О мире и о войне. Воспоминания моей бабушки

На фото: это точно в Туркмении, но, полагаю, уже год 1955-й и не Сагар-Чага, а город Мары, областной центр. Лида – справа.

1942 год.

     И вот новоиспеченный доктор – молодой, так сказать, специалист*, 21 года от роду, приступил(а)  к работе 7 августа 1942 года**.

    Посмотрите, вон она: в отдельном кабинете, сидит за столом, в белом  халате и белом колпаке –  с замиранием сердца и холодком в пятках ждет первого пациента… Вот сейчас откроется дверь… вот сейчас….

    Пришла молодая туркменочка. Стала жаловаться на  боли в нижней части живота. Мысли молодого врача лихорадочно завертелись: «ЧТО там может быть?! ЧТО?» Старших товарищей – никого, спросить  некого… И тут Лида вспомнила клятву Гиппократа, первую заповедь врача – «не навреди». Авторитетно пощупала живот молодки, и решительно выписала порошок … от головной боли!  (А сама тем же вечером  буквально вгрызлась в учебник, и стала вспоминать: «аппендицит, заворот кишок…». Фух! Обошлось!  Ничего страшного у туркменочки  не было!)

   Несколько человек приходили на перевязку – молодой доктор храбро отправила их к медсестре…

    И закрутились, заскакали день за днем, день за днем, всё мелькали и мелькали – в чужом краю, почти  в пустыне, вдали от Большой Цивилизации, в домике с земляным полом и мангалом, сделанным из ведра…

    Некоторые казусные случаи, как и первая пациентка, остались в памяти навсегда.

    Пришел молодой парень, как и все население аулов, плохо говорящий по-русски. И на вопрос «Что у тебя болит?» (очевидно, понятый правильно) выдал чисто по-русски … слово из трех букв! Несмотря на некоторый шок, молодая «пани доктор» поняла, что в данном случае, скорее всего, требуется венеролог. Сделав знак туркмену «подождите!», Лида кинулась к заведующему амбулаторией: «Григорий Осипович, как мне быть? Как смотреть? А надо ли смотреть, а то, может, и не надо?» . Посмотрел Григорий Осипович на изменившуюся в лице Лиду и выручил  – сам принял больного.

    Медицинская помощь должна быть оказана тогда, когда она требуется, поэтому «медцентр» в Сагар-Чага работал по системе "24/7". Однако, Григорий Осипович, на правах заведующего и вообще старожила, в воскресенье (который все-таки официально был выходным)  любил уезжать в Мары. Ирина Адольфовна, к сожалению, была не очень сильным специалистом, да и часто ездила на вызовы. Так что молодой доктор Лида, фактически, оставалась одна. И, если больных не было – потихоньку занималась домашними делами.

    В один из таких «выходных» во двор бывшего  хлопкозаготовительного пункта вбежала туркменка, и на ломаном русском принялась кричать, что "там" рожает молоденькая татарочка (татар сюда переселили еще перед войной). По несчастливому стечению обстоятельств, акушерки Киры в тот момент тоже не было. Что делать? Лида быстро собралась и почти бегом побежала  в «медцентр».

    Обнаружив роженицу, лежавшую на «акушерской» койке в стационаре (в больнице всегда была дежурная санитарочка, которая и «определила» женщину на место), стала лихорадочно думать «… и что дальше???!!!». Но, на всеобщее счастье, Лида была очень прилежной студенткой, и потому вспомнить раздел «Как вести роды»  ей, даже в в этой стрессовой ситуации, не составило труда.

    …Процесс пошел…Однако, выяснилось, что  ребенок идет неправильно, и вместо  "вместилища мыслей" всё норовил явить миру сначала совсем другую часть своего крохотного тельца… Но «отличница учебы», вспомнив соответствующие схемы и их описание, «утолкала» новоявленное дитя родиться правильным образом. Уфф!!!…Татарочка родила, вполне благополучно! Но оставалась еще одна, довольно важная  часть процесса – перевязка пуповины. Лида снова мысленно перелистала лекции и учебник «… Перевязать пуповину в двух местах…. Посредине – разрезать. … прижечь йодом…. … детское место опустить в теплую воду…. И ждать полчаса…Потом промыть и посмотреть на отрыв пленки – что все вышло…»

   Ура! Молодая «пани доктор» сдала и этот «экзамен» на отлично!

* приходилось работать по самому широкому профилю, хотя специальность, полученная в мединституте – терапевт!

** и пока Лида даже не предполагает, что ровно через 22 года, именно в этот день, родится её первый внучок! Причудливо вьются линии Жизни…

21. Так положено

На фото: 1938 год, Лида (слева) с сокурсницей в анатомичке Крымского меда в Симферополе.

Кто бы знал, что знания, полученные на этих занятиях, будут так остро востребованы?

В качестве эпиграфа: Знаете такую старую детскую песенку – "О Настоящем Трубаче"? «Как хорошо – не надо кланяться, свистят все пули над тобой. Везде пройдет, но не расстанется с своей начищенной трубой… А почему? Да потому, что так положено ему…»

Именно эта песенка(точнее – ее припев) выплыла серебристой рыбкой из глубин моей памяти, и незримо-неотступно вилась вокруг на протяжении всей работы над этой частью....

    Две истории, изложенные ниже, пытаются выглядеть абсолютными противоположностями. Одна из них  будто только сошла из сценария фильма ужасов (правда, зомби и прочие голливудские упыри из нее  так и не проклюнулись).  Вторая история – напротив,  изо всех пыжится приобрести юмористический оттенок (по тем же голливудским канонам), но в реальности ничего смешного в ней нет.

    А вот в чем они точно одинаковы: как это – делать не то, «за что деньги платят», а то, что положено. Положено чувством долга  – по отношению к людям, которые рядом. Положено  собственной честью. , в 40-е годы прошлого века, в песках Средней Азии, тогда – упрямо социалистической? А вот так…

… … …

    По Сагар-Чага прошел слух, что одну из туркменок, у которой муж ушел на фронт, принудил к сожительству какой-то мелкий административный чин. Увы, цивилизация, со своими доспехами для всех слабых женщин,  еще не достигла в полной мере здешних территорий. И, как было принято по местным обычаям –  дабы  избежать позора – несчастная облилась керосином и сожгла себя. Ее похоронили и началось расследование причин, вызвавших этот кошмарный акт. И через несколько дней поползли новые слухи: самоубийца была, к тому же, беременна, что не только само по себе было ужасным, но и значительно отягощало участь обвиняемого «чина»…

    Дело было летом. То есть стояла обычная для этих мест жара – около 45 градусов Цельсия.  Лида сидела на приеме, когда к ней вошел местный прокурор, снабженный  соответствующими бумагами: «Надо сделать эксгумацию трупа!».

Григорий Осипович (зав. амбулаторией), как всегда, в нужную минуту, был на вызовах*. И никто особо не собирался идти на помощь молодому доктору в таком щекотливом деле. А так как местное население, по своим соображениям, в этом будет принимать минимальное участие –  значит, Лиде надо ехать на кладбище, лично.

     И вот Лидочка(22 года, русская), прокурор(туркмен), следователь(русский, …то есть украинец, Рева), начальник милиции(русский) и председатель райисполкома(туркмен) собрались в путь.

     Представьте: дорог, как таковых –  нет. Местное население ездит на осликах и лошадях. Лидочке выдали лошадь, на которую молодой доктор воззрилась с явным испугом. В Керчи и Армавире ей встречались только тяжеловозы – массивные, медлительные коняги, а обычную, ездовую лошадь она до приезда в Сагар-Чага, можно сказать, только на картинке-то и видела. Исключением были   колхозные лошади-трудяги, которых она наблюдала, как кажется, уже сто лет назад – в мирной жизни, на студенческих каникулах.

     Лошадь подвели к возвышению,  «всем гуртом» запихали на нее Лиду (хорошо, что догадались подобрать самую тихую кобылку!), и процессия тронулась. А два туркмена, которые должны были раскапывать могилу, пешие – побежали рядом.

     Технология захоронений в тех местах была такова. Хоронили  без гробов, просто закручивали тело в длинный кусок материи. Могилу рыли квадратную, и одну сторону подрывали – наподобие пещеры, куда заталкивали «куклу». Внутрь клали палочки саксаула**, потом насыпали землю или песок… И получалось что-то вроде склепа.

     Вот приехали на кладбище. Могил, в нашем понимании, нет. Ровное место – ни загородки, ни холмика.  Только торчат палочки с белыми повязанными тряпочками, для отметок мест захоронения. А дело уже подходит к закату, скоро стемнеет… Откопали могилу. Теперь надо было вытаскивать труп, но  туркмены наотрез отказались это делать, с весьма убедительной мотивировкой: «Аллах не разрешает!» И бесчувственный (по долгу службы и роду профессии) туркмен-прокурор сказал Лиде: «Доктор, лезь туда и вскрывай!».

     Надо сказать, что Лида  не стала артистически падать в обморок, трагически заламывать руки с криками «Как это можно – чтоб женщина в могилу лезла!» или «В мои должностные обязанности терапевта не входит вскрытие трупов!» и прочее, а просто сказала кому-то из своих, русских: «Если вдвоем – я полезу». И… спустилась вместе с добровольцем.

     Откатили «куклу», разрезали тряпку, Лида приступила к вскрытию трупа… Повторюсь: пески, 45 градусов жары днем… Поэтому совершенно неудивительно, что кишечник (напомню, что он у нас длиной 5 метров) трупа  вздулся из-за образовавшихся газов, после аккуратного разреза все это вывалилось наружу, и в этой путанице, в этой массе – остальных органов почти не было видно… Страшная  вонь… Моментально налетели мухи  со всей округи…  И  над всем этим – 22-летняя девчонка… то есть молодая женщина в медицинских перчатках  и  со скальпелем в руках (баночка со спиртом для дезинфекции – рядом). И не оторва какая-нибудь, которой всё нипочём, а умница-отличница, хозяйственная девочка … Скажите честно, многие ли из ваших знакомых этого возраста (включая "свежих" выпускников мединститута) смогли бы  такое  сделать – и не за Большие Деньги, а просто потому, что это  –  надо, что так положено?

    Стараясь сосредоточиться на своих действиях, девушка  стала вспоминать анатомию, а так же время (много времени!), проведенное в анатомичке… В конце концов, нужный орган, хоть и с большим трудом, был извлечен и вскрыт, но Лида при этом порезала палец скальпелем (а память тут же  услужливо ей подсунула историю про трупный яд из Тургеневских «Отцов и детей»). Тут и пригодилась заветная баночка.  Молодой доктор сразу оказала себе первую помощь: сделала примочку из спирта, и бинтом, очень туго, завязала порезанный палец.  Тем не  менее, несмотря на «ранение»,  скрупулезно довела дело до конца и убедилась, что беременности не было.

     Наконец, Лида вылезла из могилы, помощники-туркмены закопали всё обратно (видимо, такие манипуляции с могилами не входили в противоречие с их религией). И процессия двинулась в обратную сторону: теперь надо было писать протокол, а Лиде – еще и экспертизу судебного  вскрытия, что она и выполнила по всем правилам.

    К счастью, вскрытый труп из потревоженной могилы  Лиде никогда не являлся, даже во сне. Может, потому, что он все-таки не был самым страшным в её жизни?

… … …

    Как-то раз, как всегда (в подобных случаях), в воскресенье (то есть когда заведующий, Григорий Осипович, опять был в городе!), уже вечером – к Лиде прибежала дежурная санитарочка из больницы (при больнице дежурили постоянно). Запыхавшись, она еле выговорила, что Эне-джан («райздравотдел») просит доктора срочно прийти в амбулаторию – кто-то из её родственников заболел.

    Эне (молоденькая туркменочка, окончившая курсы красного креста и красного полумесяца) встретила Лиду на пороге «медцентра»:  «Мой дядя полгода был в песках – пас отару овец. Какая-то машина подвезла его к самому дому. Он спрыгнул с машины и … напоролся на колючую проволоку, которой была огорожена кибитка. К жене очень спешил! И … напоролся тем самым местом… ! И всё т а м разорвал …!!! Ай, горе, какое горе!!!…».

    Попав, наконец, внутрь помещения, Лида увидела лежащего дядю Эне – штаны его были в крови. Лида  с акушеркой  Кирой уложили бедолагу бабая*** на гинекологическое кресло. Эне взяла в руки зажженную керосиновую лампу и встала рядом с креслом – чтоб видно было(электричества не было, вообще не было).

    Тем временем Лида перенесла на подручный столик стерильные иглы и шелк в пробирке (они там были  на случай родов). При осмотре несчастного  оказалось, что хотя крови было очень много, но разодрана только кожа – правда, зигзагами, а все остальное, к счастью, не  повреждено.

    «Отправить в Мары – опозориться, скажут – что за врач, сама не справилась… !» – подумала Лида.И решила – буду зашивать! И снова стала вспоминать лекции и учебники…

    Для зашивания используется полукруглая игла  и иглодержатель… Молодой доктор обработала инструменты и рану спиртом и принялась за дело…. Помимо лекций и учебников, в памяти всплыла пройденная в мединституте практика на трупах и комментарий преподавателя: «Надо сшивать так, чтобы оба края наружу. Срастется – расправится, а если наоборот – втянется….».

   Иглодержатель с зажимом  выглядел, примерно, как кусачки. Для каждого "стежка" надо было приподнять кусок кожи, продеть иглу, перехватить  держатель… Но – вот ужас! – инструменты были настолько малоиспользуемы, почти новые, что и с открытием, и с закрытием держателя была проблема… После каждого шва нитку надо было отрезать и начинать заново, в другом месте… На восьмом шве Лида сдалась! И, взяв прямую иглу (чтоб не мучиться с иглодержателем)  начала шить, как обычная швея шьет руками…

    Бабай только охал! Конечно, и при «ручном» способе, «пани доктор» делала все по науке: сначала – дезинфекция (руки моют с мылом, в двух водах, потом прополаскивают  нашатырным спиртом, потом – спиртом обычным,  это по методу Спассокукотского****)

    После окончания «швейного производства» была снова проведена дезинфекция (швов)  – йодом, потом – присыпка стрептоцидом. После этого на рану Лида положила салфетку, а сверху щедро полила коллодием *****

     На седьмой день Лида самолично сняла швы (выдернула нитку) – все срослось, никакого нагноения не было! Снова – чистая «пятерка»!

....

Много было всяких случаев еще – и смешных, и страшненьких – и в работе, и в жизни. Всех не упомнишь, всего не запишешь.

    Лидочка проработала в Сагар-Чага до 14.03.1946 – почти три с половиной года. В справке, которую ей выдали при увольнении "за неимением трудовой книжки", значилось, что она – зав райбольницы и глазной станции, и уволилась "в виду реэвакуации". Однако, она продолжила работу по специальности в областном центре, которому принадлежал Сагар-Чага – городе Мары – аж до декабря 1958 года.

    А потом…

–

*В этом месте бабушка не сдержалась и, как в отместку за пережитое, прибавила: «Там хорошо давали – барашками!».

** Здесь бабушка неожиданно поделилась собственным опытом: «С него (саксаула) уголь хороший, для утюга!»

*** Бабай – "дед", у русских в Средней Азии – типичный абориген. (Викисловарь)

**** Метод Спасокукоцкого – Кочергина. Метод несмотря, на возраст, остается эффективным, и соответствующим современным требованиям асептики, и позволяет выполнить адекватную предоперационную подготовку хирурга в любых условиях, при минимуме медикаментов. (из Википедии).

***** использовался для фиксирования перевязочного материала в хирургии, как защитное и дезинфицирующее средство

Эпилог

Что же было потом…

Маленький Володя, с самого начала своей жизни испытавший тяготы военного времени, вырос в очень красивого мужчину, похожего на актера Кевина Костнера в молодости, и стал… нет, не космонавтом, но за руку с ними здороваться вполне мог. А все благодаря упорству и стараниям своей мамы, которая не позволила юношескому разгильдяйству взять верх над его умом и талантом.

Виктор нашел их после войны, очень хотел вернуть свою семью, и Лидочка, фактически, уже согласилась, но… во время «примирительного» застолья брошенная небрежным тоном (не слишком трезвым) Виктором, фраза: «Мама у меня одна, а жён сколько угодно будет!» – перечеркнула все. И сколько бы потом Виктор не умолял Лиду о прощении, сколько бы не писал проникновенных, полных тоски писем – она была непреклонна.

В Туркмении Лида  вышла замуж второй раз. Вышла не по любви, а «чтоб у мальчика был отец». Но вскоре, в 1948 году  родила двух девочек-близняшек: серьезную, тихую Галю и свою тёзку, Лидочку, унаследовавшую от мамы вместе с именем и силу духа, и решительность, и яркую, звенящую жизнерадостность. Рождение дочек оказало большое влияние на принятие решения о возвращении в Российскую федерацию.

Обе девочки были свято уверены, что у них «просто идеальная семья», пока не настало время им закончить высшее учебное заведение. После этого их мама молча, без всяких скандалов и сцен, собрала чемоданчик со своими вещами и ушла – на съемную квартиру. Невозможно жить с нелюбимым человеком. Столько продержаться только на одном чувстве долга – это еще один показатель твердости духа и силы чести.

Параллельно с этими событиями, после выезда из Туркмении,  было еще несколько переездов  –  между городами центральной части России. На всех местах – множество почетных грамот, благодарственных писем, и были предложения руководящей работы, но… но тут в ее жизнь –  без спроса, как чахлый бездомный котенок на половичок у двери – вторглась третья по счету внучка, двухлетняя  я....

Бабуля моя, Никонова Лидия Николаевна, главная героиня всех этих историй, записанных с ее слов, прожившая почти весь великий и трагичный  20 век целиком…

… до последнего своего лета читала детективы Дарьи Донцовой, романы о французских королях,  и столь любимую ею всегда «Дочь Монтесумы»…

… до последнего своего лета могла по памяти нарисовать карту СССР (особенно – юго-западную и южную часть,  со всеми крупными городами и железными дорогами), твердо помнила столицы всех 15 советских республик и бесконечно удивлялась моей безграмотности в области географии.

… до последнего своего лета совершенно самостоятельно ходила ко мне в гости (за две улицы), взбиралась без лифта на третий этаж и, когда я пыталась предложить свою помощь в  обувании\разувании  (совладать со шнурками и замками на обуви), пренебрежительно отказывалась «Да что я – совсем уже старая, что ли?».

… умерла в прошлом году, в возрасте 93 с половиной лет, от старости и болезней. Последние две недели были самыми тяжелыми. Пересказывая самые добрые её же воспоминания, показывая ей старые фотографии – я всё пыталась погрузить её уже начинающее путаться сознание в пережитые самые счастливые годы. И время от времени мне удавалось вызвать у нее слабую улыбку… А почти перед самым концом своим бабушка сказала: «Моя дорогая, я так счастлива, что последние часы своей жизни провожу с тобой…».

Моя дорогая бабуля, где бы твоя душа не была сейчас – слышишь? – ты навсегда в моем сердце, и весь твой мир – тоже со мной, в этих строках.

…А где-то там, у горы Митридат, каждую весну снова зацветают тюльпаны…