Смертник

   Красавчик предпочитал медленное передвижение по мертвому лесу – ровной дорожке, расставившей в конце силки очередной мясорубки. Слева блеснули лихо скрученные нити паутины – той самой, что вызывает разрыв кровеносных сосудов. Познакомиться бы с паучком, что плетет такие сети. Честное слово, и пули бы не пожалел. Такую зверушку ботинком не прихлопнешь. Вполне может так получиться, что победителем окажется паучок.

   Внезапно что-то мелькнуло в стороне от выбранного маршрута. Красавчик замер с поднятой ногой. Автомат послушно прыгнул в руки. Однако ловить в прицел оказалось некого. Падать в траву, выказывая чудеса акробатического искусства, Красавчик посчитал излишним. Если в сухом лесу каким-то боком завелся одичалый кровосос, кульбиты в траве закончатся так же плохо, как и остальные попытки спастись. Кувыркался кровосос на порядок лучше. А в забеге на длинную дистанцию – хоть с препятствиями, хоть без – первым сорвет финишную ленту.

   Оставалось одно: стоять и ждать, полагаясь на собственное чутье и пытаясь уловить малейшее колебание воздуха. Кровосос тела не лишен, хоть и может сделать его невидимым. Как ему это удавалось? Неизвестно. Мертвые экземпляры, достававшиеся ученым для экспериментов, уникальную способность теряли. А заполучить для опытов живого кровососа оказалось задачей невыполнимой.

   Красавчик ждал, сжимая в руках автомат, снятый с предохранителя. Его дыханию внимала тишина. Ни звука, ни движения.

   Впереди опять что-то мелькнуло.

   Мгновенно Красавчик вскинул автомат и опять не заметил ничего странного. Сталкер ждал, и его терпения хватило на полчаса. Потом он двинулся дальше, до рези в глазах вглядываясь в пространство между спутанными сухими ветвями деревьев.

   Шагов через десять – осторожных, выверенных шагов – Красавчик с облегчением перевел дух. Повода для беспокойства не было. Среди срезанных сучьев, освободив себе свободное место, вертелась сработавшая мельница. Для человека, пойманного в аномалию, давно окончился затяжной полет на жуткой центрифуге. Черный выцветший комбинезон мешком весел на высохшей фигуре. Пергаментная кожа треснула. Растопыренные пальцы на руках натянуты до тугого звона гитарной струны. Непонятно, какая сила удерживала огромные ботинки на сухих костях, обтянутых кожей. Колесо аномалии вращалось в полном безмолвии. В такт бесконечным поворотам светлые волосы то свешивались вниз, почти касаясь земли, то падали на покрытый сетью трещин лоб.

   Некоторое время Красавчик постоял, разглядывая мельницу – своеобразную точку в мемориале, словно посвященным жертвам аварии на ЧАЭС. Потом повернулся и пошел дальше, почти мгновенно забыв о том, что видел.

   Мертвый лес кончился так же внезапно, как и начался. Полоска выжженной земли от прокатившейся недавно жарки отмечала границу.

   Минуя пригорок с черной травой, Красавчик ускорил шаг, стремясь быстрее убраться с открытого места. Дальше дорога катилась под уклон.

   На смену хилым кустарникам пришли вполне крепкие деревья. Красавчик вышел к перелеску как раз напротив деревни. На уцелевшем указателе еще угадывались буквы. Касово.

   Не пройдет и нескольких лет, как зеленая волна деревьев со странными скрученными листьями накроет деревню. Тонкие ветви затягивали дыры в стенах, выбивались из крыш, расползались по сторонам, дробя на части сухие пласты земли – все, что осталось от проселочной дороги.

   Не видя препятствий, Красавчик пошел напрямик. Заходить в деревню в его планы не входило. Он решил обогнуть ее и выйти к шоссе, прямиком ведущему к Боровой. Использовать дорогу по назначению и тащиться по асфальту, рискуя в любой момент попасть в комариную плешь, плохо различимую среди многочисленных провалов, Красавчик не собирался. Безопасней воспользоваться идущей параллельно шоссе тропой. Сталкер рассчитывал уже к полудню добраться до намеченной цели.

   Красавчик был на полпути к поваленному столбу с надписью Касово, когда кусты у указателя зашевелились и сквозь прореху в повалившемся заборе на дорогу выбрался человек. Он наклонился, сбивая налипший на штаны мусор. Сталкерская куртка, перетянутая ремнем автомата, обтягивала мощный торс.

   Скрытый в густой листве, сидя на корточках, Красавчик изучал того, кто волею Зоны оказался на его пути. Не понадобился и бинокль – до незнакомца оставалось от силы метров двадцать. Словно для того, чтобы сталкер получше его разглядел, человек развернулся и уставился в том направлении, где сидел Красавчик.

   Незнакомец казался адекватным и на убогого не походил. Круглое лицо с короткой стрижкой, открывавшей лопоухие уши, курносый нос – все это, вместе взятое, многое сказало Красавчику и не сказало ничего. Начать хотя бы с того, что с этим человеком его пути не пересекались.

   Совершенно не беспокоясь, что стоит в полный рост и представляет собой отличную мишень, незнакомец изучал местность. Он то и дело недовольно хмурился, и взгляд его медленно скользил дальше.

   Встреча с незнакомцем могла закончиться чем угодно. К примеру, беседой, представляющей обоюдный интерес. Красавчик поделился бы информацией относительно аномалий, оставшихся позади. В ответ наверняка бы узнал кое-что новое о том пути, который ему предстоял. Такой вот идеальный вариант – мечта любого сталкера.

   Гораздо чаще при встречах с незнакомцами возникали всякого рода осложнения. Что с того, что человек не был похож на мародера? Желание следить за внешним видом не относилось к числу их достоинств, если вообще можно судить о достоинствах бандитов. В данном конкретном случае, военная выправка налицо.

   Именно поэтому на вольного стакера, к коим относил себя Красавчик, незнакомец не походил тоже. Вольные сталкеры, народ свободный, не живущий по чужой указке и яро ненавидевший все, что загоняло в тесные рамки приказа. У незнакомца, в отличие от привилегированной касты охотников за артефактами, "так точно" было написано на лбу.

   Теперь дальше. Кто у нас в Зоне приверженец дисциплины? Да кто угодно. Начиная с "Патриота" – видели мы вчера с какой легкостью в баре черный комбинезон поменялся на сталкерскую куртку, и кончая любым из представителей хоть "Монолита", хоть "Свободы".

   Исходя из всего вышеизложенного, вывод напрашивался сам собой: незнакомец здесь не один. Выйдешь к такому с распростертыми объятиями и получишь пулю в спину – просто для того, чтобы не путался под ногами.

   Человек развернулся и пошел вверх по тропе, вдоль заросшего зеленью плетня – иными словами по той самой дорожке, которую наметил Красавчик. Глядя ему вслед, сталкер мысленно выругался – принесла нелегкая. Обходить вокруг, не ближний круг. Любое отклонение от выбранного маршрута всегда чревато неожиданностями. Пойдешь обходить деревню по полю, обязательно свора собак слепых увяжется. Возьмешь правее, через лес – каждый шаг повлечет за собой сотню других, и не обязательно в нужном направлении. Настоящий лес отличался от тех перелесков, которых держался Красавчик, как одна аномалия отличается от другой. На первый взгляд разницы никакой. Однако в вакуумной яме существовал реальный шанс остаться в живых, тогда как в комариной плеши и чирикнуть не успеешь.

   И самое главное – время. Время не ждет. Одна задержка как рыбу на крючке потащит за собой другую. К Боровой такими темпами Красавчик рисковал, в лучшем случае, добраться к вечеру. Ночью поиски артефакта отменяются априори. А если Жучара прямо сказал, что выдвигаться надо было вчера, то велик риск остаться ни с чем. Поиск артефакта, пусть и в указанном месте – это несравнимо даже с поиском какого-нибудь боровика в чистом поле.

   Нет в Зоне легких путей.

   С мыслью, вкратце сводившейся к следующему: будь что будет, Красавчик выбрался из-за кустов и коротким перебежками стал подбираться к забору.

   К тому времени незнакомец скрылся за поворотом и Красавчик всерьез надеялся на то, что тот предоставил ему фору. Он ошибся. То ли человек, разведавший путь вернулся за кем-то еще, то ли задание у него было такое – слоняться вдоль забора туда и обратно. Так или иначе, Красавчик едва успел нырнуть в те самые кусты под указателем, из которых не так давно и появился незнакомец.

   Тугие ветви, словно в отместку за то, что так легко выпустили прошлую добычу, хлестнули по лицу. В лабиринте густой растительности, уже основательно смятой, виднелось некое подобие хода.

   Красавчик полз на четвереньках, периодически выдергивая автомат из цепких объятий колючих ветвей. Главное, вовремя остановиться и не идти по проторенному пути. Ему показалось, что слева растительность стала не такой густой и сталкер остановился.

   Так и есть. С величайшей осторожностью Красавчик погрузил руки в спутанный клубок. Стараясь не сломать ветви, он освободил себе пространство – только-только протиснуться. За свободным от зелени боковым ходом обнаружилась дыра в стене деревенского сруба.

   Выказывая чудеса изворотливости, Красавчик скинул рюкзак. Несколько раз проверив, станет ли тот на твердую поверхность, вложил его в дыру. Потом скользнул следом, раздирая лицо о колючки.

   Сталкер поднялся на ноги и первым делом огляделся. Маленькая комната с потрескавшейся печкой в углу. Свет почти не проникал внутрь через затянутые буйной растительностью окна. Стояла тишина.

   Красавчик успокоился лишь тогда, когда постарался придать лазу, через который сюда попал первоначальный вид. Он омкнул колючие ветви. Однако как ни пытался, все равно остался недоволен своей работой.

   «Будем надеяться, – решил сталкер, раз ничего другого не оставалось, – что с той стороны все выглядит по-другому».

   Пол в доме сгнил. Провалившиеся в подвал доски держались на честном слове.

   Красавчик двинулся вдоль стены к двери. Медленно, без спешки, преследуя как минимум две цели. Первая – постараться, чтобы скрип досок под ногами не выдал его присутствия. Вторая – не свалиться в подвал, выбраться из которого будет весьма проблематично. Особенно в том случае, если он заполнен водой. В таких полузатопленных подвалах обожала селиться аномалия. Болотная штучка. Вязкая трясина, из которой живым не выбраться. Раз ступил, и можешь попрощаться с жизнью. Сюжет, словно взятый из советского кинофильма "А зори здесь тихие", аномалия разыгрывала как по нотам. За то время, пока она будет тебя заглатывать, успеешь не только с жизнью проститься, но и помянуть родных и близких, приятелей и просто знакомых – болотная штучка не терпит спешки.

   На памяти Красавчика, попавшего в аномалию сталкера, пытались вытянуть впятером, обвязав вокруг пояса. Медленно заливалась в ботинки черная жижа, поднималась выше, достигая пояса. В то время как отчаявшиеся приятели бедолаги, в числе которых был и Красавчик, стояли поодаль, тупо наблюдая за тем, как болотная грязь сочится вопящему от ужаса сталкеру за шиворот. Единственным, кто не выдержал вида мучений, был Красавчик. Когда жирная грязь затекла в открытый рот, он вынул из кобуры пистолет и выстелил обреченному в голову.

   За дверью, в которую с трудом протиснулся Красавчик – вход перегородило довольно крепкое деревце, обнаружился двор. Все видимое пространство заполнили коричневые лианы с короткими острыми листьями. Колючие ветви, перекинувшиеся через стены, крыши, использовали любую опору для того, чтобы закрепиться. Они извивались вокруг кирпичных шей дымоходов, занавешивали зеленью провалы, соединяли края глубоких трещин.

   Во дворе царила полутьма. Свет солнца, скрытый за двойным пологом и облаков, и растительности, не достигал земли.

   Пока Красавчик озирался по сторонам, стремясь отыскать сравнительно безопасное место, где можно пересидеть, послышались голоса. Без раздумий он боком шагнул в глубокую трещину, змеившуюся по стене бревенчатого дома.

   В лицо пахнуло затхлостью давно оставленного человеческого жилья. Когда глаза привыкли к темноте, Красавчик обнаружил, что находится в подсобке, заваленной хозяйственным инструментом. Вилы, топоры, тесаки, грабли – все стояло у стены. На металлических деталях не виднелось и пятнышка ржавчины. Готовый к работе, инструмент замер в ожидании неизвестно чего.

   Красавчик присел, закрывшись грудой инструментария. В то же время за ветхой перегородкой, отделяющей подсобку от сарая, послышались голоса.

– … в порядке, – негромко сказал кто-то.

– Хорошо. Будем ждать, – коротко бросил второй.

   При звуке этого голоса, Красавчик мысленно выругался. Вот где обнаружился "приятель"! Далеко занесло его от бара. Как оказалось, не бежал от него, а догонял. Вот ведь, бывает. Кроме того что Красавчик узнал голос Хромого, ему не понравились и слова, которые тот произнес. "Будем ждать". Вот это "ждать" могло растянуться на какое угодно время. И потом, ждать хорошо, когда не ноет спина и не болят поджатые ноги. Когда над тобой не завис всякого рода инструмент, готовый сорваться и со страшным грохотом полететь вниз.

   Послышался звук тяжелых шагов. Кто-то остановился недалеко от перегородки.

– У тебя, Шахтер? – спросил Хромой, лишний раз подтверждая догадку Красавчика. Такой голос не спутаешь. Сиплый, надтреснутый.

– У меня тоже тихо. Только…

– Не понял, Шахтер. Что это за "только"? – в голосе Хромого прорезался металл.

– Не знаю, как сказать, Хромой. Показалось мне, наверное. Там собака слепая прошмыгнула, скорее всего, – спокойно ответил Шахтер.

– Ты все осмотрел?

– Все. Никого и ничего. Пусто. Там у выхода из лаза колодец, любая тварь туда бы и свалилась. А там вода тихая, не шелохнется. Наверное, уцелела одна из тех слепых собак, что я перестрелял в прошлый раз.

– Вполне возможно. Все равно, – отчеканил Хромой. – Бери Бармалея и еще раз все проверьте.

   В ответ не донеслось ни звука. Ни тебе бравого "сделаем", ни тебе легкомысленного "будь спок, командир". От таких молчунов не знаешь чего и ожидать. И не заметишь, как в спину дулом начнут тыкать. Да ладно еще тыкать, а то и сразу стрелять.

   У Красавчика, сидящего в неудобной позе, затекли ноги. Под левую лопатку упиралось что-то острое, наверняка из той же серии, что и остальной инструмент, расставленный у стены. Только поменьше, конечно.

   Радовало одно – автомат под рукой. Кроме того, элемент неожиданности. Преимущество следовало использовать с максимальной выгодой. В любом случае, до переговоров дело не дойдет. Первый же любопытный получит пулю в лоб, а дальше придется решать проблемы на ходу. Пока заявили о себе трое "патриотов". Трое-то трое, невелики силы, при подходящем раскладе шанс на успех есть. Однако не следовало забывать о том, что они кого-то ждали. Легко предположить, что в отличие от сталкеров одиночек, эти "кто-то" могли по одному и не ходить.

   Тихий шорох шагов раздался у самого уха, за перегородкой. Красавчик затаил дыхание, чуть поведя автоматом в ту сторону. В коморку, невидимый за грудой железа, кто-то вошел. Постоял. Провел рукой по садовому интрументу, заставив всю кучу зазвенеть в ожидании скорого паденья. Красавчик ждал, держа палец на спусковом крючке.

   Некоторое время стояла тишина. Наконец, звук шагов стал удаляться.

– Тихо. Показалось Шахтеру, – послышался негромкий тенорок. – Там на самом деле, несколько собак, похоже, уцелели. Гнездо свежее рядом со старым. Попрятались пока, сил набираются. Боятся сюда соваться. Большую часть стаи в тот раз мы положили. Может, и мелькнула какая.

– Ладно, если так. Ты, Шахтер, на самом деле…

   Хромой не договорил. Тихий скрип слился с лязгом металла.

– Убери оружие, Хромой, – тихий голос оказался под стать скрипу.

– Филин, откуда ты взялся? – выдохнул Хромой. – В прошлый раз ты со двора вошел. Разве и сюда ведет какой-нибудь ход?

– Ходы, выходы, – проворчал Филин. – Вся Зона на этих ходах-выходах стоит. Везде пройти можно. А вот выйти не всегда там, где хочется. Отсюда и за кордон прямиком подземные дорожки ведут.

– И за кордон? – напрягся Хромой. – Такое возможно?

– Возможно. Все возможно. Надо только знать, откуда войти и куда идти.

– А ты – ты знаешь?

– Я не знаю.

   Кто-то из бойцов хмыкнул.

– Я и так рассказал все, что знал. Надеюсь, – тяжело вздохнул Филин, – Сэмэн тоже сдержит свое слово, когда начнется заварушка.

– Сэмэн всегда держит свое слово, – веско сказал Хромой. – Он оставит тебе жизнь.

– Посмотрим, посмотрим.

– Так что там насчет нашего дела, Филин? Тебе удалось переговорить с Перцем?

– Удалось. Он будет ждать меня. В четверг.

– Где?

– Недалеко отсюда. За Выселками на северо-восток, километрах в десяти заброшенный ангар с поездами, знаешь?

– Знаю.

– Вот там ангар в туннель уходит, под землю. В туннеле и договорились встретиться.

– Отлично, Филин. Последний вопрос: ты точно уверен в том, что он знает больше тебя? Я пару раз с ним встречался за кордоном. Он… забитый какой-то. С трудом мне верится, что он такой знаток по части подземелья.

– Перец.... Перец – уникум. Если не знает он, никто в Зоне не знает.

– Ладно, проверим. С этим все. Ты там, помни про Жучару – это возвращаясь к тому, о чем говорили в прошлый раз. Напоминаю, на всякий. Он должен остаться в живых. Подумай об этом еще.

– Есть кое-какие задумки.

– Как в прошлый раз?

   Возникла пауза.

– Пока время есть – подумай еще. В субботу человек от меня придет в бар…

– Вы пореже бы там светились.

– Да ладно. Сталкеров развелось, как собак нерезаных. Меня без маски никто не видел. И ты не увидишь…

   «Как бы не так, – злорадно усмехнулся Красавчик. – Хотя такую рожу как у тебя, Хромой, только под маской и прятать. Обожженное, безбровое лицо, да залысины на голове. Если у Литовца ожог размером с мячик для пинг-понга, то ты, Хромой, похоже, всю морду в жарку сунул».

   На счастье Красавчика, Филин быстро ретировался. Хромой с товарищами тоже не задержались.

   Прошло немало времени, прежде чем сталкер осторожно поднялся на ноги, держась за стену.

   Он уходил из деревни со странным чувством, что стоит на пороге грандиозных событий, последствий которых ему не дано предвидеть.

НИКА

– Очнулась… эй…

С великим трудом Ника разлепила тяжелые веки и не увидела ничего. Тогда она закрыла глаза, готовясь провалиться туда, откуда только что выбралась.

– Эй…

Противный голос не отставал. Он следовал за ней в пустоту, и ей пришлось отозваться.

– Чего…, – прошипела она. Хотела сказать "чего надо", но в тот же момент в голове что-то лопнуло с оглушительным звоном гитарной струны. И тогда на девушку обрушилась боль. Она начиналась в затылке, вгрызалась в черепную коробку, давила на глаза. Ника застонала, окончательно приходя в себя.

– Слава богу, очнулась. Я думал, ну все, труп.

Кто и что подумал, ее не волновало совершенно. Если в голове и имелось свободное от боли место, то девушка ничего о нем не знала. Она попробовала поднять голову. Тяжелая голова осталась лежать на прежнем месте. Ее порыв не остался без ответа. Ника почувствовала, как ее ухватили за плечи и прислонили спиной к чему-то твердому и холодному.

– Пей, – в рот ткнулось обжигающе ледяное горлышко фляги.

Пить не хотелось. Фляга не отставала, и пришлось сделать глоток. Холодная вода несколько освежила. И сквозь темноту стало проступать чье-то лицо.

– Вот еще, – сказали ей.

Ника почувствовала горечь на губах и отстранилась.

– …это? – выдавила она из себя.

– Таблетка. Выпей. Станет легче.

Ника слизнула с сухих губ прилипшую таблетку. Тут же к ее рту поднесли флягу. Девушка проглотила таблетку. Некоторое время она сидела, пережидая, как болезненным комом таблетка валилась в желудок. Хотелось вытереться рукавом, но руки не слушались. На минуту ей показалось, что рук у нее нет вообще.

– Руки, – от страха у нее прорезался голос.

– Сейчас.

Через пару секунд руки, стянутые за спиной, получили свободу.

– Как ты? Очкарик или как там тебя.

В голове постепенно прояснялось. Настолько, чтобы вместе со словом "Очкарик" вернуться чуть раньше, к глаголу. Женского рода. А именно: "очнулась". От неприятного предчувствия сердце на всякий случай заколотилось. Вместе с тем вернулась способность соображать.

– Где я? – спросила Ника и в тот же момент узнала того, кто над ней склонился. – Краб? Где мы?

– Тише, – шикнул на нее Краб и убрал флягу во внутренний карман черного комбинезона. С эмблемой "Патриота" на рукаве.

– Ты из "Патриота", Краб? – она удивилась еще больше.

– Это все, что тебя волнует? – зло спросил он. – Так получилось. Ты подняться на ноги сможешь?

Ника неосмотрительно кивнула и чуть не лишилась головы. От резкой боли ее повело в сторону, и она чуть не завалилась набок. Краб сжал ее руку повыше локтя и помог подняться. Отказаться от помощи Ника не смогла. Она встала, широко расставив для верности ноги.

– Я выведу тебя, – Краб смерил ее придирчивым взглядом. – Если на ногах устоишь и не свалишься по дороге.

– Какой дороге? Дороги куда? А где Грек? Где Макс? Перец?

– О них забудь. Они под охраной. Вчера вас повязали в туннеле, ну, возле ангара. Вспомнила?

– Вспомнил… А? Почему ты так ко мне обращаешься, Краб?

– А как я должен к тебе обращаться, если ты девушка?

– Я… я, – Ника растерялась. Ей нечего было сказать.

– Я выведу тебя, – упрямо повторил Краб и пошел на нее. – Я выведу тебя отсюда. До бара пойдешь. Дойдешь – твоя судьба. И, знаешь, почему я тебе помогу? – Он ткнул ее в грудь и Ника покачнулась. – Не только потому, что ты женщина. В то время как все эти, – он мотнул головой в сторону, – как были…, – он выругался, – так ими и остались. А ты из всех единственная – настоящим мужиком оказалась.

– Как ты узнал, Краб, что я…, – она замялась.

– Все уже знают. Обыскивал тебя Хромой, вот он всех и обрадовал. На ушах все стоят. Такие планы относительно тебя строят, слушать тошно. Все, хватит болтать. Да, забыл спросить, ты без очков-то видишь?

– Вижу, – потупилась она.

– Понятно. Это хорошо. Сейчас ты выйдешь и сразу направо. Пока я дверь буду закрывать, ты пройдешь по коридору. Потом по лестнице вниз. Там справа от лестницы дыра в стене, сразу за кустарником. Туда и полезешь. Потом жди меня. Я выведу тебя на дорогу. Дальше сама.

– Спасибо. Краб.

– Потом спасибо скажешь. Чуть что, падай в траву.

– Понятно.

Краб ее не дослушал, развернулся и пошел к двери.

– Краб, – не сдержалась она. – А Греку, Максу, им помочь нельзя?

Он не ответил. Только повернулся, посмотрел на нее и твердо спросил:

– Идешь?

– Иду, – подтверждая свое решение, она шагнула к двери.

Дверь бетонной каморки открылась неожиданно легко и беззвучно. Краб быстро выглянул в коридор и подал девушке знак. Потом отступил, выпуская ее на свободу. Не тратя времени, Ника бросилась бежать туда, куда и было указано. Пожалуй, "бросилась бежать" сильно сказано. По крайней мере, она старалась держаться рукой за стену, чтобы в случае чего, ее падение вышло не слишком шумным. Ноги заплетались, и при каждом резком движении нестерпимо кружилась голова.

В коридоре, окруженном десятком дверей, сиротливо горел фонарь. Его света хватило на то, чтобы с честью справиться с первым испытанием. Как Краб и сказал, коридор скоро закончился, и за ним обнаружилась лестница, ведущая вниз. Девушка сбежала по ней и сразу повернула направо. Здесь было темнее, чем наверху. Действуя на ощупь, Ника отыскала провал в стене, забитый колючим кустарником. Даже не пытаясь найти другое место, девушка полезла сквозь сплетенные ветви.

Потом она долго лежала в густой траве, впитывая ночные запахи. Зона жила. Она дышала, выдыхая сырость накопленных за день испарений. Она выла на разные голоса, выделяя из общего хора одинокий вой собаки. Порывом ветра гнула к земле жесткую траву.

– Эй, – тихо позвали ее и Ника отозвалась.

Краб выбрался из дыры наружу и прошел мимо, держась ближе к стене ангара. Вскоре он махнул рукой, и Ника послушно двинулась следом. Парень хорошо знал маршрут.

За секунду до того, как Краб поднял руку, до девушки долетел шум. Она упала в траву. Шелест потревоженной травы заглушило ставшее шумным дыхание Краба. Он торопливо пошел вперед.

– Чухонец? Ты чего здесь? – глухой голос шел из раскрытой двери. – Все забыть не можешь, как с бабой по Зоне шел?

– Точно, – усмехнулся Краб. – Ты б такое забыл?

– Я б не забыл. Да меня и не обманешь. Я этих баб за версту чую… Но чтоб в Зоне… Первый раз о таком слышу. Ничего, завтра перестанешь по кустам шариться. Всем достанется… понемногу. Конечно, если от нее что-то останется после того, как Хромой узнает, за каким она в Зону поперлась. Что-что, а спрашивать он умеет.

– Надеюсь, что узнает. Самому интересно.

– Долго здесь не шляйся. Смотри, как бы чего не вышло.

– Я это… за угол и назад.

– Понятно. У меня у самого чего-то живот скрутило. А все Дед виноват. "Чистая вода, точно тебе говорю". И таблетка для обеззараживания не помогла. Так что давай, я тоже пошел… досыпать.