30 дней

Его диковатый взгляд заметался по комнате, остановился на разорванном платье, и мне показалось, что из раздувающихся ноздрей Аквея сейчас повалит пар. Признаться… стало не по себе. Не так сильно, как недавно, когда я наблюдала ярость Вайториса, но Скай, если честно, впечатлил тоже.

– Кто. Здесь. Был? – ледяным тоном спросил он, нарочито разделяя слова.

– Э-э-э… – протянула я и… снова почесала в макушке. Оторопь моя возрастала до поистине гигантских размеров.

Водник поднял останки несчастного платья и запустил ими в меня, гаркнув:

– Отвечай!

– А-а-а… ох, – вздохнула я, так и не найдя, что ответить. А от следующей фразы хозяина замка я и вовсе готова была свалиться с кровати на пол:

– Кому ты позволила прийти сюда? Кто прикасался к тебе?

– Что?! – этот вопрос мы произнесли одновременно и с одинаковой интонацией.

Ярость водника вдруг сменилась изумлением, едва ли не большим, чем у меня. Мы какое-то время помолчали, буравя друг друга воинственными взглядами, а затем Скайрен также стремительно покинул мою комнату. Я похлопала ресницами, ущипнула себя и зашипела. Чувственность уравновесила нечувствительность к боли, как и должно быть, и теперь мое восприятие стало почти обычным, если не считать, что я вновь могла ощущать прикосновения и ласки намного острее и ярче.

Но и о визите водника я вновь не успела додумать, потому что опять раздались шаги, уже неспешные, даже чересчур медленные, и в перекосившуюся дверь протиснулся нарушитель моего спокойствия. Он прошел до низкого деревянного кресла и, усевшись в него, упер локти в разведенные колени и опустил подбородок на сжатые кулаки. На меня не смотрел, но я и так видела, что Скай растерян и мрачен. Похоже, собственное поведение поставило мужчину в тупик.

– Меня выматывает происходящее, – как-то устало заговорил он, потерев пальцами переносицу.

А я наконец обратила внимание на то, как водник выглядит. На нем были надеты штаны, и, кажется, надеты наспех, потому что поясной ремень, болтался не застегнутым. Рубаха на выпуск, голенище одного сапога приспущено. Перевела взгляд выше и невольно хмыкнула. Волосы Аквея были взлохмачены, похоже, еще со сна. То есть он вскочил, наскоро оделся и кинулся сюда, чтобы… Чтобы закатить мне сцену ревности? Великая Тьма!

– Всё изменилось, – продолжал Скайрен. – Всё. И не только родовая сила. Мое восприятие… Мысли. Мои потребности. Тьма, я даже не уверен, что люблю Эйви так же сильно, как раньше. Она мне кажется иной, словно я смотрю на нее теперь совсем другими глазами.

– Разочарован?

Он повернул голову в мою сторону и неопределенно пожал плечами.

– Скорей, удивлен и раздосадован. Но понимаю, что это всё из-за того, что ты опоила меня. Эйволин милая чистая девушка. Наивная и…

– Безыскусная, пустая, глупая? – подсказала я, не став скрывать иронию.

– Что ты знаешь о ней, чтобы судить, Игнис? – раздраженно спросил Скай.

Теперь я пожала плечами.

– Ничего не знаю. Но мне четыреста тридцать пять лет, и я хотя бы немного научилась разбираться в людях…

– Сколько? – потрясенно спросил Аквей.

– Вечно молода, Скай, – искренне рассмеялась я, глядя на округлившиеся глаза водника.

Он еще некоторое время смотрел на меня и вдруг рассмеялся в ответ, а я с удивлением слушала заразительный мужской смеха, и на губах моих блуждала улыбка, очень надеюсь, что не слишком глупая. Тьма! Да что со мной происходит?!

– Так ты – древность, Игнис! – воскликнул Скай.

– Но-но! – я сбросила зарождающееся раздражение и погрозила ему пальцем. – Однажды я вернусь, и ты сильно пожалеешь о своих словах.

Водник оборвал смех и отвернулся. Я видела, как поджались его губы, но что-либо отвечать Аквей не спешил, и тогда спросить решила сама.

– Скай, – позвала я и замолчала, смакуя его имя на языке.

– Что? – бесцветно спросил водник, не оборачиваясь.

– Почему ты примчался? По всему видно, что ты вскочил с постели и, наскоро одевшись, побежал сюда. Что произошло?

– Хотел бы я и сам это знать, – усмехнулся мужчина и все-таки вновь посмотрел на меня. Затем с явной неохотой продолжил: – Не знаю, правда. Вдруг появилась уверенность, что ты с кем-то, ну, – он замялся, – ты понимаешь, что я хочу сказать. Теперь пытаюсь понять, почему меня это так… взбесило. Глупость какая-то. Мне нет никакого дела до того, с кем ты и… Стоять! – я подпрыгнула на кровати, поправила сползшее с плеч одеяло и вопросительно посмотрела на хозяина замка. – Но ведь платье и вправду разорвано. Где оно?

Тон водника стал сухим и колючим. Он вновь оглядел комнату и сузил глаза, когда добрался до моей кровати. Я опустила взгляд на бесформенную тряпку, лежавшую у меня в ногах, но прежде, чем успела взять ее в руки, рядом со мной уже стоял Аквей. Он подхватил остов платья, развернул и задумчиво повертел в руках.

– Разорвано. Нет надрезов, рвали сразу. Ткань плотная, добротная, так запросто не разорвешь, нужна немалая сила. Вряд ли кто-то из моего замка смог бы это сделать, – всё это водник говорил сам себе. Рассуждал, кажется, забыв о моем существовании. – Кое-где ткань подгорела… Тебе бы не хватило силы, слишком слабая. Возможно, я бы смог порвать… наверное. Любопытно.

Он развернул к себе платье уцелевшей стороной, усмехнулся и… измученное платье окончательно разлетелось на две половины. Правда, вышло это у Ская не сразу, пришлось приложить некоторое усилие, но надрезов делать не потребовалось.

– Отлично, – с издевкой произнесла я, – теперь у меня есть целых два полплатья, обрастаю вещами. Еще немного, и ты выделишь мне целую гардеробную.

– Вполне возможно, если учесть, с какой скоростью мне приходится искать для тебя новую одежду, – усмехнулся Аквей. Но поджал губы, и взгляд его стал тяжелым. – Итак, нечеловеческая сила, огонь… Как?

– Что как? – не поняла я.

– Как это могло произойти? В замке его не было, точно знаю. Ты замок не покидала, с некоторых пор я могу точно понять, где ты и чем занимаешься, даже без Венна. Хорошее имя, кстати. – Он мотнул головой, возвращаясь к начатому разговору: – Как твой хозяин смог это сделать? – Скай вдруг встрепенулся, и взгляд его стал хищным. – Он идет за тобой? Понял, где искать?

Я задумалась, сказать ли воднику, что Вайторис может нагрянуть сюда уже через пару минут? И не сказала, решив пока помолчать. Но моего ответа Аквей особо и не ждал. Он сумел сделать верные выводы, этот маг вообще был мастер делать верные выводы, только вот понять, что же все-таки происходит с ним и вокруг него, он сам не мог, а я помогать и подсказывать не собиралась. Не дай Хаос, это как-то станет известно моему Господину, и тогда мне точно придет окончательный конец, а так еще остается надежда потрепыхаться сотенку-другую лет. Древность… Негодяй и невежа!

– Это как тот сон, который мы видели вместе, да? – прервал мои мысли водник. Он ожесточенно потер лицо и, пнув несчастные полплатья, горячо воскликнул: – Как же я хочу во всём этом разобраться! Меня бесит непонимание происходящих перемен!

– А мне бы еще немного поспать, не возражаешь? – вот теперь я все-таки почувствовала раздражение.

– Не терпится снова оказаться в его объятьях? – ядовито вопросил Аквей и, прорычав нечто невнятное, окончательно покинул мои комнаты.

Я упала обратно на подушку, закинула руки за голову, несколько мгновений смотрела в потолок и вдруг расхохоталась. Перед внутренним взором стоял взлохмаченный, кое-как одетый водник, сверкавший глазищами и оравший на меня. Раз за разом я прокручивала в голове момент, когда дверь выворачивает от сильного удара, и Скайрен Аквей, влетает в комнату, требует от меня ответа. Нелепо, невероятно, непостижимо! Но я поняла, что мне нравится то, что я увидела. И что бы ни велел мне Господин, но мысли упорно сворачивали не к нему, а к бывшему пленнику.

Смех веселый и искренний оборвался в одно мгновение. Я закрыла глаза и протяжно вздохнула. Великая Тьма! Кто тот насмешник, что решил поиздеваться над всеми нами и переплести наши судьбы в один жгут? Почему я оказалась тем стержнем, вокруг которого закручиваются события? Да и стержень ли я, или всего лишь песчинка, потерявшаяся в Изломе бесконечного Хаоса? По собственной ли глупости, продиктованной сиюминутным желанием ощутить вкус вожделения своей игрушки, решила опоить пленника, или есть та высшая сила, которая решила, что мы слишком застоялись в привычном мирке и пора его изменить? Даже Вечный оказался втянут в водоворот перемен, началом которого стала первая капля моей крови, упавшая в кубок с недопитым вином. Что ожидает этот мир, кто теперь может предсказать? «И снова рой вопросов»…

Шорох у дверей привлек мое внимание. Искра сидела у порога и смотрела на меня своими глазками-бусинками. За ней возвышалась голова змея, глазевшего на меня с ожиданием. Усмехнувшись, я похлопала ладонью по кровати рядом с собой, и мое зверье рвануло, не дожидаясь повторного приглашения. Крыса запрыгнула на постель, но голова Венна бухнулась сверху, едва не придавив Искру. Она возмущенно пискнула, и я усадила крысу себе на живот. Змей мгновение смотрел на крысу, фыркнул и ткнулся мне в руку, требуя свою порцию ласки. Они всё еще воевали за мое внимание, и это вызвало улыбку, а следом очередной протяжный вздох.

«Ты позволила себе чувствовать», – Господин был недоволен мной. Как бы он не потребовал свернуть Искре шею, чтобы избавиться от ненужной привязанности. Не хочу терять эту маленькую поддержку среди тех, кто ненавидит меня. Поджала губы, осознавая, что меня кольнула мысль о всеобщей неприязни.

– Какая глупость! – воскликнула я, всполошив свою живность, млевшую под моими машинальными ласками.

Похоже, человечность и вправду играет со мной злую шутку. Я любуюсь глазами водника, спасаю крысу, утаиваю от Господина появление новой сущности этого мира – водяного змея. Скрываю изменения, которые происходят с Аквеем… Впрочем, это я делаю ради сохранения собственной жизни. Как только окрепну, я убью Ская Аквея, забуду об Искре, о Венне и о своей ненужной и опасной тяге к воднику. И очень надеюсь, что с его смертью притяжение исчезнет. Бесконечный Хаос! Зачем я вообще связалась с водником? Почему выбрала именно его? Только ли за этот насмешливый и высокомерный взгляд, которым он смотрел на меня в тот день, когда очередная попытка свергнуть Вечного закончилась ожидаемым провалом? Веки вновь сомкнулись, и воспоминания унесли меня в прошлое…

Я вошла в каменную сумрачную залу, освещенную лишь факелами, привлеченная густым запахом гнева, ненависти и страха. Он особенно хорошо ощущался терпкой ноткой. Стража молча распахнула передо мной тяжелые створы, не посмев перечить. Я шагнула в залу, и стук каблучков разлетелся гулом под высокими сводами, привлекая ко мне взгляды всех, кто находился внутри.

Вайторис, восседавший на своем троне, иронично вздернул бровь, наблюдая за тем, как я жадно втягиваю носом воздух, после сделал неопределенный жест, который я расценила, как приглашение, и прошла дальше. Неспешно, насыщаясь новыми нотками, расчертившими полотно эмоций свежими штрихами. Любопытство, опаска, пренебрежение, новая вспышка ненависти и неожиданный росчерк, едва уловимый, но приятный – любование. Уловив этот аромат, я подняла взгляд на Господина, он следил за мной, едва заметно улыбаясь. Так, наверное, следят за ребенком, готовым совершить шалость, о которой знают и молчаливо поощряют, ожидая ее.

Я склонила голову, отвечая Вайторису, и прошла к нескольким мужчинам, застывшим на коленопреклоненными изваяниями перед троном Вечного. За их спинами стояли стражи с занесенными мечами, готовые опустить клинки, как только суд Господина будет окончен. В чем обвиняют этих мужчин, я знала.

Про то, что нашлись новые смельчаки, решившие, что смогут сделать то, что никому не удалось до них, Вайторис мне говорил. Мы даже наблюдали пару раз через Грани за их сборами и походом. Сколько человек было в их рати? Тысячи три-пять? Сейчас вспомнить сложно, такое я никогда не запоминала. Смотрела на то, как множество живых мертвецов идут слаженными рядами к своей смерти, и думала, чем развлечься сегодня.

Сражение произошло, где обычно – под стенами черного замка, Господин всегда позволял отчаянным головам приблизиться, а потом захлопывал ловушку, со вкусом изничтожая войско и оставляя для последней забавы вожаков. В этот раз их было пятеро. Я обошла их по кругу, отмечая, что присутствуют представители всех стихий. Их всегда было легко различить. Магия определенной стихии накладывает отпечаток на внешний облик.

Водники – светловолосые и синеглазые. Интенсивность цвета глаз указывала на уровень силы, волосы на конкретный источник, с которым работал маг. Чем светлей глаза, тем маг слабей. У водника, находившегося в зале, глаза оказались насыщенного синего цвета, у второго цвет глаз был светлей, больше уходя в голубой, но волосы белоснежные. Снег – источник, поняла я. Он работает со всем, где есть хоть капля воды. Значит, мог сотворить метель посреди жаркого лета, сковать льдом, закружить в снежном буране. Первый водник, скорей всего, использовал воду в чистом виде, но, судя по интенсивной синеве его глаз, мог из капли создать полноводный поток. Пусть временный, но мощный.

Следом за водниками стоял воздушник. У этих тоже были светлые волосы, но глаза всегда зеленые, также разных оттенков. Передо мной на коленях стоял мужчина средних лет с глазами цвета летней листвы, темными и умными. Он глядел в ответ спокойно, но быстро отвел глаза и больше не смотрел. Я втянула носом воздух и уловила смятение. Усмехнулась и перешла к представителю земной магии.

Эти, пожалуй, самые яркие представители нашего мира, если не считать огневиков. Цвет волос земляных может быть черным, как ночь, а может граничить с рыжим. Это тоже определяет их источники и проявление силы. Цвет глаз, в основном, зеленый и карий, и как у всех остальных магов интенсивность цвета указывает уровень. Тот маг, на которого смотрела я, был темноволос, но не до черноты, имел темно-карие глаза и смотрел он ими равнодушно, но когда меня обманывало равнодушие? Я уловила толику затаенного страха, который маг умело скрывал. Впрочем, они все были испуганы в той или иной мере. Кто за жизнь, кто за близких, кто за свои земли. Но помимо страха в землевике полыхала ненависть. Ее он прятал хуже, и скрежет зубов я расслышала. Шумно втянув носом запах эмоций этого мага, я перешла к огневику.

Ярко-рыжие волосы казались еще одним факелом, освещавшим залу. Живым факелом с медовыми глазами. Их лукавый прищур заставил изломить бровь в легком недоумении. Огневик осмотрел меня с ног до головы нарочито медленно, оценивающе, после усмехнулся и тут же получил рукоятью меча по затылку от стражника. Огневик упал вперед, едва не толкнув меня головой. Я равнодушно проследила за алой струйкой, окрасившей волосы и стекшей из раны на затылке на шею мужчины, после на каменный пол. Поддернула подол, чтобы не испачкаться, и снова прошлась вдоль мужчин.

Маг, чьей стихией была земля, так больше не поднял глаз и остался мне неинтересен. Беловолосый водник поджал губы. Он бросал на меня взгляды украдкой, и я снова остановилась перед ним. Подцепила пальцами подбородок, склонила голову к плечу и вгляделась в глаза. Что я там увидела? Презрение, но больше показное, потому что водник был испуган. И всё же он мотнул головой, освобождаясь от моей хватки, и сплюнул мне под ноги. Стражник, стоявший за ним, замахнулся, но я сделала жест и остановила воина. Накрыла голову мага ладонью и сжала пальцы, собрав белоснежные волосы в кулак, рывком оттянула голову назад и, снова заглянув в глаза, вытянула на поверхность самое сильное его чувство в это мгновение – страх. Усилила его, взрастив до размера ночного кошмара, и это чудовище, уродливое и прожорливое, накинулось на пленника, уничтожая ту искру надежды, что еще теплилась где-то на задворках сознания.

– Нет, – прохрипел водник, – нет… пожалуйста…

Из его глаз покатились слезы. Я поймала одну из них кончиком пальца, слизнула соленую каплю и тихо застонала под напором аромата страдания и ужаса, всё более завладевавшим сознанием молодого и сильного мужчины. Он отдавал мне всё до капли, щедро делился тем, что переживал в это мгновение. Я не знаю, что он видел, но паника вдруг захлестнула водника. Отпустив его, я сделала шаг назад, с ленивым интересом наблюдая, как пленник повалился на пол, вцепился пальцами себе в волосы и заорал нечто бессвязное. Он голосил, я поглощала эмоции, лившиеся из водника полноводным потоком.

– Тварь! – вдруг сорвался маг с темными волосам. Землевик попытался вскочить на ноги, но удар стражника по затылку оглушил мужчину, и он застонал, схватившись за голову. – Бездушная тварь, – разобрала я и слизала с губ привкус чистой ненависти.

– Ей всё равно, что ты скажешь о ней, Лайс, – услышала я и повернула голову к синеглазому воднику, смотревшему на своего товарища. На скулах его двигались желваки, но взгляд бездонных глаз, когда он вскинул голову, оказался равнодушным. Он всего мгновение смотрел на меня, кривя губы в усмешке, затем отвернулся и выплюнул: – И все-таки всего лишь псина у ног своего хозяина. Породистая сука и не больше.

Я оставила беловолосого водника плавиться в его безумии, уже пожравшем разум, и неспешно подошла к оставшемуся воднику.

– Добей, – велел Вайторис, и надрывный крик беловолосого водника смолк, когда воин Господина одним ударом меча отделил голову от тела.

– Чтоб ты сдох, Темный! – снова заорал землевик. – Чтоб ты сдох и твоя сука вместе с тобой! Твари без души и сердца! Чтоб вас пожрал Хаос! Ненави…

Крик захлебнулся в кровавом бульканье, когда другой воин перерезал глотку магу, повинуясь жесту Господина. Но я смотрела только на водника, больше ни на что не обращая внимания. Он ответил гордым, даже высокомерным взглядом. Не отвернулся, не опустил глаз и не поморщился, когда я потянулась к его затаенным чувствам, пробуя их на вкус. Я рассматривала пленника, он меня. Зачем-то отметила, что мужчина красив, кажется, даже мгновение любовалась правильностью его черт, дышавших внутренней силой и достоинством.

Он лишь покривился, когда я склонилась к нему, чуть отпрянул и усмехнулся:

– Кусай, шавка.

Но я не спешила. Продолжала рассматривать пленника, вдыхая полной грудью целую смесь эмоций, обуревавших его. Молчание затягивалось.

– Чем ответишь, Игнис? – полюбопытствовал Господин.

Я выпрямилась и обернулась к нему. Вайторис вопросительно поднял бровь.

– Отдай его мне, – попросила я.

– Хочешь растянуть удовольствие?

– Да, мой господин, – я склонила голову, ожидая решения Вечного.

Вайторис хмыкнул и махнул рукой:

– Он твой, мое пламя. Забавляйся.

– Благодарю, господин. – После вновь обернулась к пленнику и успела увидеть, как его глаза полыхнули жгучей ненавистью, но уже через мгновение синеву сковал лед равнодушия. Ложь, которая не могла меня обмануть. Я сжала подбородок водника двумя пальцами и, склонившись к его лицу, шепнула: – До скорой встречи. – Затем велела воинам: – Уведите.

– Будь ты проклята, – ответил пленник и позволил страже увести себя, не предпринимая глупых и бесплодных попыток вырваться…

Крысиный писк вернул меня назад в маленькую комнату. Венн развернулся в сторону двери, Искра спрыгнула с моего живота и застыла столбиком на краю кровати, я тоже посмотрела на дверь и удивленно приподняла бровь, обнаружив пожилую женщину в фиолетовом платье. Платье было другим, но цвет тот же, и массивные перстень сидел на том же пальце, что и вчера. Тетя Аквея смотрела на меня через перекошенную дверь.

Она не спешила войти, не вздрогнула, когда я повернула к ней голову. Стояла и смотрела, не моргая и, кажется, не дыша. Змей подполз ближе и замер, наблюдая за неожиданной гостьей. Искра повернулась ко мне, но я не обратила на нее внимания, и крыса опять уставилась на водницу. Женщина протянула в мою сторону руку ладонью вверх, словно хотела позвать за собой, или просила помощи. Вдруг уронила ее, бессильно свесила голову на грудь и, покачнувшись, едва внятно произнесла:

– Ошибка, всё ошибка. Она погубит, всех погубит.

– Что ты там говоришь? – спросила я.

– Слишком много тьмы, – продолжала женщина, не слушая меня. – Лучше бы мне не дожить до этого дня, лучше бы умереть…

– Это легко устроить, – усмехнулась я. – Что тебе нужно, старуха?

Глаза водницы сверкнули фиолетовым всполохом, и она растянула губы в ухмылке:

– Я младенец рядом с тобой, отродье.

Затем развернулась и побрела прочь, продолжая бормотать себе под нос:

– Ошибка… Я ошиблась… Мой бедный мальчик…

Я послушала, как ее каблуки стучат по металлическим ступеням, потерла подбородок и посмотрела на Искру:

– Ты что-нибудь понимаешь?

Крыса пискнула и метнулась ко мне, прижалась к боку и затихла.

– Вот и я не понимаю. Безумная карга, – и снова улеглась, но ни подумать, ни уснуть не получилось.

Вскоре появилась прислуга. На меня никто не смотрел, не шептался. Люди быстро и четко выполняли свои обязанности под бдительным надзором моих стражей. Искра вновь стояла столбиком на краю кровати, Венн свернулся клубком перед моим ложем, я лежала, закинув руки за голову, и ждала, когда слуги уберутся прочь. Их мельтешение мне мешало. Служанки наполнили лохань водой, принесли несколько платьев, поставили на стол завтрак, забрали останки вчерашнего платья, слуги поправили дверь и исчезли, так и не произнеся ни звука.

– Ну вот и новый день, – сказала я, как только за прислугой закрылась дверь. – Осталось ждать на шесть даров меньше.

Хотя о чем это я? Если Вайторис уже понял, где меня искать, возможно, завтрашний день не наступит не только для Аквея и его людей, но и для меня, потому что Господин узнает обо всём, что я сотворила, и порвет меня, как бедное платье. «Не для того я столетия создавал тебя по своему образу и подобию…». А для чего создавал? Может, я зря опасаюсь, и мне ничего не угрожает, кроме очередного наказания? Не проверишь, не узнаешь, так? А проверять желания нет. Вот нет его, этого желания, и всё тут. Тьма! Я и сама не знаю, как лучше поступить.

Вздохнула и выбралась наконец из-под одеяла, в который раз с тоской вспоминая времена, когда за меня всё решал Вайтор. Он точно знал, как нужно поступить, что мне нужно сделать, когда говорить и что. Мы жили одним умом, его умом, а теперь я должна научиться принимать решения, которые так или иначе отразятся на моем будущем… если оно для меня предусмотрено, конечно.

– Хм…

Я обернулась к змею и задумчиво посмотрела на него. Любопытно, что сделал бы со мной водник, если бы ему все-таки удалось одолеть Вайториса? Почему-то об этом я ни разу не задумалась за дни своего пленения. А это отнюдь не мелочи. Оставлять меня в живых незачем, и значит, мой путь лежит в ледяные просторы Хаоса вслед за Господином.

Что сделает со мной Хозяин, когда поймет, что я усложнила ему жизнь, и реальность изменилась, породив новые Отражения? Накажет или убьет? Что мешает Вечному создать новую Игнис и подождать еще несколько столетий? Что для него эти четыреста лет? Одно мгновение, песчинка в океане его бесконечной жизни. Даже я не заметила, как пролетели годы, пока покорно служила своему создателю. Вроде только вчера смотрела с восторгом на красноволосого мужчину, произносящего: «Имя твое – Игнис», – а вот я уже и «древность».

– Хоть бы пока не нашел, – проворчала я, вытираясь мягким полотном, как только закончила омовение.

Да уж. Лучше мне явиться к нему с головой Аквея в руках в доказательство моей преданности.

– Хм-м… – протянула я снова, завязывая пояс на платье.

Не стоит ли пока встать на сторону водника и помочь ему уйти от Вайториса? Бой он проиграет, тут сомнений нет. Во что бы сейчас ни превращался Скай, но он по-прежнему дитя перед Вечным. Сколько людей под началом Аквея? На черный замок он шел с объединенным войском, где соединились все стихии, но и этого не хватило, чтобы одолеть рать Господина. Одни браннеры – огненные твари Вайториса превратят замок водника в пыль вместе со всеми его обитателями. Вайтору останется только взять меня за шкирку и потрясти, чтобы потом превратить в прах, не дожидаясь тридцатого дня. Но если Господин узнает, что я помогаю Скайрену, мне точно не жить…

– Что делать-то? – вопросила я у Искры, запрыгнувшей на край стола в ожидании, когда я поделюсь с ней завтраком. Венн сглотнул и посмотрел на дверь. Я милостиво махнула рукой: – Ползи, завтракай.

Змей дополз до двери, свернулся клубком, но так и не покинул меня, только принюхивался, ожидая, когда хозяин вспомнит, что его создание питается не воздухом. Впрочем, долго ждать не пришлось. Кормушку для змея принесли, когда мы с Искрой только закончили завтракать и сытые и благодушные, усевшись на подоконнике, любовались видами в узкое окошко.

– Венн, – донеслось из-за двери, а затем дробный топот подсказал, что прислуга сбежала, как только поставила кормушку.