Не отрекайся от меня

…Было».

– Люба, давай не будем говорить на эту тему?

Люба всё правильно поняла. Было. Да, у Томы с Димкой – БЫЛО. А она не вычислила его. Всё думала, кто ж этот мужчина? А оказывается, это был Димка. Димка! Невероятно.

Люба вскочила со стула, он опрокинулся и с грохотом упал на пол. Его поднимать никто не спешил. Рывком Люба смела со стола на пол свою кружку, с недопитым чаем и выкрикнула:

– Почему!?

Тома посмотрела ей в глаза. Терять было нечего. Она уже всё потеряла. Она уже утратила Диму. Остальные потери лишь лягут на это чёрное выжженное поле её душевной раны, омываемое каждую ночь слезами.

– Что, почему?

– Почему ты мне не сказала, о нём раньше?

Тома улыбнулась, прикусила губу, но слезы уже выскользнули из глаз. Она поспешила их смахнуть, а после накрыла ладонью глаза. Слёзы выкатились из-под ладони.

– Не успела. Мы расстались.

Слова дались с такой болью, что Люба подошла к Томе и присела на корточки перед ней.

– Тома, прости, я не знала.

– Всё нормально. Если бы ты всё узнала раньше, мне было бы гораздо сложней пережить эту потерю. Сочувствие, меня бы окончательно убило.

– Тома, вы расстались из-за того, что у него есть жена?

– Да, из-за этого… Я ведь не знала, что он не свободен.

– Никто не знал. Даже Вера на эту тему, после той встречи с женой Димы, долгое время отказывалась говорить. А потом призналась мне, что тоже не знала. Как такое может быть? Он же её брат! Мутные у них какие-то отношения в семье.

Через пару минут, когда Тома смогла спокойно дышать и говорить, она спросила:

– Как ты догадалась, про Кудесницу?

– Из-за Веры. Ты знаешь то, что даже я не знаю про неё. Кто мог тебе о ней рассказать? Только Дима. Вести такие доверительные разговоры вы могли, только находясь в особых отношениях. Отсюда вывод – Дима и был тем мужчиной, который делал тебя счастливой.

– Люба, не надо об этом говорить.

– Если тебе так легче, то я постараюсь молчать.

Улыбнувшись, Тома посмотрела на пол.

– Ты зачем кружку разбила?

Люба тоже улыбнулась и погладила Тому по руке.

– Не знаю. С психу. Я ж эмоциональная. Меня когда накрывает, я ещё и не такое могу сотворить.

– А из-за чего ты психанула? Из-за того, что тебя не посвятили, кто у твоей тёти любовником был?

«Опять это болезненное слово, в прошедшем времени. Всё в прошлом. Было всё, теперь же только – боль».

– Нет. Я так эмоционально восприняла, потому что сама того не зная, делала больно тебе, когда всякий раз упоминала его имя. Когда рассказывала о том, что Машка в него втюрилась. Когда про жену его говорила. Всего сейчас и не упомнить. Но тогда я тебе столько боли принесла. Прости меня.

– Успокойся. Твоей вины нет. Я сама выбрала этот путь. Но путь оказался в никуда. Мне было хорошо лететь, но что поделать я врезалась на всей скорости. Ведь я не летела, я падала. Сорвалась и полетела, но не вверх, а вниз… Люба, не смей сейчас плакать.

– Я не буду…

Но выполнить обещание Любе не удалось.

***

Понять, кто же такой Александр Фёдорович, стало назойливой идеей Томы:

«Чего он хотел на самом деле?

Если он отец Лили, то жди большой беды. Любовницу мужа дочки по головке никто гладить не будет. К стенке и в расход, чтоб не ломала семью! Но если он отец Димы, то ещё есть шанс избежать печальной участи. Хотя если вспомнить, что Александр Фёдорович, прежде чем познакомиться со мной лично, имел желание «всё сломать и разрушить», то особо расслабляться не приходится. Одно радует, он не имел планов наладить близкие личные отношения.

Ведь не имел?

Иначе он точно псих. Конечно, соблазнить можно практически любую, но в данном случае соблазнять чужую любовницу, чтобы она не разрушала семью, это уже не цель. Это миссия! И большая жертва. И хотя Александр Фёдорович мужчина вполне симпатичный, но против Димы не потянет. Для достижения выше упомянутой сверх цели он должен был подыскать более симпатичную мордашку, чем ту, что видит в зеркале своём. Поскольку на него я бы не повелась. Даже не смотря на его солидный вид. В конце концов, у меня есть альтернатива ему – Эдик. И даже его трёхкомнатный дворец в центре города и машина за полмиллиона меня совершенно не вдохновили, на совместный интимный досуг. Вернее, не ради этого я с ним имела непродолжительные контакты.

Тогда может, Александр Фёдорович не имел намерение на меня лично. Так сказать, лично для себя? Предположим, он отец Димы и, узнав каким-то образом, про меня и своего сына он присматривался ко мне, как к возможной родственнице.

Может такое быть?

Мечтай больше! Никто меня и не рассматривал, как потенциальную родственницу. Я никто в жизни Димы. Если Александр Фёдорович, в действительности приходиться отцом Диме, то возможно его интерес ко мне продиктован, лишь желанием понять насколько у меня большие планы на его сына. Поскольку если Дима, сын Александра Фёдоровича, то он может быть и не таким простым парнишкой. Во всяком случае, он вряд ли простой работяга со стройки. Возможно, он всего лишь был вынужден там работать, пока шла вся эта междоусобица с отцом.

Конфликт действительно мог возникнуть, из-за не желания Димы находиться с Лилей в браке, и тем самым проживать с ней на одной жилплощади. И поскольку к самой Лиле у родителей Димы претензий не было, то они не понимали желание сына с ней развестись. И тем самым препятствовали их разводу. Воспринимая желания сына за не вполне осознанное поведение молодого человека. То есть способствовали затягиванию бракоразводного процесса, в надежде, что сын перебесится.

И когда сын был найден и возвращён в родительский дом, возникла новая проблема – Я. Не вполне понятная во всех отношениях. Ибо не ясно было, чего я хочу от Димы.

И хочу ли вообще чего-либо?

Тогда возникает необходимость разобраться со мной. И Александр Фёдорович придумывает этот относительно нормальный способ знакомства и общения со мной непосредственно. Делать стрижку волос, можно только через определённые длительные периоды времени. Это устроить его не могло. И тогда была найдена другая вполне адекватная причина – бритьё. Ради этой процедуры можно приезжать хоть каждый день. Но в силу каких-то своих причин, Александр Фёдорович предпочёл осуществлять визиты ко мне через день. Рассудив, что этого будет достаточно, он вполне ненавязчиво приручил меня. Редкие его вопросы и обширные мои излияния на разные темы, и вот я уже не непонятная, а вполне предсказуемая персона.

Если Александр Фёдорович действительно отец Димы, а не Лили, то моя версия вполне жизнеспособна. Если же он отец жены Димы, то тогда всё гораздо хуже.

Надо звонить Диме и узнавать, как зовут его отца.

Или не надо ему звонить?

И как мне выбрать правильный вариант и отсечь ненужные сомнения.

Звонить? Или у Веры спросить? Она же мне может помочь? Захочет ли? Это уже другой вопрос. Но и звонить Диме тоже очень непросто. А вдруг он уже и не жаждет со мной общаться? Забыл. Или, по крайней мере, утратил интерес ко мне. Перебесился и вновь воспылал нежными чувствами к законной супруге. Тогда мой звонок будет крайне неуместным.

Звонить?»

Но близился день к вечеру, а она так и не позвонила. Зато поддалась уговору Эдуарда и Любы, и теперь они втроём ехали за город на дачу друга Эдуарда.

Люба сидела на пассажирском сидении рядом с Эдуардом. Тома же расположилась сзади. Вначале она тихо сидела, а потом аккуратно улеглась на сидение и, подложив под голову небольшую подушечку, которая здесь же нашлась, мирно заснула.

Её состояние вскоре было замечено. Но подшучивать над спящей никто не стал. Люба знала, что Тома в последнее дни плохо спала. Поэтому, когда увидела, что сон всё же настиг тётю, даже обрадовалась:

– Заснула. Это хорошо. Может, хоть в машине выспится? А-то дома ей стены мешают уснуть.

– И давно мешают? – поинтересовался Эдуард.

– Давно.

Не стала Люба вдаваться в подробности. Эдуарда она знала хорошо, он ей нравился, как друг Томы. Но поскольку сама Тома его воспринимала только как друга, то и Люба ему другую роль в жизни Томы, с не давних пор, не определяла. А стало быть, посвящать его в личные переживания по поводу душевной потери Томы, она не спешила. Всё что нужно, Тома сама ему давно рассказала. А остальное не его дело.

Дом, в который они прибыли, был большим. Спальни просторные. Во дворе баня, бассейн и зона для барбекю. Хозяева оказались очень гостеприимными. Общение с ними отвлекло Тому от мыслей, которые мучили в городе.

***

Но не успели они вернуться домой, как проблемы навалились с новой силой.

Первое, что очень огорчило – дверь в квартиру Томы, за период отсутствия хозяйки пострадала от вандалов. Её не взламывали. Её просто изуродовали. Соседи не слышали, когда именно дверь облили краской ядовитого розового цвета и запихнули в замок, какую-то дрянь. Которая была похуже клея, поскольку теперь её невозможно было отковырнуть, или растворить чем бы то ни было.

Кроме замочной личинки, этим же самым средством промазали дверное полотно по всему периметру, и особое внимание уделили петлям. Так что даже если бы удалось высверлить замок, ещё неизвестно, удалось бы открыть дверь или нет.

Эдуард, на период замены дверного блока, отвёз Тому и Любу к себе домой. А сам занялся вынужденным ремонтом. К ночи всё было готово. Бригада, нанятая им, готова была работать хоть ночью. И соседи с пониманием отнеслись к вынужденному дробильному шуму инструментов ремонтной бригады. Однако особых жертв не понадобилось. Финансовый аспект вопроса Эдуард не собирался обсуждать с Томой, поэтому дверь выбрал капитальную, к тому же снабжённую встроенной камерой слежения. И теперь, кто бы ни подошёл к двери, его мордаха тут же была запротоколирована и сохранена на электронном носителе. На такие траты, Эдуард пошёл осознано, чтобы впредь подобные вандальные инциденты не оставались безнаказанными.

Утром, Эдуард отвёз Тому и Любу на квартиру, вручил им новые комплекты ключей, и уехал на работу. Вскоре, Люба ушла на учёбу, а Тома в парикмахерскую.

***

– Привет, Наденька.

– О! Тома! Привет! Как выходные провела?

– Всё замечательно. Мы хорошо отдохнули.

Рассказывать про испорченную дверь, Томе не хотелось. Об этой пакости разговаривать, только мелочиться. Однако предположений у Томы было несколько. И приоритетной была версия о причастности Лили. Именно её. Поскольку такой мерзкий цвет краски для обливания двери, могла выбрать только обиженная женщина.

«Что же Дима там делает?

Неужели всех напряг мной? Сначала Александр Фёдорович, заинтересовался моей персоной, теперь ещё кто-то страдает от желания заявить о себе… И чувствую, что именно из-за него, из-за Димы, я обзавелась такими неадекватными поклонниками. Первый, Александр Фёдорович, меня чуть с ума не свёл своей странной неспособностью бриться самостоятельно, теперь ещё кто-то изгаляется, фантазируя, как произвести на меня неизгладимое впечатление.

Проблема…»

Неожиданно Надежда извлекла из сумочки большой конверт и вручила Томе.

– Это тебе. Дима вчера заходил. Просил передать. Очень был расстроен, что тебя не застал. Поинтересовался, где ты? Я сказала, что с Любой уехала за город. Про Эдуарда, ничего не стала ему говорить. Чтоб не спровоцировать на ненужную ревность. Дима ещё что-то хотел спросить, но у него зазвонил мобильник и он, попрощавшись, ушел. Угрюмый такой. И не бритый. Зарос. Но красивый, сука. Мне его даже жалко стало. Видно, что ему непросто. Вы так и не общаетесь?

– Не общаемся. Что за конверт?

Томе было обидно, что Надежда с Димой разговаривала, а она нет. Что другая его осмелилась жалеть. Что не она его небритое красивое лицо имела возможность рассмотреть.

– Не знаю, Тома. Я конверт не открывала. Открой и узнаешь.

Тома не стала прятать содержимое конверта. Она его вскрыла и извлекла на свой рабочий стол всё его содержимое. Это были туристические буклеты. Тома, не понимая смысла их нахождения в конверте, разложила веером на столе и посмотрела на Надежду.

– И к чему всё это?

– Не понятно. Может, он тебя хочет пригласить куда-нибудь поехать?

– Очень уж скромно хочет. Сходу мне и не понять его намёк.

– Согласна, намёк жиденький. А записки нет?

– Нет.

Тома заглянула в конверт, пролистала буклеты, но так ничего и не нашла.

– Ладно. Чего уж теперь ломать голову. Захочет, чтоб его поняли, объяснит. Он не говорил, что ещё зайдёт?

– Нет. Он может, мне и хотел что-то сказать, да только ему кто-то позвонил, и он быстро ушел.

– Что ж. Разберёмся позже.

– А ты ему позвони сама. Или гордость мешает?

– Да какая там гордость, Надя! Я уже столько передумала за эти дни, что готова не только позвонить, но и пешком идти на встречу к нему. Только не знаю куда.

– Номер его знаешь?

– Знаю.

– Звони.

– Уверена?

– Да.

– А что я ему скажу?

– Скажешь, привет. А там сориентируешься по обстоятельствам.

Тома вдохновилась этой идеей и набрала номер Димы.

Гудок. Ещё один.

Потом был третий, и четвёртый, но ей так никто и не ответил.

Тома отложила телефон на стол и посмотрела на Надежду.

– Не ответил.

– Не переживай, Тома. Может, просто был далеко от телефона. Найдёт телефон и перезвонит тебе. Поняла?

Вместо ответа Тома промычала и стала листать журнал. Вскоре пришла первая клиентка на сегодня, и рабочий ритм отвлёк от неприятных мыслей.

***

Дима не перезвонил.

Надежда больше не спрашивала о нём. Прошло три дня, звонка от него так и не последовало. В тайне ото всех Тома купила себе новую сим-карту, другого оператора и позвонила уже с нового номера на телефон Димы. Он не ответил. И тогда Тома ещё сильнее стала волноваться.

Он мог не ответить ей, но он должен был ответить другому. Ещё сутки она металась в сомнениях, а потом набрала номер Александра Фёдоровича:

– Алло.

– Добрый день, Александр Фёдорович. Это Вас беспокоит Тамара. Вы можете мне уделить время?

– Удивлён, что ты позвонила.

– Понимаю. Наша последняя встреча предполагала, что общение между нами больше не последует. Но обстоятельства меня вынуждают обратиться именно к Вам.

– Ты сейчас где находишься?

– На работе.

– Разговор может подождать?

– Да.

Выбора у неё, в любом случае, не было. Однако его следующие слова удивили Тому:

– Я пришлю за тобой машину. Она привезёт тебя ко мне. Согласна?

– Да.

– Машина будет у тебя через полчаса.

– Хорошо. Я буду ждать у входа. Что за машина? Как мне её узнать?

– Машина чёрная. Гос. номер три единицы.

– Поняла.

Через полчаса Тома стояла на пороге перед парикмахерской. К ней подъехал чёрный седан бизнес класса, с выше упомянутым гос. номером. Из него вышел водитель и спросил:

– Здравствуйте. Вас зовут Тамара?

– Да.

– Мне велено отвезти Вас.

– К Александру Фёдоровичу? – уточнила Тома.

И после того как водитель подтвердил, она села в машину, и они поехали. Ехали молча и долго. Сначала выехали за город. Потом ещё минут десять по дороге с хорошим покрытием, а после съехали на грунтовку. Томе бы запаниковать, но она предпочла достать телефон и позвонить Эдуарду.

– Эд, я ненадолго отъехала. Надежда в курсе, где я и с кем. Не переживай. Как освобожусь, перезвоню.

На том конце на неё обрушился шквал вопросов, но Тома быстро попрощалась и дала отбой. Перевела телефон в режим «без звука» и убрала в сумочку. Так стало гораздо спокойней. Ей. Но то, что теперь творилось с Эдуардом описать сложно. Он бросил всё и помчался к Надежде в парикмахерскую. До конца рабочего дня оставалось не так много времени, и когда Надежда уйдёт домой, Эдуарду не у кого будет спросить, куда же так внезапно уехала Тома?

Куда, зачем и с кем?

Ответы он узнал. Но они его ещё больше разозлили.

***

Тому на пороге никто не встретил. Озираясь по сторонам, она вошла в холл большого красивого дома. Послышались шаги по ступеням, и вскоре она увидела Александра Федоровича. Молча, Тома наблюдала, как он подходит к ней и лишь когда в его взгляде она не увидела злобы, произнесла:

– У меня проблема. Проблема, конечно, моя, но мне кажется, Вы можете мне помочь.

– Говори.

– У Вас есть дети? Сын Дима, или дочка Лиля?

– У меня есть и сын, и дочь. Но дочь зовут Вера.

– Значит, я правильно предположила, что Вы отец Димы.

– Правильно предположила.

– Вы приходили в парикмахерскую, чтобы познакомиться со мной?

– Да.

– Вы познакомиться со мной захотели, после того как Вам обо мне рассказал Дима?

– Да.

– Вам Дима рассказал, что он больше не любит свою жену, а любит…

– Тебя.

– И после этого Вы решили узнать, что я за человек?

– Да.

– И насколько помню, я Вам не показалась чудовищем?

– На момент нашего разговора, так и было.

– То есть сейчас, я Вас уже не устраиваю?

– Сейчас нет.

– Это после того как Вы познакомились с Эдуардом, Ваше отношение ко мне изменилось?

– Да.

– И последний вопрос. Вы рассказали Диме о знакомстве с Эдуардом и о том, что он говорил мне при Вас?

– В общих чертах.

– Ну теперь, хоть что-то прояснилось… Дима отреагировал плохо на новость о том, что у меня появился Эдуард?

– Да.

Тома замолчала и посмотрела по сторонам.

– У Вас хороший дом. Даже слишком хороший. Когда Дима был простым парнем, работающим на стройке, мне он был нужен. И если честно, он мне был нужен, даже после того, как я узнала о существовании его жены. А теперь… когда я вижу, что у него такой замечательный папа, и есть всё это великолепие, – она лёгким жестом руки, символически указала на шикарное убранство дома, – Дима перестал быть мне жизненно необходимым. Вы за него боритесь и дальше. С женой его помирите. И всё у него наладится. Не беспокойтесь, меня больше не будет в его жизни. Я ж понимаю, где я и, где он. Я как-нибудь и с Эдуардом проживу. Ну, или ещё с кем-нибудь. Мало ли кого подбросит судьба.

– Что-то я тебя, девочка, не пойму. Ты сейчас к чему это говоришь?

– А просто. Наболело. Вы приехали ко мне, исподтишка стали за мной наблюдать, какие-то там выводы делать. Понятное дело, хотели узнать, что ж это за кукла моего мальчика охмурила? Я рада, что Вы разобрались во мне. И не дали сыну совершить раковую ошибку. Теперь-то у него всё будет хорошо. Это без сомнений! Всего доброго. Прощайте.

Она резко развернулась и направилась к выходу. Александр Фёдорович смотрел Томе вслед, и не мог понять, почему она себя так ведёт? Сначала упросила о встрече. Приехала и, как говорится, прямо с порога обрушилась на него гневной тирадой. То, что она близко общается с Эдуардом, подтвердил человек, осуществлявший за ней наружное наблюдение. Она ведь провела с ним все выходные за городом. В ночь на понедельник ночевала в его квартире. И после этого строить из себя обиженную невинную девочку было бы странно. Тогда к чему этот визит? Эти эмоции?

– Тома!

Она остановилась и, не оборачиваясь, тихо произнесла:

– Вы всё правильно сделали, Александр Фёдорович. Даже если насчёт меня и Эдуарда – неправда, эту историю стоило придумать. Так всем будет лучше. Всем. Дима успокоится и вернётся к жене. Вновь будет жить в Вашем доме. Не будет мыкаться по стройкам, и надрывать тяжёлым трудом свою спину. Вы же ему поможете найти хорошую достойную работу? И всё у него наладится.

– Тома, – более спокойным голосом произнёс Александр Фёдорович и, подойдя ближе, положил руку ей на плечо. Небольшое усилие и она стоит к нему лицом. – Ты зачем мне позвонила?

– Понять хотела, что произошло.

– А что произошло?

– В общем-то, банальность. Вы меня простите, что приехала, нашумела. Нервы шалят. Теперь я всех вас действительно больше не побеспокою. Ни Вас лично, ни Вашего сына. Даже если он всё же когда-нибудь мне позвонит, или подойдёт ко мне на улице случайно, или неслучайно, я ему подтвержу версию о том, что я теперь живу с Эдуардом. А хотите я даже замуж за Эдуарда выйду? С этим проблем не будет. Думаю, от предложения стать моим мужем, Эдуард не откажется. Совсем не откажется. И все будут счастливы!

– Даже ты?

Тома хотела улыбнуться. Но самобичевание не смогло забить душевную боль до конца. Улыбки не получилось. Её холодные трясущиеся руки почему-то теперь лежали в больших теплых руках Александра Фёдоровича. Тома сначала удивилась, а потом поняла, что её пытаются удержать на краю мраморной ступени, на выходе из этого большого дорогого дома.

– Тома, пойдём в мой кабинет? Мне, кажется, нам есть о чём поговорить?

– Вам это только кажется. Всё уже сказано и сделано. Результат меня устраивает. Вас тем более. Я исчезну из вашей жизни, не беспокойтесь.

Она попыталась сделать шаг вниз, но её резко дернули в противоположную сторону и грубо потащили в дом.

– Что Вы делаете? Отпустите!

– Сначала ты ответишь на мои вопросы. Теперь моя очередь задавать их!

Выпустил он Тому из рук, только когда за ними закрылась дверь в кабинете на первом этаже.

– Сядь!

Тома присела в кресло и удивлённо посмотрела на Александра Фёдоровича, который теперь выглядел раздосадованным и даже злым.

– Когда ты видела Диму в последний раз?

– Давно.

Она настолько подавленно ответила, что Александр Фёдорович, не стал уточнять точную дату. Он подошел к графину с виски, быстро налил в два бокала и вернулся к Томе.

– Пей.

– Что это?

– Виски.

– Я не люблю виски.

– Извини. А что же ты выпьешь со мной?

– А обязательно нужно что-то пить?

– Сегодня да!

– Ну, раз так категорично, тогда давайте шампанское. Более торжественного напитка я сейчас придумать не могу.

– Хорошо, – стараясь не замечать её сарказма, спокойно произнёс Александр Фёдорович.

Через пару минут в руках Томы был бокал с шампанским.

– За что будем пить? – спросила она, потухшим взглядом смотря на мелкие пузырьки, столбиком поднимающиеся со дна бокала.

– За знакомство.

– Годится. Но, тогда давайте не чокаясь? Всё-таки обстоятельства предполагают тост «здравствуй и прощай».

Не дожидаясь согласия, медленно она выпила до дна весь бокал. Шампанское было качественным, поэтому пузырьки не препятствовали залповому его употреблению. Выпив, Тома встала, подошла к столу, поставила на него пустой бокал и, вернувшись, присела обратно в кресло. Александр Фёдорович сделал небольшой глоток и, держа в руке бокал с виски, облокотился на подоконник.

– Вы позволите, я позвоню, – Тома достала сотовый из сумочки и посмотрела на количество пропущенных звонков от Эдуарда. Их было много, но рекорд Димы побит не был.

– Да, конечно, звони. Мне выйти?

– Нет. Останьтесь, пожалуйста.

Сосредоточенно она нажала на кнопку вызова и когда услышала резкий голос Эдуарда, смущённо посмотрела на Александра Фёдоровича.

– Эдик, у меня всё нормально. Ты сможешь меня забрать? Адрес тебе сейчас продиктую, – она зажала трубку свободной рукой и посмотрела на Александра Федоровича. Тот быстро назвал адрес, и Тома, его повторив в телефон, убедилась, что Эдуард её правильно понял. – Да. Всё правильно. Жду.

Тома убрала телефон и вздохнула, как бы сбрасывая одну проблему и берясь за другую.

– Александр Фёдорович, вы хотели со мной поговорить? Задавайте свои вопросы, а то скоро Эдуард подъедет, а я не хотела бы его задерживать.

– Я мог и сам тебя отвезти домой.

– Могли. Не спорю. Но мне почему-то хотелось лишний раз продемонстрировать Вам, какой замечательный у меня Эдик.

Голос был почти лёгким. Воздушным. Именно таким голосом она разговаривала с Димой, в тот день, когда узнала о его жене. Только Дима его классифицировал, как железобетонный.

– Тома, к чему ты устраиваешь эти концерты?

– Вы сами этого хотели.

– Я хотел узнать правду.

– Правду? – и опять в её голосе ирония.

– Правду.

– К чему Вам правда? С ней столько хлопот. А ложь придумал и готово. Все довольны. Все свободны.

Александр Фёдорович сделал очередной глоток виски и внимательней посмотрел на Тому.

– Ты мне сейчас напоминаешь Диму. Он тоже, когда злой и обиженный ведёт себя, как гордец. Фыркает и брыкается. В этом вы схожи. Как только вы друг друга не перекусали, пока были вместе?

– А мы друг друга не обижали. Против шерсти не гладили.

– Молодцы. Значит, жили вы мирно? В согласии?

– Что было, то было. Отрицать не буду.

Не спрашивая согласия Томы, в бокал, что стоял на столе, Александр Фёдорович добавил новую порцию шампанского. И сразу передал бокал Томе. Она немного помедлила, но приняла его. И вскоре стала отпивать понемногу.

– Тома, тебе Дима что-нибудь рассказывал о Карине?

– Нет. Я не слышала это имя от него.

– Она была его девушкой, а потом погибла. И было ей всего лишь семнадцать лет. Дима очень переживал эту утрату. Шестнадцатилетнему парню всё казалось фатальным. Мы его буквально из петли вытащили… Но самое печальное, что погибла Карина после того как сделала аборт. Как ты сама понимаешь, беременна она была от Димы. Узнав о беременности, девушка побоялась обращаться в клинику и спровоцировала аборт какой-то дрянью. Когда ей стало плохо, она никому не позвонила. Наверное, надеялась, что всё обойдётся… Не обошлось.