Жизнь после

Впереди, за забором, была дорога. Справа и слева от дома Леты на всю улицу растянулись такие же деревянные и кирпичные домики, окруженные собственным садом, а вот напротив уже стояли многоэтажки. Городок сам по себе был небольшой, люди чаще уезжали отсюда, нежели приезжали сюда жить. Многие, кто искал спокойствия, селились тут. Так, например, поступили родители Леты. Но когда старшие дети выросли, мама и папа решили и вовсе перебраться в лесную глушь. Дом оставили Лете, а сами, забрав пятерых младших детей, уехали за тысячу километров.

Лета любила этот дом. Не согласилась переезжать в квартиру, когда вышла замуж за Олега. Поэтому Олег остался с ней.

А сейчас она и вовсе осталась одна. И как хорошо, что ее окружают родные стены. От них не исходит тепла, как от настоящих, оставшихся в реальном мире, но все же они успокаивают, создают иллюзию защищенности.

Качели убаюкивали девушку. Она снова провалилась на некоторое время в ту самую пустоту, лишь краешком сознания помня о том, что сидит во дворе своего дома. И снова струна, как сердце, глухо пульсировала в такт раскачивающейся цепочке, и словно бы из глубин памяти слышался знакомый голос: Лета, Лета, Лета…. Лета слушала этот голос, голос Олега, он качал ее в той самой невесомости, и на мгновение ей показалось, что муж где-то рядом, она может дотянуться до него, заговорить с ним.

В своем сознании она собиралась уже откликнуться, как вдруг более явный звук заставил ее вздрогнуть и вернуться к реальности.

В расплывчатом силуэте куста смородины, в самом низу сгустилась тень. Небольшая, но плотная, видимая даже в изменчивом мираже. Сердце девушки подпрыгнуло от страха, она вскочила с качелей и помчалась в дом, вновь преследуемая ощущением того, что за ней гонятся.

Дверь была открыта, Лета заскочила внутрь, захлопнула ее за собой, опустила засов, побежала наверх в спальню и, как и в прошлый раз, запрыгнула на кровать, кутаясь в плед. Но теперь она уже не пряталась с головой, а просто села, прижавшись к стене и укрывшись до подбородка, и широко раскрытыми глазами неотрывно смотрела в коридор. Она ожидала, что в этот раз кто-то обязательно успел проскочить за ней или просочился сквозь щели и сейчас медленно, скрипя ступеньками лестницы, поднимется на второй этаж и неспешно появится из-за косяка, нарастая мрачным призраком прямо над ней.

Лета дрожала всем телом. Она испытывала такой страх, который, пожалуй, не переживала с самого детства. Она почти поверила в то, что совершенно одна здесь, в своем собственном доме и саду, да и вообще в этом мире. И тут вдруг что-то совершенно очевидно хрустит ветками всего в паре метров от нее. Ни единого звука до этого, кроме тех, что она издавала сама, и вот – на тебе! В тот самый момент, когда она была беззащитна и расслаблена!

Но, может быть, ей все-таки просто показалось? Может быть, это был ветер или какой-то зверь? Или она сама случайно наступила на веточку и переломила ее, а потом решила, что звук идет от куста?

Но тут нет ветра и зверей. Потому что нет жизни. Все, что здесь есть, – ее собственный голос и тот самый тихий ненавязчивый писк, который до сих пор еще можно было услышать в ушах, потому что к такой абсолютной тишине ее сознание еще не привыкло. Оно заполняло его этим писком, голосами, звучанием струны.

Может быть, оно заполнило его и хрустом веток? Слишком явный и очень реальный звук для мира, полного неясных миражей и отголосков.

И если не она сама, но кто-то другой хрустнул веткой, то это означает, что здесь есть кто-то еще. Если только Лете действительно все это не померещилось. Если только ее сознание просто не подкинуло злую шутку. Быть может, не было никакого хруста. Просто вернулся страх, а причину его девушка придумала сама. Так бывало с ней в детстве.

В любом случае желание выходить во двор и даже смотреть туда через окна пропало. Лета встала, с опаской заглянула в коридор, выходящий на маленькую лестничную площадку, убедилась, что там никого нет, прислушалась. Прислушалась так напряженно, что тихий звон превратился навязчивый писк. Но больше ничего. Ни шагов, ни шорохов, ни голосов. Опять тишина.

Ей не хватит смелости снова выйти из дома в ближайшее время. Придется опять сидеть и вариться в собственных мыслях, изредка проваливаясь в спасительную пустоту, похожую на сон. Это сведет ее с ума, если она не сможет отвлечься. Но чем и как? Ей не с кем поговорить, нечем занять руки – карандашей, ручек, красок и бумаги просто нет. Есть старые статуэтки и фотографии, можно разговаривать с ними, но это сведет ее с ума еще быстрее.

Тогда что же?

Лета огляделась в поисках того, чем можно было бы отвлечься, и замерла, уткнувшись взглядом в шкаф со стеклянными дверцами. Ответ был настолько очевиден, что она даже позволила себе улыбнуться, попрекая в собственной глупости и в том, что страх настолько сильно затуманил ее сознание.

Книги.

IV

Золотой рассвет коснулся губ. Поцелуй его был легким и теплым. Сладкий сон, наполненный сверкающими звездами, отступил, без обид и без сожалений, как старый друг, ожидающий вскоре новой встречи. Лета едва заметно улыбнулась и открыла глаза.

Прямо перед ней над старым ковром в золотом свете восходящего солнца танцевали свой утренний вальс пылинки. Из распахнутого окна доносился шорох богатой листвы, смешанный с далеким и редким шелестящим шумом автомобильных шин. Где-то закричал петух. Скрипнула чья-то калитка.

Вместе с разбуженной солнцем Летой просыпалась и постепенно наполнялась звуками улица. Мерное сопение за спиной оборвалось прерывистым вдохом. Спустя мгновение сильная рука обхватила девушку за плечи и заключила в крепкие объятия. Она почувствовала на затылке знакомое горячее дыхание.

– Доброе утро, – сонным голосом произнес Олег.

– Доброе утро, – ласково ответила Лета.

– Уже совсем-совсем пора вставать?..

– Можешь еще поспать.

– А ты?

Горячее дыхание на затылке превратилось в такой же горячий поцелуй.

– Наверное, уже буду вставать.

– Слишком хорошее утро, чтобы пропустить его?..

Еще один горячий поцелуй коснулся затылка.

– Именно, – улыбнулась девушка и осторожно высвободилась из объятий.

Олег нехотя убрал руку и обреченно вздохнул.

– Что ж, тогда я тоже не могу пропустить его.

Лета откинула одеяло, села на край кровати и обернулась к мужу. Удобно подложив одну руку под голову, он лежал с закрытыми глазами. На лице его читалось умиротворение, очень похожее на счастье. Все тот же луч солнца, что разбудил девушку, теперь касался его щеки.

Она наклонилась, поцеловала его в эту же щеку, подождала, когда он улыбнется и откроет глаза, поцеловала еще раз, и только потом встала с кровати и сладко потянулась, позволяя танцующим пылинкам закружиться вокруг себя. И они кружились в солнечном свете, восславляя своим танцем стройный силуэт и нежные черты. Заплетенные в косу длинные светлые волосы растрепались и пушистыми, почти невесомыми паутинкам светились и блестели, словно тонкие золотые нити.

Олег никогда не уставал любоваться ее естественной красотой, вот и теперь лежал и, словно завороженный, смотрел на Лету, молча улыбаясь.

Она заметила это, весело засмеялась, взяла с кресла легкий хлопковый халат, привычным движением накинула его и запахнулась.

– Пойду на улицу, – негромко, но вдохновенно прозвучали ее слова, и Лета выпорхнула из комнаты.

Спустившись по лестнице, девушка отодвинула засов и распахнула тяжелую дверь, впуская в старый дом новое летнее утро. Темнота комнат отступила, прихожая наполнилась запахом свежей листвы, травы, влажной дорожной пыли, цветов и хлеба.

Солнце уже успело осушить утреннюю росу, но там, где падала тень, трава была еще влажной. Прикосновение босых ног к прохладному зеленому ковру взбодрило Лету, она с удовольствием потопталась на месте, стараясь растянуть приятные ощущения, а затем направилась в сад, туда, где со вчерашнего вечера стояла на скамейке деревянная кадка, наполненная ключевой водой. За ночь вода отстоялась, впитала новые запахи, но осталась все такой же прозрачной и маняще свежей.

Лета опустила в кадку ладони и, наклонившись, плеснула на лицо, затем еще раз, а затем глубоко вдохнула и медленно выдохнула, подставляя лицо едва заметному летнему ветерку и позволяя нежному солнцу высушить разрумянившиеся и блестящие от воды щеки, подбородок и лоб.

По небу медленно плыли пушистые облака. К вечеру они должны были привести за собой грозу, но сейчас белыми барашками безобидно скользили по ярко-голубому небу, на котором еще можно было разглядеть бледные звезды.

Из распахнутой двери дома донесся манящий аромат свежего кофе. Девушка поспешно подошла к кусту смородины, собрала горсть крупных темно-синих ягод и, предвкушая вкусный и неспешный завтрак, направилась домой.

У самого входа удивленно обернулась, услышав неожиданно громкий шорох, доносившийся с той стороны, где она только что была. Из-под скамейки, где стояла кадка, выскочила серая пушистая кошка. Она прошмыгнула мимо смородинового куста и, не обращая внимания на хозяйку двора, подбежала к качелям. Возле них остановилась, внимательно посмотрела, принюхалась, замерла на несколько мгновений, а потом, резко обернувшись на одной ей слышимый звук и навострив уши, убежала в обратном направлении.

Лета, с интересом просмотрев этот сюжет от начала и до конца, вошла в дом и сразу направилась на кухню.

– К нам приходила гостья! – сказала она радостно, высыпая ягоды в чистую плошку и усаживаясь с ногами на деревянную скамью у окна.

Одной рукой Олег помешивал в кастрюле кашу, а в другой у него был какой-то конспект.

– Да? И кто же? – спросил он, откладывая бумаги.

– Серая кошка, – весело ответила Лета. – Приходила инспектировать качели.

– И как прошла инспекция?

– Нам повезло: ее кто-то отвлек, и она срочно убежала в какое-то более важное место, – отчиталась девушка.

– Это хорошо, а то я уж начал переживать, что придется иметь дело с Кошачьим Департаментом по эксплуатации качелей. Чего доброго еще заставили бы обивать войлоком стойки, чтобы было где когти точить.

Он говорил таким серьезным тоном, что Лета не могла не улыбаться.

Окно, под которым стояла широкая скамья, выходило на задний двор. Там было немного места: хватало для летнего стола, пары-тройки стульев и небольшого костра. Сверху раскинула свои ветви старая ива, а чуть поодаль разрослись вдоль забора кусты бузины, в которых когда-то давно Лета любила играть, представляя себя лесной ведьмой, спасающей животных от разных напастей.

– Многовато каши получилось, – с сомнением произнес Олег, глядя в кастрюлю. – Расщедрился.

За время их совместной жизни он уже успел понять, что с такой женой запасов, приготовленных на неделю, хватает и на две, и на три. Лета никогда не ела ничего лишнего, не перекусывала просто потому, что на столе лежал оставленный с завтрака кусочек сыра, не увлекалась тортами, пирожными и конфетами. Она ела только то, что действительно хотела, и всегда прислушивалась к себе.

Поэтому сейчас, глядя на почти полную кастрюльку каши, мужчина озабоченно вздыхал, думая о том, что придется что-то оставить на потом или выкинуть. Но неожиданно он услышал уверенный и полный энтузиазма голос:

– Хорошо! Я что-то проголодалась…

Лета вскочила со скамейки, помогла ему накрыть на стол, разложить по тарелкам кашу и разлить по кружкам кофе. Они уселись друг напротив друга и принялись завтракать.

Из-за распахнутых дверей в прихожей донесся детский плач: проснулся и захотел есть соседский ребенок. Где-то залаяла собака, ей ответила другая, с противоположного конца улицы. Зазвенели звоночки велосипедов и раздались веселые голоса мальчишек. Улица пробудилась и наполнилась жизнью.

Лета ложка за ложкой уплетала кашу, вкусом своим напомнившей ей детство, когда точно такую же готовил по утрам отец. Странно, ведь Олег всегда готовит так, но именно сегодня это напомнило ей о детстве.

Она с удовольствием ела, а муж смотрел на нее, потягивая кофе и странно улыбаясь.

– Ты меня смущаешь, – сказала она, отложив ложку и неуверенно потянувшись за ягодкой смородины.

– Ты ешь за двоих, – выразительно произнес он.

Сочная черная ягодка замерла в воздухе на полпути ко рту девушки. Она с изумлением посмотрела на нее, словно видела нечто подобное впервые. Затем вздохнула, взглянула на мужа и, тепло улыбнувшись в ответ, негромко сказала:

– Ты же знаешь, что сейчас это невозможно.

Олег знал. Но никто не говорил, что это невозможно совершенно, так что он мог позволить себе поверить в маленькое чудо.

Так или иначе, лишняя порция здоровой каши раз в год не повредит молодому женскому организму. Скорее даже придаст дополнительных сил.

– Раз уж я ем за двоих, то и работать сегодня тоже буду за двоих, – сказала Лета, словно прочитав его мысли.

– Тогда и отдыхать вечером придется тоже за двоих, – резонно заметил Олег.

– Звучит заманчиво, – улыбнулась девушка, доскребая остатки каши со стенок тарелки. – Очень вкусно, милый! Спасибо!

Она вскочила со скамейки, подхватила пустую посуду, подбежала к мужу и чмокнула его в щеку. Луч бледнеющего солнца снова коснулся ее лица, ласково выхватив из тени скулу, часть уха и прядь светлых волос. Свет этот подчеркнул нежность ее кожи. Олегу захотелось прикоснуться к ней. Он протянул руку и легко накрыл ладонью светлое пятно солнца на ее щеке, нежно провел большим пальцем по губам, приподнялся на стуле и поцеловал.

Лета сладко улыбнулась:

– Прекрасный поцелуй на десерт!

– Хочешь еще один? У меня их много, и они не испортят твою фигуру.

– Моя фигура портится только от плохого настроения, – ответила девушка. – И я бы с удовольствием отведала еще штук пятнадцать таких десертов, если бы не работа. И в первую очередь, твоя.

Мужчина бросил взгляд на часы, висящие на стене напротив. Завтрак действительно затянулся, он уже опаздывал на лекцию. Студенты, конечно же, будут не против его опоздания, тем более летом и в конце семестра. Но сам он предпочитал подавать хороший пример и всегда поступать правильно.

Пятнадцать минут спустя Олег умчался в техникум. Лета навела на кухне порядок, приняла летний душ, любуясь на пробегающие по голубому небу облачка, затем оделась и тоже отправилась на работу.

Немного прошла пешком, затем пару остановок проехала на трамвае. По дороге размышляла о том, что было бы, если бы у них все-таки появился ребенок. Задумавшись, она начинала мечтать и погружалась в свои мысли настолько, что не замечала ничего другого вокруг.

«Так и под машину попасть недолго,» – напоминала себе тогда девушка. – «Сейчас нужно быть повнимательнее, а мечтать буду чуть позже».

Трамвай привез ее на тихую тенистую улочку с такими же деревянными домами, как у нее самой, и с трехэтажными многоквартирными напротив. В одном из таких старых трехэтажных строений находился небольшой книжный магазин, один из немногих в городе.

У магазина был отдельный вход со стороны улицы. Ко входу вела дорожка и невысокая лестница. Дверь была самой обычной, ничем не примечательной. Понять, что здесь находится книжный магазин, можно было только по маленькой табличке у двери и полусотне разноцветных корешков, пестрящих на подоконниках.

Окна магазина использовались в качестве витрины, поэтому за ними выставлялись самые яркие и привлекательные экземпляры так, чтобы с улицы каждый мог их заметить. И если снаружи магазин имел ничем не примечательную дверь, то внутри него царила волшебная атмосфера настоящей книжной лавки.

Деревянные полы; красивые стеллажи, состоящие из разномастных старинных шкафов; добротные дубовые столы едва ли не середины прошлого века и множество самых разных книг, в основном классических, с темными обложками и золотистым тиснением … Все это позволяло каждому покупателю почувствовать себя настоящим путешественником во времени.

Внутри книжный, в котором работала Лета, походил на кабинет зажиточного горожанина, какого-нибудь графа или помещика девятнадцатого века. На потолке висела огромная люстра. На полах, скрадывая шаги, вдоль шкафов-стеллажей лежали красные, слегка выцветшие ковры. Здесь даже была небольшая комнатка с окном и за плотной шторой, в которой стояло большое и старое мягкое кресло с высокой спинкой, а еще стол с настольной лампой. Здесь можно было посидеть и почитать какую-нибудь книгу.

Этот магазин был вторым любимым местом Леты после дома. Каждый раз, открывая утром входную дверь своим ключом и заходя на порог, она с удовольствием вдыхала запах книг и дерева, усилившийся за ночь. Словно под звездный дождь, заходила она под россыпь взметнувшихся в воздух от движения пылинок. Они опускались на ее волосы и одежду, и Лета вносила их на себе за прилавок, как благодать. Для нее это был словно бы обряд инициации, проходящий каждый раз, когда она входила утром в этот магазин.

И целый день ее окружали книги, старые и новые. И приходили люди, которые интересуются книгами. И она любила все это. Этот живой, тихий, шепчущий мир, совершенно иной, непохожий на ее собственный. Он спасал от суеты улиц, которой сложно было избежать даже здесь, в небольшом, казалось бы, городке. Спасал от бесплодных и тягучих размышлений и от однообразной обыденности.

Здесь Лета могла читать, мечтать, узнавать что-то новое. Она могла говорить с людьми о книгах, их авторах и историях. Она чувствовала себя на своем месте. И до сих пор не могла поверить в то, что однажды ей так невероятно повезло, ведь место продавца мог занять совсем другой человек. И тогда ей пришлось бы работать где-нибудь еще, где было бы не так хорошо, как здесь.

Здесь на тенистой улице, в небольшой комнатке среди старых шкафов, замерших пылинок, мягких красных ковров, картонных переплетов и бесконечных историй – в этом странном мире Лете было уютно.

V

Хорошие книги могут заменить собой целый мир. С самых первых страниц они привлекают и манят тебя, словно чистое лазурное море в жаркий и пыльный день. Завороженный, ты с разбегу с головой ныряешь в это море и погружаешься на самую глубину. Там тебя ждет волшебное разноцветное царство, оно окружает тебя со всех сторон, заставляя стать частью его невероятной жизни. Ты уплываешь все дальше, следуя за автором и сюжетом, ты изучаешь новое, находишь сокровища, переживаешь, страдаешь, живешь, а к привычной реальности возвращаешься только по самой острой необходимости.

Когда история заканчивается и остаются последние страницы, ты ощущаешь, что тебе невероятно тяжело расставаться с этим новым миром, ставшим таким знакомым и понятным. Преодолевая себя, ты выныриваешь на поверхность, но лишь для того, чтобы сделать глубокий вдох, оглянуться, снова нырнуть и стать частью нового, совершенно другого, но не менее захватывающего сюжета.

У Леты не было необходимости возвращаться в реальность. Тело ее ничего не требовало для существования, поэтому сознание могло уноситься в самые глубокие недра истории, не переживая о том, что придется прерывать путь и выныривать на поверхность. Можно было прочитывать целую книгу, не вставая с места, а после – даже не делая глубокий вдох, а лишь оглянувшись и сняв с полки следующую – погружаться с головой в другой мир.

Миры эти были разные: фантастические, мистические, совершенно обычные и оттого еще более нереальные теперь для Леты. Это были миры, полные загадок, чувств и философии. Они не только отвлекали девушку от мрачных мыслей, унося ее сознание прочь от серости и пустоты, они еще заставляли ее забыть об одиночестве, создавая приятную компанию. Через книги с Летой говорили авторы и герои. Через книги она могла чувствовать себя живой, потому что там постоянно что-то происходило, менялось и развивалось. Книги оказались единственным проводником яркого цвета: только с их помощью, читая описания неба, природы, предметов и одежды, она могла представить себе, как выглядят те или иные цвета.

Она читала. И читала много. Лежа на кровати, на полу, на столе в кухне и даже в ванне, из крана которой не текла вода. Она сидела на подоконнике спиной к окну, накрывалась старым пледом на кровати или забивалась в угол. Она почти не смотрела по сторонам, стараясь отдалиться от того, что ее теперь окружало. И тем более не смотрела в окна и не выглядывала за дверь: еще помнила ту странную тень, да и невыносимо было видеть пустые холодные улицы и мертвые провалы окон напротив. Разве что изредка рассматривала кусочек двора за окном кухни, где росла старая ива и куст бузины, вспоминая о том, как когда-то это было ее самым любимым местом, где она чувствовала себя в безопасности, где могла творить самую настоящую магию и доверять всему вокруг. Ей очень хотелось снова оказаться там, среди кустов, на которых сейчас не было ни одной ягодки, но она безумно боялась. И, избегая открытых пространств и окон, снова и снова возвращалась к книгам.

В старых шкафах старые книги десятилетиями хранятся в одном и том же положении на одном и том же месте. Изредка их на несколько секунд снимают с полок, чтобы смахнуть пыль. Еще реже их заставляют покидать привычное место, когда хотят прочитать. Но это бывает крайне, крайне редко. Потому что это старые книги, которые десятилетиями хранятся в старых шкафах.

Некоторые из этих книг принадлежали еще старым хозяевам дома. Некоторые купил отец Леты. Но больше всего книг приобрела и принесла домой она сама. Не меньше сотни с тех пор, как начала работать в магазине. Это были не новые книги: их успели уже не раз передать из рук в руки. И оттого в старинном шкафу они смотрелись так, словно сотню лет уже являются его неотъемлемой частью.

Этих слов никто никогда не прочтет, потому что они не были записаны. Они были сказаны в месте, где их не мог услышать никто; лишь нескольких старых фотографий внимали им, поставленные на самом виду. Эти слова исчезали сразу, как только рождались на свет, потому что в том мире, где была сейчас Лета, недолговечное не могло сохраниться надолго.

Я уверена, что знаю все эти книги. Но их обложки… Они такие странные… Размытые, непонятные. Пальцы на миллиметр погружаются в них, словно в туман, но при этом ничего не ощущают.

Впрочем, как всегда.

Буквы четкие. Каждое слово можно ясно прочитать. Я думала, что напечатанный текст будет ускользать, убегать от меня так же, как все вокруг. Думала, он будет нечетким, смазанным или вовсе пропадет. С тоской ожидала пустые страницы.

Я так рада, что книги целы! Бог с ним, с обложкой. Главное – текст. Истории. Даже не представляете, как вы мне нужны сейчас.

Нашла старую книгу. Кажется, это папина. У нее обложка совершенно обычная, такая, какой я ее когда-то знала. Она не уплывает, не обвивает пальцы туманом. Это просто обложка.

Очевидно, книга эта достаточно долго прожила, чтобы мир ее запомнил. Дольше, чем я…

Кажется, это тридцатая. Я пробовала начать считать, но где-то сбилась. Впрочем, это не так уж и важно.

Даже хорошо, что не надо спать и есть. Можно читать, читать, читать. До тех пор, пока не дочитаешь до конца. Все равно что проплыть океан за один вдох.

Я даже подумала, что этот ужасный мир вполне может оказаться раем. Для тех, кто любит читать, конечно же. К твоим услугам – вечность и все книги, которые только сможешь найти. Не думай, не заботься ни о чем – просто читай! Ведь тебе этого так не хватало при прежней жизни, всегда что-то отвлекало: усталость, голод, дела, любовь…

Любовь…

В том-то и дело, что это вовсе не рай. А книги – всего лишь способ забыть об этом.

Упрямый мир не хочет, чтобы хоть что-то было по-моему! Куда бы я ни положила книги, куда бы ни поставила фотографии, где бы ни бросила плед – все всегда возвращается на место! Я не замечаю, как это происходит, но это происходит!

Это ужасно! Это сводит с ума. Все всегда одно и то же, что бы я ни делала!

Только в книгах люди могут изменить мир вокруг себя. Окажись они на моем месте, зарыдали бы от тоски и одиночества.

Одиночества… То, что переживают они там, в своих темных мрачных лесах, в бедных квартирках, в горах и пещерах, – все это глупость. Я теперь знаю, что это глупость… Что настоящая тоска – вот она. Здесь. Вокруг меня.

Это любимая книга Олега. Интересно, есть ли у него уже другая любимая?..

Помнишь, я как-то читала ее вслух для тебя? Ты сидел вот в этом самом кресле, закрыв глаза и держа в руках большую чашку горячего чая, а я читала тебе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.