Брат человеческий

Александр Гарцев

Брат человеческий

Брат человеческий

Колька пишет из Пятигорска.

28 августа.

Здравствуй, Славка!

Извини, что долго не писал. Ты, можешь подумаешь, что я забываю своих друзей. Просто иногда бываю занят, а иногда просто писать неохота. Живу хорошо. За июль получил 150 рублей чистыми. Купил транзисторный магнитофон «Романтик». В апреле должен приехать в отпуск. Ты наверно ждешь от меня каких-нибудь интересных историй? Ничего особенного не произошло. В Пятигорске все спокойно. Правда, перекрыли все дороги в связи с холерой. Город красивый. Его трудно описать. Надо просто приехать и посмотреть. Ты, кажется, собирался? Пиши письма поразборчивее, а тоя не могу прочитать. Приезжай. У меня в комнате есть свободная койка, так что жильем ты обеспечен. А скучать здесь не будешь. Ну что еще. Все собираюсь написать большое письмо, но видно таланта не хватает. Так, что ты уже не обижайся, пиши. Я так обрадовался, когда получил твое письмо. Вернее два. Потому что я переехал в новое общежитие. А в старое захожу редко. Но они совсем рядом. Так что, если и напишешь и по старому адресу, все равно оно попадет ко мне. Передавай привет всем знакомым. Спасибо за адрес Петровича.

До свидания.

20 августа

Колька пишет из Пятигорска

Здравствуй, Славка!

Спасибо за письмо. Твою просьбу пока выполнить не могу, потому что толчок прикрыли связи с холерой. Но, если представится случай, куплю. Веньке написал одно письмо. Писать пока не буду, пусть отвечает.

У меня все хорошо. Работаю на свежем воздухе. С ребятами организовали что-то навроде альпинистской секции. В свободное время ходим в горы. Пока результаты скромные, поднимаемся на гору Бештау, высота 1402 метра. Делаем вылазки на Машук, где стрелялся Лермонтов. От нас до места дуэли метров 500. Я уже начинаю привыкать к горам. На днях пойдем покорять Бермамыш- высота 2643 над уровнем моря. Кстати, от нас в хорошую погоду виден двуглавый Эльбрус, покрытый снегами. Я нисколько не жалею, что уехал из дому. Здесь столько всего нового, а главное личная свобода. А ребята хорошие всегда есть. В общем, в ближайшем времени домой не собираюсь. В апреле должен приехать в отпуск. Чертовски хочется повидаться с родными и с друзьями.

Колька пишет из Пятигорска

Привет из Пятигорска.

Привет, Слава.

Не влюбился ли ты, если повел разговор о девушках? Да не просто, а о сопливых девчонках и о темпераментных. Но ты знаешь, я увы не такой. Мы здесь занимаемся более скромной деятельностью – ищем «снежного человека». В последний раз ходили по реке Малке до Эльбруса. Но так и не дошли. Места дикие, глухие и ни одной тропинки. В некоторых местах трава помята, может быть, проходил медведь, а то и резвился барс. Приходилось все время карабкаться по скалам, на высоте 20–50 метров. В день проходили по пять километров, а то и меньше. Вообще, расстояние в горах исчисляется не километрами, а часами ходьбы. Вдобавок пошел дождь, а потом и снег. Три раза переходили речку, которая буквально на глазах поднималась на полметра. Наши спальные мешки промокли, не говоря уже о самих. Да, природа выступила против нас, пришлось повернуть обратно. Ты не думай, что я такой смелый и опытный. Простоя с нами спал мастер спорта по туризму и альпинизму, да от ребят не хотелось отставать.

До свидания. Что интересного, пиши. Если попадется печатная машинка куплю, а то не разберу почерк.

Колька пишет из Пятигорска

Здравствуй, Вячеслав!

Решил написать тебе письмо, а то все не было времени. Живу неплохо. Устроился на работу слесарем по 3 разряду, а также в общежитие. Ребята хорошие. Ты просил написать, как здесь. Кругом горы много зелени, много отдыхающих, в общем, – всего много. Подробнее напишу в следующий раз. Самое главное, Славка, забрали ли Веньку в армию. Если да, то вышли адрес.

23 мая

Колька пишет из Пятигорска

Здравствуй, Вячеслав!

Спасибо за письмо, пиши разборчиво, у меня зрение и так плохое. Как видишь, начал за здравие, а кончил за упокой. Ближе к делу. Я уже писал, что работаю слесарем. Дали квартиру на троих со всеми удобствами в общежитии. Скучать не приходится. Все ново: и деревья, и горы, и цветы, а, главное, люди. Кого здесь не встретишь: солидного дядю с портфелем под ручку с девицей легкого поведения, искателей приключений, которые удрали из дому, и едут без денег на юг ближе к солнцу или негра с улыбкой до ушей, наших друзей из Вьетнама. Вечером, правда, иногда бросают баночки с балконов, конечно, пустые, или шумят соседи по общежитию. Но, как говорят англичане, мой город моя крепость. Попробуй, зайди ко мне какой – нибудь забулдыга, вдарю! Уже не курю две недели, скоро брошу пить. Как видишь, все идет к друзей лучшему. Солнце ласково греет мою спину. Уже сошла кожа. Жить можно. Были бы деньги. Выйду на балкон, кругом горы. Прелесть! Вечером народу в городе, как в нашем областном центре в выходные. Много музыки. Каждый день бывают концерты. Каждый вечер гуляю по городу, конечно, пока один. Потом захожу в кафе, пью чашечку кофе и еду на трамвае домой.

Уже 11 часов вечера. Завтра в 7 часов на работу.

Перешли это письмо Веньке.

Пусть не обижается.

Мой адрес:

Ставропольский край, г. Пятигорск, ул. Орджоникидзе, 11, 6-е общежитие. Князеву Н. Л.

Серые тучи почти закрыли заводскую трубу. Закончилась смена, и нестройные волны рабочих заполнили тротуар, а местами выплескивались и на дорогу. Шли сосредоточенно, молча возвращаясь к своим семейным и бытовым делам. Кое где слышался смех. Это молодые ребята и девчата, нисколько не уставшие за смену, радовались, что сегодня вечером последние уроки в вечерней школе, что скоро лето, отпуска и на носу выходные с отдыхом и танцами.

Колька шел впереди. И рассчитывал, что до уроков, первый из которых начнётся уже в шесть вечера, успеет и в библиотеку забежать и дома что-нибудь подзакусить. Городок небольшой. Все рядом. На берегу библиотека, через два дома у железной дороги, рядом с комбинатом старое деревянное двухэтажное здание вечерней школы, а за улицей Советской и Колькин дом. Успеет.

Колька любит читать. В библиотеке он постоянный посетитель. Клавдия Васильевна, заведующая библиотекой, его любит, всегда учебники по программе хорошие подскажет, и что почитать интересного и свеженького тоже.

В прошлом году заводской комитет профсоюза помог библиотеке с подпиской, и Клавдия Васильевна, среди других дополнительных периодических изданий выписала журнал «Знание – сила». С тех пор Колька не пропустил ни одного номера. Там про всякие загадки природы, про новейшие теории возникновения вселенной, про квазары, про телепатию, про гипноз, и про природу статьи всякие интересные попадаются.

Первое время, правда, больше картинки рассматривал. Потому, что про всякие кварки, скорость света, кибернетические и молекулярные теории они в вечерней школе, конечно, но вряд ли преподаватель физики, бывший мастер с завода, об этом слышал. Но рассказами зарубежных и отечественных писателей-фантастов в рубрике "Terra Fantasia" Колька зачитывался.

Вот и в этот раз только он расположился в читальном зале поудобнее, чтобы минут десять полистать последний номер, как подошла заведующая:

– Николай, – Клавдия Васильевна держала в руках большую газету. – посмотри-ка, что я для тебя нашла. У нас, на Юге, оказывается, нашли потомков снежного человека.

В отличие от Кольки, его друзья, Славик и Витек, прилежными читателями не были, в заводскую библиотеку ходили редко, а потому над Колькиными фантазиями о снежном человеке вообще в мире, и в нашем крае в частности, тихонько посмеивались, выговаривая ему снисходительно:

– Эх, ты, верзила – верила! – смеялся над ним Славик, – мало ли что в книгах, а тем более в журналах, напишут. Брехню всякую. А ты и веришь! да нет никаких снежных людей. Ты еще скажи, что лешии в наших лесах есть.

– Циники вы и нигилисты, – ворчал Колька, снимая большие очки и кладя их на очередной номер желтой газеты с громким названием "Сенсации мира" и фотографией большого черного мохнатого зверя на главное странице, – Погодите, вот поеду я в Пятигорск. Там до Памира недалеко. Экспедицию буду организовывать.

– Коля, – качает головой Славик, – Да ты с ума сошел. Ты знаешь, что Памир – это огромные горы. Там несколько стран поместятся. Это высокогорье. там. Это тебе не Вятские увалы. Там горы от трех до семи километров высоты. И погоды там не бывает хорошей.

– То-то и оно! – назидательно говорит Коля, – значит не изучено. Раз там цивилизации нет. Значит там тайна. Вот там-то наверняка он, брат наш человеческий, обитает.

***

Городок этот стоял на высоком берегу реки, вдоль которой из нескольких деревень, Грухи, Конваловка, Татарка, Крутиха, Мариевка, село Соломинцы, на месте которых он, начиная с середины пятидесятых постепенно и вырос.

А за рекой большие заливные луга, в которых заготавливали сено, метали в большие стога, а зимой по намороженной широкими досками дороге вывозили на лошадях на фермы. Потом колхозы-совхозы развалились, сено заготавливать не стали. А луга заливные красивые остались.

Они и были любимым местом отдыха горожан. Конечно, только тех, у кого были лодки с веслами или моторки.

А если пройти по лугам дальше по направлению в областной центр, то выходишь на излучину реки, на старое и новое русло. И если и их переплыть, то попадёшь на настоящий остров. Большой. Заросший лесом, ивняком, с широкими песчаными берегами.

Редко кто из города в такую даль мог добраться. Но для настоящих туристов, для настоящих рыбаков – это место было нетронутым раем, диким, таинственным, таежным.

Ехали как-то ребята с занятий.

– Слушай, Витек, – сказал Славик, перекрикивая шум автобуса, – поехали – ка в выходные на остров.

– Зачем?

– Пошутим над Кольчиком. Лежанку организуем из веток ивы. Шерсти там от кроликов, возьмем у тети Вали, у нее много. Пусть Колька найдет эту лежанку, эти следы. А то все мечтает, куда – то уехать далеко, на Памир какой-то. Так и в Африку еще запросится.

– Да, кто его пустит?

– Я то и говорю. Давай сюрприз парню сделаем. Вот он порадуется.

– Далеко, что-то. А может ближе?

– Самое то.

– А что, – Витек приготовился к выходу, – прикольно. согласен. А не обидно это ему будет?

– Кому?

За Славкой захлопнулась автобусная дверь. Они стояли на остановке у универмага.

– Кому? Кольке? – повторил он, поправляя сумку с учебниками, – да безобидно это все. Не боись. ну нашёл и нашел. Статью может быть в свой журнал напишет.

Так и решили. Пока никому не говорить.

Сказано-сделано. На следующий же вечер, попросив на полтора часика у отца моторку, Славик с Витькой отправились на остров. Затащив, чтобы не смыло, лодку на песок, пошли через густой ивняк искать соответствующее место. Хотя до вечера было еще далеко и старт сумеркам только что дал заводской гудок, в темном и сыром лесу было темно и жутковато. Именно эта предсумеречная тишина давила, нагнетая неподконтрольный уму страх на их привыкшие к городской тарабарщине и шуму уши, проникала в душу, расширяя зрачки.

– И кто тут может жить? – ворчал Славик, ломая очередную неподдающуюся лапластую ветку старой обросшей мхом ели. Сломал. Виталик вздрогнул от громкого треска.

– Да тише. Пугаешь только. Кто-то. Кто-то. Жабы вон прыгают. Они и живут. брезгливо огляделся Витек. – Ну и место ты выбрал.

– Самое то: и от воды недалеко и глушь таежная. Тут сто лет, наверное, никто не бывал.

– Таежная, таежная -все ворчал Витька, – а верхушки – то невысоких деревья зачем ломаешь?

– Так надо. Во- первых, самим потом дорогу найти, а я еще и читал, что все йети так делают.

– Зачем им так делать, если такие гипнотизеры всевидящие, что дорогу не увидят, да и ночью – то какие верхушки ломаные, кто увидит?

– Это не для ночи. С утра Кольку поднаправим в этом направлении и пусть рыскает по этим веточкам к лежанке и придет.

– Ясно теперь. Давай – ка собираться.

Темнеет. Больше не решились в лесу находиться. Ну его. Бегом почти на берег и к лодке. Что успели – то успели. Успокоилось сердцебиение от страха только тогда, когда мотор в лодке заработал и она привычным курсом дела волну помчалась к огням родного города.

Как это в лесу жить? Страх какой!

Отец долго ворчал, но ключи от бокса, где прямо под берегом в ряду небольших железных кладовок хранился новенький шестисильный "Нептун", отдал.

Отдал с напутствием:

– Но только там, на воде не пить, даже пива, и чтоб все были в спасательных жилетах.

– Да ты что, пап, да мы с Витьком десять раз нашу речку переплывем.

– Так, – зажал в руке ключи от бокса отец, – я не понял, по правилам или нет!

-Все, все, договорились, – зная характер отца, примирительно вздохнул Славик. – Никакого пива. Все в жилетах.

Тревога отца понятна. Недавно утонули два пацана, Мишка с Артемом, и плавали хорошо, и не маленькие уже, недалеко от того острова все опухшие и всплыли, там на песке и нашли их. Всплыли прямо у острова.

Вообще, про этот остров таинственный всяких небылиц ходило. Да мало – ли что старухи болтают.

Кого брать с собой на двухдневный отдых с ночевкой долго не думали.

Ну, во-первых, много не возьмешь, казанка, она на пять человек рассчитана, один на корме с мотором, четыре на двух сиденьях, ну шестого на нос можно. И все. остальное провиант. Да и много ли его надо на два-то дня. Тушенка с картошкой на ужин, на завтрак каша с мясом, а на обед наловим на уху. Так что провианта немного. Шестого точно можно брать.

А вот кого? Н Колька, ясно. Ради него это маленькое приключенческое путешествие. Мы с Витькой с подружками. А шестого может взять Марию с отдела главного метролога. Для Кольки пообщается, поболтает, может и подружится как-нибудь. Маша девочка хорошая. Но только строгая. Зато кампанейская. Не зазнайка. А то у Кольки – несчастье, Надя, его подружка, всю зиму с ним ходила, а в мае вот взяла и с Ленькой из инструментального стала ходить, и на танцы, и в кино. Никак Колька еще не отойдет.

Сказано – сделано. С Машей не получилось, к родителям в деревню на выходные уезжает. Впятером так и едем. В пятницу девочки все успели сделать: и продукты закупить, упаковать их, а ребята подшили свои старые палатки, ту, что получше для девочек, а побольше, старенькую отцовскую для себя подлатали. К субботе все и упаковались.

– Слава, – давала наставления, мама Славкиной девчонки, только что закончившей восьмой класс и подавшей документы в кулинарное училище, – Слава, смотри, чтобы Людочка в кофточке и курточке была, вечером у реки холодно. И на воде там осторожнее.

– Не переживайте, тетя Оля – успокаивал Славик, забирая большую сумку с продуктами и тёплыми вещами, – не пригодится все это, тепло, июнь. Да и что мы едем-то? На одну ночку. Все равно, холодно. Да не замерзнут они, мы им шикарную палатку приготовили, мешки спальные теплые. Нормально все будет.

– Пока, пока, мамочка!

-Смотри у меня, – погрозила ей пальчиком тетя Оля.

– Мама, я большая уже. Мне 17 лет через месяц.

У Нины, подружки Виктора, таких проблем не было. Мама с папой далеко. Живет она в общежитии. Отчитываться никому не надо. И профессия у нее хорошая – шлифовщица лыж, денежная.

– Нина, – откровенничает с ней мама, в редкие приезды дочери к ней в село, – ведь 19 лет тебе уже. Замуж пора. Засидишься в девках, что мы с тобой делать – то будем. Я вот в 18 – то уже и за папу твоего вышла и Фёдора родила.

-Замуж – это хорошо, – соглашалась с ней в душе Нинка, – да вот где парней – то взять.

Действительно, не везло ей на парней, С Володей походила – в армию ушел, и не пишет, Сашку в армию проводила – тоже два письма все. С Витькой вот уже полгода. Хороший парень. Да у него все гитара на уме, аккорды, да песни. Несерьезный какой-то. Но добрый. В кино иногда приглашает.

– За реку? На остров этот таинственный? Да еще с ночевкой? Конечно, поеду. – согласилась она с Витькиным предложением, сразу забыв все мамины наставления. – Это интересно. Но страшно что-то. Говорят? что остров какой- то дикий.

– Не город, конечно, – хмыкнул Витька

И погромче крикнул в хрипящую трубку, удивившись, какую отеческую заботу проявляет:

– Теплые вещи возьми с собой.

Повесил наполовину ржавую трубку телефона и вышел, так и не закрыв скрипящую дверь телефона-автомата.

В субботу утром на берегу шумно.

На то она и суббота. Рыбаки настоящие уже уехали, кто на моторках, кто на весельных плоскодонках. Рыбаки они народ молчаливый. Как уловы их. Шума не любят. Тихо, еще затемно соберутся, и только весла о воду шлеп-шлеп, да уключины у некоторых нерасторопных скрипят. Расторопные-то они весло в воду окунут и дальше гребут без единого скрипа. Рыба она тишину любит.

Ну а другая городская шабутень, которой не спится с утра уже на реке. Купаются, фыркают от холодной воды и на расстеленных покрывалах на утреннем солнышке отогреваются.

Чтобы подойти к лодочной станции, надо пойти через пляж. В камуфляже, с палатками в руках и рюкзаками вся компания осторожно обходила лежащие тела, вызывая недовольство любителей утреннего плавания. Сквозь шум, сквозь монотонный говор, музыку транзисторных приемников донеслось:

– Парни, привет, – вы куда?

– "Трещетки" нам еще не хватало, – переглянулись парни.

"Трещоткой" все звали Вадьку Кулина, слесаря с инструментального, маленького веселенького говоруна. Еще в школе учителя старались не вызывать его к доске, Вадька такое рассказывал, весь класс с хохота умирал.

И если руку тянет с вопросом остерегались. Поднимать его, потому что или вопрос ехидный, или с закавыкой какой и обязательно длинный, с подковыркой. Говорун в общем. Но девочки его любили, потому что анекдоты и смешные истории из его так и сыпались.

– Парни, вы куда? – Вадик уже подбежал к ним и шел рядом с интересом разглядывая многочисленную амуницию.

И тут же к Людке:

– Людочка, бедненькая, маленькая, не жалеют тебя, давай сумочки. Ты что такие тяжелые. Да как ты вообще их держишь.

– Да, консервы тут, – вздохнула обрадованная Людочка.

Пока шли к лодке, Вадик все выведал, что едет компания на остров, что с ночевкой и что снасти рыбацкие даже взяли с собой, и что палатки у них непромокаемые, а самое главное три спальных мешка из пуха гагр.

– Парни, возьмите меня с собой. Я вам такую уху обеспечу. Места знаю, там одна яма есть, стопроцентно жереха вам наловлю.

Посмотрел на два спиннинга, которые несла Нинка.

– Тем более, ничего у вас спиннинги-то. Классные.

Славик с Витьком переглянулись. В их планы не входило кого – то еще брать, тем более этого говорливого Вадика. Но, с другой стороны. Есть страсти по снежному человеку, есть подготовленная ими "лежанка"…

– А что? – улыбнулся Славки и подмигнув Витьку, бросил:

– Так тебя мамка не отпустит.

-Да, ладно. Сейчас сбегаю, переоденусь и готов. Возьмите, парни.

Разговорчивый и общительный Вадик при таком юморном проекте, как "лежанка снежного человека" пожалуй не помешает. Решили они с Витькой, тем более что старый желтый двухэтажный дом Вадика, на четыре подъезда по восемь квартир, построенный сразу после войны, стоял на самом берегу. Один угол его выходил на пляж, другой упирался в лодочную станцию у маленького овражка. так что собраться и добежать успеет.

– Блесны захвати с собой, – крикнул ему вдогонку Славик.

Солнце, ставшее совсем красным, медленно опускалось в красное зарево засыпающей, освободившейся от дневных волн реки.

Потрескивал костер. Колька, оглянувшись на девчонок, совсем тихо, чтобы они не слышали, спросил:

– Ну вот ты послушай, Вадик, – ну как это так можно. Четыре месяца ходили. Душа в душу. Я ей все последние за полгода журналы "Знание сила" пересказал. Ей так это было интересно. Целыми веерами мы гуляли. А главное, ты не поверишь, – Колька многозначительно наклонился – мы ведь с ней целовались! И даже, ты не поверишь, я грудь ее целовал, и, не поверишь, своими глазами грудь ее видел. Вот ведь какая любовь у нас была. На всю жизнь любовь.

И что ты думаешь? Она взяла и с Ленькой из штамповочного стала ходить. Как так можно? Не понимаю. Ведь целовались мы. Разве так можно?

Вадик задумчиво, помешивал деревяшкой чай в закопченном черном котелке, и молчал, удивляясь наивности разоткровенничавшегося друга.

Да и что ему скажешь? Словами Надьку его не вернешь. Девчушка самостоятельная. Потом Колька поймет, когда повзрослеет. Поймет, что сложная это штука.

Вадик продолжал картинно размахивать руками.

– Ну, положим, появился я на свет по «вине» своих родителей. А спрашивается, зачем? Какого черта мне здесь, в этой жизни, надо? Зачем я живу? Для чего на что трачу свои силы и способности? И вообще, кто стал хоть чуточку счастливей от того, что я есть, что я существую, что я живу? Кто?

Витек улыбнулся и тонким голосом запел:

-По приютам я с детства скитался, не имея родного угла, ах зачем я на свет появился, ах зачем меня мать родила".

– Не дразнись, – оглянулся Вадик. – я вправду спрашиваю, ну вот зачем я родился?

– А я его понимаю, – Повернулся Витек к Нинке, и отдав ей гитару, наклонился над грудой дров и подбрасывая их в костер, продолжал: -Понимаешь, Нинок, тысячи вопросов встают перед человеком, который попытался понять себя, проникнуть в самое себя, в свою душу, который задумался о смысле своей жизни, о своей роли в ней, и над многими другими вопросами. Как найти на них ответ? Как разрешить их. И человек ищет, блуждает, ошибается, находит, теряет, и снова ищет, ищет, ищет. И что? Так всю жизнь? Имел цель. И чем раньше он найдет ответ на эти вопросы, тем легче будет ему жить, тем больших успехов он добьется в служении обществу, родине, государству, людям.

Тем временем Вадик продолжал мечтательно:

– Найти бы цель жизни, найти бы цель. Такую, которой бы можно отдать все силы, все свое время, а быть может, и саму жизнь посвятить ей. Вот в этом, на мой взгляд, вся суть человеческой жизни, в этом счастье, в этом источник всех земных и неземных наслаждений и радостей человеческой души. Но самое трудное не определить ее, не поставить перед собой, а выполнить. Вот на ее выполнение и жизнь можно потратить. Если, конечно, цель эта высока и благородна.

Слушал, слушал Славик россказни Витькины о хиппи, о которых он самозабвенно и с восхищением рассказывал Нинке, да и не выдержал:

– Нин, не слушай ты его. Ничего хорошего кроме распущенности в хипарях нет. Вот был я недавно в библиотека имени А. С. Пушкина. Тишина в зале. На улице дождь. У магазина напротив горстка длинноволосых парней с гитарами, твоих хипарей. Спрятались под навес. Что -то играют. Смеются. Дождь им не помеха. Я тоже сначала им позавидовал. У нас в зале лекция. Встреча с местным поэтом Павлом Ракулиным.

Неинтересно, конечно. Что -то там он нам читал про грибочки, про листочки, елочки, берёзки, птички рассказывает и стихи свои читает. Скучное что-то про белочек, да зайчиков.

Еще раз посмотрел на тех парней и девчонок. Смеются, шумят, поют. Весело. Вот там жизнь. А стихи, почему они могут быть такими занудливыми и скучными? Ласточки, поля, просторы, речки, ручейки, облака, цветочки. Хорошие слова, но скучные. Нет в них силы дождя, смысла, веселья и жизни.

– А я, – Вадик, как-то незаметно отбросил свое обычное кривляние, – а я, как только школу закону, подам документы в медицинский, в Пермь, на психиатра. Очень меня психология привлекает. Вот ты, Витек, Выготского читал? Нет. А я читал. И вообще, вот если твой собеседник умный человек, с ним скучно не бывает. Умный человек, как хорошая книга. Сложные построения фраз и мыслей, но в то же время ясные суждения. Остроумие, масштабность мысли. Горизонты восхищения. А в жизни у нас кто окружает?

Он картинно развел руками. Но Витек, молча перебирающий струны гитары, на его длинные рассуждения внимания не обращал, и не обиделся даже, подбирая аккорды к какой-то песни.

А Вадик продолжал:

– А я кто? Ты знаешь, мне очень хотелось бы быть в будущем умным, основательным, серьезным и думающих?

-Не знаю, как умным, – ехидно подумал про себя Славик, – а вот представить себе говоруна Вадика серьезным никак не мог. Кампанейским весельчаком и балагуром сто процентов. Но мудрым?