Кавказ. Выпуск III. Европейские дневники ХIII–ХVIII веков

Живут они деревнями, и во всей их стране нет ни одного города или укрепленного стенами места, а их самое большое и наилучшее поселение – это небольшая долина Кромук в глубине страны, имеющая лучшее местоположение и более других населенная. Со стороны суши они граничат со скифами, то есть татарами.

Язык их трудный, отличающийся от языков соседних народов и сильно гортанный.

Они исповедуют христианскую религию и имеют священников греческого обряда. Крещение принимают лишь по достижении возраста 8 лет, и крестят у них несколько человек одновременно простым окроплением святой водой, причем священник произносит краткое благословение. Знатные не входят в церковь до достижения ими возраста 60 лет, потому что, живя разбоями, как и все у них, считают это недопустимым, чтобы не осквернять церковь. Когда же им исполнится 60 лет или около того, тогда они оставляют разбои и начинают ходить к службе, а до тех пор в молодости слушают ее верхом на лошади у дверей церкви.

Женщины их рожают на соломе, чтобы солома была первым ложем новорожденного, а затем несут его к реке и купают в ней, не обращая внимания на мороз и холод, весьма обычные в тех краях. Имя новорожденному дают по имени того, кто первым из посторонних войдет в дом после родов, и если это грек, латинянин или иностранец, то к его имени прибавляют окончание «ук», например: Петр – Петрук, Пауло – Паулук и т. д.

Они не имеют своей письменности и не пользуются никаким алфавитом, ни собственным, ни иностранным. Священники у них служат на родном языке, употребляя греческие слова и письмена, не понимая их смысла. Когда же приходится им писать кому-нибудь, хотя это бывает очень редко, то большей частью пользуются услугами евреев и еврейской письменностью, но чаще передают друг другу вести на словах через посланцев.

Среди них есть знатные, вассалы, рабы и невольники. Знатные пользуются большим почетом и значительную часть времени проводят верхом на лошади. Они не терпят, чтобы их подданные держали лошадей, и если случится вассалу вырастить жеребенка, то как только он подрастет, его отнимают у хозяина и взамен дают быков, говоря: «Вот это, а не конь, больше подходит тебе».

Между знатными есть много таких, которые имеют вассалов, и все живут независимо друг от друга и не желают признавать над собою никакого господина, кроме Бога, и нет у них ни судей, ни каких-либо писаных законов. Сила или смекалка, или третейский суд разрешают споры между ними.

У знатных нередко бывает, что родичи убивают друг друга вместе с большей частью братьев. И лишь только один из братьев умрет, как другой на следующую же ночь берет себе жену покойного, свою сноху, потому что у них разрешается иметь несколько жен, и все они считаются законными.

Как только сыну знатного человека исполнится два или три года, его отдают на попечение одному из слуг, и тот ежедневно возит его с собой на лошади, дав ему в руки небольшой лук, и где увидит курицу, поросенка или другое животное, учит мальчика стрелять. Когда мальчик подрастет, он уже сам начинает охотиться на всяких животных в своих владениях, и слуга не смеет ему препятствовать. Когда же станет взрослым мужчиной, то проводит свою жизнь в постоянной охоте на диких зверей, но больше на домашних животных и даже на людей.

Страна их болотистая, поросшая во многих местах тростником и аиром, из корней которого добываются благовония. Болота образуются большими реками: Танаисом, носящим и ныне это название, Ромбитом, или Копой, и множеством других рек, изобилующих заливами и образующих почти необъятные болотистые пространства. Через эти болота проложено множество тайных троп. По ним они нападают внезапно на бедных крестьян и уводят их скот и детей, перевозя из одной местности в другую, и там их продают или обменивают. И так как в этой стране не ходит и не употребляется никакая монета, особенно внутри страны, то их сделки совершаются на бокассины или куски полотна на рубаху, и когда они торгуются, то все товары оцениваются кусками ткани. Большая часть захваченного таким образом народа продается в рабство в Каир, что в Египте, и случается, что судьба там преобразует их из ничтожных, какими они были, в величайших людей нашего времени, а именно в султанов, эмиров и т. п.

Их верхняя одежда – это плащ из войлока, наподобие католической рясы, которая носится на одном плече, оставляя на свободе правую руку. На голове войлочная шапка из того же войлока, острая, как головка сахара. Под плащом они носят так называемые терриличи из шелковой или полотняной материи с широкими складками и собранные у пояса снизу, наподобие того, как носили древние римляне. Носят сапоги и ботинки, надеваемые одни на другие, халат с широкими рукавами и широкие шаровары. Усы у них очень длинные. Носят на поясе огниво в красивом кожаном кисете, который делают и вышивают их женщины. Носят также бритву и оселок, чтобы точить эту бритву, каковой они бреют себе голову, оставляя на макушке пучок волос, для того чтобы было за что ухватить голову в случае, если ее отрубят, не марая лица окровавленными руками, оскверненными и загрязненными человекоубийством. Также они бреют волосы на нижней части живота перед сражением, считая, что стыдно и грешно, если увидят мертвого с волосами на этом месте.

Дома врагов они поджигают горящей серой, привязанной к стрелам, а дома там все соломенные.

В домах у них имеются массивные золотые чаши, стоимостью от 30 до 500 дукатов (я говорю здесь о знатных), а также серебряные, из которых они пьют с величайшей торжественностью, которой обставляется у них эта церемония более, чем любые другие обряды. Они выпивают постоянно и во славу Божию, и во имя святых, и во здравие родственников, и в память об умерших, и в память каких-либо замечательных подвигов, и пьют с большой торжественностью и почтением, словно совершая священнодействие, всегда с обнаженной головой в знак наивысшего смирения.

Спят они с кольчугой или панцирем под головой вместо подушки и с оружием наготове, и как бы внезапно ни случилось им пробудиться, сразу же надевают на себя этот панцирь и оказываются сразу же вооруженными.

Муж и жена лежат в постели так, что голова одного обращена к ногам другого, а постели у них делаются из кожаных мешков, набитых засушенными травами, цветами и тростником.

Они придерживаются того мнения, что никто не должен считаться благородным, если о нем имеются слухи, что он когда-то занимался недостойным делом, хотя бы он и происходил из самого древнего, даже царского рода. Они хотят, чтобы благородные не занимались никакими торговыми делами, кроме продажи своей добычи, говоря, что благородному подобает лишь править своим народом и защищать его, да еще упражняться в охоте и военном деле. Выше всего восхваляется их щедрость, почему они много дарят из своего имущества, за исключением лошади и оружия. Что же касается одежды, то тут они не только щедры, а просто расточительны, и по этой причине оказывается, что они по большей части одеты хуже, чем их подданные. Всякий раз, как им случится сделать себе новое платье или рубаху из шелка, так их вассалы тотчас выпрашивают себе и то и другое: не дать и не оказаться щедрым было бы для них величайшим позором. Поэтому стоит только попросить у них что-нибудь подобное, они тотчас снимают это с себя и предлагают в дар, приняв взамен жалкую рубаху просителя, большей частью поношенную и изорванную. Таким образом, знатные почти всегда одеты хуже других, за исключением обуви, оружия и коня, которых не дарят никогда. Именно в этом имуществе и заключается вся их роскошь, и часто они готовы отдать все свое состояние за коня, который им понравится, и дороже коня у них нет ничего. Если же случится им приобрести в качестве добычи или иным путем золото или серебро, то они сразу же тратят его на те чаши, о которых я говорил выше, или на украшение седел, чаще же всего на украшение оружия, поскольку в ином виде оно у них не в ходу, особенно внутри страны, и только прибрежные жители занимаются у них торговлей.

Каждый день они бьются с татарами, которыми окружены почти со всех сторон. Ходят через Босфор до Херсонеса Таврического, той провинции, где находится колония Каффа, основанная в древности генуэзцами. Охотнее всего совершают походы в зимнее время, когда море замерзает, чтобы грабить скифов, то есть татар, причем несколько человек черкесов гонят перед собой большую татарскую толпу, потому что черкесы проворнее и лучше вооружены, храбрее, да и лошади у них лучше. Их военный головной убор похож на те, что мы видим на древних изображениях, он закрывает щеки и прикрепляется под горлом. Татары же – народ более терпеливый и выносливый в нужде настолько, что это просто удивительно, и потому они часто одерживают победу над черкесами тем, что с самого начала заводят их в какие-нибудь непроходимые болота, снега или пустынные места, лишенные всего необходимого, и там благодаря своему терпению и выдержке побеждают их.

Зихи – народ красивый и стройный, и в Каире можно встретить людей, отличающихся между мамелюками и эмирами величественной наружностью, и большинство их – из этого народа. То же самое можно сказать и об их женщинах, приветливых к иностранцам, так как вообще долг гостеприимства свято соблюдается по отношению к любому человеку. Хозяин и гость у них называют друг друга «кунак». Хозяин провожает гостя до следующего кунака, охраняет его и, если потребуется, то отдает за него свою жизнь, как самый верный друг. И хотя, как было сказано, грабеж в этой стране – такое обычное дело, что на нем, казалось бы, и не грех заработать, однако кунакам своим они остаются верны и дома и вне дома.

У себя в доме они дозволяют самое вольное обращение с дочерьми, особенно в присутствии родителей, за исключением совокупления. А когда чужеземец-кунак отдыхает или спит, то эти девушки самым любезным образом ищут у него блох и прочую нечисть. Девушки купаются в реках голые, на глазах у всех, и тогда можно заметить большое число очень красивых, снежной белизны созданий.

Водится в этих краях рыба «античей», которая так у них зовется, так же как в древности она называлась у Страбона, род осетров, больших и малых, очень вкусных и удобоваримых для желудка. Воду они пьют из своих родников, очень полезную для пищеварения. Употребляют еще в пищу мясо диких и домашних животных. Кукурузы и виноградного вина у них нет, зато много проса и других зерновых, из которых они готовят хлеб и различные кушанья, а также напиток, называемый «боза». Они пьют также вино из меда пчел.

Их дома строятся из соломы, камыша и дерева, и весьма считалось бы зазорным для знатного человека, если бы он выстроил себе замок или жилище с крепкими каменными стенами, благодаря чему человек обнаружил бы свою низость и трусость, неспособность защищать себя. Поэтому все они живут в лачугах из тростника и соломы, и во всей стране нет ни одной, даже самой маленькой крепости, и хотя кое-где встречаются какие-то башни и древние крепостные стены, их используют для себя крестьяне, так как благородные сочли бы для себя это позором.

Каждый день они делают сами для себя стрелы, даже когда сидят на лошади, и в целом мире не найти стрел, которые летели бы дальше и имели бы такое закаленное острие.

Знатные женщины у них не занимаются никакой другой работой, кроме вышивания и украшения кожаных изделий; они расшивают узорами кожаные кисеты для огнива и кожаные же кушаки.

Похороны у них совершаются очень странно. Когда умирает знатный человек, они устраивают в поле высокое деревянное ложе, на которое кладут мертвеца в сидячем положении, предварительно вынув у него внутренности, и здесь в течение 8 дней его посещают родные, друзья и подданные, принося ему в дар серебряные кубки, луки, стрелы и прочие предметы. По обе стороны ложа стоят двое наиболее близких родственников пожилого возраста, каждый опираясь на посох, а над ложем по левую сторону стоит девушка со стрелой в руке; к стреле привязан шелковый платок, которым она отгоняет мух от покойника, хотя бы и было морозное время, каким бывает большая часть года в этих краях. Напротив мертвеца сидит на стуле его жена и, не отрываясь, смотрит на него, но не плачет, потому что плакать считается постыдным. Так продолжается большая часть дня, вплоть до восьмого, после чего совершается погребение, и делается это следующим образом. Берут толстое дерево, и от самой толстой его части отрезают в длину столько, сколько нужно, затем раскалывают на две части, выдалбливают настолько, чтобы туда поместилось тело с частью принесенных даров. Положив тело, складывают обе половины дерева и относят на место погребения, где собирается большая толпа и насыпает над могилой темху, то есть земляную насыпь, и чем знатнее был покойник, и чем больше было у него подданных и друзей, тем выше и больше насыпается этот курган. В то же время самый близкий из его родственников собирает принесенные дары и раздает их присутствующим, и чем больше он чествует покойного, тем меньше даров кладется в могилу с покойником.

На похоронах великих лиц устраивается одно очень странное жертвоприношение. Девушку лет 12–14 сажают на шкуру только что заколотого быка и в присутствии всех стоящих вокруг мужчин и женщин самый сильный и отважный юноша под своей буркой пытается лишить эту девушку невинности. Она, сопротивляясь, вырывается у него 3–4 раза и даже больше, прежде чем бывает побеждена усталостью или обещанием жениться, либо на каких других условиях, и, наконец, сдается, после чего молодой человек показывает окружающим признаки побежденной девственности. При этом женщины и попы делают вид, что отворачиваются, но сами едва могут удержаться от смеха.

После похорон в течение нескольких дней в определенное время накрывают стол, обряжают коня умершего и ведут его на поводу к могиле, и там слуга трижды зовет покойника по имени, приглашая на трапезу с родными и друзьями. Не получив ответа, слуга с конем возвращается и говорит, что покойник не отозвался. Тогда, считая, что долг исполнен, все садятся, едят и пьют в честь умершего.

Матвей Меховский

Трактат о двух Сарматиях

Ректор Краковского университета Матвей Меховский (1457–1524) имел высшее медицинское образование, он автор двух исторических сочинений, написанных на латыни: «Польская хроника» и «Трактат о двух Сарматиях».

Перевел с латинского С. А. Аннинский

К югу, по направлению к Каспийскому морю, лежат горы Иберии и Албании, которые у русских называются по имени народа пятигорские чиркасы, то есть приблизительно черкесы пяти гор. Среди этих же гор живут газарские племена, которые, по словам моравской легенды, были обращены в веру Христову святыми братьями Кириллом и Мефодием.

Газары и до сих пор следуют греческой вере и обрядности. Это воинственные люди, имеющие связи по всей Азии и Египту; у них заволжские татары приобретают оружие. В наше время греки называют их абгазары или абгазели. По соседству с ними находятся племена черкесов и мингрелов. Все они – христиане греческого обряда, обращенные св. Кириллом.

Из гор пятигорских черкесов течет большая река, называемая по-татарски Терек. У нее такое быстрое течение, что она уносит с собой камни и много рыбы. Впадает она в Каспийское море. За ней из тех же гор выходит река Кобан, меньшая, чем Терек, и также впадает в Каспийское море.

Аланы – это народ, живший в Алании, области Европейской Сарматии, у реки Танаис и по соседству с ней. Страна их – равнина, без гор, с небольшими возвышенностями и холмами. В ней нет поселенцев и жителей, так как они были изгнаны и рассеяны по чужим областям при нашествии врагов, а там погибли или были истреблены.

Восточный край России прилегает к реке Танаис и Меотидским болотам, отделяющим Азию от Европы. В давние века у реки Танаис жили аланы, а за ними к югу – роксоланы. Эти народы были совершенно уничтожены и погибли, а теперь там видны лишь широко раскинувшиеся степи, где изредка встречаются звери да козаки или бродяги. Дальше к югу есть еще кое-какие остатки черкесов. Это весьма дикий и воинственный народ, по происхождению и языку – русские.

Сигизмунд Герберштейн

Записки о московитских делах

Барон Сигизмунд Герберштейн (1486–1566) принадлежал к знатному австрийскому роду, из которого вышли государственные и церковные деятели, ученые и дипломаты. В Москве бывал неоднократно. «Записки…» написал на латыни, сам же перевел их на немецкий язык.

Перевел А. И. Малеин

Знаменитейшая река Танаис, которая отделяет Европу от Азии, начинается примерно в 8 милях к югу от Тулы из огромного Иванова озера. Из этого озера вытекают две большие реки: Шат и Танаид. Шат течет к западу; приняв в себя реку Упу, он впадает в Оку. Танаис же сперва течет прямо на восток, затем, повернув к югу, образует Меотидские болота. Приблизительно в 3 милях выше устья на берегу находится город Азов, который прежде назывался Танас. Дороги в этих местах измеряются не милями, а днями пути. Азов, как говорят, отстоит на 5 дней пути от Истма Таврического, иначе именуемого Перекопом. В этом городе бывает знаменитое торжище многих народов из разных стран мира. С одной стороны, сюда открыт свободный доступ всем, к какому бы народу они ни принадлежали, и всякому предоставлена возможность продавать и покупать, а с другой стороны, по выходе из города всем можно делать безнаказанно все что угодно. Что же касается жертвенников Александра и Цезаря, о существовании которых в этих местах упоминают многие писатели, то я не мог узнать ничего достоверного ни о них, ни про их развалины как от туземцев, так и от других, кто весьма часто ездил по этим местам.

За казанскими татарами, прежде всего, встречаем татар прозвищем но-гаи, живущих за Волгой около Каспийского моря, по реке Яик, вытекающей из Сибирской области. Они не имеют царей, а только князей. В наше время эти княжества занимали три брата, разделившие области поровну между собой. Первый из них, Шидак, владел городом Сарайчиком за рекой Ра в направлении к востоку и страной, прилегающей к реке Яик; другому, Коссуму, принадлежало все, что находилось между реками Камой, Яик и Ра; третий из братьев, Шихамай, занимал часть области Сибирской и всю окрест лежащую землю.

Кроме того, за рекой Ра живут другие народы; так как только они одни отращивают волосы, то их называют калмыками…

Если повернуть с востока к югу, то около болот Меотиды и Понта, при реке Кубани, впадающей в болота, живет народ афгазы. В этом месте, вплоть до реки Мерулы, впадающей в Понт, находятся горы, на которых живут черкесы, или цики. В надежде на неприступность гор они не повинуются ни туркам, ни татарам. Однако русские свидетельствуют, что они христиане, живут по своим законам, согласуются с греками в вере и обрядах и совершают богослужение на славянском языке. Это самые дерзкие морские разбойники, ибо по рекам, текущим в их горах, они спускаются на судах в море и грабят всех, кого могут, в особенности плывущих из Каффы в Константинополь. За рекой Кубанью находится Мингрелия, по которой течет река Ераклея, потом Котатида…

Генрих Штаден

О Москве Ивана Грозного. Записки немца-опричника

Генрих Штаден (около 1542 —после 1579) родился в Вестфалии. В Москву приехал весной 1564 года, через некоторое время получил во владение несколько деревень в Старицком уезде. Служил в Посольском приказе переводчиком; помимо этого содержал корчму, где торговал вином и пивом. Россию покинул в 1576 году.

Перевел И. И. Полосин

…Еще сообщил я о том, как великий князь без пощады и сожаления убивал правителей своей собственной земли, и как все это было и как происходило, как всемогущий Бог покарал страну чумой и голодом, и как много еще других в ней было бед. Я имею в виду при этом намерение крымского хана захватить Русскую землю при помощи турецкого султана, казанских, астраханских и ногайских татар и князя Михаила из Черкасской земли. К тому же крымский царь имеет в помощь еще свойственника великого князя из Черкасской земли, ибо великий князь бесчестно обошелся с его дочерью, а его сына, князя Михаила, убил.

Когда крымский царь жег Москву и опустошал всю Рязанскую землю, у него было тогда 30 тыс. ногайской конницы. Тогда же был с крымским царем и свойственник великого князя князь Михаил из Черкасской земли со многими тысячами конных.

Так управляли они при всех прежних, уже умерших, великих князьях. Некоторые из последних заводили было опричные порядки, но из этого ничего не выходило. Также было и при нынешнем великом князе (Иване Грозном. – В. А.), пока не взял он себе в жены княжну, дочь (сестру – В. А.) князя Михаила Темрюковича из Черкасской земли. Она-то и подала великому князю совет, чтобы отобрал он для себя из своего народа 500 стрельцов и щедро пожаловал их одеждой и деньгами, и чтобы повседневно, и днем и ночью, они ездили за ним и охраняли его.

Князь Михаил, сын Темрюка из Черкасской земли, шурин великого князя, стрельцами был насмерть зарублен топорами и алебардами.

…Об этой игре узнал крымский царь и пошел к Москве с Темрюком из Черкасской земли – свойственником великого князя.

Земля великого князя так расположена среди других, что ему нет возможности наступать на турка, так как он не может к нему пройти. На восток лежит Ногайская земля. На юго-воcтоке – Черкасская земля, заморская Персия, Бухара, Шемаха. Ногаи – вольные люди, без царей, королей и государей.

Из Черкасской земли великий князь взял себе в жены дочь (сестра. – В. А.) князя Михаила Темрюковича. Этот также был с крымским царем, когда тот жег Москву.

…Большая часть иноземцев на Москве теперь немцы, черкасские татары и литовцы…

Джованни Тедальди

Известия о России времен Ивана Грозного

Джованни Тедальди – итальянский купец ХVI века, родом из Флоренции. Постоянно проживал в Польше, вел переговоры с польским королем Стефаном Баторием. Не раз бывал в Москве. Его рассказы о России записал на латыни римский посол в Польше Антонио Поссевино.

Перевел Е. Ф. Шмурло

В силу благосклонного внимания (со стороны Ивана Грозного) Тедальди смог, проплыв 20 лиг по реке Москве и войдя в реку Волгу, доехать по ней в 15 дней до Астрахани, порта у Каспийского моря. Порт этот принадлежит великому князю; здесь бывает большое стечение народа и прославленная торговля.

Далее Тедальди вступил в страну черкесов; это славные люди, христиане-якобиты. В 7 дней они провели его верхом на вьючных лошадях до границ Персии. От Астрахани 300 тыс. шагов до Черкесии. Земли около Каспийского моря населяют черкесы и живут до границ Персии.

Тедальди говорит, что повсюду встречал деревянные строения достойных уважения людей, но более всего черкесов и татар, живущих в самой глубине Азии; с ними, по его мнению, не трудно было бы достигнуть кое-чего хорошего во славу Божию.

Если потом ехать из Москвы в Казань, Астрахань или Персию, было бы удобно взять кого-нибудь из польских татар, которые хорошо владеют тамошними языками. А в Москве есть люди, умеющие говорить по-черкесски, а черкесский язык особенный и своеобразный.

Ф. Тьеполо

Рассуждение о делах Московии

Автор, сведений о котором не имеется, вероятнее всего, составил свои «Рассуждения» на основе чужих письменных или устных сообщений в период с 1560-го по 1580 год.

Перевел С. А. Аннинский

…С юга лежат пустынный остров Каффа (то есть Крым) и море Дзабакка, некогда именовавшееся Меотидским болотом. Вплоть до города Таны все находится под властью турок, а от этого города до устьев Волги, древними именовавшейся Ра, иначе – Ледиль, находятся чиркассы и аланы, некогда именовавшиеся албанами. Те и другие свободны и христиане греческого обряда. От России их отделяет степь и часть огромнейшей горы Кокас (Кавказ), некогда называвшейся Кауказо.

Кумания, частью находящаяся под властью герцога – это большая область. С востока она граничит с Касcаном, отделяясь от него Волгой, с юга – с Гитраканом, Чиркасией и полуостровом Каффой.

Гитракан – область не очень большая. В прошлом она была общим рынком всех северных и южных народов, до тех пор пока европейские купцы посещали город Тану, куда привозились пряности и разные другие товары из Индии и иных южных стран. Но, после того как по разным причинам венецианские и генуэзские купцы перестали торговать в Тане, Гитракан стал мало посещаться персами и другими соседними народами. Поэтому, с прекращением торговли, область потеряла прежнюю славу и величие, пока, наконец, не была покорена татарами. Однако потом, после того как она попала под власть московитов, открылось плавание по Волге, до тех пор очень затрудненное, а поэтому персы и армяне снова стали возить пряности и другие товары, которые оттуда переправляют дальше вверх по Волге, Оке и Моско в Москву.

Границы этой области: с востока – Волга… с юга – море Каспио и часть большой горы Кокас, где она граничит с аланами, прежде называвшимися албанами; с запада – чиркассы; с севера – Кумания. От двух последних она отделена бесплодной степью.