Лаборатория чувств. Часть 1

Лаборатория чувств

Часть 1

Ирина Мельникова

© Ирина Мельникова, 2021

ISBN 978-5-0055-1473-8 (т. 1)

ISBN 978-5-0055-1474-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лаборатория чувств

Пролог

– Формулы, точно характеризующей любовь и способной определить, как и в какой момент зарождается это чувство, не существует. Но сегодня, сейчас, в этом шоу, мы попытаемся доказать вам, что любовь можно создать. Мы открываем новое уникальное шоу «Лаборатория чувств»!

Я смотрю на ведущего через экран, находящийся за кулисами, и ловлю себя на том, что вновь кусаю губы. Дурная привычка, из-за которой уже через пять минут я рискую остаться без помады.

Нужно взять себя в руки. Успокоиться.

Моё тело дрожит, колени подгибаются. Где-то глубоко, в районе желудка, раздаётся громкое сердцебиение. Я не волновалась так сильно даже когда ждала результатов при поступлении в вуз мечты. Даже когда случайно встречала в коридоре того самого парня на переменах.

Так мне сейчас казалось.

В мыслях мелькает запоздалое: «Зачем я в это ввязалась?». Но кто-то громко кричит за спиной: «Приготовились!» – отчего все девушки рядом со мной вытягиваются в струнку и делают глубокие расслабляющие вдохи и выдохи.

На экране вместо ведущего появляются цифры – обратный отсчет.

Десять, девять, восемь…

Прямой эфир, федеральный телеканал, миллионы зрителей…

Семь, шесть, пять…

Обратного пути уже нет. Нужно собраться. Вдох…

Четыре, три, два…

Выдох… Я не могу… Не могу! Мне страшно!

Один, ноль.

– Пошли! – властно командует голос.

Меня толкают в спину. Я делаю шаг, второй. В лицо ударяет яркий свет софитов, и я теряю способность ориентироваться в пространстве, двигаться, думать. Я помню только одно: я – участница телешоу «Лаборатория чувств».

Глава 1

Легко взбежав по внушительным ступенькам на третий этаж, я энергично нажимаю на кнопку электрического звонка. Сколько раз я так делала? Несколько раз в неделю на протяжении двенадцати лет.

– И-иду! – раздаётся звучное и протяжное откуда-то из глубин квартиры, и через пару секунд дверь передо мной приветливо распахивается. – Привет! Проходи.

Оля, одной рукой вытирая мокрые волосы, другой проворно закрывает за мной дверь на замок и шлёпает в комнату босыми ногами.

– А твои где? – вслушиваясь в неожиданную тишину, интересуюсь я.

В скромной Олиной двушке в старом доме послевоенных лет ухитрялись жить сразу пять человек: она сама, родители, и старший брат с женой. А ещё кот Пафнутий, который заслуживает отдельной истории. Если коротко, кот разрешает домочадцам жить в своей квартире. Вот и теперь, развалившись прямо посреди кровати, он смеривает меня презрительным взглядом и, отвернувшись к окну, лениво прищуривается. Я осторожно опускаюсь на краешек: моё тело прекрасно помнит когти этого зверя.

– А, Андрей с Катькой в торговый центр отправились, родители на даче. Мы тут с Пафнутием вдвоём хозяйничаем. Чай будешь?

– Буду, – не стала отказываться я.

Но мой ответ тонет в громком рёве и скрежете. Оля недовольно морщится и, повысив голос, комментирует:

– Эти вверху сегодня весь день сверлили, пилили, строгали – задолбали, – и призывно машет рукой, мол, пойдём.

Мы плавно перемещаемся на кухню, где я свободно сажусь на стул и откидываюсь на спинку, радуясь, что хоть тут не заняла место кота и могу посидеть спокойно – слишком жестко здесь для этого барина.

Оля без суеты достаёт из шкафчика кофемолку и принимается готовить крепкий напиток, от запаха которого приятно кружится голова.

А мой взгляд перемещается на пышно цветущую у окна розу в огромной кадушке, которая стоит здесь, наверное, с тех пор, как началась наша с Олей дружба. А было это еще в третьем классе. До этого ни я, ни она особо друг друга не замечали. Но однажды на каникулах всем классом отправились на пикник в ближайшую рощицу, и моя «врагиня» тоже, с которой я тогда была в ссоре – уже и не помню, из-за чего весь сыр-бор был, но так мы и не помирились до конца до сих пор; скорее, сохранили холодное перемирие и разошлись в разные стороны. Тогда мы приносили каждый свою еду и ели все вместе, делясь друг с другом. А эта девочка (я не буду называть её имя, ладно?) решила настроить против меня класс и всех потихоньку – так, чтобы это не ускользнуло от моих глаз, но учительница не слышала, – науськивала:

– Не ешьте у Платоновой. У неё тухлые огурцы и картошка прошлогодняя – отравитесь. На тебе мой помидор, хочешь? Только сегодня сорвала с грядки.

Она была отличницей и, конечно, у неё в этой войне шансов на победу было больше. Ребята косились в мою сторону и потихоньку отворачивались, игнорируя угощение. Было обидно до слёз. А учительница так ничего и не заметила.

И единственным человеком, который меня поддержал, была Оля. Она повернулась к моей обидчице, выслушав про «не ешь у неё», и довольно резко заявила:

– С чего вдруг?

И когда та завела свою песню про «тухлые огурцы», оборвала на полуслове:

– Да пошла ты! – и потянулась к моим огурцам – тем самым, свеженьким, которые мы с мамой накануне привезли с дачи. И с тех пор взяла надо мной шефство. Никому не давала в обиду.

У Оли сильный характер, и она не раз помогала мне выбраться из ситуаций, когда хотелось лечь, свернувшись калачиком, и тихонько плакать в подушку. И больше уже не вставать. Никуда. Ни за чем.

Последний раз это было почти год назад (я имею в виду серьёзные случаи), когда я провалила экзамены в московский вуз.

Свою мечту стать актрисой и жить в столице я лелеяла очень долго. Всё в том же третьем классе решила, что буду играть на сцене и обязательно снимусь в кино со своим любимым актёром Сергеем Безруковым. Но, вопреки тем историям, которые я слышала от многих известных личностей, что они ещё в саду без просьб забирались на стул и читали стихи, а в школе участвовали во всех концертах и КВНах, я была очень тихой и скромной. Пару раз удостоилась эпизодических ролей в местной самодеятельности, окончила актёрский кружок в Доме быта, знала наизусть несколько ярких стихотворений – вот и весь мой багаж. Поэтому поступать ли после одиннадцатого класса в театральный, сомневалась. Ну кто я такая? Что могу показать? Ни опыта, ни таланта. Только мечта и стремление работать не покладая рук.

Те, в ком не хватает опыта и таланта, берут упорством и наглостью. У меня и этого не было. Поэтому я поддалась маминым уговорам, хотя тайно, конечно же, подала документы в московские вузы, но не прошла.

Отучившись на факультете со сложносочинённым названием «Социология, культурология и политология», в прошлом году я всё же попробовала подать документы в несколько столичных вузов с громкими именами. И пожила пару месяцев в столице, предполагая, что обратно на малую родину уже не вернусь. Требования у всех были примерно одни и те же: чтение басни, стихотворения и прозы, песня, если умеешь петь (а если не умеешь – всё равно песня). При дальнейшем прохождении – дополнительные задания из разряда «удиви меня».

Я просмотрела сотни видео и прочитала несчётное количество познавательной литературы о том, как подготовиться и поступить. Но когда стояла в бесконечном ожидании своей очереди на прослушивание и в тысячный раз повторяла заученные до зубного скрежета фразы, коленки дрожали.

Самомотивация: «Главное – поверить, и я точно поступлю» не сработала. В трёх вузах я провалилась на первом туре. В четвёртый уже не пошла. Моральных сил просто не было, за что Оля меня, конечно, очень ругала. А мама вздыхала и пару раз не преминула сказать любимую фразу всех мам: «А ведь я говорила».

И я вернулась в свой город.

Это было не первое, но очень крупное моё разочарование в жизни. Не только в собственных силах и жестокости театрального мира, который отказывался меня принимать, но и в городе, которым я грезила.

Несмотря на то, что жила я всю жизнь в довольно большом городе в двух часах езды от столицы, мне казалось, что вся жизнь – именно там. Я приехала в Москву с широко распахнутыми глазами провинциалки, но скоро поняла, что люди здесь давно перестали замечать друг друга. Вот ты едешь, спишь, иногда выходишь на улицу… А если завтра не выйдешь – никому нет до тебя никакого дела. Никто не заметит. И вроде везде люди… А ты один.

Может быть, это моральный упадок сыграл свою роль при поступлении. А может, я и впрямь не слишком талантливая. Но когда я начинаю думать, что у меня что-то плохо, сразу же всплывают и другие недовольства собой: не умею играть на музыкальных инструментах, плохо знаю английский, непластичная, неартистичная… В итоге выходит, что я абсолютно никчёмная, и жить мне попросту незачем.

Примерно в таком состоянии я и вернулась с позором в родной город. Нет, никто в меня пальцем не тыкал (об этом моём опыте вообще мало кто знал), но мне казалось, что теперь моя жизнь пойдёт под откос. И нужно было куда-то устраиваться на работу, искать новые смыслы и как-то жить… А как?

– Эй, Земля вызывает! Ты опять в мечтах со своим прекрасным принцем скачешь по розовым полянкам и собираешь благоухающие первоцветы?

– Чего? – смеюсь я, поворачиваясь к подруге и замечая, что она давно уже, вероятно, протягивает мне кружку с горячим и аппетитно пахнущим кофе. – Спасибо.

– На здоровье. А о чём тогда задумалась?

– Вспомнила, как ты помогла мне на работу устроиться, – немного слукавила я.

– Пфф, – фыркает она. – Тоже мне, ценное воспоминание. Замуж тебя пора выдавать.

– За кого это?

– Найдём кого-нибудь.

– О, кстати, я сегодня ехала в маршрутке на работу, а там красавчик, похож на Энрике Иглесиаса. С такой же лёгкой небритостью на щеках и в солнечных очках как в клипе. Я так и сяк перед ним – улыбалась загадочно, посматривала в его сторону с ноткой кокетства – кому не хочется Энрике очаровать? А потом солнце подсветило ему очки, и я увидела, что он спит.

Оля пшикает от смеха.

– На реальных людей смотреть надо. А ты всё об Иглесиасах мечтаешь.

– А этот чем не реален? В одной маршрутке ехали! – притворно возмущаюсь я.

– Ой, у тебя и Серёжка был рядом, а всё равно недосягаемый.

– Ну вот зачем ты на больное?

– Какое ж это больное? Столько лет уже прошло! Плюнь да разотри.

Легко сказать.

Хотя, конечно, я давно уже не чувствую и вполовину того, что ощущала тогда, в школе, когда была влюблена в него.

– Ну согласись же, что он красавчик.

– Ну конечно, – не стала спорить подруга. – Взмахнет своими опахалами, девчонки все тают.

Я смеюсь. Длинные тёмные ресницы – лишь одно из многочисленных достоинств этого парня. Он был сложен как греческий полубог. И, конечно, пользовался бешеной популярностью среди девчонок. Учился в параллельном классе, встречался то с одной, то с другой. А моя безнадёжная влюблённость каждый вечер катилась из глаз потоками горьких слёз.

Я разрабатывала планы по покорению неприступной горы Арарат, но ни разу так и не приступила к их реализации. Только подружке осмеливалась признаться:

– У него такие красивые глаза! Я когда-нибудь ему об этом непременно скажу.

Только теперь, спустя годы, понимаю, какой наивной дурочкой была тогда. Да и сейчас. Ему наверняка говорили об этом, и не один раз.

– Лучше скажи, какие ровные зубы. Это оригинально, – с серьёзным видом шутила подруга, чем обижала мои высокие чувства до глубины души.

А на выпускной вечер сбылись мои самые заветные мечты и чаяния. Нас поставили танцевать в одну пару. Я была (и остаюсь) довольно высокой девушкой, поэтому партнера мне подбирали по росту (хоть где-то он пригодился!). Кандидатов было немного, и мне повезло. На репетициях я летала. И выпускной запомнила на всю жизнь.

Правда, без ложки дёгтя не обошлось. Когда Серёжу только поставили мне в пару, я улыбнулась и что-то сказала, вроде: «Будем вместе танцевать? Здорово», а он даже не взглянул на меня со своей высоты и невозмутимо отвёл глаза в сторону, словно жужжание мухи в навозе его не касается. Не обольщайся, мол.

Улыбаться сразу расхотелось. Дура!

Ну и подумаешь. Всё равно я была счастлива.

А подруга и моя сестра подкалывали меня, не стесняясь, всё это время.

– Как она?

– Всё ещё в плену иллюзий.

Его чары до конца так и не развеялись. Но после выпускного мы виделись всего пару раз – пути разошлись. Я слышала, что он живёт с девушкой, но жениться на ней не торопится. А я смотрю на его новые фото в социальной сети и думаю: красота в нём осталась прежняя, но какой в ней прок, если она холодная? Если душевного тепла нет. И взгляд – жёсткий, колючий, пронизывающий. Я раньше не обращала внимания.

В юности прежде всего любуешься внешностью – восторгаешься, фантазируешь. Думаешь: «Вот бы он обратил на меня внимание! Это и есть любовь. С остальным я смогу примириться». А мудрость приходит позже. И открывает глаза. И рассыпается идеал.

В красивой картинке что толку? Ну, погордишься немного, потешишь своё самолюбие – дальше-то что? Эквивалент полезности равен нулю. Уважения и понимания нет. Взаимные интересы тоже отсутствуют. Тупик. Вот и разводятся, и расстаются.

Какой вывод я сделала из этой своей первой любовной истории? Как сказал Эрик Шмитт: «Где только не умудряется свить гнездо романтика?! Ей казалось, что нет ничего прекраснее, чем любить мужчину, который ей недоступен». Вот и я сделала вывод и пошла дальше – наступать на те же грабли.

Нет, я точно знаю, что хороший человек в моей жизни появится. Но не сейчас. Разве может он отыскать меня, когда я почти каждый вечер бреду мимо серых многоэтажек в дурном настроении? Разве может случиться чудо среди обгоревших надежд? А на что мне, скажите, надеяться, когда в двадцать два года я почти каждый день встаю рано утром, наскоро завтракаю, отправляюсь в салон красоты (актриса, называется! Нашла себе применение!), просиживаю за стойкой администратора, выслушивая порой недовольных клиентов (кому качество не угодило, кому цена), убираю рабочие места парикмахеров, бегаю за булочками в соседний киоск когда попросят – ну прямо мечта, а не жизнь! И для этого я училась четыре года. Уж лучше бы опросы на улицах проводила.

Или не лучше?

Так хочется, чтобы всё было хорошо! И вроде бы всё нормально, но не так, как хочется.

Оля говорит, что для этого нужно стараться, а я опустила руки. Да, я, может, такая инертная, но когда смотрю, как другие в мои годы уже покоряют мировые площадки… А я тут, на кухне в хрущёвке… Чаи распиваю… Кофе, точнее.

«Это не всем дано, а единицам», – у Оли на всё есть ответ. Она оптимистка, а со мной трудно. Но я работаю над собой, честное слово.

– Так, я придумала. Чтобы мечта сбылась, надо её визуализовать, – выдаёт подруга очередную умопомрачительную идею. – И составить план.

– Очень интересно, – хмыкаю в ответ.

– Минуточку, – подруга испаряется в дверном проёме, а через минуту возвращается со своим ноутбуком и взгромождает его прямо на обеденный стол. Мне достаются бумага и ручка.

– Это зачем?

– Пиши: «Что нужно для обретения любви».

Я смеюсь над детской глупостью, которой мне кажется эта идея.

– Пиши-пиши, – совершенно серьёзно заявляет Оля. – У тебя красивый почерк. Это прям пятьдесят процентов успеха.

– Да уж.

– Первое. Нам нужен объект, с которым эта взаимная любовь возникнет.

Я пишу: «Объект» (звучит как-то странно и не по-живому), и задумчиво зависаю с ручкой в руке. С объектами вокруг меня дела обстоят средненько – они вроде и есть, и в то же время не представляют особого интереса. Весь мой круг общения сейчас – на работе. А там если и забежит какой молодой и красивый на стрижку, то на меня внимания не обращает. А о тех, кто обращает, и вспоминать-то не хочется.

Может, кто-то и привык работать с тем, что есть («я его слепила из того, что было»), но мне всегда нужно что-то другое, что-то большее.

– Второе, – продолжает подруга, не давая мне толком одуматься. – Позитивный настрой.

Настрой – это очень важно. ОЧЕНЬ. Я всегда думала: вот влюблюсь – и что дальше? Из пары статей в журналах уяснила, что, если человек создает любовь вокруг себя и сам улыбается миру, то рано или поздно любовь снизойдёт до него и в личной жизни. Я пока, видимо, плохо стараюсь.

– А это у нас что? – неожиданно сбивается с курса подруга, привлекая моё внимание. Я придвигаюсь ближе и гляжу на экран. – Смотри-ка, наша красавица собирается участвовать в телевизионном шоу!

Мой взгляд сразу же становится рассеянным, а любопытство сменяется равнодушием. Школьная красавица Лена Батищева стоит на фото с номером 586 на груди и счастливо улыбается, демонстрируя всем свою шикарную улыбку. Под фотографией значится: «Первый день кастинга. Телешоу „Лаборатория чувств“. Пожелайте мне удачи!».

– Это что ещё за шоу такое? – заинтересованно тянет Оля и уже набирает название в поисковике.

Оказалось, новый телепроект на федеральном канале. Суть его в том, что в течение двух месяцев в прямом эфире зрители будут наблюдать за судьбой пар, отобранных случайным методом. Авторы проекта гарантируют, что с помощью специальной программы, разработанной психологами, проводя совместно почти двадцать четыре часа в сутки, прямо на глазах зрителей зародится любовь и появится новая пара, а может быть, и не одна. К тому же на кону внушительный приз – миллион рублей.

– Для начала нужно пройти кастинг. По результатам отбора оставят сотню парней и девчонок, каждому из которых будет присвоен номер, а после психологи определят десять пар-участников, подходящих друг другу, – читает вслух Оля, всё больше вдохновляясь. – Кастинги пройдут 28, 29 и 30 мая. Поторопитесь, у вас ещё есть шанс! Для того, чтобы подать заявку, необходимо заполнить анкету. Маш, это наша возможность убить сразу двух зайцев!

Я недоверчиво хмыкаю.

– А говоришь, это я в облаках витаю. Там уже отобраны актёры и сценарий расписан.

– Ну и что! Зато посмотрим изнутри, как эти кастинги проходят. А представляешь, если вдруг тебя выберут?! Такая слава сразу накатит, что никакой театральный вуз уже будет не нужен, а режиссёры станут драться за такую медийную личность как ты!

– С ума сошла? Я не собираюсь в этом участвовать.

– А может, попробуем? Машка, ну весело ж будет!

– Обычно так все крупные неприятности и начинаются. С чьих-нибудь слов: «Весело будет».

– Я вот никогда тебе не отказываю. Ты можешь вместе со мной заполнить анкету? – И почти по слогам повторяет: – Просто заполнить анкету.

– Нас всё равно не выберут.

– Вот именно.

И она принимается заполнять свою заявку. Фамилия, имя, отчество, возраст, описание внешности, фото – крупно лицо и в полный рост, описание мужчины мечты, увлечения, номер телефона. Потом берётся за мою заявку. Я диктую данные, Оля вводит. Специально называю всё наперекор. Например, мужчина мечты – мне всегда нравились брюнеты, но пишу про блондинов. Оля знает, но спорить не стала.

«В конце концов, – думаю я, – из этого всё равно ничего не выйдет».

Мы посидели ещё немного, выпили по чашке кофе, посмотрели фильм, и лишь когда старший брат Оли с женой вернулся, я отправляюсь восвояси. Благо, идти недалеко: через двор – и готово.

А на следующий день после обеда – нежданно-негаданно – звонок.

– Мария? Добрый день! Вас беспокоят из нового телевизионного шоу «Лаборатория чувств». Мы получили Вашу заявку и хотим пригласить Вас на кастинг. Он состоится завтра в десять часов утра. Записывайте адрес.

И даже не спросили, хочу ли я этого и будет ли мне удобно. Хотя это, вероятно, подразумевается само собой, ведь я же якобы добровольно заполнила эту заявку. Дурацкая была идея!

Едва завершив разговор, набираю номер Оли. Но она не даёт мне и слова сказать (хотя я приготовила такую внушительную гневную речь и веское «я никуда не пойду» в конце):

– Машка, мне позвонили! Только что из нового телепроекта! И пригласили на кастинг! А тебя звали?

– Да, – мрачно выдыхаю я.

– С ума сойти! Готовь свое лучшее платье, мы завтра едем в Москву!

И бросает трубку.

Ненормальная.

Глава 2

Никакое платье я, естественно, надевать не стала. Не было у меня цели понравиться и лезть из кожи вон – лишь бы взяли. И вообще, не нравится мне вся эта авантюра.

Но идти пришлось.

До Москвы добрались на проходящем поезде. После до нужного места за полчаса нас доставил столичный автобус.

Павильон, где мы ждали своей очереди, оказался огромным ангаром. Несколько стульев, мест на всех, конечно же, не хватает. Душно.

Мы получаем свои номерки и, удостоверившись в том, что перед нами ещё как минимум несколько сотен человек, выходим на улицу. Здесь тоже жарко, но порой хотя бы дует ветерок.

– Зря ты всё-таки как замухрышка оделась, – скептически оглядывая мой внешний вид, с присущей ей прямотой заявляет подруга. – Ну кто надевает джинсы на такое мероприятие? Тем более в жару.

– Отстань, – отмахиваюсь я. – Я вообще домой хочу. Может, ну это всё, а?

– Ага, щас! Вдруг это мой шанс стать успешной и знаменитой? Да ещё и миллион рублей получить в придачу. Блин, нужно было не блеском губы намазать, а помадой. Всех местных мух уже съела, – недовольно бормочет Оля, смахивая прилипшую мошку.

Я смеюсь и чуть расслабляюсь.

Едва подруга успевает вернуть себе «достойный вид», к нам подкатывает какой-то пацан хипстерской внешности. Рост – метр с кепкой, по возрасту наш ровесник. А вот по чувству самоуверенности явно переплюнет нас вместе взятых.

– Привет, девчонки! Как настроение?

– Только этого нам не хватало, – шепчет в сторону Оля и закатывает глаза.

Не дождавшись реакции, парень продолжает:

– А чё такие невесёлые? Хотите, после кастинга мотнёмся куда-нибудь, кофе попьём? Я люблю чёрное без молока, – смеётся он собственной, видимо, шутке.

– Чёрный, – внятно произносит Оля.

– Чего? – не понимает тот, сразу же став серьёзным.

– Кофе мужского рода.

Вся мыслительная работа отражается у парня на лице. И, видимо, идёт она весьма туго.

– Гуляй, Вася, жуй опилки, – со вздохом разочарования заявляет подруга и, схватив меня за руку, уводит в помещение.

А я и не сопротивляюсь.

Стоит нам зайти в помещение, как в глаза тотчас бросилась удивительная картина: почти половина присутствующих – из тех, кто ещё ждёт своей очереди – столпилась в одном углу, и там явно что-то происходит. Но не успеваем мы подойти, чтобы понять, чем вызван общественный интерес, как из кучи народа выныривает парень и тотчас, метнувшись и извинительно подняв руки с улыбкой в духе: «Не могу больше, ребята, надо бежать», проскакивает мимо нас в сторону выхода.

Я так и замираю на месте. А когда прихожу в себя через пару секунд, удивлённо бросаю:

– Это же Воробьёв! Видела?

Подруга реагирует весьма спокойно:

– Видела.

Боже мой, Лёша Воробьёв! Красавчик! Как мне нравилась песня «Алиса»! Давно это было…

– А что тогда никак не реагируешь?

– А что я должна? Кричать: «Воробьёв!» и бежать за ним, обливаясь слезами?

Я обиженно поджимаю губы.

– Интересно, он тоже на кастинг пришёл? – хмыкает Оля.

Да уж… Вряд ли. У него-то с личной жизнью и популярностью точно всё хорошо, значит, нечего ему тут делать. Может, в жюри сидел, а теперь вон, на съёмку уехал. Эх…

С другой стороны, если бы я зашла туда и увидела его, не смогла бы и слова вымолвить.

– Пойду посмотрю, на какой там стадии продвижение очереди, – заявляет подруга, оставляя меня одну.

Я оглядываюсь, чтобы ещё раз запечатлеть в памяти прекрасное видение, всё ещё находясь под впечатлением от этой неожиданной встречи, но парень уже исчез. Зато некоторые наиболее ярые фанатки рванули следом, забыв, видимо, зачем вообще пришли сюда, а заодно и меня задели – так, что я непременно полетела бы на пол, если бы не притормозила плечом о кого-то, стоящего рядом.

Хотела извиниться, но наткнулась на колючий и недовольный взгляд.

– Э, – одернул меня этот… парень.

Не знаю, можно ли назвать его существом мужского пола, если он позволяет себе так обращаться к девушкам. Извиняться сразу расхотелось, и я тоже ощерилась.

– Меня толкнули.

Он выглядывает за моё плечо и с усмешкой вновь бросает на меня взгляд:

– Кто? Купидон?

– Да пошёл ты, – только и нахожу, что ответить. Не очень остроумно.

– Обязательно пойду, но моя очередь ещё не настала, – ничуть не обиделся мистер Я-Крутой-Перец.

Я успеваю мельком его оглядеть – и весь его вид подтверждает моё предположение о ярко выраженном представителе «золотой молодёжи». И откуда у них столько наглости? В генах уже, что ли, заложена?

Парень одет в чёрные узкие брюки, белую футболку, тёмные кроссовки с белой толстой подошвой. Тёмные, чуть вьющиеся волосы. Красиво очерченные губы и карие, яркие глаза. Очевидно, любимчик дам. Вот и ещё один повод гордиться собой.