Сказки неизвестных народов

Тамара Зарицкая

Сказки неизвестных народов

Нике Лавровой и «Школе Боевых Сказочников» – мы создали этот мир вместе!

ТАМАРА ЗАРИЦКАЯ

В обычной жизни музыкант, а лучшее свое время провела в лесу, где рассказывать истории вокруг костра – самое естественное вечернее занятие. И вот как-то раз почти случайно Тамара зашла на собрание «Школы Боевых Сказочников»… да так там и осталась, открыв в себе способности довольно-таки боевого сказочника.

С тех пор каждая новая сказка открывает с какой-то неожиданной стороны Вселенную внутри ее головы, где сплелись воедино прочитанные книги, услышанные истории, новости по радио и пройденные своими ногами дороги.

© Зарицкая Т.В., 2021

© «Пробел-2000», 2021

Часть I

Счастливый бегемот

* * *

В самом сердце Африки, в государстве Конго, на одном из притоков великой реки Замбези жил один Бегемот. Был он еще сравнительно молод, но своих родителей не помнил, родственники у него если и были, то где-то далеко, с друзьями тоже было не очень – в общем, жил тот Бегемот спокойной и однообразной жизнью, почти ни с кем не общаясь. Другие звери предпочитали держаться от него подальше: побаивались. Хоть он и питался травой, но клыки у него были внушительные, и территорию свою он защищал ревностно, никого не подпуская. Время от времени какие-то глупые двуногие существа, которых называли людьми, пытались пересечь его реку на своих утлых скорлупках, но Бегемот одним ударом морды разносил их в щепки, и люди, немного побарахтавшись, все как один шли на дно, а там уже попадали на зуб к старине Крокодилу, который тоже обитал поблизости. Друг другу Бегемот и Крокодил были не страшны, ни в чем не соперничали, а потому дружили – вернее, это Бегемот так думал, Крокодил же считал его туповатым и ограниченным зверем и частенько про себя над ним потешался.

Помимо Крокодила, одиночество Бегемота скрашивало лишь одно существо: маленькая птичка, у которой, конечно, было имя, но звери его давно забыли и называли ее просто Пиу-пиу – так звучала песенка, которую она распевала с восхода солнца до позднего вечера. Птичка Пиу-пиу была очень полезным другом. Каждое утро она отыскивала Бегемота, который в это время обычно принимал грязевую ванну, после короткого приветствия усаживалась ему прямо на голову и начинала выклевывать из складок его толстой шкуры притаившихся там паразитов. А надо вам сказать, личинки африканского овода способны доставить массу неприятностей даже такому толстокожему зверю! Поэтому Бегемот всегда бывал ей ужасно благодарен и радостно подставлял под ее клюв то шею, то загривок, то бока. Потом птичка, туго набив животик, весело чирикала ему «пиу-пиу» на прощанье и улетала по своим делам.

И вот как-то раз самым обычным утром Бегемот, провожая взглядом улетающую птичку, вдруг неожиданно загрустил и вздохнул так глубоко, что на берегу заколыхалась трава.

– Что это с тобой? – спросил случившийся рядом Крокодил.

– Да понимаешь… Смотрю на эту птичку и думаю: какой же я толстый и неуклюжий, какая у меня нелепая и неинтересная жизнь! Ничего-то я не стою!

«Вот дурак!» – подумал Крокодил, а вслух начал терпеливо объяснять:

– Слушай, ты – это ты, ты бегемот и обязан быть толстым, как все бегемоты, а эта птичка – маленькое безмозглое создание, которое только и знает, что песенку из одного слова. Зачем ты себя с ней равняешь?

– Да я-то да, конечно, ты прав, – уже чуть не плакал Бегемот, – но ведь она лета-ает, а я – я никогда!

– Ах вот оно что! – прищурился Крокодил. – Так ты ей завидуешь! Ну-ну.

Все это, по мнению Крокодила, было верхом глупости, и он решил подшутить над не в меру наивным соседом.

– Раз уж ты так мечтаешь летать, – сказал он, – может, у тебя и получится – да помогут тебе в этом белые люди!

– Какие белые люди? – удивился Бегемот. – Люди же черные, я их много видел, а ты-то еще больше!

– Ну, те, которые здесь живут, и вправду черные, – стал объяснять Крокодил, – а над ними есть еще такие же, но белокожие, и у них полным-полно всякого добра, еды, машин – а уж оружия вообще навалом! И еще они хитрые, поэтому я их только видел, а сам не пробовал, – и в глазах его мелькнули злые искорки.

– Хорошо, а летают-то они как – что, крылья себе отрастили своей хитростью? – спросил Бегемот.

– Нет, не отрастили – забыл тебе сказать, среди их машин есть и летучие, некоторые с крыльями, а чаще с большим винтом, который крутится и подымает сильный ветер. Точно тебе говорю, есть, я видел – просто сюда редко прилетают, нечего им делать в нашей глуши.

Бегемот задумался. Крокодилу, кажется, можно было верить: тот за свою жизнь облазил почти всю реку и знал гораздо больше, чем он, Бегемот. И обычные машины, которые ездят по земле, Бегемот несколько раз видел – так что удивительного в том, что хитрые белые люди построили летающую машину?

– Хорошо, пусть так, – сказал он. – Но что же заставит их прилететь сюда и взять меня на эту свою машину?

– А ты слушай и не перебивай! – воскликнул Крокодил. – Короче, делать надо так: когда настанет большая жара, ты не уходи, как все, в верховья реки, где еще есть вода, а оставайся здесь, заройся в грязь и пережидай засуху. Уже несколько лет белые люди в это время пролетают тут и смотрят, не попал ли кто из больших зверей в беду. Они вас ценят, знаешь ли! И когда они увидят тебя, то подумают, что ты болен или слишком ослабел, чтобы уйти. Тогда они вытащат тебя из грязи, погрузят на летучую машину и увезут.

– Куда увезут? – спросил Бегемот, и сердце его екнуло.

– Откуда я знаю куда? – рассердился Крокодил. – Они мне не докладывают! Но ты же сильный и в обиду себя не дашь, так что не трусь, в любом месте проживешь!

– Я не трушу, – опустил голову Бегемот, – а все-таки как-то… Знаешь, привык я здесь.

– Тру-усишь, не ври! – язвительно протянул Крокодил. – А будешь трусить, так никогда и не полетишь! Все, короче, я пошел, больше мне сказать нечего.

– Спасибо, я тебе правда очень благодарен, – чуть растерянно сказал Бегемот. – Я подумаю.

– Думай, – отрезал Крокодил и с одним ударом мощного хвоста ушел на глубину.

Много думал обо всем этом Бегемот, пока еще шел сезон дождей, прикидывал и так, и сяк, но не мог определиться. Летать ему очень хотелось, но неизвестность страшила. Как назло, лето в тот год выдалось особенно жаркое, и уже через месяц их участок реки обмелел, а звери начали уходить в верховья. Ушел вместе со всеми и Крокодил. «Я бы обязательно остался и полетал с тобой, дружище, – сказал он Бегемоту, – так ведь люди не станут меня спасать, а просто пристрелят и сделают чучело. Ты уж как-нибудь сам!» – и оскалил на прощанье свои страшные зубы.

И Бегемот так и не смог уйти. Вода в реке давно высохла, траву сожгло солнцем. Даже птичка Пиу-пиу покинула его. День за днем грязь вокруг него густела, он похудел и уже путал, где сон, где явь, – а белые люди все не прилетали. И в одно совсем не прекрасное утро Бегемот попробовал было вытащить ноги из ямы, где спал, – и не смог. Высохшая грязь держала его намертво. Бегемот задрожал: речь шла о жизни и смерти. В панике бросился он расковыривать землю вокруг себя зубами, но только поранил рот о куски засохшей глины – и совсем пал духом. Что если он погибнет тут от жажды? Что если никакие белые люди не прилетят? Вдруг Крокодил ошибся или, хуже того, поиздевался над ним? При этой мысли Бегемот застонал. Потом солнце поднялось еще выше, и он впал в оцепенение.

Ближе к закату он пришел в себя. Мертвая тишина затопила округу. «Вот и я, наверное, скоро уйду вслед за Солнцем», – отрешенно думал Бегемот, как будто все это происходило не с ним. Не было слышно ни зверей, ни птиц – только вездесущие кузнечики продолжали стрекотать изо всех сил. Кузнечики? Странные кузнечики, слишком громкие… Он попытался поднять голову. Звук стал еще громче. И вдруг в небе за высоким берегом он увидел зеленую машину с огромным крутящимся винтом.

Что было дальше, он помнил смутно. Кажется, машина сначала пролетела мимо, потом сделала круг, вернулась и прошла точно над ним, потом стала снижаться. Выпрыгнули люди в зеленой одежде, черные и белые. Выбросили лопаты. Подошли совсем близко – они видели, что Бегемот слаб и его нечего бояться, – и начали раскапывать засохшую грязь. Копали долго. Когда стемнело, на летучей машине зажгли огромный фонарь. Сменяя друг друга, люди работали всю ночь – а когда наконец забрезжил рассвет, ноги Бегемота аккуратно высвободили из грязи, под живот ему подсунули широкие ремни, люди всей толпой схватились за них и вытащили его на берег. Стоять он уже не мог. Ему принесли немного воды, и он даже смог ее выпить. Потом люди достали из машины огромную сетку и обмотали ей всего Бегемота – он еще успел удивиться зачем. Концы сетки закрепили на брюхе машины. Машину включили, винт закрутился, как бешеный; поток прохладного воздуха был приятен. И вдруг земля рванулась вниз. Мечта Бегемота сбылась: он летел. Но никакой радости он не чувствовал. Он качался и бултыхался в своей сетке, пока не заснул, и даже не проснулся от слабого удара о мягкую землю.

Когда он пришел в себя, вокруг была зеленая трава, а рядом – большое корыто, полное воды. Бегемот выпил всю воду и опять заснул, есть ему не хотелось. Потом он еще раз проснулся и на этот раз немного поел, а потом еще раз и еще раз… Так он то спал, то ел целых три недели и к концу месяца потихоньку начал превращаться в прежнего Бегемота: толстого, но сильного и стремительного. Он заметил, что люди уже избегают приближаться к нему и свежая вода и трава появляются, только когда он спит.

Наконец Бегемот достаточно окреп, чтобы поинтересоваться, где же он оказался. С некоторым трудом встав на ноги, он медленно побрел к ближайшим кустам.

За кустами оказались еще кусты, за ними полянка, потом заросли незнакомой высокой травы. Бегемот хотел было вернуться к корыту, но любопытство пересилило. Он двинулся в заросли, легко раздвигая мордой траву, – и вдруг нос его во что-то уперся. Он надавил, думая, что это куст или небольшое деревце, – и носу стало больно. Бегемот отошел, не понимая, что происходит, и повернул направо, где виднелась небольшая прогалина. И тут он увидел. Перед ним был забор из толстой железной сетки, и забор этот тянулся и вправо, и влево. Он пошел вдоль него, уже начиная понимать, но все еще надеясь, что забор где-нибудь кончится. Он шел долго, продираясь через траву и кусты, потом пришлось повернуть, потом еще раз… А потом он узнал место, где впервые вышел к забору. Сомнений не было: он заперт. Новый дом оказался тюрьмой.

Бегемот очень рассердился. Где-то на краешке сознания теплилась мысль, что забор – это не так уж и плохо, что в чужой стране это даже защита, что он очень далеко от дома, а там страшная засуха, и люди спасли его от неминуемой смерти… Но все захлестнул приступ дикой ярости. «Преда-атели! – ревел он, со всего размаху бросаясь на сетку. – Зачем вы меня за-аперли!» С третьего раза железные столбы, на которых держалась сетка, начали поддаваться, потом зашатались. Бегемот удвоил усилия, не замечая, что морда его разбита в кровь. Еще чуть-чуть – и он свободен! Вдруг краем глаза он уловил движение сбоку и повернул голову. Там, поодаль, стоял человек и целился в него из толстого ружья. «Убьет, гадина – все равно затопчу!!!» – успел подумать Бегемот, прежде чем в плечо ему мягко вошла игла со снотворным.

Проснулся он только к концу следующего дня. Болела голова, страшно хотелось пить. Он с трудом дополз до корыта и напился вволю. А потом… Ему вдруг стало так хорошо, так спокойно. Никуда уже не хотелось бежать и даже идти. Даже о доме больше не думалось. Он лег на землю и задремал.

Бегемот не знал, что, пока он спал, служители заповедника добавили ему в питьевую воду специальный препарат, транквилизатор для гиппопотамов в неволе, разработанный и оплаченный молодой, но подающей большие надежды международной фармацевтической компанией «Трололофарм». И сработал он на все сто.

И потянулись для Бегемота одинаковые, ничем не примечательные дни. Он пил воду, ел, спал и ни о чем не думал.

Так прошел месяц, отведенный на тестирование препарата, и по прошествии его специалисты вынесли вердикт, что Бегемот больше не опасен, и расходы на свое спасение и лекарство он должен будет отработать.

Дальше события развивались стремительно. Однажды утром, не дав даже позавтракать, его опять усыпили иглой, связали и погрузили в большой фургон. Приехали на аэродром. Бегемот открыл один глаз и сразу получил новую дозу снотворного. Потом его перегрузили в самолет. Целую ночь они летели через океан на запад, но спящему Бегемоту было уже совершенно все равно.

Самолет приземлился в США, в штате Флорида. Бегемота было решено отправить в Диснейленд под городом Орландо в качестве живой рекламы.

Очнулся он в небольшом цементном вольере с цементным же бассейном, над которым день и ночь горели яркие буквы: «СЧАСТЛИВЫЙ БЕГЕМОТ ОТ “ТРОЛОЛОФАРМ”!» Бегемот не был счастлив, но и не возмущался. Ему было все равно. Ему продолжали давать лекарство.

И, казалось, все дети, приехавшие в Диснейленд, их родители, а с ними всякие случайные взрослые – все понимали, что с Бегемотом что-то не так. Счастливого Бегемота никто не уважал. Целыми днями в него кидали фантики, огрызки и банки из-под колы, плевались жвачкой и тыкали палками – а он все так же лежал на брюхе, погруженный в свои розовые сны.

Так прошло целых три года.

Через три года Организация по защите диких животных наконец заинтересовалась судьбой Счастливого Бегемота. Выяснилось, что компания содержит его в ужасных условиях, а препарат, которым его кормят даже не в лошадиных, а в бегемотьих дозах, вреден для его здоровья – как, попутно выяснилось, опасны и многие лекарства, разработанные «Трололофарм» для людей. Было решено приложить все усилия, чтобы вернуть Бегемота на родину.

По счастью, люди Организации выяснили, что район в Конго, откуда Бегемот был родом, недавно вошел в состав заповедника и о Бегемоте будет кому позаботиться. Они подозревали, что ему еще долго придется привыкать к жизни на воле и без лекарств.

Историю Бегемота напечатали в газетах: надо было собрать немалые деньги на обратную дорогу. Выяснилось, что многие сочувствуют ему и поддерживают проект Организации. Нужная сумма была собрана за три недели.

По иронии судьбы обратный перелет через Атлантику Бегемот тоже не запомнил.

Очнулся он на берегу родной реки. Недавно кончился сезон дождей. Дул влажный ветерок. Река была полноводной, берега зелеными.

«Дом», – подумал Бегемот. Но найдется ли дома уголок для него, бродяги? В реке, в том самом месте, которое он считал своей территорией, он увидел других бегемотов.

«Пора учиться жить со своими. Это трудно, но я же сильный и столько всего пережил.

И, может, стал хоть капельку умнее?»

Карлики и великаны

* * *

В незапамятные времена, когда Земля была еще совсем новенькая, юная и горячая, на ней уже обитало великое множество живых существ: водоросли и грибы, деревья и травы, птицы, звери, насекомые – всех не перечесть. А вот разумных народов всего два: одни звались карликами, и были они и вправду низкорослы, ростом с большую собаку или, например, с оленя. А были великаны, и они уж встречались величиной с яблоневое деревце, а то и повыше. И жили карлики с великанами между собой в мире, друг другу не мешали, всего им хватало: и земли, и еды.

Так жили они много-много веков, пока одному карлику вдруг не пришла в голову мысль. Долго обдумывал он эту мысль, а потом собрал своих родичей и сказал:

«Друзья мои, у наших соседей-великанов много-много вкусной еды и всякого добра, ведь они сильны и хорошо умеют охотиться. Но я знаю, они большие простаки, и обмануть их ничего не стоит. Давайте мы притворимся, что голодаем из-за того, что малы и слабы, и я уверен: они тут же поделятся с нами всем, что добывают. А когда мы сможем больше есть, мы станем расти и в конце концов вырастем такими же, как эти великаны, – а тогда пойдем на них войной и завоюем их!»

Большинству карликов план понравился, однако они сказали, что раз так, сам Хитрый карлик и должен идти на переговоры. На самом деле он порядком трусил – но кому еще было доверить такое важное дело? Поэтому на следующий день он отправился в стойбище великанов, прихватив с собой для верности пяток самых худых и низкорослых своих сородичей. Там они, жалобно подвывая и утирая слезы, наперебой принялись стенать и жаловаться на нужду и голод. «Мы такой же великий и разумный народ, как и вы, братья, – говорили они, – но у нас не хватает сил добыть себе достаточно пропитания, а вы так богаты – так не поделитесь с нами хоть объедками?»

И великаны поверили – а надо сказать, этот народ больше всего на свете ценил правду и справедливость и любил, чтобы все вокруг были счастливы и довольны, так что оставить бедных соседей без помощи они не могли. А те предложили: давайте отныне вся собранная еда будет делиться по справедливости – половина вам, половина нам. Великанам это показалось разумным, и договор был заключен.

С тех пор так и повелось: поймают великаны огромного слона и сразу несут на условленное место, режут пополам и половину отдают карликам. А карлики приносят туда же барашка и тоже режут пополам. Соберут великаны целую гору фруктов и ровно половину оставляют соседям, а карлики принесут, сколько набрали, в мешочке и тоже делят. Ну и таким манером у карликов очень скоро оказалось столько еды, сколько они в жизни не видели, – и они принялись есть изо всех своих кар-личьих сил. Они-то думали, что теперь начнут расти как на дрожжах – но получилось по-другому. Те, кто больше всех старался, от переизбытка съеденного просто-напросто лопнули – в их числе и тот самый Хитрый карлик, с которого все началось. Другие остались живы, но страшно растолстели и начали страдать от невиданных болезней вроде диабета и артрита. И, главное, вырасти так никому из них и не удалось! Только некоторые дети, казалось, действительно подрастали быстрее и становились чуть выше родителей, а их дети – еще чуть-чуть выше.

А что же великаны? Им-то как раз жилось несладко, ведь оставшейся половины еды уже не хватало – но они только туже затягивали пояса и не жаловались, ведь все было по справедливости. А когда у них рождались дети, они вырастали все меньше и меньше: так было легче выжить. И уже через пару сотен лет карлики и великаны сравнялись в росте, тогда прочие существа перестали их различать и стали звать просто «люди». С тех пор люди и живут на нашей прекрасной Земле.

Но знайте, что если среди людей вы встретите того, кто жаден до чужого и стремится забрать себе гораздо больше, чем ему на самом деле нужно, – это потомок карликов. А если кто-то превыше всего ценит правду и справедливость и хочет, чтобы нигде на Земле не было обиженных и недовольных, – это потомок великанов.

Герой

* * *

Водном селе жил да был мальчик Ваня. И вот как-то раз пошел тот Ваня в лес по грибы. А грибов в тот год немного уродилось. Идет он себе с корзиночкой по тропинке, раз отошел за грибом, два, на третий хотел было на ту тропинку вернуться – а нету ее, и, как назло, солнца не видно. Ну, думает Ваня, пойду куда глаза глядят, лес небольшой, к какой-нибудь деревне рано или поздно выйду.

Идет он так, идет и видит: впереди поляна, а на поляне дом за высоченным забором. Подошел поближе, смотрит – ворота открыты. И вдруг из тех ворот как выскочат два огромных волкодава – и прямо на него! У Вани сердце в пятки ушло, да жизнь свою дешево продавать не хотелось. И он с размаху – р-раз! – одной собаке как даст по морде ногой – упала, другой в шею заехал, тоже присела. Тем временем первая оклемалась и опять давай бросаться, только пуще разозлилась. Надолго Ваню, конечно, не хватило бы – но тут кто-то как заорет: «Стоять! Стоять, я говорю!» – и собаки встали как вкопанные. Видит Ваня: из ворот бабка бежит, такая ничего себе бабка, не дряхлая еще, жизнью не согнутая, в дутой курточке и красных резиновых сапогах. Подбегает, запыхавшись, и спрашивает:

– Цел, милок? Не сожрали тебя мои черти?

– Не успели, – говорит Ваня.

– Ой, ты уж прости меня, дуру старую, собачек выпустила, а ворота запереть не догадалась. Тут у нас чужие не ходят. А ты сам-то чей будешь?

– Я из Лихоборья, – степенно отвечает Ваня, – Ангелины Степановны внук, Иваном меня зовут.

– Как же, как же, помню Ангелиночку! – оживилась бабка. – Еще в колхозе вместе работали, за телят-ками ходили, когда ж это было? Сорок лет прошло аль пятьдесят? Да где теперь тот колхоз… Вот и не видимся. А я Марья Васильевна. Ну раз так, идем, я тебя, Ванечка, хоть чаем напою.

Ваню долго уговаривать не пришлось: он устал и проголодался, и бабка оказалась хоть дальняя, но знакомая. Они вошли в ворота, и Марья Васильевна заперла их за собой. Дом был большой, новый и даже богатый – непонятно, зачем ставить такой в лесной глуши. Они прошли на вполне современную кухню. За другой дверью Ваня мельком углядел большую комнату с хорошей мебелью, даже с камином.

Бабка включила электрический чайник, достала из шкафчика кусок пирога.

– А может, тебе стопочку налить, для сугрева? – спросила она весело. – Ты уже вон какой большой!

– Не, Марьвасильна, спасибо, я не пью, – ответил Ваня. – Только по самым большим праздникам.

– Ха! Ну как пожелаешь. А расскажи-ка мне, Ванечка, чем вообще занимаешься, как жить думаешь. Есть планы-то?

– Ну как, – начал Ваня. – сейчас в колледже учусь, на механика. А потом, как доучусь, – хочу в институт поступать, на геологоразведочный. Страна у нас вон какая большая, полезных ископаемых море, должен же их кто-то разведывать! Хорошая, по-моему, специальность!

– Ой, да брось сказки рассказывать! – перебила бабка. – Вот ты еще три года в этом своем колледже, а по-старому в путяге, оттарабанишь, потом если и поступишь, пять лет студентом будешь по общагам мыкаться, потом выучишься, на работу устроишься – и будут тебя до пенсии гонять туда-сюда по всей стране за три копейки. Разве ж это жизнь? А ты послушай мой совет: бросай-ка всю эту муру, а через год иди в армию. Там тебя научат из автомата стрелять, приказы выполнять и вообще всему, что во взрослой жизни требуется. Настоящим мужиком станешь! Ты и сейчас вон какой ловкий да бесстрашный – думаешь, я не видела, как ты моих собачек отделал? А у меня сын, между прочим, в городе большой человек! Дом вон какой мне отгрохал! И сам частенько приезжает отдохнуть – да вот и сегодня звонил, что заедет. Оставайся у меня – познакомлю! Ему такие помощники огого как нужны!

Ваня медленно поставил чашку на стол.

– С автоматом – это в братки, что ли?

– Кто так называет, кто сяк, а я тебе скажу: сейчас это самые главные люди, главнее не придумаешь. Всем заправляют.

– Ну, Марьвасильна… А я все думаю, откуда домик у вас такой. Сына вашего я не знаю и про него ничего не скажу – но вы думаете, я никогда этих самых деловых не видел? Даже у нас в селе есть парочка – на кладбище. Ну да, деньги у них водятся – а откуда берутся? Что, я не слышу, что люди рассказывают? Как пытают и убивают за долги да за бизнес? Как наркотой торгуют и проституток крышуют? Как сами друг друга мочат из-за угла? А потом на зону попадают, а оттуда совсем нелюдью возвращаются? Не, не хочу я себе такую жизнь, ну его нафиг.

– О, какой ты умный, оказывается! – прищурилась бабка. – Да смотри не прогадай – так ведь нищим и останешься. А ты фартовый, точно тебе говорю! У меня на такие вещи глаз наметанный.

– Ну, если фартовый, у меня и так все будет хорошо! – улыбнулся Ваня. – Ничего, проживу как-нибудь. И в универ точно поступлю, хоть с первого раза, хоть с пятого! А как поступлю, подработаю – и куплю себе гитару. Настоящую, электрическую, «Фендер Стратокастер». Давно мечтаю на гитаре научиться.

– Ты? Да куда тебе! Деревня! – подколола бабка.

– Решил – значит, научусь, я упорный! Вот вы, Марьвасильна, слышали про такую группу – «Лед Зеп-пелин»? Не слышали? А хоть про «Гражданскую оборону»? Про какую оборону слышали – когда людей в подвал загоняют, если бомба атомная рванет? Даст бог, не рванет. Не, это про другое. Это музыка! И стихи! Про то, как выжить и не е… простите, с ума не сойти. Не слышали? Эх, о чем с вами тогда и разговаривать! Спасибо за гостеприимство, за чай да пирог, а я, пожалуй, пойду: домой надо до темноты успеть, бабушка волнуется.