ни с кем знакомиться, но не сидеть же одной с грустным выражением лица на радость Лене с Никитой! Она разрешила себя пригласить на танец, но выпивший мужчина слишком откровенно стал ласкать её во время танца. Кате были противны его наглые прикосновения, его липкий похотливый взгляд. Но и это бы ничего. Она стерпела бы всё это только для того, чтобы Никита заметил и стал ревновать, если бы вдруг внезапно не узнала в этом подвыпившем мужчине Серёгу Смирнова. Именно с ним подрался Денис, когда они были детьми. Катя, под предлогом, что ей нужно выйти ненадолго, высвободилась из цепких объятий Смирнова и ускользнула в другую комнату. Но, боясь, что он настырно последует за ней, незаметно проскользнула на веранду. Там горел тусклый свет настольной лампы, и звуки музыки приглушались. Катя не сразу поняла, чьи фигуры она увидела. Мужчина и женщина занимались сексом, вернее парень и девушка. Девушка стояла, прислонившись спиной к стене, а парень поддерживал её за бёдра, задрав её юбку. Девушка держалась за парня, обняв его шею руками, и стонала, содрогаясь всем телом от его интенсивных толчков.

Вмиг Катя их узнала, и кровь отлила от её лица. Это были Никита и Лена!.. И здесь, в эту минуту Никита обернулся и встретился взглядом с Катей. На его лице отразилось недоумение, а на её – боль и отчаяние. Катя, резко развернувшись, бросилась на улицу. Во дворе стояла непроглядная темень августовской ночи. Поскользнувшись на крыльце, девушка успела ухватиться руками за деревянные перила и удержалась от падения. Она побежала через двор на улицу, не разбирая дороги. Катя бежала и бежала, задыхаясь от быстрого бега, но не останавливаясь ни на секунду. И только когда у неё резко закололо в левом боку, девушка остановилась и прижалась к какому-то забору, тяжело дыша. И в этот момент её ослепил свет фар. Золотистая тайота остановилась невдалеке, и из неё вышел Серёга, про которого девушка уже успела забыть. Он подошёл к ней, схватил за руки.

– Думала удрать от меня, милашка? – ехидно спросил он, – Не выйдет!

– Отстань от меня, Смирнов! – взвилась Катя, стараясь освободить свои руки, – С детства тебя ненавижу!

– Да неужели? – глумливо рассмеялся парень, – А ты мне, наоборот, с детства нравишься. И как нам быть? – он сильнее стиснул тонкие запястья девушки, – А знаю! Ты мне дашь сегодня. А не хочешь по-хорошему, возьму сам.

Он потащил отбивающуюся девушку к машине, но, не вытерпев, повалил её на траву, задрал подол её платья. Девушка истошно закричала, отчаянно вырываясь.

– Ненавижу! – Катя изловчилась и расцарапала его щёку, но Серёга ловко увернулся, прижал девушку всем своим телом к земле. Но Катя продолжала кричать, – За брата тебя ненавижу! Я всё расскажу ему! Он убъёт тебя!

Не обращая внимания на её крики и кровь, бегущую из расцарапанной щеки, Серёга раздвинул её ноги, стал стягивать с неё трусики.

Вдруг он услышал спокойный, но твёрдый голос позади себя:

– Отойди, гад.

Серёга обернулся на голос и сразу же получил сильный удар по лицу. За его спиной стоял Ефим Левин, двоюродный брат Кати. Ефим ещё раз замахнулся и ударил мужчину по лицу, а потом со всей силы в живот. Серёга упал лицом вниз на землю и получил ещё один удар ногой в пах.

Катя поднялась с травы, молча наблюдая, как Ефим избивает её обидчика. Как только она услышала голос Ефима, ей перестало быть страшно. Она бы и дальше хладнокровно наблюдала, как двоюродный брат ударил парня носком ботинка прямо в лицо, но Ефим вдруг отошёл от него и приблизился к Кате.

– Ты в порядке, сестрёнка? – с тревогой спросил он.

От неожиданности его появления, своего нечаянного спасения, от недавно увиденной сцены на веранде – от всего этого она прижалась к Ефиму и заплакала навзрыд, как в детстве.

– Ну, ну, перестань, Катенька, – утешал брат, гладя её широкой ладонью по спине, – Испугалась? Не бойся ничего. Ты же знаешь – любого порву, кто тебя тронет. Ну чего же ты одна-то пошла?

– Никита там с ней… – проговорила сквозь слёзы Катя, бросая взгляд на лежащего на земле Серёгу, который вытирал кровь с лица рукавом куртки.

– Всё, всё, пойдём. Я тебя домой отведу, – резко проговорил Ефим, взял девушку за руку, повёл за собой по дороге, – Возвращаюсь от Игната, темно уже, поздно, и вдруг слышу крики. Если бы ты не кричала, мимо прошёл, – приговаривал Ефим, ведя сестру к дому. Но внезапно Катя остановилась, резко выдернула ладонь из его руки.

– Нет, Ефим! Я домой к себе не пойду. Он мне платье порвал. Вот, гляди, подол порван… Мама увидит меня, испугается. Да и стыдно. А если я ей расскажу, что случилось, то она вообще до конца моих дней меня из дома не выпустит.

– Пошли ко мне.

– И к тебе не пойду! Что тётя Маша скажет, когда меня увидит? Наутро маме всё передаст!

– Тогда пойдём к Ирэне, – нашёл выход Ефим, – Майор Иващенко на очередном задании, тётя Настя уехала в город на несколько дней. Ирэна дома одна. Пойдём! Ты замёрзла, тебе согреться надо, переодеться. Я потом тёте Полине позвоню, скажу, что ты у Ирэнки ночевать осталась.

– Нет, я только переоденусь и домой.

– Хорошо, пусть так. Только пошли к Ирэне, – уговаривал он Катю как маленькую капризную девочку, а она кивнула, опять взяла его за руку, крепко сжала пальцами его ладонь.

Как хорошо, что всё обошлось…

Непонятная боль охватила душу,

будто дождевые облака заслонили пейзаж в моем сердце.

Фэн Цзицай, «Полет души»

Они тихо, стараясь не скрипеть половицами, вошли на веранду. Ефим включил свет.

– Ирэна уже спит, – прошептал он, но тут послышался шорох, и в дверях появилась Ирэна в домашнем ситцевом халатике.

– Ирэна, ты ещё не спишь? – удивлённо спросил Ефим.

– Нет, я телевизор смотрю, а свет просто выключила. А вы чего так поздно гуляете? Первый час ночи уже, между прочим!

– Ирэна, принеси Кате своё платье, ей нужно переодеться. Завтра она тебе его назад вернёт, – попросил Ефим.

Только тут Ирэна внимательно пригляделась к подруге, которая стояла у двери, вжавшись в угол. Край подола был измазан в траве и разорван, волосы девушки растрепались, лицо бледное, а руки, которыми она обхватила себя за плечи, подрагивали.

– Господи, да что случилось-то? – ахнула Ирэна.

– Ирэна, потом, – не стал объяснять Ефим, – Катя, проходи сюда, садись, – и он, приобняв девушку за плечи, провёл её к дивану, усадил на него, взял шерстяной плед и укутал им девушку от плеч до ног, – Грейся, Катенька. Ирэна сейчас чай приготовит.

– Да, да… – спохватилась Ирэна, – Сейчас… И валерьянки в каплях принесу.

Ирэна исчезла в дверях кухни, а Катя вдруг спохватилась, посмотрела на Ефима и быстро начала говорить:

– Ефим, я же Ксюшу там одну оставила! Я же обещала, когда буду уходить, ей сказать. Мы вместе договаривались домой уйти.

– Хочешь, я схожу за ней? – предложил Ефим, – Провожу до дома. Быстро схожу и вернусь.

– Тебе, правда, не трудно? – оживилась Катя, – Заберёшь Ксюшу?

– Да. Я схожу, а вы тут пока с Ирэной чаю попейте.

И он ушёл, а Ирэна принесла платье и кружки с чаем. Катя переоделась, и когда девушки сели пить чай, Ирэна накапала в чай подруге валериановых капель.

– Что случилось? Рассказывай! – потребовала Ирэна.

Катя, отпив с кружки тёплый чай, поморщилась. В напитке присутствовал спиртовой запах и привкус, к чему девушка не была привычна.

– Я возвращалась домой, – начала она рассказывать, – а по дороге меня парень догнал. Серёга Смирнов. Я его не сразу узнала, он ещё там, на вечеринке, ко мне начал приставать. Так вот, я ушла одна, он меня догнал. Я закричала, отбивалась, а он платье моё порвал. Если бы Ефим вовремя не появился, он бы меня… В общем, не отбилась бы я!

– Так ты одна, что ли, шла?! Почему не с Никитой? И где был он в это время?! Вроде бы тоже на эту вечеринку собирался.

– Так он там и был… Только с Леной всё время. Они там даже… – Катя запнулась и смущённо замолчала.

– Ну что они?! – нетерпеливо переспросила Ирэна.

– Я случайно увидела, как они… они… И я убежала.

– Что они? Ну, Катя, ты можешь не мямлить? – всё больше раздражалась Ирэна, – Они, что, целовались?

– Нет, не только… Они не только целовались. Я думала, что на веранде нет никого, а они были там и занимались сексом.

– Ух ты… – ахнула Ирэна, – Неожиданно. Как далеко у них зашло! А Ефим спас тебя?

– Да, он избил Смирнова.

– Господи… – потрясённо прошептала Ирэна, схватившись за голову, – Если бы Ефим не проходил мимо, этот подонок тебя мог изнасиловать! Я бы ни за что себе этого не простила…

– Ты-то тут при чём, Ирэна? – улыбнулась Катя, удивляясь словам подруги.

Ирэна спохватилась и быстро взяла себя в руки, проговорила притворно ласково и заботливо:

– Катенька, милая, да ты пей чай. Я сейчас тебе свою постель постелю, переночуешь у меня.

– Нет, я домой хочу, – призналась Катя, и вид у неё был как у маленького испуганного ребёнка, стремившегося к маме.

Ирэна подсела рядом и обняла подругу за плечи.

– Одну не пущу. Сейчас придёт Ефим и проводит тебя, – сказала она и, глянув в тёмное окно, оживилась, – А вот и он фонариком в окно светит!

И, действительно, через секунду на веранду зашёл Ефим.

– Ефим, пойдём, – сразу встрепенулась Катя, устремилась к брату.

– Подожди, я тебе свою тёплую кофту дам, – спохватилась Ирэна и принесла кофту. Катя надела кофту и была уже в дверях, когда Ирэна порывисто обняла её и прижала к себе, – Как хорошо, что всё обошлось… – шептала она, не выпуская от себя подругу, – Случись всё иначе, я бы не пережила…

Листья черёмухи в саду уже покраснели и начали опадать. Был ещё август, тёплый и ласковый, но уже чувствовалось неизбежное, неуловимое и неумолимое приближение осени. И даже ещё в зелёной и сочной траве, которая сгибалась под ногами Никиты, уже попадались сухие, увядшие стебли. Молодой человек ещё издали заметил одинокую тонкую фигурку девушки, которая сидела на старом, почерневшем от воды, бревне у берега. Катя тоже заметила его, зябко пожала плечами, плотнее укутавшись в цветастый мамин платок. Этот платок с сиреневым пейслийским узором когда-то, когда Катя была совсем-совсем маленькой, подарил маме Егор. Егор тогда взял её с собой в город и спросил, что купить её маме в подарок. И девочка вспомнила, как неделей назад мама долго смотрела на этот платок, проводила ладонью по замысловатым узорам и даже накинула его на плечи, но не купила. А после, когда Егор привёз этот платок из города, мама его не снимала с плеч… Вот если бы её, Катю, любили так, как Егор маму! Тогда ей ничего не было бы страшно. А сейчас ей страшно видеть приближающегося к ней Никиту, страшно разговора, который между ними сейчас произойдёт. А что, если он пришёл сказать ей, что между ними всё кончено и теперь он с Леной?!

Никита подошёл, присел рядом, произнёс быстро, торопливо:

– Катя, прости… С Ленкой это по пьяни произошло, несерьёзно… Сам не знаю, как такое получилось!

Девушка взглянула на него глазами, полными печали и тихо произнесла:

– Уже не искупаешься. Холодно. Мне пять лет было, когда я тонула, вот в том месте, напротив этого берега. Тринадцать лет прошло, а до сих пор помню тот жгучий холод. Я долго потом плавать боялась. И сейчас боюсь.

– Ты тонула? – удивился Никита.

– Да. Мне Егор жизнь спас. Вот так – не больше, не меньше. Мы тогда с девчонками, Ксюшей и Алиной, пошли на речку. Был апрель, на реке ещё лёд, но уже хрупкий, подтаявший. Мама категорически запретила нам ходить по льду на реке, велела играть возле дома. А мы не послушались, убежали. Я не послушалась, девочек подговорила убежать. Вот такая я была балованная. И сейчас такой и осталась. Ты прости меня, Никита! – девушка резко повернулась к парню, прямым открытым взглядом посмотрела на него, – Это я во всём виновата! И в том, что от себя отталкивала. И в том, что потешалась над тобой. И к Лене ты из-за меня подошёл тогда!

Никита слегка опешил, он-то готовился оправдываться и просить прощения, а тут Катя сама признаёт себя виноватой! Но, быстро оправившись от удивления, Никита поинтересовался:

– И что произошло тогда? Ну, на реке?

– Там полынья была, – продолжила свой рассказ девушка, – И лёд треснул подо мной, я упала в воду. Вода была такая ледяная, что сразу перехватило дыхание. Я даже закричать не смогла. До сих пор помню ужас, который пережила тогда. Помню, одна только мысль мелькнула: «Мамочка! Я не хочу умирать!» Смертельный ужас испытала. И вот какой-то дяденька подбежал, сбросил на ходу бушлат, нырнул в воду, схватил меня и вытащил. А потом в машине, в большой такой машине, как сейчас помню, он меня в свой сухой свитер закутал и в бушлат. С себя одежду снимал, на меня надевал. Сам дрожал от холода, а меня согревал… Позже я узнала, что такая большая длинная машина лесовозом называется, а моего спасителя Егором звали. А я так тогда испугалась, что даже плакать не могла. От холода так трясло, зуб на зуб не попадал. Егор меня к себе домой привёз. Помню, водкой мне ноги и руки растирал, двумя одеялами укутал. А Ксюша побежала к моей маме и всё ей рассказала. Мама и папа пришли и забрали меня.

– Егор спас тебе жизнь… – задумчиво произнёс парень, – А твой настоящий отец совсем с тобой не видится?

– Иногда встречаю его, тогда он спрашивает, как мои дела. Я уже давно привыкла своим отцом называть Егора. Помню, как мама запрещала мне с ним общаться. Она говорила, что он пытается через меня её задобрить, чтобы она его простила. Егор мне часто подарки дарил, игрушки покупал, сладости. Тогда я так мечтала о кукле, как у Алины, но маму попросить купить не решалась… Егор мне купил ту куклу, я её в тот день из рук не выпускала. Он после смены всегда ко мне в школу заезжал, тайком от мамы. Такие акварельные краски привозил, как настоящей художнице! Только мама не права была. Егор меня по-настоящему уже тогда любил. Когда мама его простила и вернулась к нему, Егор не стал хуже ко мне относиться, наоборот, мне кажется, ещё больше баловать стал.

– Да, вы с Ирэной избалованные с детства, – улыбнулся Никита, – Но таких красивых девушек как можно не баловать?

Катя встряхнула головой, белокурые пряди волос рассыпались по её плечам, она рассмеялась в ответ. Никита заметил, как на её виске, где кожа была почти прозрачная, пульсирует голубая венка. Ему неудержимо захотелось прикоснуться губами к нежной коже, почувствовать, как под ними трепещет эта венка… Никита встряхнул головой резко, пытаясь избавиться от чувственного наваждения, и заговорил быстро, едва подрагивающим от волнения голосом:

– Стас для меня тоже как родной отец. Он меня как своего сына вырастил. С Ирэнки, конечно, пылинки сдувал, со мной строже был. Он всегда меня с собой брал – на рыбалку, стрелять из ружья учил, в тайге ориентироваться, палатку поставить, костёр разжечь. Да не просто костёр, а сырыми дровами в ветреную погоду. Даже когда в школу родителей вызывали, Стас всегда ходил. Мама уже в школе не работала, Стас её в канцелярию в части устроил, чтобы она всегда при нём была. Так и жили – отчим всегда всех опекал без меры, а Ирэнку, доньку свою, так вообще избаловал. Теперь и сам не рад.

Катя опять рассмеялась.

– Да уж… А мама твоя, между прочим, была моя первая и самая любимая учительница. Я очень жалела и переживала, когда она от нас ушла, – произнесла Катя уже серьёзно с ноткой лёгкой грусти в голосе.

– Видишь теперь, Катя, как мы похожи – нас обоих неродные отцы воспитали.

– Да, только своего родного отца я очень хорошо знаю и вижу часто, – мягко возразила девушка и, наконец, глядя Никите прямо в глаза, собравшись с духом, спросила то, что волновало её больше всего:

– Никит… А ты с Леной по-настоящему встречаешься?

Никита вздрогнул от неожиданного вопроса, сразу как-то весь подобрался, отвёл глаза от её пытливого взгляда и произнёс тихо:

– Нет, Катя. Это всё для того было, чтобы тебя позлить.

– Как?! Зачем?! – выдохнула от возмущения и обжигающей обиды девушка. Катя так и почувствовала обиду – нарастающей огненной волной, душивший её внутри, мешающей дышать. Она хватала воздух ртом, как рыба, пытаясь справиться с этим огнём-обидой внутри себя. И уже упавшим сиплым голосом прошептала, схватившись ладонью за горло, – А Лена?.. Лена об этом знала?

– Лена? – растерянно переспросил парень, – Нет… Не знала… С Леной, и правда, некрасиво получилось. Я хотел тебя заставить ревновать. Катенька, прости меня! – с отчаянием воскликнул Никита, беспомощно наблюдая, как Катя вскочила с бревна и стремительно пошла вдоль берега. Он сорвался с места, настиг её, резко развернул за плечи к себе лицом.

– Катя, умоляю, прости! Катенька, милая… Я так виноват… – отчаянно повторял он, ожидая гневных обвинений, упрёков. Но Катя прижалась к его груди, уткнулась носом в его свитер и тихо прошептала: