Белые гондолы. Дары Отступника

Макс уверенно пробирается к нам между столикам, без приглашения усаживается на свободное кресло и протягивает Лиане небольшой букетик темно-красных роз в прозрачной пленке.

Лиана молча медленно берет цветы, разглядывая Макса.

Он спрашивает Лиану:

– Ты как, а?

– Спасибо, вроде жива.

– Ну, я рад! А ты молодец, да!

– Это ты что имеешь в виду?

Он улыбается с видом человека, выигравшего вчера в лотерею:

– Да ты не думай про мотор, забудь, все о’кей!

– О’кей?

– Да, забудь, точно, все нормально!

По-прежнему ничего не понимающая Лиана говорит Максу:

– Макс, это Давид…

– Здорово.

Макс окидывает меня коротким взглядом и снова поворачивается к девушке. Я поднимаю руку в знак приветствия.

Лиана шуршит оберткой букета:

– Спасибо за цветы, красивые. Как ты меня тут нашел, не понимаю.

Макс довольно смеется:

– Ха, считай, что мне дух Канала нашептал!

Я всматриваюсь в его грубоватое лицо, пытаясь понять хотя бы по выражению глаз, зачем он пришел и чего он хочет. Макс не обращает на меня никакого внимания.

– В общем, так. В пятницу продолжим, поняла?

– Нет. Что продолжим?

– Хм, гоняться продолжим, что же еще.

– Что, вот так просто? Ведь твой байк же разбит? И ты вообще помнишь, что ночью в Канале было?

Лиана почти кричит, с соседнего столика на нас оборачиваются.

– Ладно, спокойно! Что было, да ничего не было, свалка была, ну и что? Не в первый раз купаться. Байк я нашел на пятницу. Мощный, кстати. Ты слушай, я рассказываю.

Макс откусывает пирожок с вареньем. Прожевав, он откидывается в мягком кресле.

– Короче, ты пришла второй, в итоге. Марат шел первым, но повернул, так?

– И какое это имеет значение сейчас?

– Ты слушай. Мы там с людьми поговорили, решили продолжать. Как бы финал сделать. Первая двойка будет гоняться. В эту пятницу.

– Вы решили, ну молодцы! А меня спросить, и вообще! Как теперь в Канале гоняться, если творится там такое? Я даже не знаю, как завтра на работу выйду, буду проплывать мимо этой Головы!

– Да забудь ты об этом! Выясним за неделю, не переживай.

Макс начинает терять терпение, улыбки на лице уже как не бывало, словно скромный «продавец универмага» теперь уговаривает заплатить покупателя, случайно разбившего самый дорогой телевизор на витрине.

– Ты, девочка, понимаешь, какие люди там вчера ставили? Знаешь, сколько ставили вообще? Ты хочешь, чтобы им ставки вернули, «забирайте, нам чужого не надо, мы раздумали гоняться»? Хочешь, я тебе обрисую, что тогда будет и с тобой, и со мной, а?

Глядя на этого полубандита-полупродавца телевизоров, я уже готов к самому плохому завершению вечера:

– Слушайте, давайте без угроз, Лиана вчера такое пережила!

Девушка делает примиряющий жест:

– Давид, не надо, он прав! А что за байк у меня будет?

– Ну вот, другое дело! Помнишь, месяца 3 назад, гонялся такой длинноволосый тип на таком сереньком байке? На первом витке он купался еще?

– А-а… да, помню.

– Так вот, это не тот байк, что будет у тебя!

Довольный своей шуткой, Макс смеется:

– Твой еще в Канале не гонял. Я его в Турции заказал, тебе понравится. В общем, тебе теперь все понятно?

– Да.

– Я рад, что понятно. Ну пока!

Макс неожиданно резко поднимается и по наполовину опустевшему кафе идет к выходу. Не оглядываясь, он дергает ручку двери. Его крупная фигура пропадает, слившись с темным проемом.

Несколько минут мы проводим молча, Лиана сидит, опустив лицо и сложив руки между коленей, а я мучительно ищу ответ, могу ли я как-то защитить ее от такого развития и без того странных событий. После визита Макса в кафе нам становится неуютно, безумные цветовые разводы на стенах, раньше казавшиеся забавными, теперь раздражают своей пестротой.

– Да-а, несколькими днями назад я бы только обрадовалась такому предложению – погонять один на один с Маратом.

– До пятницы еще есть время, что-нибудь придумаем…

Лиана передергивается, видимо, вспомнив эту жуткую каменную Голову, приближающуюся из темноты:

– Придумаем? Что же тут придумаешь? Я не удивлюсь, если в пятницу стены начнут сжиматься, или вода в Канале станет красной. Бррр!

«В полицию не заявишь, Лиана же и пострадает…» – размышляю я.

– Лиана, а этот твой дядя Влад каждую ночь сторожит станцию?

– Нет, через одну, а что?

– Ты мне его номер дай, он меня же знает уже….

– Зачем он тебе понадобился?

Мне приходится соврать:

– Да так, мне кое-что про его байк интересно узнать…

Лиана смотрит на меня с недоверием. Диктует номер Влада, потом говорит:

– Пойдем?

Я помогаю Лиане подняться. Мы выходим на улицу, холодный ветер заставляет девушку поднять воротник плаща.

– И как ты в таком состоянии в пятницу собираешься побеждать этого китайца?

– Да он казах. Ерунда, я и не так с мотоцикла падала, все за пару дней пройдет. Как ты думаешь, Давид, как он нас вообще нашел?

– Ну, я не знаю, может он с Евой знаком?

– Нет, конечно. Хотя я Макса давно знаю, еще в городе З. встречались. То есть не в смысле «встречались»…

Лиана неожиданно краснеет.

– Мир вокруг тебя просто доверху набит медиумами-рэкетирами и летающими головами!

– Кто бы говорил, сам разгуливает в монашеской рясе по городу и девушкам глазки строит.

Мы медленно идем по слабо освещенному старыми фонарями тротуару. На улице довольно тихо, слышно, как на далеком вокзале по громкоговорителю вызывают какого-то потерявшегося проводника. Из-за поворота выныривает ослепительно белый автомобиль, и с неестественно громким ревом проносится мимо, обдав нас еще и волнами выхлопа. Черная тишина, прорезанная машиной, снова слипается вокруг нас.

Лиана замечает с видом знатока:

– Гофра никуда не годится, ну и рев, прямо как на треке!

– Включи меня в список приглашенных в пятницу, не забудь. А то я вчера еле-еле проник вниз, хорошо еще, что Михель подвернулся.

– Ох уж этот Михель, получеловек-полукот, он половине наших подземных девушек жить нормально не дает.

– Не знаю, есть ли у него хвост, но когти он мне показывал вчера ночью. Даже грозился поцарапать, если напишу про гонки в газету.

– Да уж, ты не вздумай, пожалуйста!

Мы медленно поднимаемся по лестнице, третий этаж совсем не освещен, только металлические цифры на дверях квартир отражают тусклый свет фонарей за окном подъезда. Мы проходим его медленно, Лиана наступает мне несколько раз на ногу, кажется, нарочно, и смеется.

– Нравится мне твой характер, ты не унываешь!

– Ты же меня защитишь, да, Давид?

Я не могу понять, шутит она или говорит серьезно. Несколько мгновений девушка смотрит мне в глаза, и потом фигурка в белом плаще исчезает за дверью, обитой черным дерматином.

Глава 16. Под Каменными воротами

Утром следующего дня я готовлю себе завтрак из гренок с сыром и кофе, заваренного прямо в чашке кипятком, и не могу отделаться от ощущения, что я – персонаж фильма. Участник мистических, фантастических и криминальных событий одновременно. «А ведь я больше люблю комедии» – усмехаюсь я про себя. Сидеть в маленькой кухоньке как всегда тепло и уютно, трубы за окном как всегда серые и одинокие, но в груди я чувствую немного уже забытую дрожь от нетерпения перед будущим. Из памяти всплывает высказывание «Смысл или взаимоотношение всего, что нам известно, будут не такими, когда мы узнаем больше». А узнать больше мне нужно как можно скорее.

Вообще, я люблю размышлять, когда передвигаюсь куда-нибудь. Прогуливаюсь по тротуару, трясусь в автобусе, плыву в гондоле. Поэтому я отправляюсь на работу пешком. Редакция «Вечернего города» всего в получасе ходьбы от моего дома. Полчаса прогулки – и попадаешь из утреннего города в «вечерний». Вот такая ежедневная машина времени.

Спущусь в Канал ночью, – думаю я. – Через станцию, которую Влад сторожит. Да, хороший он сторож, ничего не скажешь. Играет в подземных гладиаторов, можно сказать, на рабочем месте. Но другого способа туда ночью попасть у меня, наверное, нет. Ведь нужно же до этой Головы доплыть как-то. Даже если днем спрятаться на станции, байк же в рюкзак не сложишь. И еще неплохо было бы взять с собой кого-то. В конце концов, кто то же должен вытащить тебя из воды, если вдруг что…

Я представляю себе реакцию человека, которому предлагают: «Слушай, ты не хочешь ночью спуститься в Канал и поплавать немного на аквабайке? Там будет, конечно, полная темнота, но это ничего, мы возьмем фонарик, да и фары у байка светятся. Ты спрашиваешь, зачем все это? Мы поплывем к Голове, осмотрим ее со всех сторон, неужели это не замечательно? Да, это незаконно, конечно, но это того стоит! Ночная прогулка по Каналу – это же мечта каждого!»

Я перебираю кандидатов на роль такого своеобразного «Пятницы». Ни один из моих друзей или знакомых, пожалуй, не отнесется с пониманием к такому предложению. Разве что можно попробовать захватить с собой Влада, к тому же он весь этот странный кошмар видел своими глазами. Когда «свалка» в тоннеле закончилась, он один доехал до Головы и убедился, что та стоит на своем старом месте, как будто и не отлучалась с него, чтобы попугать подземных гонщиков. Судя по всему, этот Влад просто не умеет бояться.

Взявшись за ручку двери редакции, которая открывается на пять ступенек ниже уровня тротуара, я чувствую себя так, словно не был тут целый месяц. Очень уж необычные получились эти два выходных дня. Меня сразу окутывает табачный воздух, в котором, кажется, осталось так мало кислорода, что дым от сигарет уже даже не видим, из него просто состоит все пространство редакции. Перед каждым из моих коллег непременно дымится папироса, лежащая на пепельнице, как сандаловая палочка перед медиумом. Причем затягиваются ей иногда всего раз или два, и, бесславно прогоревшую, сразу сменяют на следующую. Я один в редакции – некурящий, и этот факт вызывает неизменную жалость моих коллег. Чтобы выжить в такой обстановке, словно в наполненном серными миазмами кратере дремлющего вулкана, я стараюсь как можно чаще быть «в поле». Главред, увидев меня в понедельник утром, даже удивляется:

– Привет! Ты что, решил поработать, пока дым за выходные немного улегся?

– Точно, у меня большое интервью на расшифровку. С Юнусом.

– О-о, это самое то, что надо. Давай делай скорей, послезавтра на первую полосу поставим. Кстати, ты слышал? Говорят, что этот чудак купил подержанный вертолет.

«Ну вот, надеюсь, богослов не будет разочарован», – думаю я, садясь за свой стол в небольшой комнате, единственном месте редакции, где можно было дышать носом.

Неожиданно появляется нелепая мысль – попробовать попросить этого студента сопровождать меня в ночной прогулке. Хотя почему нелепая – он ведь студент, профессиональный мистик, бабка его работает в часовне – его должны взволновать последние события в Канале. И властям вряд ли он будет жаловаться – не тот человек. По крайней мере, мне так показалось.

Потратив на расшифровку и "приглаживание" материала весь день, вполне довольный собой, я отдаю статью редактору. Для нашей газеты интервью с Юнусом – это событие, и можно не сомневаться, что оно послезавтра будет напечатано. Перекусив сосиской с картофельным пюре в столовой неподалеку от редакции, я добираюсь по Каналу до Острова. Знакомая старушка как раз запирает двери, когда я подбегаю к часовне. Она оборачивается ко мне:

– Здравствуйте, здравствуйте! Помолиться пришли? Только побыстрее, ладно? Я уж уходить собралась, спешу. Почти уж ушла.

– Закрывайте, закрывайте. Я вам записку передать хочу, для внука. У меня для него есть интересная новость.

– Ага-ага, он мне говорил, что вы ему подрясничек отдавали и познакомились. Передам записку, давайте.

Отдаю доброй женщине листок бумаги, на котором я написал Александру о крайне удачно сложившемся разговоре с фотографом и добавил просьбу прийти в среду к десяти часам к станции "Каменные ворота" в темной и теплой одежде. "Он же молодой парень, наверняка его заинтригует подобная просьба" – рассуждаю я. А если нет – попытаю счастья в одиночку или с дядей Владом. К Владу я решаю направиться сегодня, посчитав по дням, что его смена должна приходиться на понедельник.

Станция "Каменные ворота" получила свое название благодаря двум известковым скалам, почти смыкающимся на высоте пяти-шести метров над землей. В давние времена между ними проходил караванный путь, считалось, что это ворота духов, и проходить надо именно тут, для успеха торговли. Сейчас автомобильная дорога, конечно, огибает известняковые ворота, но горожане любят это место, даже придумали новую традицию: в день свадьбы жених должен пронести свою возлюбленную невесту между скалами на руках, к взаимному удовольствию рукоплещущих родственников и наблюдающих с высоты незримых сил.

Почти к самому закрытию станции, обойдя желтые камни, напоминающие две половинки гигантской желтой груши, я спускаюсь вниз. Седой худощавый мужчина в форменной одежде уже готовится закрывать двери станции на ночь. "Любопытно," – думаю я, "уже второй человек за сегодняшний вечер закрывает передо мной двери."

– Дядя Влад?

Мужчина оборачивается к мне.

– Ну надо же, сектант-журналист или как там тебя?

– Не сектант, а монах, да и тот не настоящий.

– Поздновато ты собрался покататься по Каналу. Боюсь, что пешком придется домой идти.

– А я в пятницу подумал, что вы ничего не боитесь.

– Тоже верно. Как там девчонка-то?

– Слава Богу, ничего не сломала. Вам приветы передает.

– Ага, она крепкая, вся в отца. Ладно, спокойной ночи!

Влад звенит ключами.

– Погодите, мне с вами поговорить надо.

– Поговорить? Хм, ну тогда давай, проходи сюда.

Влад запирает за мной двери станции и проводит меня в крошечное помещение, которое днем служит кассой, а ночью комнаткой сторожа. Я привык ко многим впечатляющим видам Канала, станций, Озера, но темные колонны и своды, еле-еле тронутые светом одной слабой лампочки караулки Влада заставляют поежиться. Он включает маленький литровый чайник, бросает себе и мне в кружки с густым темным налетом на стенках по пакетику чая и садится на единственный стул в комнате.

– Слушаю тебя внимательно.

– Дядя Влад, что вы думаете о Голове? С помощью чего и кого она плыла по тоннелю, как будто сделана из пенопласта?

– Для начала спрошу: ты правда журналист? Из какой-то газеты или откуда-то еще?

– "Вечерний город".

– Ага, понятно. И ты понимаешь, что про гонки…

– Да, да, ни слова.

– И про наш разговор....

– Тоже.

– Ну да. Поверить журналисту, который клянется все сохранить в тайне – это как поверить ростовщику, что он свои проценты не возьмет. Ладно. Что я о Голове могу сказать? Ничего. Она на своем месте стоит.

– А как она двигалась, что думаете?

– Как говорили римляне, "ищи, кому выгодно". Найдешь, потом ищи, как это сделано.

– И кому же это может быть выгодно?

– Сам ломаю голову. Если бы Голова пропустила Первого, а потом поплыла бы себе дальше, остальных давить, тогда еще ладно, можно на букмекеров или тех парней, кто на Первого ставил, пальцем показать.

– Духи подземелья на службе у букмекеров?

– Парень, еще раз говорю тебе: я не знаю, как Голова двигалась. И никто не знает.

– Скажите, а до этого происшествия что-то странное в Канале происходило? Когда вы дежурили, может быть?

– Было такое. Один раз. В отличие от других сторожей я пью на службе только чай, и если что-то видел, значит так оно и было. Сидел я вот так же, вот тут же и газету читал. И боковым зрением увидел, как за колоннами что-то пронеслось, со светом, но довольно тихо. Я сразу газету бросил, свет в зале включил и выбежал посмотреть. Но вода стояла спокойная, и никаких звуков или света в тоннеле уже не было.

– И кто же это мог быть?

– Летучая мышь с фонариком! Не знаю, и не представляю.

– Понятно. Дядя Влад, мне очень надо осмотреть Голову.

– Во-первых, я тебе еще пока не дядя. Во-вторых, пожалуйста, завтра садись на гондолу и вперед, у тебя есть 5 секунд на осмотр, пока мимо проплывать будешь.

Не меньше получаса я уговариваю его пропустить меня ночью в Канал. Привожу разные доводы, даже мягко намекаю, что могу случайно проболтаться о гонках. Наконец пожилой сторож-гонщик сдается.

– Но байк я тебе не дам. Ищи сам себе плавсредство. Мой тебе совет: достань надувную лодку на веслах. У нее ход бесшумный, и вообще, если затонет, не так жалко.

Попрощавшись с Лианиным родственником, я выхожу наверх, оставив его дожидаться нового появления "летучей мыши с фонариком".

Глава 17. "Охотники за головами"

Целый день я обзваниваю знакомых в поисках лодки. Наконец, в среду утром мой коллега по газете, верстальщик, язвительный, но, в общем, не злой парень, втаскивает в наш маленький офис видавший виды рюкзак. Лодка у него пылилась на антресолях много лет, и он отдает мне ее со словами: "Не удивлюсь, если она расклеилась на швах и ты пойдешь на корм рыбам. Но ничего, у моей жены двоюродный брат приехал, тоже писатель, вроде тебя. Как раз рабочее место присматривает." Пообещав ему не тонуть и держаться до последнего, я отношу ее в свою кислородную капсулу и дожидаюсь вечера, пытаясь карандашом нарисовать профиль Лианы хоть сколько-нибудь похоже.

В половине десятого я уже на месте. Лодку для осмотра на предмет дыр я разворачивать в кабинете не стал, потому что свободен от вещей и мебели у меня только потолок, а на нем развернуть ее уже не позволяет гравитация. Весло у меня только одно, у второго развалились сразу обе пластиковые лопасти, как только я попытался насадить их на алюминиевую рукоятку. Я одет в черные брюки и темно-синюю куртку, которые должны как-то замаскировать меня в темноте тоннеля. Складной нож и фонарик дополняют экипировку шпиона-ниндзя, собравшегося в недалекий, но опасный поход за тайнами.

Слабенькие фонари, спрятанные в невысоких кустах, пытаются осветить каменные глыбы "ворот", но на половине их высоты свет, осознав тщетность задачи, словно поворачивает назад. Вершины половинок гигантской груши чернеют на фоне сине-фиолетового вечернего неба. Задумавшись о событиях последней недели, я обращаю внимание на фигуру Александра, только когда он уже стоит передо мной.

– Давид, добрый вечер. Бабушка мне передала записку....

– О, отлично, вы пришли в черном, как я просил!

– Да в черном мне не привыкать ходить, в общем-то.

– Ну да, точно. А маска ниндзя у вас с собой?

– Не совсем понимаю…

– Извините, не буду долго морочить вас голову. Сейчас все расскажу. Можно на ты?

– Конечно.

Для начала я вкратце рассказываю студенту о моей профессиональной удаче с фотографом Юнусом. Александр в восторге:

– Как здорово! Он же действительно авторитетный человек! Это то, что нам нужно! В школу это нас сразу не вернет, конечно, но дополнительный защитный аргумент у нас есть!

– Нашу газету не все читают, правда…

– Ничего, положим стопку в фойе школы… Вырежем статью и на доску объявлений повесим, что-нибудь придумаем. Большое тебе спасибо!

– Да не за что, мне самому было приятно тебе помочь. Теперь о моей просьбе. Видишь вот этот рюкзак?

На то, чтобы объяснить причину нашего маскарада и рассказать о гонках (да простят меня Михель и Влад, которым я клялся кодексом чести журналиста) у меня ушло не менее получаса.

– Вот это искушение, прости Господи. И ты, значит, прямо вот сейчас, на лодке, хочешь туда плыть? В темноте? Без благословения?

– Интересно, кто же на такое нас благословит?

– Да дело-то вроде бы хорошее ты придумал… Просто потрогать камни, посмотреть следы… Но что правда, то правда, ректор наш, отец Неофит, не только благословения не даст, но еще из училища погонит за такие дела.

Глаза студента то с сомнением всматриваются мне в лицо, то перебегают вниз, на уже закрытые двери станции. Наконец, наверное, помолившись, он принимает решение:

– Ладно, Давид, с Божьей помощью, пошли, что ли.

– Вот спасибо! Если честно, одному мне было бы жутковато.

– Да я уверен, что нам и вдвоем будет достаточно жутковато!

Мы спускаемся по лестнице, я звоню в дверной звонок Владу. Через минуту сторож впускает нас, ворча себе под нос: "Охотники за головами". Я достаю из рюкзака увесистый мятый складчатый кусок резины, от которого в ближайшие часы будет зависеть успех нашей ночной авантюры. Из его складок обильно сыпется тальк. Разобравшись с клапанами, я прилаживаю ножной насос, который, к счастью, работает вполне исправно. Минут через двадцать матовые пузатые борта лодки уже звенят под щелчком пальца.

– Парни, моя смена заканчивается в полшестого утра. Не позже полпятого-пяти я жду вас здесь. Мне все равно, утонете ли вы или будете сражаться с Головой всю ночь, как Руслан, но в полпятого чтобы были тут. А еще лучше, сдуйте обратно вашу старую галошу и возвращайтесь в теплые кроватки. Если что-то пойдет не так, кричите посильнее. Сторожа сидят не на каждой станции. Голова-то у нас где-то неподалеку от станции "Ручьи" стоит? Там сторожа, кажется, нет. Но на Озере точно есть, а вам его пересекать надо, чтобы попасть в нужный виток. Держитесь аккура-а-а-тненько по стеночке, и никто вас не заметит в темноте. Фонарь на озере не включайте. Из этого тоннеля выйдете, сразу по Озеру направо, вроде третий тоннель снова направо. Да, третий, точно.

Я показываю Владу бумажку с планом Канала:

– Да у меня схема есть!Третий, все правильно.

– А если сторож вас заметит и полицию вызовет, не надо бежать и прятаться, все равно найдут. Оправдывайтесь как хотите, но меня вы не знаете. Поняли?

Мы киваем. Дотащив лодку до воды, мы сбрасываем ее вниз. Влад ложится животом на плиты платформы и сильно перегнувшись, придерживает ее рукой. Стараясь не соскользнуть в холодную воду, мы с Александром по очереди спускаемся на надувное дно. Влад встает на ноги и передает мне весло.

– Привет Голове! А весло-то у вас от байдарки.

– Да уж какое есть…

Лодка верстальщика по-прежнему выглядит хорошо надутой и даже почти новой, это придает мне уверенности. Я беру весло поудобнее, мы отплываем от каменной платформы и тихо входим в черное жерло тоннеля.

Глава 18. Двое в подземелье

Александр впереди, светит на воду фонариком. Я сзади, загребаю двухлопастным, действительно, байдарочным веслом. Это не очень удобно, лодка довольно широка, и приходится наклоняться то вправо, то влево, что слегка раскачивает нашу надувную посудину. Студент вытягивает руку в сторону, и луч фонаря перебегает вертикально вниз, под нас, под воду. Я поднимаю весло. Вода такая прозрачная и спокойная, что возникает полное ощущение, будто наша лодка парит в воздухе на высоте двух метров над мокрым закругляющимся полом тоннеля. Проплывает маленькая серебряная рыбка, за ней другая. Александр оборачивается ко мне:

– Вот бедняги, чем они тут питаются?

Я пожимаю плечами. Действительно, чем? Водорослей на гладких стенах почти нет, так, только какая-то слизь. Наверное, рыбкам этого достаточно. Хищников и рыбаков нет, и на том спасибо.

Но студент даже негромко вскрикивает от неожиданности: луч фонаря пересекает рыбина довольно внушительных размеров, явно преследующая мелюзгу. Вот тебе и нет хищников!

Александр говорит:

– Похоже на карпа!

– Ага, и довольно увесистого.

Продвигаемся дальше. Тоннель так величественен, вода так прозрачна и темнота так непроглядна, что я начинаю чувствовать себя подавленно. Я вижу, что мой спутник тоже как-то ссутулился. Тоже, наверное, под впечатлением. Но тут я вспоминаю Лиану, ее последний взгляд на лестнице, и сразу ощущаю прилив крови к щекам.

Проходит минут пятнадцать, и мы из закругления лепестка тоннеля выплываем в короткий прямой отрезок, который выходит на Озеро. Впереди показывается часовня, освещенная слабым лунным светом. Александр выключает фонарик. До озера остаются какие-то полсотни метров.

Студент шепчет:

– Может, мне погрести?

– Вот Озеро пройдем…

Полукруг призрачно освещенного Озера и Острова с часовней вместе с перевернутым полукругом их отражения становится все больше и больше. Я пытаюсь прижать лодку как можно ближе к стене тоннеля. Вот мы уже медленно пробираемся вдоль круговой галереи, которая возвышается тремя метрами выше нас. После абсолютно темного тоннеля нам кажется, что мы видны, как на ладони. Александр оборачивается:

– Как думаешь, заметят нас?

Он показывает пальцем на освещенное окошко сторожа на противоположном конце Озера.

– Вряд ли, у него там свет включен, а тут ночь.

Мы минуем первый поворот. Этот виток тоннеля славится тем, что в нем всегда сильно сквозит. В любую погоду там очень ветрено. Маркони рассказывал мне, что он подхватил воспаление легких, когда следил за работами на станциях этого витка Канала. Нашу лодку сразу же начинает сносить к центру Озера, и мои уже немного уставшим рукам нелегко дается снова вернуть ее в тень стены.