Полная версия
Между земным и небесным
***
В творениях святых отцов можно найти продолжение той традиции, которую положили евангелисты.
Например:
Бог благ и бесстрастен и неизменен (то есть Он не вмешивается в свое творение, действуя всегда одинаково).
Противоположное: вмешивается, наказывает, негодует, милует, помогает, спасает…
Необходимо равно, с любовью относиться ко всем людям.
Нельзя равно относиться к еретикам, врагам отечества, врагам Божиим.
Бог есть любовь.
Бог есть судья.
Невозможно силой отстаивать правду.
Можно ударить еретика и даже взять оружие для защиты отечества.
И т. д.
Особо выделим: «не судите да не судимы будете» (Мф. 7: 1) – на первый взгляд это кажется безукоризненной истиной. Но каждый раз подходя к причастию, мы слушаем молитву, в которой содержится косвенное осуждение: «НИ ЛОБЗАНИЯ ТИ ДАМ ЯКО ИУДА, / но яко разбойник исповедаю Тя: / помяни мя, Господи, во царствии Твоем». /
И хотя во второй части предложения мы уподобляем себя разбойнику («но яко разбойник исповедаю Тя»), но все же показываем, что лучше Иуды («НИ ЛОБЗАНИЯ ТИ ДАМ ЯКО ИУДА»), поэтому не поступим, как он.
***
Посмотрите на эти толкования: ««Аз же глаголю вам, – говорит Господь, – Любите враги ваша, добро творите ненавидящим вас, молитеся за творящих вам напасть» (Мф. 5: 44). Для чего заповедал Он сие? Для того чтобы освободить тебя от ненависти, огорчения, гнева, памятозлобия и сподобить величайшего стяжания совершенной любви; которой НЕВОЗМОЖНО ИМЕТЬ ТОМУ, КТО НЕ ВСЕХ ЛЮДЕЙ РАВНО ЛЮБИТ, по примеру Бога, всех людей равно любящего, и «хотящего всем спасться, и в познание истины придти» (1 Тим. 2: 4)» (Максим Исповедник).
«Блажен <человек>, который всякого человека почитает как бы богом после Бога» (прп. Нил Синайский, 71, 195). Кажется, это понятно и прямо следует из Писания. НО!
«Если ты услышишь, что кто-нибудь на распутье или на площади хулит Бога, подойди, сделай ему внушение. И если нужно будет ударить его, не отказывайся, ударь его по лицу, сокруши уста, освяти руку твою ударом; и если обвинят тебя, повлекут в суд, иди» (Иоанн Златоуст).
Вы видите, что в первом случае речь идет о равном отношении ко всем, во втором о неравном.
И это не просто разногласия. Это те моменты, о которые несовершенные в вере разбивают себе лбы в схватке. Споры непременно приправляются цитатами святых отцов – такова православная традиция. А всего-навсего необходимо понять, что таков принцип написания Евангелия и его толкования святыми отцами.
Но может быть предполагается любовь лишь к братьям по вере, отстраняясь от всех остальных, как думают некоторые, ссылаясь на цитаты?
«Кто говорит: „я люблю Бога“, а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1 Ин. 4: 20).
Нет! В ином месте Писания мы читаем, что заповедано любить и врагов: «А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас…» (Мф. 5: 44).
Но что тогда значат слова Христа: «…предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8: 21), ведь оставление ближнего, пусть даже духовно мертвого, может ли быть актом любви к нему»?
И как понять, можно ли еще реанимировать духовно мертвого ближнего или нет?
А может быть, оставление ближнего происходит не вследствие стремления прилепиться к Богу, а из желания сбросить с себя тяжелую ношу заботы о нем? Ведь борьба до последнего вздоха даже за безнадежно больного ближнего является проявлением любви к нему. Ведь даже врачи бьются за больного до последнего его вздоха. Это не простые вопросы. На них нет однозначных ответов.
Исследуя подобным образом Писание, находим, что в каждой паре есть огромное множество оттенков и переливов! Именно этот факт позволяет ему быть актуальным во все времена, давая пищу для ума и сердца каждому, невзирая на его духовный возраст. Подобный принцип написания Евангелия и продолжение этой линии у святых отцов и призваны выключить разум. Когда человек старается постичь Евангелие умом, он всегда на определенной ступени терпит поражение. Умом можно понять лишь отдельные притчи. И именно на этом принципе построены многие проповеди. Но таким образом дробится Евангелие и происходит обращение именно к логике человека, чем выхолащивается смысл Писания. Подобное толкование можно оправдать лишь единственным способом: существует очень много уровней на пути восхождения, и пастыри обращают подобную практику к большинству, к тем, которые хорошо понимают бытовой язык. Но если человек помнит параллельные места Евангелия, входящие в противоречие с рассматриваемым отрывком, то для разума такое понимание становится проблематичным. Но и в этом случае он должен понимать, что существует многоуровневость восприятия. И восхождение по ступеням Богопознания с необходимостью требует отсечения логики и включения веры.
Вот что говорит священник Павел Флоренский:
«…истина есть суждение само-противоречивое.
Безусловность истины с формальной стороны в том и выражается, что она заранее подразумевает и принимает свое отрицание и отвечает на сомнение в своей истинности приятием в себя этого сомнения, и даже – в его пределе. Истина потому и есть истина, что не боится никаких оспариваний; а не боится их потому, что сама говорит против себя более, чем может сказать какое угодно отрицание; но это самоотрицание свое истина сочетает с утверждением. Для рассудка истина есть противоречие, и это противоречие делается явным, лишь только истина получает словесную формулировку. Каждое из противоречащих предложений содержится в суждении истины и потому наличность каждого из них доказуема с одинаковою степенью убедительности, – с необходимостью. Тезис и антитезис вместе образуют выражение истины. Другими словами, истина есть антиномия, и не может не быть таковою.
Впрочем, она и не должна быть иною, ибо загодя можно утверждать, что познание истины требует духовной жизни и, следовательно, есть подвиг. А подвиг рассудка есть вера, т. е. самоотрешение. Акт самоотрешения рассудка и есть высказывание антиномии2. Да и в самом деле, только антиномии и можно верить; всякое же суждение не-антиномичное просто признается или просто отвергается рассудком, ибо не превышает рубежа эгоистической обособленности его. Если бы истина была не-антиномична, то рассудок, всегда вращаясь в своей собственной области, не имел бы точки опоры, не видел бы объекта вне-рассудочного и, следовательно, не имел бы побуждения начать подвиг веры. Эта точка опоры – догмат. С догмата-то и начинается наше спасение, ибо только догмат, будучи антиномичным, не стесняет нашей свободы и дает полное место доброхотной вере или лукавому неверию. Ведь никого нельзя заставить верить, как никого же нельзя и заставлять не верить: по слову бл. Августина, «nemo credit nisi volens – никто не верует иначе как доброхотно»» («Столп и утверждение истины» VII. Письмо шестое. Противоречие).
***
Видно, как наша душа всякий раз поставляется между двух полюсов, и малейшее отклонение в сторону одного из них неминуемо и мгновенно искажает путь. Искусство христианина состоит в том, чтобы не прилепиться ни к одному из них, а идти центральным путем.
Хочу обратить внимание на то, что одни видят верхнюю цитату и объяснения к ней, другие нижнюю. Теперь вы понимаете, что данным образом споры не преодолеть.
Обозначив проблему, вместе станем искать пути ее решения, исследуя святоотеческую литературу и пытаясь ответить на вопрос: «Почему надо поступать так, а не иначе?»
Обратите внимание на эту взятую из интернета картинку. Тени от предмета (усеченного цилиндра), находящегося в центре – это представление о нем с определенного угла обзора. Примерно так выглядит проекция истины в уме того или иного человека. Рассудок не в состоянии охватить предмет в целостности, поэтому на стадии формирования словесного сопровождения происходит трансформация. Если хотите, происходит перевод истины в формат, удобопонятный для мозга. При этом утрачивается сама суть его, поскольку мозг переводит суть предмета в иную плоскость, удобную для оценки и обработки. Это подобно тому, как если бы кто пытался составлять в уме образ картины по рассказу. Никто при этом не станет утверждать, что он сколько-нибудь окажется похожим на саму картину в том ее виде, как она есть на самом деле. Но кажется, что в среде верующих все время происходит попытка доказать, что именно «Мое представление о предмете является верным. Нужны доказательства? Пожалуйста!»
***
В 2016 г православный мир разделился по отношению к А. И. Осипову. Ему были предъявлены обвинения в том, что он не буквально понимает Писание, а делая выводы по тем или иным вопросам и ссылаясь на святоотеческое учение, находит две линии. То есть, святые отцы не всегда высказывались однозначно об одном и том же предмете, о чем и свидетельствовал профессор.
В обвинениях виден крен, указывающий на то, что представители обвиняемой стороны в количестве 47 человек видят Евангелие именно в черно-белых тонах. Это тоже подход – но он, не оставляя свободы человеку, пытается заморозить его сознание, вогнав в некую колею, что совершенно недопустимо.
Посмотрите на статью, которая отражает неоднозначный подход к обозначенным вопросам. В свое время она вызвала много споров и показала слабые места, по которым и проходит линия разлома.
Прав ли А. И. Осипов?
Человек с таким опытом не может не знать тему, о которой рассуждает. И конечно, не нам его судить. Значит, не права Синодальная богословская комиссия? Судя по тому, что А. В. Люлька празднует победу, права. Как же решить противоречие? Легко!
Для начала – анекдот:
Идет спор. Некий человек доказывает свою точку зрения. Наблюдатель говорит: «Ты прав». Затем слушает точку зрения другого и говорит: «Ты тоже прав». Прохожий недоумевает: «Послушайте, их же высказывания противоречат друг другу». Наблюдатель поворачивается и отвечает: «И ты прав!»
Теперь, кто не видел, читайте сразу выводы комиссии: «Синодальная библейско-богословская комиссия с уважением отмечает значимые положительные заслуги профессора Московской духовной академии Алексея Ильича Осипова в деле проповеди Православия за многие годы его трудов на благо РПЦ.
В то же время комиссия обращает внимание уважаемого профессора на необходимость более сбалансированного освещения указанных выше тем. Православный богослов должен стремиться, ИЗЛАГАТЬ ПРЕЖДЕ ВСЕГО, ТО, «ВО ЧТО ВЕРИЛИ ВСЕГДА, ПОВСЮДУ И ВСЕ» (св. Викентий Леринский), А ПРИ НАЛИЧИИ РАЗНЫХ ПОДХОДОВ В СВЯТООТЕЧЕСКИХ ПРЕДАНИЯХ, – ОСВЕЩАТЬ ИХ, ПО ВОЗМОЖНОСТИ, РАВНОМЕРНО, НЕ ДАВАЯ ЯВНОГО ПРЕДПОЧТЕНИЯ ОДНОЙ ЧАСТНОЙ ТОЧКЕ ЗРЕНИЯ».
Что же из этого следует?
В то время, как А. В. Люлька и 47 сподвижников, подписавших письмо, празднуют победу, комиссия мягко говорит, что в святоотеческой литературе есть разные мнения на эти спорные вопросы. И главное (переводя на понятный язык), не надо, мол, заострять внимание на них. (ОСВЕЩАТЬ ИХ ПО ВОЗМОЖНОСТИ РАВНОМЕРНО). Это язык дипломатии, а по-простому сказать, лучше бы вообще о некоторых вещах не говорить вовсе. Из этого следует, что есть знания для посвященных, в том числе и философов, которые интуитивно приходили к пониманию этих вопросов, и для остальных, которые не в силах принять правды Божией в силу своего мироустроения.
Какие же это вопросы?
Они обозначены в письме А. В. Люльки к комиссии: 1) О вечности геенских мук, 2) О восприятии Христом первородного греха, 3) Об искуплении, 4) О Евхаристии, 5) О крещении младенцев.
Возьмите хотя бы первый пункт, и если вы сторонник концепции вечных мук, ответьте себе на вопрос: «Как я могу при таком раскладе говорить о милосердии Божием?» Милосердие и любовь не в том, чтобы искать отмщения, воздавая по закону, пусть даже самому правильному, а в прощении. Этому и учил Христос. Вспомните нагорную проповедь:
«Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас, молитесь за обижающих вас и гонящих вас. Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему всходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных».
Посмотрите и ответьте на вопрос: «Может ли называться милосердным тот, Кто требуя милосердия и всепрощения от других, уготовал геенну тем, кто милосердием не обладает?» Это антиномия, которая не имеет решения. Из этого мы заключаем, что каждый понимает все сообразно своему мировоззрению: злой никогда не сможет смириться с тем, что обидчик не понес наказания. Вследствие этого концепция ада ему ближе. Здесь не получил по заслугам, там получит – это же справедливо. Но по мере восхождения он может научиться прощать, и прежнее понимание отпадет само по себе, и это место в его душе займут любовь и милосердие, и он увидит и придет к пониманию того, что ад мы создаем себе сами своей неспособностью прощать».
С одной стороны, у сторонников концепции вечных мук есть железное основание, ведь Евангелие со всей определенностью утверждает, что муки вечны, например Мф. 25:46, а обратное утверждение (о невозможности вечных мучений) мы вынуждены составлять, ссылаясь лишь на косвенные факты, – на милосердие Божие, которое само по себе не является доказательством отсутствия вечных мук. Тем не менее, наличие этого обстоятельства определило вторую линию в святоотеческом учении, на которую и ссылается А.И.Осипов.
Чтобы понять всю сложность вопроса, обратимся к слову «вечность»:
1) а) Бесконечное во времени существование материального мира.
б) Течение времени, не имеющее ни начала, ни конца.
в) Вневременность, независимость от времени.
2) разг. Время, тянущееся томительно долго (в субъективном ощущении кого-л.).
Представьте себе жука, который, ползая, видит несколько сантиметров пути впереди себя. В силу этого он не имеет представления о трехмерном пространстве. Он не знает, как летают птицы, и если бы он смог рассуждать об этом, то стал бы похож на нас, когда мы пытаемся рассуждать о тайнах мироздания.
Есть утверждение: «Бог создал мир за 6 дней, а в седьмой почил». Много было споров, но ап. Петр дает решение неожиданное: «У Бога один день как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (2Пет. 3:8). Таких мест в Библии много, но в данный момент нас интересует лишь вопрос о времени, потому что слово «вечность» мы связываем с этим понятием, которое определяет бесконечный процесс чего-либо. Здесь люди делятся на две категории. Одни в связи с этим говорят о муках, не находя покоя душе и отнимая его у других, иных интересует слово вечность. И если вы посмотрите на объяснение этого слова, взятое из словаря, то, может быть, обратите внимание, что не хватает одного, как мне кажется, самого главного. В «Апокалипсисе» есть фраза, раскрывающая смысл вечности: «…времени уже не будет…» (Откр. 10:6). То есть движения не будет. Будет некая статичность (по словам А. Кураева – стоп-кадр). Но даже и это понятие неприменимо. «Фразу можно понимать иносказательно, как обещание отсутствия в новом мире перемен к худшему, стабильность существования человека, или же как обещание принципиально иного устройства нового мира, в котором время будет отсутствовать». В таком случае люди не в состоянии даже представить, как может выглядеть такой новый мир, так как наша жизнь неразрывно связана с понятием времени.
В рассуждениях о вечности мы подобны тому жуку, который не в состоянии поднять глаза вверх. Поэтому мы, конечно, верим, что мир создан за 6 дней, что муки вечны, также, как Адам верил, что как только вкусит плод с древа познания добра и зла, умрет в тот же день. После этого прожил более 900 лет. В этих обстоятельствах видится не обман, но то, что мы говорим с Богом на разных языках. У нас разные понятия времени и вечности. И мы также чувствуем, что Божественная любовь несовместима с вечными (в нашем понимании) мучениями. Просто слово «вечность» мы не можем осмыслить по той причине, что связываем время с внешними изменениями или движением.
Исходя из толкования слова «вечность», мы можем понять лишь одно: что эта сфера для нас закрыта. Даже апостолам это понятие было недоступно. Посмотрите, как трансформируются их ожидания скорого пришествия Мессии: «Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся…» (1 Кор. 15: 51).
«Не медлит Господь [исполнением] обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Пет. 3: 9).
«Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога» (2 Фес. 2: 3).
Вот так развивается апостольская мысль. И это происходило потому, что веря словам Христа, люди ожидали его пришествия со дня на день. Но после того, как многие ушли из жизни, вера людей изменилась, что мы и видим в высказывании ап. Петра («как некоторые почитают то медлением»). И говоря о вечных муках, мы подразумеваем наше течение времени, но не знаем, как течет оно у Бога. «…ибо у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день» (Петр. 3: 8).
Иоанн Богослов говорит, что времени не будет. Только в этом ключе мы можем немного приблизиться к пониманию Откровения. Прибавим к этому и толкование преподобным Ефремом Сириным слов: «…да будет Бог все во всем» (1 Кор. 15: 28).
«…то есть: чтобы Бог был между всем, как Сам Он есть, и место всего, поелику ведь и теперь пребывает Он скрытно и в тех, кои не желают, но в конце будет во всех уже и явно: в Нем воссияют праведники как солнце, или даже сильнее солнца, насколько в состоянии будет воспринять природа человеческая».
Вы видите, как толкования святых, чуть приоткрывая завесу, тут же и уводят взор с данного предмета, чтобы мы не впали в расслабление. О причинах того поговорим в главе «Воображение», раскрывающей психологический аспект данной проблемы3.
Помнит ли душа о своей земной жизни после смерти?
Когда мы рассуждаем о душе, то, безусловно, вспоминаем, что она однажды создана Богом для вечной жизни. Но человек не захотел быть с Богом, послушав змия искусителя. В этом состоит конфликт. Душа приняла от Бога жизнь и образ Создателя а от Люцифера она взяла самомнение и ощущение собственной значимости. Вот и тема ада, – она зарождается в душе, оградившей себя от Бога – источника жизни. Она очень ярко прописана в Евангелии. Далее многие недоумевают: если есть ад, почему мы говорим о Благости Божией? Вопрос ставится так: Как может душа, однажды созданная Богом любви, пойти в место, непригодное для существования?
Ответ прост и весьма циничен: Сам человек выбрал себе это место. И здесь невооруженным глазом видится лукавство, потому что не выбирал себе человек такой участи. Даже самый отъявленный злодей не желает подобной участи. Однако если Иисус Христос говорит определенные слова, значит, так и есть.
Но давайте прежде представим, что есть душа?4
Она, конечно, не ограничивается телом. Но какое место в пространстве она занимает? Думаю, что распространяется далеко за его пределы и подобна морским волнам. Она воспринимает все изменения пространства, времени и Бог знает чего еще. В буре и волнениях она воспринимает движение то вверх, то вниз. Она взаимодействует с другими душами, как бы вовлекаясь в общее движение, будучи захвачена и увлекаема общим потоком. Происходит постоянное накопление информации о себе и окружающем мире. Все это происходит в борьбе и в преодолении, ибо лишь преодоление дает знания и устремленность.
Наша традиция утверждает, что душа бессмертна.
Не могу не согласиться. Но обычно из этого выводят, что душа после смерти тела помнит свою прошедшую жизнь. А из этого утверждения легко выводится тема о загробных мучениях или вечном блаженстве. Хочу предложить иное решение – среднее: у души есть тело и мозг, в котором формируются представления о мире, образы и ощущения. Поэтому в человеке, который является двусоставным (душа и тело), прослеживается неразрывная связь этих частей, о которых вот что говорит прп. Максим Исповедник:
«Итак, душе и телу, как частям человека, существовать во времени одному прежде или после другого невозможно, потому что тогда растлится логос отношения их к чему-то [чего они являются частями]».
Данная цитата не о том, что душа и тело существуют лишь в неразрывной связи, как это может показаться, а о споре, в котором поднимался вопрос о предсуществовании души. Но волею судьбы она выглядит совершенно зеркально, и если не мудрствовать, то можно увидеть в ней то, что происходит до жизни и после жизни. Абсолютная зеркальность: «душе и телу, как частям человека, существовать во времени одному прежде или после другого невозможно». Перефразируя, получаем следующее: «Душе после смерти тела существовать невозможно». Не правда ли, если приложить данную конструкцию к жизни души после смерти тела, то она не склеивается. Может быть, прп. Максим Исповедник и вкладывал иной смысл, но читается именно это – душа и тело существуют в неразрывной связи. Но в таком случае рушится картинка о загробном существовании души.
То есть, разумея неразрывную связь души и тела, мы имеем право поставить вопрос существования души после смерти тела в прямую зависимость от вопроса существования души прежде рождения тела. Если бы предсуществование душ было возможно, то и существование души после смерти вытекало бы из этого с необходимостью. Но поскольку взгляды о предсуществовании душ были осуждены, то с неизбежностью из этого следует окончание существования души вместе со смертью тела, которое является инструментом души, с помощью которого она познает мир и ощущает себя.
Итак, мы снова пришли к парадоксу: однажды созданная душа человеческая бессмертна, но говорить о ее существовании вне тела не имеет смысла. А теперь закончим логический ряд, отвергнув все, что не укладывается в рамки логики.
***
Очень часто существование загробного мира доказывается посредством выхода за рамки здравого смысла. Отчасти это происходит из страха утратить свою идентичность, отчасти, чтобы страхом геенских мук держать человека в нравственной узде. Поэтому чтобы доказать реальность загробного мира, в топку споров идет все. Так, часто приводят примеры пребывания человека в коме, когда душа якобы видит собственное тело и все, что с ним происходит, как бы со стороны. Не поспоришь, – ведь даже во сне случается, что мы видим себя со стороны. Не правда ли – парадокс: тело обездвижено, глаза сомкнуты, а мы видим себя действующими, переживающими, стремящимися… Почему это не вызывает недоумения? Мало того, время во сне может сжиматься или растягиваться.
Нам понятно, что тело и мозг есть инструменты души, посредством которых она видит, слышит, помнит, чувствует, думает, даже во сне. Когда у человека отсутствует хотя бы слух или зрение, он не видит или не слышит, – даже во сне, потому что сон отражает в причудливой форме то, что происходило с человеком в течение дня. Во сне происходит как бы дефрагментация, то есть упорядочивание информации, полученной в течение дня. Поскольку люди, лишенные зрения, не получают информацию в виде зрительных образов, то и картинок во сне они не видят. Поэтому для меня остается загадка – чем душа слышит и видит после смерти, если некоторые, лишившись зрения, не видят даже при жизни?
Обратим внимание на два пункта:
1) «Иисус сказал им в ответ: заблуждаетесь, не зная Писаний, ни силы Божией; ибо в воскресении ни женятся, ни выходят замуж; но пребывают, как ангелы Божии на небесах» (Мф. 22: 29, 30).
2) «А о воскресении мертвых, не читали ли вы речоного вам Богом: Я Бог Авраама и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых» (Мф. 22: 23).
И это все, что касается загробной жизни. Следует ли из этого, что душа имеет память и мучается о своих грехах? Говорят – да, ссылаясь на следующую притчу о богаче и Лазаре:
«Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь – злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят. Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придет к ним, покаются. Тогда [Авраам] сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк. 6: 19—31).