Магическая птица счастья

– Аркаша, а твоя камера может снимать ночью?

– Надежда Акимовна, это же с бокового выезда, там прожектор всю ночь горит,– вмешалась Таня,– вы меня научите, как снимать.

Аркадий показал, Таня записала, чтобы не расстеряться в нужный момент. Теперь стали ждать, когда же вирус снова съест все записи. Через неделю примчалась Валя:

– Все, сегодня надо идти. Вершинин опять вечером получил трубы, но диаметр меньше. Опять на требовании одна подпись Калачева. Я с вами. Канаву, что через дорогу осмотрела, там воды по колено. Надо рыбацкие сапоги одевать, у моего Вовки есть такие, я недену.

– Так и у моего мужа были, надо в кладовке поискать.

Сапоги нашли, третью пару попросили у соседа. Как стемнело, залезли в канаву. Около часу ночи подъехал КАМАЗ, из него вышел сам Калачев, Вершинин и незнакомый мужчина. Сторож беспрепятственно открыл начальнику, машина заехала на территорию, трубы погрузили и выехали обратно. Таня все это сняла. Пришли домой, но посмотреть запись не решились. Аркадий посмотрел и сказал:

– Неплохо получилось, Калачева ясно видно, второго тоже, как кран грузит, видно, у машины перед заснялся хорошо, и на выезде перед видно, а сзади не получилось, темнота. Надо специалисту отдать, может он подчистит. Как я понимаю, вам нужны кассеты для просмотра на видеомагнитофоне. Сколько штук надо?

Таня стала считать. В прокуратуру-раз, в газету-два и нам-три.

– Три, Аркаша закажи.

Скандал получился хороший. Местная газета ухватилась за материал, вышла статья «Фонтаны из кипятка в городе N», где журналисты обвиняли ТЭЦ в трех случаях аварий прошлой зимой. Прокуратура начала проверку на ТЭЦ. А так как они ничего бы не нашли, Валентина Акимовна и Таня подробно описали два случая хищения со склада, подписались «Доброжелатель» и попросили секретаря Ниночку передать письмо комиссии из прокуратуры. Но анонимное письмо – не доказательство.

В доме Надежды Акимовны обосновался штаб. Сюда стекались все новости. Ниночка везде подслушивала и подглядывала, полученные секретные материалы передавались Вале, а Валя Надежде Акимовне и Тане. Опросили бухгалтеров и программистов. Те подтвердили, два случая выхода из строя программы 1С были и назвали даты. Даты совпали с вывозом труб. Акционеры ТЭЦ выразили недоверие Калачеву и на собрании выбрали другого акционера начальником. Калачева попросили освободить кабинет. Он стал собирать свои вещи, и тут явилась Юля. Ниночка закрылась, приложила стакан к стене и стала слушать. Первая заговорила Юля:

– Юра, когда ты отдашь мне деньги на ремонт?

– Никогда. Все из-за тебя получилось. Недоверие теперь ко мне. Самому деньги понадобятся. Охмуряй теперь нового начальника.

– Ну и охмурю. Он моложе тебя, а тебя я еле выносила, тошнило,– и выскочила из кабинета.

Калачев стал работать мастером смены. Комиссия переключилась на Юлю с вопросом: «Откуда деньги на квартиру?». Она сказала, что копили ее родители и бабушка с дедушкой с самого ее рождения. Родители, конечно, подтвердили слова дочери и ничего доказать комиссия не смогла.

Юрий Петрович решил отомстить Юле, а заодно нагадить новому начальнику Нагаеву. Он пустил слух, что Юля – любовница Нагаева. Дошло до жены Нагаева, а та была спортсменка со школьных лет, и теперь вела кружок по фитнесу. Нагаева явилась к Юле в квартиру, повалила на пол, схватила ее за волосы, и несколько раз припечатала ее лицо к полу. Ниночка доложила, что Юля явилась на работу в очках, а одна щека была багрово-синяя. После этих событий, Юля ремонт делать не стала, продала квартиру и уехала в городок недалеко от Москвы.

Когда у руководства не стало людей, уволивших ни за что Таню, Надежда Акимовна пошла к Нагиеву просить восстановить Таню на работе. Но Нагиев отказал под предлогом, некуда девать нынешного материалиста.

– И вообще в плане акционеров под номером один стоит мероприятие по сокращению числа бухгалтеров. Раз сейчас все считает компьютер, людей надо сокращать.

Раздосадованная Надежда Акимовна сказала неприятные вещи:

– Конечно, прибыль важнее всего. А когда от таких мероприятий вымрет полстраны, легко будет такую страну колонизировать. Тогда и вас всех под зад коленкой колонизаторы вышвырнут. Об этом вы не думали?

Пришла домой расстроенная:

– Не хочет тебя восстанавливать. Ну, что ж, все, что не делается, все к лучшему. Давай пить чай и пошли огород поливать.

В огороде Надежда Акимовна два раза подняла лейку с водой, и у нее схватило поясницу. Таня довела ее до постели. Надежда Акимовна засмеялась:

– Хорошо, что тебя не восстановили, чтобы я без тебя делала. Но ты не слушай меня, конечно, я бы больше радовалась, если бы восторжествовала справедливость.

Четыре года проработала Таня у Надежды Акимовны, домой только ночевать ходила. Домработницей себя не чувствовала, скорее помощницей. Готовили еду вместе, уборку в доме вместе. Вот в огороде больше работала Таня, но под руководством хозяйки, так как у Тани не было опыта, а потом Надежда Акимовна заболела. Нащупала у себя на шее увеличенные лимфоузлы. Пошла в больницу, но было уже поздно, сгорела за три месяца.

Наступило утро. Стало видно дно ямы. Таня накрутила на руку покрывало и разрыла несколько деревянных ящиков. Вылезла по ним на поверхность. Сначала унесла цветы Надежде Акимовне, потом пошла в милицию. Там рассказала о своей находке. Ее заставили написать заявление. Только после этого на машине поехали на кладбище, где она показала яму с ящиками. Оперативника звали Вадим Вадимович, сотрудники звали его просто Вадимыч. Он оставил двоих около ямы, а сам поехал в город за людьми и грузовой машиной. Таня напросилась ехать с ним в город, захотелось скорее в ванной полежать после этой ночи, да перестирать все, что на ней было. Вадим Вадимыч по дороге высказал предположение:

– Судя по осмотру вещей, это кража из магазина на окраине города семилетней давности. Висяк, но вы молодец, помогли раскрыть преступление. Вы где работаете?

Таня рассказала ему свою историю. Вадим Вадимыч велел завтра прийти в отделение с паспортом расписаться в протоколах. На следующий день Таня явилась в милицию, подписала, что надо, и вдруг Вадим Вадимыч говорит:

– Нам уборщица нужна, пойдете?

Пойду.

– Пойдемте, я Вас провожу в кадры.

В кадрах уже знали, что придет новая уборщица, которая раскрыла кражу. Приняли очень доброжелательно, и Таня стала работать в милиции. Ей и дворнику была выделена целая комната с двумя шкафчиками для переодевания. Здесь же находились швабры и ведра, лопаты и метла. Пространство возле окна было отгорожено, там помещалась кухня с электрическим чайником и плиткой.

К работе Таня приступила в первый же день. В этот же день познакомилась с дворником:

– Георгий Кузьмич, – отрекомендовался пожилой дядька с большой лысиной на голове.

–Татьяна Петровна Макеева или просто Таня.

– А меня можно просто Кузьмич. За знакомство не грех и выпить, – и увидев испуганное лицо Тани, засмеялся, – чаю, чаю, конечно. К чаю Кузьмич выставил на стол маленькие сушки и сахар-рафинад.

– Ничего другого не держу. Мой дом на следующей улице, на обед домой хожу. А тебе, если далеко, носи с собой, тут все условия.

Устройство на официальную работу с социальным пакетом на следующий день после встречи с Надеждой Акимовной, она без всякого сомнения приписала Надежде Акимовне. Раз они могут приходить сюда к живым, значит у них есть какие-то рычаги действовать на живых. В трагедии «Гамлет» пока он спал, кто-то сел к нему на ухо и рассказал, кто убил его отца. Она это в кино видела. Да и вообще, сколько необъяснимых случаев произошло на Земле за все время ее существования. Теперь-то она знает, только, как посоветовала Надежда Акимовна, рассказывать об этом никому не следует.

Однажды пили чай с Кузьмичем. И он сказал:

– Вчера перечитал «Темные аллеи» Бунина, такое удовольствие получил. А ты читала «Темные аллеи»?

– Нет, не читала.

– Прочитай обязательно. А сегодня за Чехова возьмусь. Почему-то мне его ранние рассказы нравятся. А тебе какие?

Таня не читала никаких, кроме «Вишневого сада» в школе. Вспомнила фильм «Дама с собачкой» и сказала;

– Мне «Дама с собачкой» нравится.

Кузьмич допил чай и ушел. Таня задумалась. Коля любил читать, на очередь записывался в библиотеке. Радовался, когда принес домой «Доктора Живаго». Прочитал очень быстро и сказал ей;

– Ничего лучшего не читал. Хочешь, почитай. Мне сдавать книгу через неделю.

Она осилила пятнадцать страниц и бросила. Показалось, скучно. Лучше бразильский сериал посмотреть. А сейчас вспомнила рассказ Надежды Акимовны, как сортируют души, и испугалась. Коля начитанный, может поддержать любой разговор, а она вот сейчас не смогла. В разные миры они попадут. После работы пошла в районную библиотеку, записалась и взяла книгу «Темные аллеи». Тридцать восемь новелл о любви. Таня прочитала несколько, сюжеты были разнообразные, тем не менее они были похожи. В каждой любовь и предательство. «Эта книга куда интереснее «Доктора Живаго», – подумала она, – Коля видать не читал ее». В следующий вечер она дочитала новеллы. Представила себе картинку, Коля большой, а она маленькая. А сегодня она подросла. Сдала в библиотеку «Темные аллеи», попросила ранние рассказы Чехова. Потом прочитала поздние произведения Чехова, потом настала очередь Тургенева. И каждый раз по окончанию чтения, она представляла себя подросшей.

На работе тоже произошли перемены. Ушла в декрет кладовшик по спец. одежде. Место временное. Предложили Тане, она согласилась. Стала меньше уставать на работе, стала больше читать. Через три года вышла на работу кладовщица, отработала три дня и ушла на больничный с ребенком. Администрация ввела в штатное расписание еще одну единицу кладовщика и Таня проработала в кладовой до пенсии.

На пенсии хорошо. Сготовь обед, и читай, сколько хочешь. Дошла очередь и до «Доктора Живаго». Когда Таня прочитала роман, она не могла первое время отойти от него. Ей казалось, что он поселился у нее в квартире и живет сам по себе. Прав был Коля, сильный роман.

А дальше…. Таня заболела и умерла. Она неслась по трубе к свету и очутилась на зеленой лужайке. По узенькой тропинке к ней навстречу шел Коля.

Конец

Магическая птица счастья

Folk history

Глава I. В Москву!

Матрена Балк, камер-фрау царицы Екатерины I, в середине апреля 1724 года возвращалась в Зимний дворец рано утром. Она ночевала у своей сестры Анны Монс в Немецкой слободе по причине ее недомогания. Подходя к дворцу, она увидела две кареты, заляпанные грязью. Мужчины, вышедшие из карет, говорили на ее родном языке. Сердце Матрены забилось от догадки:

– Немцы! Наверняка привезли платье для государыни!

В это время открылась дверь кареты и двое мужчин осторожно вытащили короб из ивовых прутьев. Матрена подошла к ним и заговорила по-немецки:

– Я камер-фрау царицы Екатерины Матрена Балк. А кто вы?

Самый старший мужчина, снял шляпу и поклонился:

– Позвольте представиться, я Иоганн Вебер, управляющий швейной мастерской. Мы прибыли из Берлина, привезли заказанное платье для царицы Екатерины.

– Мы вас давно уже ждем. Идите за мной, я провожу вас в покои государыни.

– Но мы еще не получили деньги за работу.

– Тогда вам надо к камергеру Монсу, он управляющий делами государыни.

– Да, да. Именно с ним мы заключали договор на пошив платья и вышивку.

Матрена мчалась впереди, за ней еле успевали портные с коробом. Камергер Монс, слава богу, оказался на месте. Матрена быстро ввела его в курс дела. Она держалась свободно, не делала книксен. Видя удивленные лица немецких портных, Монс пояснил, что эта дама- его родная сестра. Матрене хотелось побежать к государыне и сообщить о прибытии долгожданного платья, но она понимала, что Виллим не отдаст деньги за платье не осмотрев его, и осталась ждать. Наконец, немцы открыли короб и стали доставать платье. Ткань была парижская, пурпурного цвета, по всему полю руками немецких мастериц расцвели серебряные диковинные цветы. Декольте и рукава украшали малиновые кружева. Красота! Но это оказалось не платье целиком, а отдельно лиф, юбка, рукава и мантия. Швов не было совсем, скреплено в двух- трех местах и все.

Иоганн Вебер стал пояснять:

– Размеров точных не было, ваш посыльный указал на нашу работницу, что царица примерно такая, на нее и ореинтировались. А образец вышивок Вы изволили выбрать сами в альбоме Паулюса Фюрста.

– Да, вышивки соответствуют, выполнены искусно. Матрена, зови кого-нибудь на помощь и неси платье в покои царицы, а мы здесь продолжим.

Матрена вышла в зал и увидела ювелирного мастера Самсона Ларионова, который с утра уже навеселе бродил по дворцу и приставал к каждому с рассказом как отблагодарил его царь Петр за изготовленную корону для коронации царицы. Подняв вверх указательный палец, он рассказывал:

– Вся корона переливается как солнце. В ней 2564 бриллианта, а под крестом рубин размером с булыжник!

Матрена окликнула его:

– Самсон! Помоги донести платье в покои царицы.

Тот с готовностью подбежал, и они вдвоем понесли короб с платьем. Дальше будуара Матрена ювелира не пустила. Тот расшаркиваясь и беспрестанно кланяясь, удалился. Матрена зашла в спальню государыни:

– Oh mein Gott!

Екатерина сидела на кровати в ночной рубашке и накинутом на плечи пеньюаре. Лицо опухшее, глаза тусклые, под глазами мешки. Перед нею маленький столик, уставленный солеными огурцами с рассолом, моченой брусникой, лимонами и стоит бутылка дангицкой водки. Точно так же одетая прислуживает и суетится около стола малокровная блондиночка, камер-фрау Анна Крамер. Матрена сделала книксен и сказала на немецком языке:

– Ваше величество, прибыло платье для коронации, оно уже у вас в будуаре. Но оно не сшито, его надо подгонять по фигуре.

Екатерина любила Матрену за родной язык, за смышленность и веселый нрав. Платье ждали давно. Половина ее двора с февраля живет в Москве, уже все готово. Коронация объявлена на 7 мая, а еще ехать до Москвы две недели. Екатерина встрепенулась:

– Анна, беги за портнихами, да вели горячей и холодной воды для компрессов на лицо и творогу свежего под глаза!

Через пятнадцать минут все завертелось и закружилось в покоях царицы. Юстина Грюнвальд и Анна Крамер по очереди делали холодный и горячий компресс на лицо Екатерины, Матрена Балк растирала в миске творог, Иоганна Петрова готовила маску на лицо из меда и желтка. Через час свежая и помолодевшая Екатерина предстала перед портнихами.

А в это время управляющий делами государыни Виллим Монс докладывал Петру, что платье прибыло из Берлина, но его надо подгонять по фигуре.

–В Москве подгоните, завтра выезжаем. Покои в Кремле давно уже отделали, мне доложили, что все готово. Я один бывало за три дня добирался, не спал совсем. А сейчас с бабами не знаю сколько будем добираться.

– Но еще нет пряжки-аграфа для скрепления мантии.

– Как это нет? Кому заказывали?

– Ювелиру Рокентин. Мой секретарь Егор Столетов ходил к нему три дня назад, он сказал, что еще не готово, приходите через два дня. Столетов вчера пошел, а Рокентин весь избитый, говорит, что на него напали и аграф украли.

– А где напали? В мастерской?

– Не могу знать, ваше величество.

– В мастерской у него другие мастера, подмастерья. Неужели не могли отбиться? Что-то здесь не так. Позвать ко мне Петра Толстого. За день аграф найдем, а вы идите к государыне и объявите мою волю. Завтра выезжаем.

Начальник Тайной канцелярии, восьмидесятилетний Петр Андреевич Толстой, бодрый и моложавый, явился незамедлительно. Петр велел ему найти аграф за один день.

Толстой поехал на свою службу, что находилась, на углу Мясницкой улицы и Лубянской площади. Посовещавшись со своим помощником Андреем Ушаковым, решил, что времени нет. Надо срочно брать всех мастеров и подмастерьев, кроме самого ювелира Рокентина и учинять допрос. Ушаков поехал в мастерскую с помощниками и через час все мастера и подмастерья, перепуганные до смерти, стояли перед Толстым. Ушаков стоял наготове.

– Веди их по очереди в пыточную,– распорядился Толстой, – и на дыбу, пока не скажут, где бриллиантовая пряжка-аграф.

Тут один из мастеров упал на колени и заорал от страха:

– Я знаю, я знаю где аграф, только не пытайте!. Он у любовницы Рокентина, немки Шарлотты Беккер. Она жена пекаря Гюнтера Беккера, живут в Немецкой слободе. Эта Шарлотта три дня назад зашла в мастерскую, а Рокентин как раз заканчивал аграф. Та увидала и привязалась, мол, подари, а то я тебя близко к себе не допущу. Тот взял и отдал, потом говорит мне: «Останься вечером, ты мне нужен». Все ушли, я остался. Рокентин говорит: «Избей меня, чтобы синяки на лице видно было». Я и избил. А потом пришел секретарь камергера Монса, а Рокентин говорит: «Меня избили, а аграф украли».

Толстой поглядел на часы, четыре часа пополудни. Обратился к Ушакову:

– Держи их всех тут, пока не приеду. Бутурлин, со мной поедешь.

Шарлотта в домашней одежде и фартуке помогала мужу раскатывать слоеное тесто для штруделей, когда к дому подкатила карета. Бухнула дверь и на пороге пекарни выросла фигура начальника Тайной канцелярии Петра Толстого, за ним маячил Иван Бутурлин. Гюнтер сначала побледнел, потом побагровел.

– Не пужайся, -проговорил ласково Толстой,– мы не к тебе, а к твоей жене. Ну что,– схватил он Шарлотту за свежую щечку, – сама отдашь аграф, или нам весь дом разносить в щепки, пока не найдем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.