Реликтовая популяция. Книга 1

– Идите, люди, идите! – Стражники ворот стали сбиваться в плотную кучку. – Ворота на запоре! Одур прокричал! От ворот!

– Но хотя бы…

– Еще слово и мы поднимем тревогу. Идите отсюда!

Тескомовцы потоптались, помянули обитателей Края, досталось и стражникам, но от ворот отступили. Со стражами шлюзов не очень-то поспоришь, они хозяева ночного города. Так записано в уставе свободного города людей Керпоса. Никто не имеет права угрожать или вступать в пререкания со стражами, тем более что стражниками, хотя бы раз в несколько лет должны побывать все жители города вне зависимости от их места проживания и статуса.

Тяжелые шаги тескомовцев ещё долго раздавались в наступающей тишине ночи, пока не затихли совсем.

Только тогда Камрат рискнул оторваться от стены крайней к воротам постройки и проскользнуть в улочку, идущую по кругу вдоль стены. Здесь лепились старые строения, часть из них служила городу своеобразным резервом. В большинстве они либо пустовали, либо в них хранился всякий хлам, позабытый системами наведения чистоты и порядка. Зато горожане порой находили для себя какую-нибудь нужную вещь помимо раздаточных, обращения за ней к распределителям или ожидания её появления с очередным караваном вьючных торнов.

Днём поворот к лазу Камрат нашёл бы сразу, поскольку бывал рядом с ним. Не часто, но бывал, хотя никогда им не пользовался. Вообще-то лаз у Восточных ворот, похоже, был известен каждому жителю Керпоса, так как существовал всегда, с тех давних пор, как город был обнесен стеной-защитой от внешней округи и стали запираться на ночь ворота от нашествия всякой ночной нечисти.

Ночь стерла все ориентиры, перепутала и выкрасила в один непроницаемо чёрный цвет останки заборов и стен строений, деревья, притаившиеся острые углы и рытвины. Мутные звезды в этот день не могли пробиться к поверхности земли, а дальний свет у шлюза придавал всему странный и незнакомый вид. Поворот к лазу был где-то рядом. Камрат достаточно, по его мнению, отошёл от построек Славного Перехода, но все его попытки определить узкую тропинку, ведущую к стене, где был устроен тайный выход из города, заканчивались болезненными ударами о преграды, неизменно возникающие из ничего на его пути.

Не прошло и праузы, как локти и колени мальчика покрылись синяками и болели от ушибов, из разбитой губы как будто даже потекла кровь, он зализывал ранку языком.

А казалось, что стоит ему подойти и лаз – вот он.

Если бы знать раньше, то можно было бы отмерить всё шагами, тогда сейчас не надо было бы метаться в темноте, может быть, даже совсем не там, где шла тропа к лазу.

Время шло, Камрат стал уставать от бесплотных попыток и терять над собой контроль, позабыв наставления бабки Калеи о поведении в подобных ситуациях и об осторожности. Он занервничал, а следовало успокоиться. Заметался туда и сюда, а надо было остановиться и спокойно подумать. К тому же он вдруг словно оглох и потерял совершенно чувствительность, но должен был быть настороже. В ночной тишине можно уловить звуки и …

Кончилось всё неожиданно: он с ходу наткнулся на что-то мягкое.

– Э-э! Кто здесь? – рявкнули сверху, и Камрат беспомощно повис, поднятый вверх неведомой силой.

– Ребёнок… Мальчик, – прозвучало со стороны.

– Ага! – глуше отозвался голос рядом с Камратом. – Ты, стервец, что тут ночью делаешь? Подглядываешь?

– Пусти, тебе говорят! Что вцепился! – пришёл в себя и засопротивлялся мальчик.

Издаваемые им звуки прерывались. Рука незнакомца держала за капюшон куртки, и Камрат задыхался. Попытался попинать ногами, но никого не достал.

– Пусти его, – размеренно, не проговорил, а пропел кто-то другой, подошедший почти вплотную. – Он безоружен.

Ноги Камрата коснулись земли, но мощная рука ночного встречного всё-таки удерживала его за ворот.

– Так кто ты и что тут делаешь? – почти миролюбиво поинтересовался незнакомец.

– А ты? – возмутился Камрат. – Что прицепился? Я тебе мешал? Сейчас вот как…

Продолжения он не знал: закричать, убежать или посопротивляться ещё. Кричать явно не стоило. Кто услышит? Единственно – стража у ворот, а с нею не следовало связываться ночью – суровая кара может ожидать блукающего у стены города в такую пору. Убежать не было, пожалуй, возможности – могучая рука чужака напрочь отметала такой вариант поведения, а сбрасывать куртку Камрат не хотел. Посопротивляться… Можно, конечно, но не демонстрировать же искусство хапры первому встречному. К тому же эти люди неспроста появились вблизи лаза, и не стоило сразу лезть в драку.

– Це-це-це… – Оценил незнакомец заминку в обещании мальчика. – Остынь! Меня чуть с ног не сбил, и я же виноват. Угрозы вот… – Он ёрничал. – Ладно. Меня зовут Свимом, а тебя?

Камрат насторожился, ему расхотелось отвечать и называть своё имя. Что если они из тех, кто разыскивает его и бабку, чтобы убить. Уж они-то сейчас точно знают их имена.

Но мгновением позже усомнился в своем предположении.

– А ты невежа, – рассердился невидимый в темноте человек. – Придётся с тобой поговорить построже. Старшим следует отвечать.

Рука встряхнула Камрата.

– Ты не очень-то! Силу нечего показывать. Камратом меня зовут. Отпусти!

– То-то же. – Хватка ослабла, и Камрат почувствовал некоторую свободу. Он тут же слегка, сколько можно, подался назад. – А теперь скажи, Камрат, что ты здесь делаешь?

– А ты?

Незнакомец рассмеялся.

– Любопытный у нас разговор получается. Ты смотри, К”ньюша, такое впечатление, что не я его поймал тут ночью вдали от жилья, а он меня.

Тот, кого Свим назвал К”ньюшей, где-то стоял рядом и молчал. Камрат и не ожидал от него быстрого ответа. Имя напарника Свима многое говорило обитателю не только Сампатании, но и любому разумному на Земле. Такими именами называли выродков. Судя по тому, что К”ньец, а правильное имя его должно быть именно таким, имел способность видеть в темноте, то он, наверняка, являлся выродком из кошачьих.

Камрат не боялся выродков – повидал их. Выродки имели право ходить по городу даже самостоятельно. Так было заведено уставами многих городов, а не только в Керпосе. Они могли селиться в городах, поддерживать законы своих кланов, служить людям.

Не боялся их Камрат, не боялись их и другие горожане. Но днём. О ночной жизни выродков рассказывали всякие страсти, особенно в среде проживающих по окраинам города. Потому там на ночь старались запереться. Оттого мальчику было хорошо, что К”ньец молчал. Мальчик не хотел его слышать, лучше разговаривать с человеком, хозяином выродка. Свим сказал, а К”ньец пусть помолчит.

Но выродок напористо произнес:

– Оставь его. Нам пора.

– Ладно, – согласился Свим и разжал свои сильные пальцы.

Камрат даже вздрогнул, но не от того, что был внезапно отпущен. Его поразило совершенно другое: человек во всём согласен с выродком. Вначале по подсказке К”ньеца опустил его на землю, а теперь вот и совсем отпустил, и тоже после слов выродка.

– Нам надо выбираться из города, – тем временем говорил Свим, – а то бы я с тобой познакомился поближе. И поверь, узнал бы кто ты есть на самом деле, и почему ночью не спишь. Беги отсюда!

Камрат колебался всего лишь мгновение.

– Свим, возьми меня с собой. – Он нащупал в темноте незнакомца и вцепился в него обеими руками. – Мне сегодня тоже надо выйти из города. А я… Никак не могу найти поворот к лазу. Возьми!

– Интересно, – протянул Свим и собирался ещё что-то сказать, его перебил выродок.

– Свим, нам пора.

– Свим, возьми меня, пожалуйста!

Камрат не видел человека, к которому обращался с просьбой, он не знал его, но ему показалось, что его мольба не останется без внимания и будет принята. От этого человека он не ожидал ничего для себя плохого. Плохой своего имени первым не назовёт. Ему теперь казалось невесть что, будто бы он даже предполагал такую встречу, во всяком случае, мыкаясь в поисках тропинки к лазу, он надеялся на кого-то, кто его к ней приведет, к ней и к лазу.

– Ничего просто так не случается, – любила повторять бабка Калея. И она рассказывала об эпизодах своей или чужих жизней. Камрат не знал откуда она черпала свои примеры, и как всё это может выглядеть на практике. – И верь самому себе, своему первому чувству и поступай так, а не иначе.

Сейчас он верил себе и Свиму.

– К”ньюша, – неуверенно проговорил человек. – Брать?

– Я всё равно за вами пойду, – не выдержал Камрат. Он всё больше поражался связи человека с выродком. – Мне из города надо! – сказал он решительно. – Понятно вам?

– Давно догадался, – Свим едва отодрал вцепившиеся в него пальцы мальчика. – Нежданная встреча.

– Вспомни, Свим, похождения Тимурта и разговор с Индрисом, – вкрадчиво промурлыкал выродок.

– Да что ты со своими похождениями… Ты думаешь?.. Ну, Индрис, ну, наговорил мне. Так что ж с того? Теперь в каждом столбе что-нибудь будет казаться. Впрочем, как знать… Ладно! Что ж, малыш, пошли с нами.

– Давно пора, – заявил Камрат. – К”ньюша твой прав, а ты будто сам уже ничего решить не можешь. А ещЁ – человек.

Камрат осмелел. Всё получилось так, как он подумал. Вот подумал – и выродок сразу что-то напомнил Свиму, тот тут же согласился взять его с собой. Получилось так здорово! Если уж честно признаваться, то у него были большие сомнения по поводу лаза. Знать о нём и как к нему подойти – одно, а каким образом им воспользоваться – совсем другое дело. К тому же, одному как-то было не по себе в него входить. А тут спутники…

– Да ты не задирайся, – миролюбиво отозвался Свим. – Пошли. Дай руку. Я тоже ничего не вижу. К”ньюша повёдет.

К некоторой досаде Камрата на самого себя и свою нерасторопность, их встреча случилась как раз у самого поворота к лазу – толстое бревно свалившегося когда-то дерева лежало поперек глубокой траншеи, давным-давно вырытую в этой части города невесть для каких целей, да так и оставленную.

Свим помог Камрату перебраться по ненадежному мостику на другую сторону траншеи.

– У лаза кто-то есть, – коротко предупредил К”ньец, когда они прошли с полсотни шагов по направлению к стене.

– Сколько? – Перешёл на шёпот Свим, его рука крепче сдавила пальцы Камрата, потом полностью освободила.

– Тэ-тэ… Двое, похоже.

– Их намерения? Уходят через лаз?

– Навряд ли. Думаю, надо будет заплатить за выход из города.

– Ишь ты, – сквозь зубы выдавил Свим. – Оседлали местечко. Чем же они берут на поживу? В городе? Бандиты? Так у тех, кто уходит ничего по сути нет. Может быть обменные рахмы? Но зачем?

– Сейчас узнаем.

– Обменные рахмы в нашем городе трудно заполучить, – поделился опытом Камрат, однако его замечание взрослые проигнорировали. У них были свои заботы.

– Вооружены? Не видишь?

– Ещё как, – К”ньец фыркнул.

Камрат в темноте не видел его личины, но мог представить встопорщенные усы выродка и выгнутую спину. Кошачьи всегда так делали, когда им было что-то не по нутру.

– Что предлагаешь?

– Мальчик, – вкрадчиво пропел выродок.

Ещё до упоминания о нём, Камрат знал для чего он понадобиться и был готов выполнить роль приманки для добровольных стражей лаза, решивших поживиться за счет втайне уходящих из города. Если они и вправду надумали заполучить обменные рахмы, дающие их обладателю некоторые привилегии в других городах, горожанами которого данные люди не являлись. Но с обменными рахмами не так всё было просто, и об их истинном назначении Камрат ничего не знал. Бабка Калея их не имела, а он никогда их даже в руках не держал, но как-то видел у одного многоимённого – маленькие бляшки какого-то металла.

– Камрат, – шёпотом позвал Свим. – Ты где?

– Тут я. Что надо сделать? Я смогу.

Свим нагнулся к нему. Камрат увидел матовое пятно лица неожиданного провожатого и, как оказалось, защитника от тех, кто сейчас стоял между ним и лазом.

– Ничего не бойся.

– Я и не боюсь.

– Вот и хорошо. Тебе ничего такого делать не надо. Подойди к лазу… К”ньюша, до него далеко ещё?

– Берметов двадцать.

– Значит шагов сорок. Если остановят, то… Скажи им, что на ум взбредёт. И не мешкай, если вдруг появиться возможность самому беспрепятственно выбраться из города. Понял?

– А вы?

– И мы. Куда мы денемся? – Свим взял его за плечо громадной рукой, развернул и подтолкнул в темноту. – Иди! И чтобы тебя слышно было. Пошуми, потопай.

Последнее наставление оказалось излишним. Камрат тут же обо что-то ударился, потом у него оступилась на неровности тропы нога, и он с маху упал на колено, стукнув его до боли.

– Стой, где стоишь! – распорядился кто-то над ним негромко и отрывисто.

– Это почему? – Искренне возмутился Камрат.

– Попридержи язык! Куда собрался?

– За стену. А что?

– Ты?

– Я.

– Ха, за стену. Шагай! Но не забудь оставить…

Стон и падение тяжелого тела отвлекли говорящего.

– Эй, Хоста! – Позвал он. – Хос…

Камрат всем нутром почувствовал опасность падения на него чего-то массивного. Произойти это могло вот-вот. Он непроизвольно отскочил назад. И вовремя. Рядом прямо перед ним рухнуло тело вопрошающего.

– Камрат! Как ты?

– Как был, так и есть. А что?

Раздался смех Свима. Его перебил К”ньец:

– Нам надо идти!

– Не торопи, мы идём. Камрат, не отставай! К”ньюша, присмотри за ним, чтобы не потерялся или не расшибся.

Лаз не совсем оправдывал своё название. Вначале, берметах в трех от стены, не менее, вниз вели ступени. Камрат их насчитал двадцать четыре. Они заканчивались хорошо утоптанной или каменной площадкой. От неё, уже вдоль по стене, пошла узкая, на одного человека, лесенка – опять вниз ступеней на двенадцать, приведшая к тесному пятачку – впору втиснуться вдвоём. Вот здесь-то в стене и находилась сквозная щель в полбермета шириной.

Проход в стене имел несколько поворотов под прямыми углами и приводил к небольшому подъёму по осыпавшейся извне земле. Весь этот лабиринт, наверное, был связан с внутренним строением стены, имеющей сложную структуру для защиты и поддержания существования города.

Свиму проход оказался не очень просторным, и он, идя перед Камратом, то и дело застревал, стукался головой о низкий для него потолок, и ругался, поминая обитателей Края и что-то ещё, слышанное мальчиком впервые.

Камрат и К”ньец подобных проблем не испытывали, мальчика только настораживал какой-то перестук за его спиной, как если бы выродок, следующий за ним, стучал по земле легкими палочками.

Лаз без препятствий пропустил покидающих город, лишь барьер койны окатил их неприятной знобкой волной.

Камрат полной грудью вдохнул внегородской воздух. Он ему не понравился – тяжёлый, с нечистым запахом, в нём ощущалась неприятная мозглость, от чего по телу пробежал озноб. В городе погода стояла дождливая, но там чувствовалась мягкость без стылости.

И здесь было светлее, чем в городе.

Не от взошедшей луны, а светилась сама стена, обросшая снизу до верху толстым ковром мха. Его уже давно не соскабливали, и он с неторопливым усердием разъедал камни ограды, все ближе подбираясь к койне. Оттого, насколько глубоко ноздреватое тело мха въелось в стену, и какие питательные вещества нашло там для своего развития и роста, оно светилось разным цветом – от неуловимо розоватого до иссиня темного. Стена представляла собой громадное светящееся мозаичное панно с неясной структурой и сюжетом.

Лёгкой белесой дымкой тут и там светились в канитель перепутанные ветви рыжетала, вплотную подходящие к стене. На их фоне тонкими прожилками проступали ветви других кустарников. Вокруг вились светлячки – маленькие бусинки выделывали в воздухе замысловатые траектории, но каждая кувыркалась только для себя и не мешала другим, хотя в пространстве её хаотического движения находились десятки подобных существ.

Камрат заворожённо наблюдал за ними, пока не получил толчок со спины от выходящего из лаза выродка.

Ото всех источников света вокруг висела молочно-обманчивая белизна, словно светлая полутень. Чудилось, она размывает всё, на что был направлен взгляд, и рождала удивительные образы, стоило только хорошо присмотреться к чему-нибудь.

Бабка Калея как-то рассказывала ему обо всем этом. Вокруг, по её словам, образовался морок и бояться его не следует, однако не надо допускать, чтобы он затуманивал голову и отвлекал от цели.

Камрат зажмурился и отогнал призрачные видения.

Не сговариваясь, все трое разом повернули направо от выхода через стену.

– Ага, – отметил Свим. – Нам что, в одну сторону, малыш?

Камрат хотел вначале промолчать или отделаться каким-либо невразумительным ответом, но потом, удивляясь себе и своей доверчивости незнакомцам, деловито поведал:

– Не знаю, в какую такую сторону вам, а я иду в Примето.

К”ньец фыркнул.

Камрат сейчас видел его похожим на неоформившийся темный сгусток. Выродок едва ли был выше его, а Свиму – тёмной громадной массе – не доставал и груди.

Теперь мальчик более точно знал от кого произошел спутник Свима – К”ньец. Явно от обычных кошек или рыси. Выродки тигров и львов и иже с ними получались куда крупнее, а при разговоре они вели себя грубо и невыдержанно, стараясь показать свою физическую силу

Выродок фыркнул, а Свим не таясь, расхохотался, словно Камрат сказал какую-то глупость. Громкие звуки отразились от стены и ушли в заросли кустов и редких у стены деревьев. Упраны ответили криками, писком и рыком диких.

– Смотри, вампир! – Предупредил выродок. Свистнул воздух от короткого взмаха меча. – Свим, ты забываешься.

– А ты у меня для чего? – Всё еще похохатывая, спросил Свим и нащупал плечо Камрата. – Значит, в Примето идёшь?

Мальчик дернулся, высвобождаясь.

– Отстань ты! Иду, куда надо.

– Ты слышал? Э! К”ньюша!

– Я слышал, а ты бы помолчал. Весь лес разбудил. Прислушайся!

Нечто большое и тяжёлое ломилось через заросли по направлению к спутникам. Свим дёрнул неласково Камрата за руку.

– К стене! Кто там?

Прижатый к стене, Камрат почувствовал, как его волосы встают дыбом. Энергия койны, безвредная для разумных, могла сокрушить любого дикого зверя или другой организм даже через толстую подушку каменного чехла и моховой слой. Но ощущать рядом с собой такую защиту было не очень приятно. Куртка словно приморозилась к стене, а ставшая липкой рубаха – к телу, зазудели руки, в ступни вонзились тысячи иголочек да так, что стоять на месте и не переступать было совершенно невозможно.

Топот и треск кустов затих в нескольких шагах от разумных, но Камрат ничего не видел, кроме белого тумана с плавающими в нём более темными полосками.

– Это же тупая собака, – прошептал-промяукал К”ньец. – Откуда её сюда занесло?

– Ты уверен, что это именно она?

– Я её вижу. И по запаху… Принюхайся.

– Ладно, верю, – сдался Свим. – Тогда стань ко мне ближе. Стоит ей учуять твоё присутствие, она морду о стену расшибет, а всё равно попытается достать тебя. Сам знаешь.

– Знаю.

Кто такая тупая собака и что она представляет собой, Камрат не знал, никогда о такой не слышал, потому помалкивал.

Да и что он знал о жизни вне стен города?

Практически ничего, если не считать слухов, досужих сплетен и явных выдумок таких же горожан, как и он, для которых стены города оказывались непреодолимым препятствием – его не перешагнуть, поскольку нет необходимости, лень, да и боязно, мало ли что там, за чертой города обитает и поджидает незадачливого путешественника. А лесовики – каждый знает – всё врут, тескомовцы – те страхи наводят, а от вьючных торнов ничего толком не добьёшься. Остаются хожалые, но они скупы на рассказы.

Впрочем, Камрат прекрасно был осведомлён о непримиримой вражде кошек и собак, а обладают они разумом или нет – не имело никакого значения. Недаром в Керпосе кошачьи и собачьи имели разные клановые дворы, далеко разнесённые друг от друга, дабы оградить горожан от созерцания схваток между ними.

Может быть, тупая собака и учуяла что-то, но пьянящий запах извечно ненавистного врага смешивался с острым запахом незнакомого двуногого существа. Встреча с ним без покровителя ничего хорошего не сулила. Все столкновения с подобными существами всегда заканчивались плачевно для неё: шкура уже в нескольких местах хранила отметины, а от одного уха остались лишь одни воспоминания и боль к ночи, когда открывалось самое подходящее время для охоты.

Приторно враждебный дух разумной кошки, притаившейся всего в нескольких шагах дурманил голову и требовал напасть, загнать, разорвать.

– Всё-таки она тебя определила, и будет теперь подкарауливать до утра. – Свим вздохнул. – Что привязалась? Ты её видишь?

– Вижу, – ответил К”ньец с подмяукиванием. – Её глаза…

– Та-ак. Стой тут и будь начеку. А я займусь ею.

Свим оттолкнулся от стены и большой темной тенью направился к покинутой тропе. Собака взвыла, увидя перед собой человека и оружие в его руке. Он размахнулся и порезал ей кожу на шее, отчего она взвизгнула не столько от боли, сколько от обиды. Так и не удовлетворив желания погонять кошку, ей пришлось убегать в чащу упраны, подальше от людей.

– Пошла отсюда! – заорал ей вслед Свим и потопал ногами, изображая погоню.

Наконец он повернулся к стене.

– Как думаешь, ушла?

– Да, – отозвался К”ньец и чуть позже подтвердил: – Точно ушла. Но откуда она здесь, за тысячу свиджей от их Урочища?

– Мне тоже интересно бы было узнать. Она могла за кем-нибудь увязаться, а в город её не пустили.

– Диких в город не пускают, – подтвердил Камрат, довольный, что может участвовать в разговоре взрослых.

– Тупая собака, малыш, не совсем дикая. Она, как тебе сказать…

– Хорошо, если пришла с покровителем, – перебил его К”ньец.

– Через десятки постов тескомовцев?

– Вот и я говорю. А не могло ли что-то случиться где-то там, на западе, что погнало её сюда?

– Об этом мы бы уже знали. Она сюда шла, наверное, дней сто, а мы с тобой сто дней назад сами были на западе. Ладно, не будем гадать, мало ли что погнало. Сама могла прийти, в конце концов. Ты, К”ньюша, послушай ещё, да двинем дальше. Скоро рассвет. Да, Камрат! Ты где?

– Здесь я.

– Мы тоже идём в Примето.

– Вы-то зачем?

Свим снова захохотал будто сумасшедший.

– Да, малыш, с тобой серьёзно не поговоришь. Не отставай!

Глава 5

Где-то за затянутым тучами куполом города светила луна. Наступало утро, и ночь размывалась и бледнела. Темнота наливалась нездоровым серым окрасом.

Система поддержки санитарного состояния Керпоса явно не справлялась со своими функциями или что-то в ней разладилось за многолетия бесперебойной работы, оттого волглый воздух захолустья пахнул нечистотами города и гнилью весенней ростепели. Ветра не было, путники задыхались в тяжёлом настое прошлых и настоящих отбросов и отходов большого города.

Узкую дорожку, почти тропу, протоптанную от лаза к Западному шлюзу, то и дело пересекали ручейки и потоки из отхожих мест, моечных, и других источников, каким-то образом нашедших прорехи в койне. Они выносили из города вместе с водой растворённые в ней минеральные остатки, твердые частички и мелкие предметы – всё то, что не подвергалось регенерации, очистке или не было запущено в процесс постоянного круговорота поддержания жизни в городе на спроектированном древними уровне. Зато всё это пропитывало землю и служило основой развития бурной жизни в почве и на её поверхности.

За многие тысячи лет вокруг Керпоса (да и остальных городов бандеки) широкой многосвиджевой полосой скучилась растительность – деревья и кустарники, – образующие малопроходимые для разумных дебри – упраны – с богатой и разнообразной дикой живностью.

Совсем недавно сошли снега, молодая трава ещё не пробилась сквозь прошлогоднее мочало, но оно шевелилось от буйства просыпающихся живых созданий навстречу наступающей весне и новому дню. Ночные звери и существа уходили и забивались в чащу упраны, оставляя вечное поле охоты тем, кто не боится показать себя свету.

К”ньец всё ещё пофыркивал, улавливая сквозь смрад другие запахи, но уже не оттеснял Камрата поближе к стене и не бил хвостом по ногам мальчика, когда не попадал по своим.

В сумрачном свете наступающего дня Камрат мог хорошо рассмотреть пока что Свима, да и то со спины, так как шёл, вернее, семенил за ним, чтобы не отставать. Широкие покатые плечи вызывали почтение, а толстые непропорционально короткие ноги создавали впечатление необыкновенной устойчивости дурба. Чтобы его свалить, прикидывал мальчик, надо ударить с такой силой, какой ни у одного ему знакомого человека не было. Даже у постоянного стражника Восточного шлюза Парке, а его вдвоем не удавалось обхватить руками даже взрослым. Если не считать, конечно, выродка С”тунью, из медведей. Но тот никогда в драку не вмешивается, у таких как он напрочь, на генетическом уровне, отсутствует тяга кого-то обидеть или случайно задеть. Потому-то С”тунью никто не боится и разрешают ему появляться во всех районах города. Но зато стукни он Свима, то дурб, пожалуй, не смог бы устоять на ногах.