Творцы Тарта Рары. Цикл «Постскриптум легенды». Том 2

– Слышал что-то такое. Но ты же знаешь, что я не пользуюсь таможенными услугами. Я просто сижу здесь и консультирую путешественников, как проехать туда и назад.

– Ну хоть мне не рассказывай…

– А ты меня не перебивай. Я знаю о чем говорю. Там большой объем возвратного груза?

– Нет, не большой. Два небольших бочонка. Два очень тяжелых бочонка.

– Тогда вот как сделаем. Мы войдем через главные ворота в самом центре тремя подводами, продадим товар, продадим две подводы и уйдем на одной.

– Спятил? Через таможню? Это самоубийство.

– Да, ты прав. Это опасно. Погоди-ка, – сделаем по другому. Мы не будем продавать две подводы, – мы еще и прикупим несколько подвод. Мы нагрузим их бочками с вином большого размера. Внутрь двух из них поместим ваши наконечники. Лучше в тканевом мешке, – им ведь ничего не будет от этого?

– Ничего.

– При попытке открыть бочки, оттуда польется вино. Кстати, вино из Междугорья очень славится везде, и вы сможете навариться еще и на этом. Хотя и не так хорошо, как на железных наконечниках. А после рейса принесете сюда мою долю.

– А ты что же, не пойдешь с нами?

– А зачем? Я вожу через горы, и в момент вашего прохода создам небольшой кипеж в горах. Там начнутся крики о бандитах и контрабандистах, часть охраны кинется зарабатывать себе дополнительные премии за поимку их. Вас будет досматривать меньшее количество солдат, да и те будут работать неохотно, а с мыслями о том, как им не повезло, что они не пошли ловить контрабандистов.

– И кто же создаст такой кипеж?

– Так я и прибегу к башне у ворот и начну кричать, что кого-то там видел.

– Ну ты и голова!… – протянул Наум. Он молчал всё время, пока двое друзей спорили. – Это хорошая идея. Решим так. Я отдаю тебе сейчас половину приготовленной тебе суммы, а после того, как караван вернется из Междугорья, лично я сам отдам тебе вторую половину. Но с одним условием.

– Каким? – Ждан доел свою птицу уже давно и теперь с тоской смотрел на кучу костей на тарелке. От салата уже тоже давно ничего не осталось, и ему пришлось макать остатки хлеба в жир от птицы. От его тоскливого взгляда расхохотались оба его собеседника.

– Условие, что мы с тобой поговорим о некоторых дальнейших делах. Ты мне нравишься, и потому…

– Больше ничего не говори. Я ничего не слышал, – перебил его Ждан, пряча монеты в глубокий внутренний карман на поясе. – Будет день, будет и пища. Для тела и для разговора пища.

– Хорошо, Ждан. Я, если разрешишь, оплачу твой ужин и …

– Спа-си-бо. Вот уж спасибо так спасибо! Я и сам могу его оплатить, но это твое предложения тоже хорошо. Хоть не буду светить свои деньги здесь. А то ваше золото на фоне местного медного безобразия просто привлекает много внимания.

– Тогда до встречи. Когда караван будет проходить мимо, мы наймем тебя как проводника, и тогда всё сделаем как надо.

– До встречи.

Мир-004. Бег по кругу

Мы все бежим по кругу. Справа налево, слева направо. Сверху вниз, снизу вверх. Иногда по спирали, – сходящей к нутру или исходящей кнаружи. Разница только в радиусе этого круга, в высоте этого пласта над другими кругами.

При нарезании колбасы или лимона мы не задумываемся, что плодим кучу маршрутов для бега по концентрическим окружностям в разных временных и пространственных плоскостях. Эти плоскости потом могут быть параллельными, перпендикулярными или располагаться во времени и пространстве под любым углом друг к другу, как углы эклиптики.

Всё это давно понятно и известно народу, что видно по множеству поговорок. «Всё возвращается на круги своя». «Круги ада», «круги жизни». «Круг знакомств», «Круг интересов». «Круг света». И многие другие.

По кругу мотает свою нить личинка шелкопряда. По кругу плетется сеть паука. По кругу нарастает ствол дерева. Форма круглая у любого овоща или фрукта, – квадратные и другие формы появляются только искусственно. Яйцо, икринка, голова человека, зрачок глаза и объектива. По кругам вращается планета, – вокруг своей оси, вокруг звезды и вокруг оси галактики вместе со своей звездой. И личинка с пауком вместе с этой планетой.

Люди ничем не отличаются. Мы всё знаем, мы всё чувствуем, многое предполагаем, – но продолжаем бежать и бежать по своим кругам. А круги продолжаются и продолжают нас втягивать во всё новые и новые круги – и в свой порочный круг… Колесо и круг прочно вошли в нашу жизнь. Цирковая арена и циркулярная пила. Бабина пленки, тюбетейка и женские лифчики. Рулетка, рында, штурвал, монета. Бокал, бутылка, кубок, тарелка, кувшин, стопка. Рулоны материала, – бумаги, ткани, кабеля, троса. Орбиты электронов, орбиты искусственных спутников, орбита раскручиваемой пращи. Кольцевая трасса, обручальное кольцо, ошейник, наручники, кандалы, кольцо Сатурна, пояс верности… Диски автоматов и пулеметов, кассеты автоматических гранатометов и авиационных бомбометателей. «Чертово» колесо, мишень, кольца Олимпиады, круг победы, пуля. Атомная бомба, – и та круглая!…

«Шаг вперед, два шага назад». «Бег по кругу». Кольцо Нестерова. Кольцо Немезиды. «Пони бегает по кругу». Кольца дыма курильщика и паровоза. Просвет сосуда, трахеи, горла, кости, ствола оружия…

Сотворение. 002. День второй.

6. И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. [И стало так.]

7. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так.

8. И назвал Бог твердь небом. [И увидел Бог, что это хорошо.] И был вечер, и было утро: день второй.

ВЕТХИЙ ЗАВЕТ. Бытие. Глава 1.

Божественный промысел, если можно так сказать, продолжался. Деяния благие…

Некоторые материки, словно сопротивляясь своему создателю, выстроив вдоль своих побережий горные хребты. Это катастрофически затруднило бы в будущем проникновение влаги на всю глубину поверхности материка. Конечно, ничего удивительного не было в том, что именно края материков, будучи краями осязаемых тектонических плит в этом районе, подвергались различным процессам сжатия, подъема и деформации, и потому приобретали такие очертания. Однако оставить этот факт таким же было никому не интересно. Достаточно вспомнить земную Сахару, отграниченную от океанских испарений, – где горами, где просто собственной огромной территорией. А другое дело горные хребты вдоль всей Южной Америки, – с обоих сторон обдуваются влажными ветрами и имеют буйную растительность в соответствии с географическим поясом.

Одно дело, конечно, «рихтовать» поверхность уже сложившейся планеты с развитой цивилизацией, с риском ее вообще погубить задымлением атмосферы, – и совсем другое дело делать это на девственно чистой от живой жизни планете. Да хоть образ любимой рисуй по краям новоиспеченных материков, – какая разница, какие удивленные глаза будут у потомков, разглядывающих из космоса облик девушки или мужчины в контурах своего дома. Бог – так бог! Богиня – так богиня! Одной загадкой больше, одной меньше…

Пришлось еще подумать над многими другими процессами. Для этого привлекались завербованные на Земле планетологи и другие специалисты. Просчитать будущий климат на всей поверхности вне зависимости от мощности и скорости обработки информации с помощью Кибелы, – трудно. На грани вообще возможного. Слишком много процессов могут быть не учтены. Принимались в расчет все замечания и предложения. В конечном итоге, земляне создавали новые миры ДЛЯ СЕБЯ САМИХ! И это потом им мучиться до конца жизни на недостроенных и не продуманных, – а то еще и на неправильно организованных по скудоумию или незнанию, – поверхностях планеты.

Ну, убрали береговые хребты. Открыли потоки влажного океанического воздуха. А где гарантии, что внутренние районы не будут сноситься теперь ураганами со стороны океана, тем самым замедляя или даже делая невозможным их собственное развитие? Кто знает, какие атмосферные процессы тут будут преобладать, если нет никаких вековых наблюдений за этими районами? «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги?» – так будут говорить про это будущие потомки?

Наиболее крупные образования суши, типа земной Евразии, решили не дробить на более мелкие куски. Зачем? Просто имело смысл предусмотреть климатические влияния и циркуляции воздушных масс типа того же Уральского хребта, Тибетских гор, других массивов. Надо было предусмотреть и проделать крупные проходы между этих образований не только для воздушных масс, но и для будущей хозяйственной деятельности. Надо же облегчить хоть чуть-чуть будущее развитие человечества на этой планете, раз уж взяли на себя функцию богов.

Никто не гарантирован от разливов рек, но назвать их катастрофой тоже нельзя, – массированные выбросы плодородного ила на поля скорее не катастрофа, а благо для земледельцев. Никто не оградит от высоких приливов и цунами, – но это дело времени справиться с их последствиями. Землетрясения? – Они были и будут. Человечество стонет, но принимает их как данное. Главное, что небо стало видимым, а земля готова к плодородию!

Мир-005. Лукоморье

Он сидел в углу трактирного зала за отдельным столиком, слушая рассказчика. Обычно к нему не подсаживались, т. к. все знали, что он не любит этого. Он мог сам позвать к себе за столик любого, – и тогда никто не смел ему отказать. Он подзывал обычно таких вот рассказчиков и требовал повторить для него эти рассказы. Потом иногда вместе с ними пытался определить по карте места их путешествий. Или мог позвать поближе кого-то из музыкантов и певцов, подолгу слушал звуки их инструментов, заунывные песни певичек. Тех, кто ему понравился, он щедро одаривал монетами. Других просто поил дешёвым вином и отпускал с богом.

А рассказчики были ему интересны уже тем, что давали пищу подумать над возможными нововведениями для своего народа. И рассказывали, порой, самые всевозможные небылицы:

«…Мы объехали весь свет;

За морем житье не худо,

В свете ж вот какое чудо:

Остров на море лежит,

Град на острове стоит,

С златоглавыми церквами,

С теремами и садами;

Ель растет перед дворцом,

А под ней хрустальный дом;

Белка в нем живет ручная,

Да чудесница какая!

Белка песенки поет

Да орешки всё грызет;

А орешки не простые,

Скорлупы-то золотые,

Ядра – чистый изумруд;

Белку холят, берегут…»

«Сказка о царе Салтане» Александр Сергеевич Пушкин

Тогда-то и пришла ему идея сделать метки на наиболее часто гуляющих по миру странниках, – т. е. вживить им всем ЧИП, – самый простенький, передающий и записывающий их место положения, окружающие звуки и, если надо, делающий фото местности и окружения. Для этого ведь не надо операции, – просто угостить вином, в котором они и проглотит самопередвигающийся по организму чип. (см. роман «Легенды далекого Острова». Примечание автора.) Это дало ему возможность в последующем следить за этими и другими путешественниками, обследовать их глазами и ногами разные части нового мира. Тем более, что заряжать эти чипы ему не было необходимости, а если человек умрет в дороге, то тоже оставит метку, где он был. И позднее можно будет их даже собрать, если понадобится. Вот и теперь он слушал рассказчиков, которые говорили за общим столом, рассчитывая на дармовую выпивку и закуску:

– «…бани деревянные, и натопят их сильно, и разденутся и будут наги, и обольются квасом кожевенным, и поднимут на себя прутья молодые… и, чуть живые, обольются водою студеною, и только так оживут.» Так я рассказывал о нас в тех краях, но не слушали они меня, не верили мне, говорили, что лгун я.

– А расскажи еще, дяденька, – завопили селяне. – Что ты видел в краях дальних? Что слышал там? Какие еще чудеса узрел?

– Да много там чудес имеется. Но трудно там быть нашему брату, плохо там.

– А почему, дяденька?

– Улицы провоняют дерьмом, задние дворы воняют мочой, лестничные клетки воняют гниющим деревом и крысиным пометом, кухни – порченым углем и бараньим жиром; непроветриваемые комнаты воняют затхлой пылью, спальни – жирными простынями, сырыми пружинными матрасами и едким сладковатым запахом ночных горшков.

Из каминов воняет серой, из кожевенных мастерских воняет едкой щелочью, из боен воняет свернувшаяся кровь.

Люди воняют потом и нестиранной одеждой, изо рта воняет гнилыми зубами, из их животов – луковым супом, а от тел, если они уже не были достаточно молоды, старым сыром, и кислым молоком, и страшными болезнями.

Воняют реки, воняют площади, воняют церкви, воняет под мостами и во дворцах. Крестьянин вонял как и священник, ученик ремесленника – как жена мастера, воняет все дворянство, и даже король вонял при нашей встрече, как дикое животное, а королева, как старая коза, и летом, и зимой.

Жители домов выплескивали все содержимое ведер и лоханок прямо на улицу, на горе зазевавшемуся прохожему. Застоявшиеся помои образовывали смрадные лужи, а неугомонные городские свиньи там купались.

– А куда ж Правитель смотрит? Наш ведь вон во все века и бани требует строить, и мыться, и мочу в нужники сливать.

– А Правитель их сам смердит аки дикий зверь. Он мылся всего два раза в жизни – и то по совету врачей. Мытье привело монарха в такой ужас, что он зарекся когда-либо принимать водные процедуры. Его супружница мылась всего два раза в жизни – когда крестилась и когда выходила замуж. И то только потому, что этого требовали церковные обряды.

– Почему, дяденька?

– Больше заботятся о чистоте духовной, чем телесной. И каждый селянин, часто совершающий омовение, находился под подозрением.

Рассказчик перекрестился и наклонился к очагу.

– Одно время баня была объявлена, даже рассадником чумы. «Водные ванны утепляют тело, но ослабляют организм и расширяют поры, поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть», – утверждалось в одном медицинском трактате. И это писали учёные мужи, а не кто-то еще!

Когда Волков только прибыл и стал обосновываться в Скале, больше всего его удручало как раз отсутствие гигиены у местных жителей. Поведанное слушателям сегодняшним рассказчиком о дальней земле и их нравах было для него не ново. Он прошел это… Да, много воды утекло с тех пор. Он не мог даже как следует общаться с людьми и женщинами, даже на расстоянии, не говоря уже о том, чтобы делить с ними не только постель, но и комнату.

А ведь при переселении сюда много веков назад это были цивилизованные люди, выросшие и воспитанные в условиях высокого уровня медицины и гигиены, парфюмерии и асептики, техники и электроники. Но по прошествии несколько столетий (или тысячелетий?) знания были утеряны, привычки забыты, навыки утрачены. Во многих частях планеты люди просто стали дикарями, охотящимися и воюющие копьями с костяными наконечниками, потерявшими даже вразумительную речь. Почему так?

А скорее всего по лени. Сначала лень выкопать себе выгребную яму, или сделать септик. Нужду справлять в кустики кажется быстро и просто, – а вонь, начинающуюся после нескольких недель или месяцев можно и потерпеть, а потом и привыкаешь. Книги, если они и были, пошли у многих на растопку каминов, очагов, костров. На долго ли их хватило? Запасов знаний в виде хранилищ и библиотек на планете не было изначально, – каждый брал с собой только то, что считал для себя важным для выживания. А заботиться о каждой колонии в свои задачи никто не ставил. И создавать свою инфраструктуру каждое поселение должно было само.

Но оружия, – даже железа, – взятого с собой, не может хватить даже на одно поколение, не говоря уже о веках развития. Его надо научиться добывать и обрабатывать. А кто его им будет поставлять? И зачем? На наш век хватит? А вот не хватило…

А также селитра для пороха, соли разных металлов, керосин, стекло, стеклянная посуда и пр. Да хотя бы спирт!… Да мало ли утрачено знаний было в этой человеческой колонии? Свою миссию Волков видел в насаждении тех навыков и знаний, которые были им нужны с его точки зрения, – но не из чуткого отношения к людской популяции, а для собственного удобства. Жизни не хватит? – Не правда, жизней у него теперь много, смерти теперь нет. Жалко умирать.

Для начала он внедрил в своем поселении мытье в бане, утренние омовения, душ, выгребной туалет, септик. Не сразу, но постепенно помещения и улицы очистились от зловония, а с ними и люди перестали смердеть. Стало ли от этого выживать больше людей, – он не вел статистику. Да и зачем? Перед кем отчитываться?

Время покажет, – время лучший судья.

День-2. Пробуждение

Вот с вами так бывало когда-то? Прислонился к спинке стула или дивана, – и заснул. Как свет выключили, мгновенно. Как в прорубь провалился. Как… Словом, мгновенно. И так же мгновенно проснулся, – включился.

Когда я открыл глаза, света в помещении не было. Я поднял к глазам наручный комбайн, доставшийся мне от отца, и светящийся в темноте при малейшем движении рукой, чтобы посмотреть время. И, хотя я не знал точного времени, когда заснул (только приблизительно), можно было сказать, что я проспал около 6 часов. Ноги, свешенные с дивана, затекли, покалывали множеством маленьких иголочек. А спина чувствовала себя отлично. Видимо, спинка дивана мягко приняла форму спины, и потому не произошло никаких нарушений циркуляции крови, а с ними и неприятных ощущений.

Я положил рюкзак на диван, встал, – и вместе с первыми моими движениями зажегся свет над головой и над столом. Видимо сработали датчики движения. Ну, что ж, буду знать о них. Потом размял ноги и руки, – помахал, поприседал несколько раз, растер их. Ощущения «мурашек» прошли. Ладно, надо подробно осмотреть и подумать, что делать дальше.

Я не знаю, на сколько доброжелательно отнесутся наши … Как же их назвать? Командиры? Но они нами не командуют. Хозяева? Но кто принял за аксиому, что я чье-то имущество? Работодатели? Но никто с нами контрактов на работу не заключал. Во! Перевозчики! Так вот, на сколько наши перевозчики будут доброжелательно относиться, что перевозимые граждане начнут разбегаться по кораблю и прятаться по щелям, как тараканы? Нам никто таких запретов не высказывал, но никто и не приглашал в эту кладовку.

Скорее всего камер видео-наблюдений в этой кладовке нет. Да и зачем? Потому никто за шесть или более часов меня никто не пришел забрать отсюда. Значит, и не придет.

В рюкзаке у меня не было ни продуктов, ни шмоток, – только электронные «средства выживания», – своего рода имущество и снаряжение мастера-одиночки: ноутбук, 2 мини-ноутбука, планшеты, коммуникаторы, средства взлома и преодоления, провода, устройства памяти, инструменты электронщиков, карты, флешки с вирусами, программами, элементы сетевого оборудования, аккумуляторы, антенны, другое специальное оборудование, тестеры, анализаторы, электронные щупы, датчики, все известные мне разъемы. Всё хорошо защищено от влаги и механических повреждений. Не легкий такой рюкзачок. А спереди на груди был укреплен целый верстак или арсенал, – назовите как хотите, – с инструментами чисто механического типа: отвертки, пассатижи, кусачки, молотки, ножички, и даже мини-электросварочный аппарат. В специальных карманах в рукавах были уложены в строгом порядке провода, изоляторы, ленты, много другого скарба. Когда еще смогу пополнить запас этого всего? Налобные фонари, переносные портативные ручные осветители, – даже вспышки, – в шапке, на плечах, на портупеях, на поясе. В пояс был спрятан мой любимый много-функциональный меч. Что-то типа меча-уруми.

Уруми (букв. – скрученное лезвие) – традиционный индийский меч-пояс. Представляет собой несколько обоюдоострых полос длиной до 1,5 метра чрезвычайно гибкой стали, прикреплённых к деревянной рукояти. Существуют варианты в виде одной полосы длиной до 6 метров. На конце клинка обычно имеется отверстие, а головка эфеса оснащена кнопкой, что наряду с гибкостью стали позволяет носить уруми скрытно под одеждой, обматывая его вокруг тела как ремень.

Материал из Википедии – свободной энциклопедии

На поясе также в пристегнутых сумочках много нужных мелочей.

Ну и, конечно, источники питания, сверхлегкие высоко-емкие батареи, солнечные батареи и даже мини-электростанция в разобранном виде. Всё готовое к использованию в рюкзаке и закреплено на голенях, а то, что требует времени к подготовке, – в чемодане. В том же чемодане было еще некоторое количество личных вещей, но буквально чуть-чуть. А где я его, кстати, оставил? Ага, вот, стоит около дивана, как миленький.

Есть еще много-много мелких моих собственных поделок, распределенных по карманам куртки, штанов и рюкзака. Я забыл сказать, что верстачок на груди откидывался и передвигался, превращаясь в миниатюрный такой столик прямо под руками, а рюкзак мог тоже быть разложен и установлен как инструментальный стол рядом со мной. Ну просто мечта многих мастеров! Собственно все вещи на мне (брюки, рубашка, куртка, и пр.) имели еще какую-нибудь функцию, помимо функции прикрытия моего тела.

Я ощупал все свое имущество. Вроде бы, в порядке.

Комната была, видимо, больших размеров, но точные размеры я не мог определить из-за того, что она была заполнена большим количеством ящиков и коробок.

Осмотрим дверь. Жаль, что не занялся ею еще вчера. Откроется ли она? Это мы сейчас попробуем. Отрывается. Это хорошо. И замок совершенно простой, что-то типа заурядной защелки. Никаких других сложных скрытых приспособлений запирания двери сканер не показал. А если кто-то зайдет снаружи и увидит меня? Поэтому сразу же сделаю изнутри некоторые приспособления для затруднения ее открывания, и за одно поставлю устройство, дающее мне знать, что к двери кто-то подошел и пытается ее открыть. Готово! Теперь я могу немного расслабиться и почувствовать себя в некоторой безопасности.

А за одно поискать что-то пожевать.

Начал осматривать комнату. Я раскрыл несколько коробок, которыми была заполнена комната. Собственно, некоторые были открыты еще до меня. И обнаружил в них много быстро-разогреваемых консервов, сухие армейские пайки, большие пакеты с сухими полуфабрикатами, сухофруктами в вакуумной упаковке… Дальше я разбираться не стал, – текущая и сглатываемая слюна не давала больше ни о чем думать.

Я выложил на стол несколько пакетов и банок с непонятными мне надписями, но с вполне понятными рисунками: галеты, тушенка, ананасы, томатный сок, какая-то рыба, что-то типа каши с мясом, концентрат какого-то супа (вариант «просто добавь воды»), одно-порционные пакеты с сыром, маслом, повидлом, мёдом, печеньем… На столе уже не было места даже для моих локтей, а я всё рыскал и рыскал глазами по стене ящиков и коробок. Думаю, что какое-то время я смогу не умереть с голода даже не выходя их этого помещения. Очень пригодился висящий на поясе многофункциональный нож: нож-вилка-ложка-штопор… В качестве тарелки сошла крышка одного из небольших контейнеров, – оставлю ее на будущее, – а кружка была в кармане рюкзака. Правда, я на этот раз не пользовался ни кружкой, ни тарелкой, – ел прямо из банок, пил из бутылок. Концентрат супа, когда я лизнул его с пальца, оказался сильно переперченным, потому я отложил это блюдо на будущее. А остальное, – надкусил всё! Даже то, что не смог съесть за один присест.

Уже некоторое время спустя я опять перебрался на диван с бутылкой какого-то фруктового напитка и открытой банкой с халвой. Поставил их на табурет рядом с собой, откинулся на спинку дивана и… Угадайте, что произошло потом? Ага! Точно! Я опять заснул…

Мир-006. Планеты-близнецы

Я всегда мечтала иметь сестру. Или брата… Нет, в первую очередь сестру.

Но… Мы перестали быть сёстрами…

Мы стали планетами, – чужими планетами-близнецами.

Планеты-близнецы или планеты-сёстры – это планеты чьи характеристики более или менее одинаковые, или похожи в наименьшей степени, включающие формы жизни, которые на них живут.

Двойник Земли (англ. Earth analog, Twin Earth) – гипотетическая экзопланета земного типа, которая лежит в пределах обитаемой зоны звезды, и по размерам, массе и температурному режиму примерно соответствует Земле. Такие планеты представляют огромный интерес, как возможное будущее место обитания для человечества, поскольку эти планеты потенциально могут быть пригодны для жизни и по климату могут быть похожи на Землю (на них не очень жарко и не слишком холодно). Поиском земле подобных планет в зоне жизни будет занята миссия Кеплера, а также в будущем и другие миссии.