Пропасть

– Интересная у тебя работа! Много где бывать приходится, много с кем общаться!

– Не жалуюсь! За нее и предлагаю выпить! За любимую работу! – сказал Илья, одним ловким движением насадив на вилку соленый груздь и колечко лука, и поднял вновь наполненную рюмку.

Все трое, чокнувшись, выпили.

То ли закуска действительно оказалась так хороша, то ли обстановка нового знакомства этого требовала, а впрочем, чего еще ожидать от компании молодых людей, встретившихся зимним вечером за ужином, но пили они много и охотно. Так что, когда принесли горячее, первый графин уже оказался пуст, и они немедленно заказали следующий.

Чем больше они пили, тем менее громок и напорист становился Илья. Он как будто расслабился, стал более задумчив, позволяя больше говорить остальным, правда по его слегка затуманенному взгляду и блуждающей улыбке было не понять, действительно ли он слушает собеседников или все больше погружается в свои мысли. Саня же, напротив, с количеством выпитого оживал, становился более разговорчив. И если поначалу Андрей не мог понять, как эти двое находят общий язык, являя собой, казалось, две полные противоположности, то теперь он воочию наблюдал, как под воздействием алкоголя каждый из них менялся, приближаясь каждый со своей стороны к тому общему состоянию духа, в котором им вместе было комфортно.

– А вы, ребята, давно друг друга знаете? – спросил их наконец Андрей после очередной выпитой и основательно заеденной рюмки.

– Да кажется, всю жизнь, – ответил, улыбаясь, Саня. – Ты вот помнишь, когда мы познакомились?

– Хорошо помню. В школе еще, в начальной. Я тут два года у бабушки жил, у нее комната была в коммуналке, на Мытнинской набережной. Вот меня к ней и отправили на пару лет, пока родители переезжали и квартирный вопрос решали. Дом тот теперь расселили и отреставрировали, там теперь квартиры о-го-го! А в те времена была у нас комната в двадцать два квадратных метра, зато с видом на Стрелку и Эрмитаж, так-то!

Илья остановился и, казалось, предался воспоминаниям о тех временах.

– Да, а мы с ним за одной партой сидели. И давно это было, и недолго, а, вот видишь, так или иначе всю жизнь с тех пор общаемся, – закончил за него рассказ Саня и тут же спросил: – А ты сам откуда?

– Вообще, из Иркутска, но последнее время в Москве жил.

– О! Иркутск знаю, хороший город! Мы на Байкал с друзьями ездили, так там останавливались, гуляли.

– Ну да, как и все! – усмехнулся Андрей. – Спросишь кого: «Были в Иркутске?» – отвечают: «Конечно, на Байкал ездил». Хорошо, если, как вы, хотя бы погулял. А то бывает, просто из окна такси посмотрел, пока из аэропорта ехал.

– А что, оно того стоит? Чтобы задержаться? – спросил Илья.

– Да как тебе сказать, это не Москва, не Питер, конечно, но кое-что можно посмотреть – все-таки столица Восточной Сибири.

Андрей не хотел особенно распространяться. Он хорошо знал и любил свой город, и мог бы многое о нем рассказать, но он не хотел показаться провинциалом из тех, которые бросались в подробностях рассказывать каждому встречному про свою малую родину, чем часто вызывали сначала улыбку, а потом зевоту у столичной публики, и которых он много повидал еще за время учебы в Москве.

– Ну я если соберусь, к тебе обращусь за советом, куда сходить и что посмотреть.

– Договорились.

– А чего ты сюда переехал? Работа, я так понял? – продолжил спрашивать Саня. – И чем ты, если не секрет, занимаешься?

– Не секрет. Я архитектор.

При этом слове глаза у Сани заблестели. Он даже придвинулся ближе к Андрею и радостно воскликнул:

– О! Архитектура – это наше всё! Это, знаешь ли, можно сказать и моя работа. Я людям про архитектуру каждый день рассказываю!

– Но… Я все же думаю, мы с разными аспектами этого понятия имеем дело, – сказал Андрей осторожно, предвидя объяснения с человеком, который считает, что его работа заключается в том, что он изо дня в день чертит фасады дворцов.

– Да? А ты чем на работе занимаешься?

– В основном дизайн-проекты готовлю, – сказал Андрей как можно более скучным тоном, но увидев, как гаснет огонь у Сани в глазах, поспешил добавить: – Но об искусстве тоже поговорить люблю. Просто у нашего бюро такой профиль, мы интерьерами занимаемся, приспособлением зданий под современные нужды, реконструкцией и иногда загородными домами.

– Понятно, но вот скажи, ты же в архитектуре все равно разбираться должен в силу профессии, – Саня, захмелев, проявлял настойчивость в желании обсудить волнующую его тему.

– Да, говорю же, беседы об искусстве – наше все! – сказал Андрей, улыбаясь.

Он не сильно лукавил. Во-первых, ему не хотелось расстраивать Саню, а во-вторых, удовлетворив голод телесный, он был теперь и сам не прочь удовлетворить голод духовный, пустившись в разговоры об искусстве, ведь архитектуру он действительно любил, поэтому и выбрал свою профессию и во многом поэтому и переехал в Петербург. Саня же наконец разошелся и, казалось, был готов говорить без умолку.

– Вот смотри, – говорил он, – водил я сегодня узбеков одних на экскурсию по программе «Вокруг Мечети». Есть у меня такая.

– Это что за программа такая, по мусульманским местам Петербурга, что ли? – спросил Андрей.

– Да нет, в прямом смысле, по кварталу вокруг мечети. Не «Вокруг дворца Кшесинской» же мне её называть! – Саня будто нарочно слегка запнулся, выговаривая фамилию балерины.

– Не, не надо, так твои узбеки точно язык сломают! – засмеялся Андрей. – Ну хорошо, так что с этой экскурсией?

– Так вот, водил я, значит, этих ребят. Они, кстати, народ довольно приличный, а не то, что вы могли подумать. По обмену приехали или на повышение квалификации, короче – не важно. И вот они такие смотрят на нашу мечеть и говорят: «Как удачно наша архитектура в образ Петербурга вписывается! Вот, мол, вещь прекрасная – везде красива, куда ее ни помести, независимо от окружения». Я им и отвечаю: «То есть как это ваша архитектура? Это северный модерн, блядь! Вы-то тут каким боком?»

– Так прямо и сказал? – проявил интерес Илья.

– Ну да, только без «блядь». «Блядь» это я сейчас добавил, для эмоциональной окраски, – как бы извиняясь, уточнил Саня.

– А они что?

– А они говорят: «Ты что слепой, что ли? Купол есть? Есть. Минареты есть? Есть. Плитка даже голубая есть и роспись. Так чего тебе еще надо? Чистой воды Самарканд». Представляешь?

– Так, а ты не согласен? – спросил Андрей.

– Ха, спрашиваешь! Вот ты в Бухаре или Самарканде был?

– Не доводилось.

– Я в Ташкенте был, – вставил Илья с самым невозмутимым видом.

Казалось, ему нравится, что его друг так разошелся, и он не упускал возможности раззадорить его еще больше.

– Ну вот там бы и оставался! – обрушился на него Саня. – Чего лезешь, если не разбираешься?

Илья принял самый смиренный вид, после чего Саня продолжил:

– Там, на самом-то деле, ничего общего! Ну да, есть, конечно, все перечисленное, но даже по взаимному расположению основных элементов ты там не найдешь ничего сильно похожего. Эдак, выходит, про любую мечеть сказать можно, понимаешь? Но дело даже не в этом. Это тут не главное. Главное – это северный модерн!

– Это мы уже слышали, – с самым серьезным видом сказал Илья.

Саня махнул на него рукой и, даже не повернувшись в его сторону, продолжил:

– В северном модерне главное что? Правильно, фактура! Главное, понимаешь, в отделке фасадов, в сочетании материалов кроется, а какой там орнамент – финский, русский или арабский – не так уж и важно. А по поводу формы я тебе так скажу: тут она чем страннее и необычнее – тем лучше! Посмотри, вон, на вокзал в Хельсинки. Это ж, блин, образец эпатажа! Так что тут тебе хоть купол, хоть минареты, хоть фаллический символ, это все на каноны стиля никак не влияет, а, наоборот, их только подчеркивает!

Саня закончил и переводил дух. Лицо его раскраснелось, на лбу выступил пот, но он, казалось, был счастлив, что нашел наконец благодарного слушателя и смог выложить ему все, о чем так много раздумывал в течение дня.

Андрей слушал его с интересом. Ему не только и не столько нравился предмет разговора, как привлекала горячность и убежденность, с которой Саня излагал свои мысли. Не прислушаться к его словам было невозможно, потому что он говорил так, как будто обсуждал вопрос жизни и смерти и убедить собеседника для него было делом чести.

– Ну? Что я тебе говорил? – спросил Илья, обращаясь к Андрею. – Настоящий маньяк, а? И эдак он про каждый дом в округе рассуждать может. И до последнего биться будет, если ты с ним не согласен.

– Подожди, подожди. – сказал Андрей Илье и, обращаясь к Сане, продолжил: – То есть, ты хочешь сказать, что любое здание, построенное в этом стиле, в этом месте, пусть этими же архитекторами, будь оно любой необычной или даже вызывающей формы, то оно в любом случае имело бы успех и смотрелось бы отлично.

– Именно! – Саня даже хлопнул ладонью по столу. – Ты очень верно уловил суть.

Как бы ни приятен был Андрею разговор, как бы ни хотелось ему еще чего-нибудь выпить, а то и продолжить разговаривать и выпивать где-нибудь в другом месте, но время уже перевалило за полночь, и он понимал, что, пожалуй, уже слишком пьян для столь позднего вечера в середине рабочей недели. Они выпили по последней, расплатились и, заверив друг друга в самой искренней дружбе, обменявшись номерами телефонов и пообещав обязательно этот дружеский ужин повторить – в общем, сделав все то, что делают обычно изрядно выпившие молодые люди перед тем, как разойтись по домам, наконец, отправились спать. Илья уехал на такси, а Саня и Андрей разошлись в разные стороны.

Дождь к тому времени прекратился, и сквозь гонимые ветром клочья облаков то и дело проглядывала луна. Андрей шел домой в хорошем расположении духа: с одной стороны, он был доволен тем, как провел этот вечер, а с другой, рад, что вовремя его закончил и, наверное, сумеет даже выспаться перед работой. Свежий ветер задувал ему, разгоряченному едой и алкоголем, в расстегнутое пальто и приятно обдувал его прикрытую одной только рубашкой грудь. Андрей глубоко вдохнул влажный воздух, поднял глаза к небу и, рассматривая почти полную луну, подумал: «А не продержится ли такая ясная погода до утра? Тогда, чем черт не шутит, завтра мы увидим солнце». Одолеваемый такими радостными мыслями, он через несколько минут был дома, где, наскоро исполнив вечерний туалет, тут же завалился спать.

2. Семейные ценности

Наутро, вопреки его ожиданиям, но не естественному ходу вещей, Андрея мучало похмелье. Не сказать, чтобы ему было совсем плохо, но голова его гудела, а в теле ощущалась неприятная слабость, пока он собирался на работу и шел до нее, раздобыв по пути в булочной кофе и какой-то выпечки на завтрак, чтобы заглушить подкатывающую время от времени тошноту. Но ни кофе, ни завтрак не помогли ему прийти в форму и погрузиться в работу, поэтому пару утренних часов он провел перед компьютером, перебирая в голове свои несвязные мысли и больше изображая вовлеченность в работу, чем действительно занимаясь ею.

Ближе к обеду у него зазвонил телефон. Звонил его начальник, которого в тот день не было на месте, – один из двух директоров и одновременно собственников фирмы, где он трудился.

– Здравствуйте, Сергей Михайлович!

– Привет, Андрей! Слушай, у меня к тебе одно поручение будет.

– Давайте, сделаем.

– Ты неплохо над той террасой на крыше потрудился, – он произнес название того самого отеля на Большом проспекте. – Есть у нас еще один объект очень на него похожий, только размером поменьше. Ну даже значительно поменьше. Мы сейчас оба с Игорем заняты другим большим и перспективным объектом.

Он не сказал каким именно, и Андрей не стал спрашивать, понимая, что пока, видимо, не время и скоро все равно все о нем узнают.

– Поэтому я хочу, чтобы ты самостоятельно этим вопросом занялся. Это квартира. Там выход на крышу, я так понимаю, есть, и они хотят что-то с пространством на этой крыше сделать. Клиент для нас важный – отказать я ему не мог, да и не в наших это правилах – от работы отказываться. Он человек занятой – у него жена этим вопросом занимается. Я тебе её контакты сейчас пришлю. Встреться с ней, поговори, пойми, что она хочет и во что это выльется. На сам объект сходи посмотри. Это не далеко от нас, на Зверинской улице, кажется, – продолжал начальник. – А мы с тобой потом обсудим, что там получается. Да, и бюджет подготовь. Мы вместе посмотрим еще раз и предложение им сделаем. Окей?

– Да, конечно, без проблем. Только я тут кое-какими прорисовками для Игоря Ивановича был занят. Это как срочно надо сделать?

– Слушай, не тяни, ладно? Я обещал, что мы быстро отреагируем. Я с Игорем говорил, он сказал мне, чем ты занят. Это не срочно, он согласен отложить. Так что ты займись вот этим делом в первую очередь, а потом, когда время будет, доделаешь то, что для него делал. Я его предупредил.

– Отлично! Тогда присылайте контакт. Прямо сейчас и займусь, – бодро отрапортовал Андрей, встряхнувшись.

– Хорошо. И еще, Андрей, там клиент действительно важный, – он сделал многозначительный акцент на этом слове, – так что ты, уж пожалуйста, отнесись к этому со всей ответственностью… Ну, да, в общем-то, я в тебе и не сомневаюсь. Именно поэтому тебя и попросил.

– Не переживайте, Сергей Михайлович. Все сделаем в лучшем виде.

– Ну и отлично. Спасибо. Пока.

– Вам спасибо! До свидания.

Андрей положил трубку и задумался. Разговор его порадовал. Он никогда раньше не занимался ни одним объектом самостоятельно, так что для него, даже несмотря на небольшие размеры предполагаемой террасы, это был профессиональный рост. Он не знал, как подготовить бюджет, но справедливо решил, во-первых, что он может всегда рассчитывать на помощь коллег и, во-вторых, что начальству о том, что он не знает, как подготовить бюджет, скорее всего, прекрасно известно.

Вообще, Андрей неплохо ладил с руководством. Двое его директоров были давними друзьями (а ходили слухи, что и не только друзьями), и основали эту фирму уже около двадцати лет назад. Поскольку оба они были люди идейные и весьма талантливые, то детище их, может, и не приносило огромной прибыли, но уверенно развивалось и росло, превратившись из авантюры двух вчерашних выпускников в довольно солидную фирму со штатом человек в двадцать и весьма внушительным портфолио. Оба директора, каждый немного по-своему, придерживались в управлении демократических принципов, предпочитая принимать на работу людей таких же профессионально заинтересованных, как и они сами, и мотивировать их не только денежным вознаграждением, но и давая им по возможности ту работу, которая приносила бы им удовольствие. Андрей, которому до этого пришлось поработать в местах с несколько другим подходом к подчиненным, высоко ценил отношение руководства и всегда искренне радовался, если мог быть полезен компании.

Кроме всего прочего, в этот момент он был просто рад, что сможет, наконец, бросить ту работу, с которой он безуспешно пытался разобраться, борясь с похмельем, и которая все больше начинала его раздражать, хотя в глубине души он и понимал, что кроется причина его раздражения вовсе не в характере работы.

За этими мыслями его и застал сигнал мессенджера. Андрей взглянул на экран телефона. «Черных Инна Сергеевна» – было написано в сообщении и далее следовал номер телефона. Не теряя времени, Андрей позвонил. На том конце ему ответил немолодой (как ему показалось) женский голос. Он объяснил, кто он, зачем звонит, и предложил договориться о встрече. Оказывается, Инна Сергеевна уже давно ждала его звонка и была рада его слышать. Встретиться она была готова незамедлительно, потому как прямо сейчас находилась дома, а именно там и требовалось устроить террасу, и собиралась там находится до конца дня, занимаясь, с ее слов, некоторыми делами, которые готова была отложить из-за визита Андрея. Андрей же с радостью принял ее приглашение, пообещав явиться через полтора часа. Она назвала ему адрес, и на этом они попрощались.

Андрей поскорее закончил работу, допил очередной, уже остывший кофе и довольный покинул офис. Погода также не оправдала вчерашних ожиданий Андрея, о которых он вспомнил, невесело улыбнувшись, только сейчас: утром он был слишком занят своим собственным состоянием, чтобы обращать внимание на погоду. На улице по-прежнему моросил дождь, а свинцовое небо было по-прежнему непроницаемо для солнца. Несмотря на то, что до заката оставалось еще несколько часов и сейчас, по идее, должно было быть самое светлое время дня, в воздухе будто бы уже сгущалась вечерняя мгла – в окнах горел свет, зажглись кое-где фонари на улицах – в общем, было полное ощущение того, что через несколько минут на улице окончательно стемнеет.

Андрей прошел через Александровский парк, где среди голых черных деревьев и такой же голой и черной земли, местами перетоптанной уже людьми и собаками в грязь, кое-где проглядывала зеленая трава, которая, казалось, не знала, что ей делать: погибнуть ввиду времени года от недостатка света или продолжать бороться за жизнь ввиду чрезвычайно теплой погоды, и поэтому так и застыла в нерешительности в том состоянии, в котором пребывала в конце октября.

Выйдя из парка, он углубился в лабиринт узких улиц и проходных дворов и через несколько минут был возле дома по указанному адресу. Дом был новый. Фасад его, довольно успешно маскировавшийся под нечуждый городу и Петроградской стороне в целом конструктивизм, здесь, среди громадин устало нависших над улицей доходных домов двухвековой давности, смотрелся несколько чужеродно, хотя в общем и был симпатичен. Пройдя сквозь отделанный мрамором просторный холл, где за большой стойкой, которой могли бы позавидовать многие пятизвездочные отели, сидел охранник – ибо назвать этого широкоплечего мужчину в черном костюме консьержем вряд ли бы у кого-то повернулся язык, – Андрей вышел в небольшой зеленый внутренний двор. Здесь фасады уже не радовали такой строгостью стиля, которым, видимо, пожертвовали в угоду большим панорамным окнам и удобству жильцов. Несмотря на это, двор производил самое приятное впечатление: дорожки от подъезда к подъезду здесь были выложены гранитной плиткой, вдоль дорожек стояли со вкусом выполненные светильники, деревья были еще слишком молоды и пока только обещали следующему поколению жильцов уютную тень, но больше всего радовала глаз сочная зеленая трава, заполнявшая собой, несмотря на время года, все свободное пространство двора. Следуя указаниям, полученным от охранника, Андрей нашел нужный подъезд и поднялся на лифте на последний, седьмой этаж. Здесь, на верхней площадке, была всего одна, нужная ему квартира. Андрей взглянул на часы и, убедившись, что он пришел лишь немного раньше назначенного срока, позвонил в дверь.

Дверь ему довольно скоро открыла слегка полная женщина лет сорока пяти, судя по всему, сама хозяйка квартиры. Одета она была неброско, в одежду хоть и не домашнюю, но скорее удобную, чем красивую, лишь несколько массивных золотых украшений да пряжка ремня на ней выглядели как провинциальная демонстрация роскоши. Она держалась приветливо и улыбалась – вопрос, насколько искренне, остался для Андрея открытым.

– Андрей, вы меня извините, у меня сейчас еще один человек в гостях, но мы уже заканчиваем. – сказала ему Инна Сергеевна после того, как они представились и обменялись любезностями. – Дела мы все уже решили, а теперь просто кофе пьем. Может, выпьете с нами чашечку? Мы закончим, а потом с вами уже все вопросы, как следует, обсудим. Вы ведь не очень торопитесь?

– Нет-нет, конечно, я подожду.

– Ну тогда раздевайтесь и проходите. Вот здесь пальто можно повесить.

Разуваясь, Андрей обратил внимание на пару армейских ботинок, которые стояли отдельно от остальной обуви и явно выделялись на ее фоне. Он повесил пальто и, пойдя на голос хозяйки, очутился в обширной гостиной или столовой, совмещенной с кухней. За длинным столом человек на восемь, в дальнем его конце, лицом к двери и спиной к окну, которое занимало всю стену, сидел молодой человек в форме полицейского и пил кофе. Одной рукой он держал навесу блюдце, а второй отрывал от него чашку и подносил ко рту, отпивал понемногу и возвращал чашку обратно. На столе стояла вазочка с печеньем и чашка, предназначавшаяся, по всей видимости, хозяйке. Сама же хозяйка суетилась возле одного из шкафов, доставая чашку для еще одного гостя.

– Знакомьтесь, – сказала она, не отрываясь от своего дела, – это наш участковый, Вадим Петрович.

Участковый поставил кружку на блюдце, блюдце на стол, встал, каким-то машинальным движением поправил форму и, протягивая руку, наконец сказал:

– Можно просто Вадим.

– Очень приятно, – сказал Андрей, пожимая руку.

– А это Андрей, архитектор. Мы тут кое-какой «прожект» задумали, он нам с ним помогать будет.

– Перепланировку, что ли? – спросил участковый и заулыбался.

– Не совсем, крышу нашу хотим облагородить, а то уж сколько лет, как квартиру купили, а крыша все стоит пустая. Даже толком на нее и не выйти. Андрей, вы садитесь. Вот сюда.

Он сел за стол напротив того места, где до этого сидела хозяйка.

– А давно вы в этой квартире живете? – спросил Андрей, стараясь, чтобы его вопрос звучал как можно более профессионально.

– Три года уже. Вам кофе какое сделать? – спросила Инна Сергеевна, подходя с чашкой к кофемашине.

При мысли об очередной чашке кофе Андрей почувствовал, как горлу его снова подступает тошнота, которая только недавно его отпустила.

– А можно мне чаю, пожалуйста, – попросил Андрей. – Слишком много кофе для меня на сегодня.

– Конечно.

Андрей немного подождал, не скажет ли что-то участковый, но тот только продолжал сидеть, улыбаться и потягивать свой кофе.

– А дому сколько лет? – продолжил спрашивать Андрей, решив, что с участковым хозяйке обсуждать действительно было нечего.

– Четыре. Мы эту квартиру через год купили, уже с ремонтом… Да что ты будешь делать! Никак не найду чай! Мы чай совсем не пьем, а Николай бывает редко. Куда-то домработница засунула, а я найти не могу.

– Да может, бог с ним? – спросил Андрей.

– Нет-нет, вот он! Вам черный или зеленый?

– Все равно, давайте зеленый.

Пока она заваривала чай, Андрей рассматривал помещение. Стиль, в котором была оформлена квартира, вполне мог бы сойти за хай-тек, если бы не странные инородные вкрапления в виде отдельных предметов деревянной мебели, которые бы более уместно смотрелись где-нибудь в коттедже или даже избе. Кроме этого, тут и там в комнате находились вещи, которым здесь, казалось, было не место: в пустом углу лежала перевязанная стопка журналов, на стенах висели странные гобелены на рыцарскую тематику, недалеко от стола стояло зеркало во весь рост в прованском стиле, которое обычно ставят в спальне или гардеробной. При этом не создавалось ощущения такого уж сильного беспорядка в комнате. Скорее, все выглядело так, будто люди только недавно переехали в эту квартиру и еще не привели тут все к единообразию.

– Рассматриваете квартиру, я смотрю, – сказала Инна Сергеевна, подавая Андрею чай.

– Да, профессиональный интерес, знаете ли, – улыбнулся Андрей.

– Что говорить, хорошая квартира: и большая, и вид хороший, и район неплохой – к центру близко. По соседству, правда, чего только нет. В магазин пойдешь – всякого насмотришься. Вот Вадим Петрович знает не понаслышке.

– Да уж, райончик у нас криминогенный, – важно сказал участковый и закивал головой.

– Что, прямо и преступления серьезные случаются? – заинтересованно спросила Инна Сергеевна.

– Всякое, конечно, бывает. Но в основном так, на бытовой почве. Наркоманов, опять же, много. Рынок еще. Ну и так, по мелочи: то туриста ограбят, то машину вскроют, то пенсионеров мошенники обнесут. А вообще, сейчас поспокойнее стало, раньше гораздо хуже было, точно вам говорю, – участковый закончил говорить и продолжил улыбаться с самым блаженным видом.

– Ну это у вас здесь в Питере везде так. Вроде, район хороший, люди приличные живут, и тут же рвань всякая, – сказала, вздохнув, Инна Сергеевна.

«Интересно, к кому это она сейчас обращается, говоря «у вас в Питере»? Участковый на коренного петербуржца что-то не сильно похож», – подумал Андрей, но вслух ничего не сказал. Вместо того он стал украдкой рассматривать этого представителя закона, пытаясь понять, что же он здесь делает. Вадим имел внешность совсем еще молодого человека. Его широкое, круглое, очень русское лицо, благодаря большим глазам и вздернутому носу, имело мальчишеское выражение. Светлые, непослушные, несмотря на короткую стрижку, вихры на его голове местами хранили следы от шапки. Одет он был в полевую форму, которая, как это часто бывает, сидела на нем немного угловато, отчего он, садясь и вставая, каждый раз был вынужден ее поправлять. Голос у него был громкий и уверенный, но тоже какой-то по-мальчишески звонкий.

По всему его виду было ясно, что ему здесь очень нравится. Нравится, что к нему обращаются по имени-отчеству. Нравится, что угощают его кофе. И вообще, нравится, что выказывают всяческое уважение ему, простому лейтенанту, в таком прекрасном доме, где, как ему казалось, и не всякого генерала стали бы принимать. При этом он даже не пытался скрывать своего удовольствия и непрестанно благостно улыбался.