Трип. Истории про дауншифтинг, рассказанные реверсом

Однажды в июне она надела лифчик и, повернувшись в сторону моего балкона, сказала так: "Антонио, я хочу, чтобы ты рассказал миру о своих трудовых буднях. У меня на сайте есть рубрика "Взгляд изнутри". Она о том, как люди работают в разных местах. Напиши для нее, как ты возишь туристов на Квай. Все равно ты их сейчас туда не возишь".

Олино предложение застало меня лежащим в гамаке с косяком в зубах. Июнь – пик мертвого сезона в Таиланде, когда работы не бывает неделями, и гиды изнывают от дождей и наркотиков. Вдобавок Оля пообещала полторы тысячи бат в качестве авторского гонорара. Это большой брикет травы плюс возможность пару дней не беспокоиться о еде. К вечеру статья была готова.

"Так получилось, – писал я, – что два года назад мне посчастливилось оказаться на прославленном курорте Паттайя. Отбросив мысль о возвращении в Москву как противоречащую здравому смыслу, я стал думать, чем бы заработать на жизнь, чтобы остаться здесь жить. Вскоре мне удалось познакомиться с девушкой С. из Красноярска, которая возила русских туристов куда-то за пятьсот километров и получала за это весьма материальное вознаграждение. Я немедленно проявил интерес.

"Учти, – заявила С., когда я попросил ее помочь мне с трудоустройством, – гидами здесь имеют право работать только тайцы. Соответственно, ты сознательно ступаешь на скользкий путь нарушения трудового законодательства королевства Таиланд".

"А что будет, если поймает полиция?" – поинтересовался я.

"Посадят в тюрьму, а потом депортируют".

К слову, тайские тюрьмы вполне заслуженно считаются одними из самых чудовищных в мире.

"А как же ты работаешь? – забеспокоился я – Что будешь делать, если попадешься?"

"Значит, карма такая", – ответила моя новая знакомая.

Так я познал основы буддийской философии".

И т.д. На следующее утро Оля опубликовала мою статью без подписи, а еще через несколько дней выдала полторы тысячи.

Тем временем июнь, согласно распорядку, сменился июлем, а дальше последовали август и сентябрь. В городе случилось последнее в этом году наводнение, и сезон дождей завершился. Со стороны севера в Паттайю потянулись вереницы "Боингов", а воды благословенной нашей кормилицы реки Квай наполнились сплавляющимися русскими туристами.

И вот я уже снова сижу на берегу мутного канала в городке Дамнон Садуак и пью холодный кофе из железной банки. Снова начинается первый день экскурсии. Моих туристов только что увезли кататься на лодках по устроенному на воде рынку, и у меня в запасе есть полчаса.

В такие минуты я размышляю о том, как получилось, что я оказался здесь. Как вышло, что я, лентяй и растыка без жизненных целей и высшего образования, оказался в этой чудесной параллельной вселенной? Среди своих туристов я часто вижу тех, кем мне было предначертано стать. Веселые алкоголики с корпоративной безысходностью в глазах, я должен был быть одним из вас.

"Что нужно сделать, чтобы так жить?", – мне часто задают мне этот впрос, а я до сих пор не придумал остроумного ответа. Они думают, что есть какая-то схема, какая-то хитрая комбинация действий. И когда я говорю, что надо просто купить билет на самолет в один конец, они не верят, считая, что я не хочу делиться секретом.

Внезапно утро лишается своего невинного очарования, и чистый поток моих размышлений встречает на своем пути плотину реальности. На парковку въезжает минивэн с новой партией туристов, и на переднем сидении я вижу их гида – девушку с претенциозным именем Жаклин. У Жаклин концентрированное сознание собственной уникальности. Она ведет экскурсии с видом жрицы тайного культа. Она томно говорит заученными фразами из Википедии, и туристы слушают ее, затаив дыхание. К вечеру все мужчины в группе будут ее боязливо обожать, а все женщины – одобрительно ненавидеть.

Жаклин выпархивает из машины и повелительным жестом отправив своих подопечных кататься на лодках по бурым водами плавучего рынка, подсаживается ко мне. В ее глазах бешенство.

– Ты уже видел? – спрашивает она и не дожидаясь ответа сообщает свежую новость: в интернете появилась омерзительная статья про паттайских гидов. Гугл выдает ее среди первых трех по запросу «работа в Таиланде». Вот, говорит она, посмотри на это – и протягивает мне айфон, на котором открыт мой текст на Олином сайте про карьеру. Я вопросительно морщусь. Инстинкт подсказывает, что признаваться в авторстве не стоит.

"Устроиться гидом в Таиланде довольно просто, – гневно декламирует Жаклин написанные мной строки. – Достаточно прийти в любое экскурсионное агентство и сказать: "Здравствуйте, я хочу у вас работать". Вас спросят: "А есть ли у вас соответствующий опыт?" Вы скажете: "Нет". Тогда вас спросят: "Быть может, у вас историческое образование?". Вы скажете: "Нет". "Хорошо, – скорее всего, ответят вам, – можно попробовать. На завтра есть группа, поедете?"

Именно так было со мной. И именно так я познал основы тайского делопроизводства".

Слышать свои фразы с чужими интонациями – странно, невольно отмечаю я. Как будто смотришься в зеркало, а у отражения чужое лицо.

Тем временем Жаклин поднимает глаза от айфона и ждет моей реакции. Я пожимаю плечами:

– Со мной было так же.

– При чем здесь это? Вот, послушай еще. – Она пролистывает несколько абзацев и снова читает:

"Гиду необходимо все время говорить. Проверено: чем туристам интереснее, тем с большей охотой на следующий день они тратят деньги в аптеке тайской медицины. И зарабатывают гиду комиссию.

А еще гид не имеет морального права демонстрировать свою некомпетентность, даже в мелочах. Поэтому если я не знаю ответа на вопрос ("Скажите, а что это за храм мы проезжаем?"), то обычно импровизирую: "О, вы знаете, по преданию, во время правления династии Тибоди именно на этом месте…" и т.д.

Русские гиды значительно обогатили тайский эпос новыми легендами о Будде и сказаниями о древних монархах. Даже сами тайцы порой не могут отличить настоящую легенду от выдуманной.

На эту тему мне вспоминается история, которую рассказала одна моя коллега, бывалая квайщица. Однажды она привезла туристов к храму, у входа в который стояли два изваяния тигров – самец со всеми анатомическими подробностями и самка с детенышем на руках. Моя коллега уверенным тоном сообщила об этом своей группе и не сразу сообразила, что говоря о тигре-самце, она указала на самку, и наоборот.

"Скажите, а почему у самки, м-м-м, тестикулы?" – задали ей резонный вопрос. Отступать было уже поздно.

"Понимаете, – немедленно среагировала моя коллега, – они символизируют продолжение рода. Именно так у буддистов принято показывать женское начало".

"А почему у самца на руках детеныш?" – спросил кто-то еще.

"Понимаете, – моя коллега поправила очки, чтобы выглядеть умнее, – это не детеныш. Это – враг. Враг показан маленьким и жалким на фоне грозного защитника страны. И, кстати обратите внимание: защитник не просто держит врага на руках. Он его – душит. Так скульптор иносказательно выразил мысль о том, что любого неприятеля отважные тайские мужчины могут задушить голыми руками".

Так я познал, что красивая история может быть интереснее правды".

Закончив читать, Жаклин с отвращением кладет айфон на стол экраном вниз.

Изо всех сил стараясь сохранить серьезное лицо, я изрекаю что-то примирительное, в том смысле, что статья мне показалась забавной. Но Жаклин продолжает негодовать.

– Я обязательно вычислю козла, который это навалял – шипит она. – Хотя у меня уже подозрение на одного парня, которого недавно уволили. Наверно, решил отомстить.

– Почему обязательно отомстить? – говорю я. – Может, решил рассказать людям о своей работе просто так, от нечего делать.

Жаклин бросает на меня свой фирменный презрительно-ласковый взгляд.

– Ты слишком наивен, Тош.

Но тут возвращается лодка с моими туристами, и я с облегчением иду помогать им выбираться на причал. Больше не нужно сдерживать улыбку – пусть Жаклин думает, что я просто рад видеть свою группу.

В стране чудес

Гордый профиль "ВКонтакте" одной моей коллеги, бывалой квайщицы, украшен цитатой из "Алисы в стране чудес". Вот она:

"– Зачем это я пойду к ненормальным? Я ж… Я лучше к ним не пойду.

– Видишь ли, этого не избежать, ведь мы тут все ненормальные. Я ненормальный. Ты ненормальная.

– А почему вы знаете, что я ненормальная?

– Потому что ты тут. Иначе бы сюда не попала".

– Видишь ли, милочка, – объясняет моя коллега своей новой напарнице. – Мы тут все ненормальные.

Они сидят в беседке в национальном парке "Эраван" и потягивают ром с колой, пока их туристы отчаянно карабкаются к вершине семиуровнего водопада. По негласному закону тайских джунглей, этот квест группа должна в оба конца преодолеть без гида.

– Прям уж и все, – недоверчиво ухмыляется новенькая.

– Все без исключения. Вон юноша в очечках. Он работает только с биг-басами на пятьдесят человек. За полчаса до возвращения туристов они вместе с тайским водителем выкурят на двоих гигантский косяк. И потом водитель будет всю дорогу гнать под сто двадцать, а он втыкать на дорогу.

– А этот? – новенькая указывает на группу идущих по тропинке туристов, которую возглавляет худощавый субъект с трубкой в зубах.

– О, это же Доктор.

Но прежде, чем моя коллега, уже приготовившаяся удивить собеседницу одной из невероятных историй про Доктора, успевает что-то сказать, он торжественным взмахом руки отправляет своих подопечных на водопад и сам подходит к девушкам.

Доктор галантно здоровается и с интересом осматривает новенькую, особенно в том месте, где у нее декольте. В течение следующих двух минут он предлагает ей вместе напиться, накуриться, переночевать у него в номере и выйти за него замуж. Затем объясняет, почему он, Доктор, делает тайский массаж лучше тайских массажисток, шутит кэвээновскую шутку про тантру и стремительно удаляется в сторону уборной, клятвенно пообещав вскоре вернуться.

– Мда, этот – точно псих, – резюмирует новенькая, залпом осушая свой стакан.

Тут из-за тайского кафе появляюсь я. Я стою в двадцати шагах от беседки и жду своего друга Ваню, потому что мы шли в бамбуковую рощу, чтобы выкурить косяк, но забыли зажигалку. И Ваня теперь пошел за ней в минивэн.

– А это Тошка, – говорит моя коллега, и наклонившись к самому уху новенькой рассказывает обо мне одну неловкую историю, которую я пожалуй не буду здесь приводить.

Через несколько минут наконец возвращается Ваня, победно потрясая добытой зажигалкой. Географическое положение беседки таково, что она скрыта от глаз праздных туристов, но все тайные тропы "Эравана" проходят мимо нее. Наш с Ваней маршрут – не исключение. Мы приближаемся, продолжая прерванный разговор.

– …вот и получается, что национальный характер определяет вид допинга, который употребляется в каждой отдельно взятой стране, – рассуждает Ваня. – Медленные тайцы ускоряются айсом, а дерзкие арабы замедляются гашишом.

Мы подходим к беседке и делаем вай. Моя коллега представляет нам новенькую.

– На инспекшен со мной едет, – сообщает она. – А я ей рассказываю, что все, кто здесь работают – ненормальные. И про каждого можно рассказать какую-нибудь дичь.

"А что можно про меня? – внезапно думаю я. – Ничего интереснее рома и травы в моей жизни не происходит. Я – главный ботан реки Квай. Хомо скучнус". Без каннабиноидов в крови я склонен к драматическому самоуничижению.

– А что можно про меня? – спрашивает Ваня. – Про меня можно составить целое собрание сочинений дичи.

– Например, как ты видел призраков, – говорю я.

– Ну, – Ваня сразу мрачнеет. Он не любит про это вспоминать.

– Призраков?

Даже в за огромными очками новенькой видно, как высоко у нее поднялись брови.

– Призраков, а что тут такого – берет слово бывалая квайщица. – Все тайцы в них верят. Это неотъемлемая часть местного быта, милочка. Попробуй здесь кого-нибудь убедить, что призраков не бывает, и завтра с тобой никто не будет общаться, как с умалишенной.

– А с рекой Квай – вообще отдельная история, – подхватываю я. Страшилки – мой конек. – Во время Второй Мировой японцы выреза́ли здесь целые деревни. Местные говорят, что неприкаянные души убитых до сих пор бродят по национальному парку Сайок. Тут без причины останавливаются часы и перестают работать новые телефоны. А по ночам со стороны незаселенных номеров отеля иногда доносится детский смех…

– Поручик, отставить запугивать новобранцев, – прерывает меня друг. – Косяк сам себя не выкурит, так что извольте проследовать со мной до ближайших бамбуковых зарослей.

Моя коллега ждет, пока мы немного отдалимся, и понизив голос до той ноты, на которой дети в лагере рассказывают страшные истории, нараспев повествует:

– Призраки пришли к Ване, когда он спал в отеле. Сначала на пороге он увидел маленькую девочку, которая, беззвучно смеясь, манила его за собой в темноту. А потом из туалета вышел еще один призрак, подошел к Ваниной кровати, склонился над ним и растворился в воздухе. За ночь эта сцена повторилась еще пару раз – как запись, которую поставили на луп.

– Какое там пару раз, – вернувшийся Доктор немедленно встраивается в диалог, – они паранормалили до рассвета, нон-стопом. А Ваня даже не мог пошевелиться и так и смотрел это кино без поп-корна.

– Он рассказывал про свои, кхм, видения туристам? – спрашивает новенькая.

– Конечно, нет. Если туристы будут сомневаться в адекватности гида, он не сможет им ничего продать.

Новенькая наливает Доктору ром и протягивает ему стакан. Он вежливо кланяется ей в декольте и поднимает тост за добрососедские отношения духов и людей.

– Ваня очень боялся увидеть все это еще раз, – снова берет слово моя опытная коллега, – поэтому в следующие пару недель сразу после размещения туристов в отеле он стремительно напивался за барной стойкой, на автопилоте шел в номер и отключался. Но однажды…

Рассказчица умолкает, потому что из зарослей выходим мы с Ваней. Вид у нас до предела одухотворенный.

– Кхун Иван, – церемонно говорит бывалая квайщица, как бы невзначай наливая нам с Ваней рома, – расскажи про своего туриста, который общался с Кришной.

– Да, был такой, – улыбается Ваня. – Вроде, обычный дядька, в нелепых шортах и усах. Его забирали из какого-то захолустного отеля на окраине Паттайи. На протяжении всего первого дня он ничем себя не проявил, а в отеле вдруг и говорит: "Иван, у меня к вам, мол, деликатный вопрос. Вы здесь случайно призраков не встречали?"

Ну я натурально сделал вид, что не але. Каких, говорю, сударь, призраков? В своем ли вы уме?

А он так буднично, ну вот таких, мол, самых обыкновенных. Маленькую девочку и чувака постарше. Я, говорит, экстрасенс. Вижу то, что скрыто от других. Сегодня на термальных источниках с Кришной, например, побеседовал.

И что, говорю, Кришна? Как поживает? Да ничего, отвечает, все нормально у него. А потом такой: "Вы их не пугайтесь, Иван, – призраки эти – даже не мыслящие существа, а что-то вроде голограммы, энергетической проекции человеческих образов".

Ну тут я уже не выдержал. Как вспомнил все это, аж затрясло. "Она, говорю, малолетка эта, меня за собой в темноту звала. Как тут не бояться?"

А он: "Ну так и сходили бы. Любопытно же, что они такого интересного хотят вам показать".

– Что такое энергетическая проекция образов? – спрашивает новенькая.

– Можно привести такую аналогию, – объясняю я. – представь, что ты решила удалить с компа программу. Но не через панель управления, как положено, а просто отправила в корзину.

– Я так всегда и делаю.

– Значит твой жесткий диск полон цифровых призраков. Потому что в этом случае в реестре системы остаются какие-то записи, и программы уже нет, но она все равно еще как бы немножечко есть. Так вот, призраки – это как записи в реестре нашего мира.

– Вы тут и правда все ненормальные, – качает головой новенькая.

– Добро пожаловать в клуб, – отвечает бывалая, и мы все чокаемся остатками рома с колой.

Спустя полгода, у новенькой уже было несколько собственных историй про привидения. А Ваня их больше не видел.

Слон в зоопарке

– Смотри, эта масса колышется и галдит. Эта масса ругается, толкается и торгуется. Еще – эта масса Любит Свою Родину. Любое пространство вокруг себя она хочет превратить в отражение Своей Родины, в ее плохую подделку.

Доктор делает неопределенный жест в сторону водопада, возле которого копошатся туристы. Мы стоим поодаль, в тени хлопкового дерева. Цикады над нашими головами поют свою песню, неотличимую от звука бензопилы.

– Тош, они каждый день новые, но у меня ощущение, что позавчера, неделю назад, прошлым летом тут были почти такие же. Вон, смотри, Фотограф и Модель. – Доктор показывает на двух моих туристов: она эффектно повернула голову, он присел и навел объектив. – Эти вполне безобидны, не считая того, что так он ее будет фотографировать у каждой пальмы, и поэтому они все время будут приходить в автобус последними. К вечеру их возненавидит вся группа.

– А вон те – это Мистер и Миссис Срач. Она только что прилюдно отчитала его за бутылку пива, но он продолжает пить, демонстрируя неповиновение. Теперь они всю дорогу будут ссориться друг с другом и для разнообразия – с тобой. Но им можно отвечать в меру грубо, потому что остальная группа будет на твоей стороне.

– М-да. Уж на что тайцы не такие как мы, но туристы – еще более не такие, – изрекаю я многозначительную банальность. Я смотрю на туристов, я слушаю, о чем они кричат, и в этот момент я сам – как на экскурсии. Много позже, может – через год, может – через два, я поделюсь этой мыслью с Федором N., и он приведет неожиданно точное сравнение: "Это как в зоопарке, – скажет Фред, – Ты смотришь на слона, слон смотрит на тебя, и непонятно, кто больше удивляется".

Из толпы на нас надвигается одна из моих туристок, и Доктор пытается рассказать что-то и про нее, но я делаю ему страшные глаза. Я работаю на реке Квай вторую неделю, и пока стесняюсь открыто обсуждать людей. Это пройдет через месяц.

– Ой, мальчики, так хорошо! – игриво сообщает туристка, обращаясь преимущественно к Доктору. – Кстати, как называется этот водопад? А то Антон нам рассказывал, но я уснула и не расслышала.

Водопад называется Сайок-Ной, что переводится как «маленький фикус». Но Доктор не спешит сразу раскрывать все карты. Он затягивается своей трубкой и говорит:

– О, вы знаете, по преданию, во время правления династии Тибоди именно на этом месте…

И начинает рассказывать какую-то двусмысленную историю, скорее всего, придуманную на ходу. Вечером в отеле он подсядет к этой туристке за ужином и будет говорить ей о пользе массажа и о том, что у него, у Доктора, есть своя уникальная методика. Под этим предлогом он отведет ее к себе в номер и будет с видом профессионала что-то там у нее щупать, но туристка быстро все поймет и вежливо сбежит. В течение следующих нескольких лет я буду часто наблюдать вариации на тему этой сцены, каждый раз искренне сопереживая Доктору, но ему так ни разу и не повезет. По крайней мере – при мне.

Группа начинает постепенно возвращаться в автобус, и легенду о водопаде Маленький фикус приходится оперативно закончить. "…вот поэтому в Таиланде занимаются сексом до глубокой старости", – завершает свое повествование Доктор.

– Ой, мальчики, – снова восклицает туристка, – вы так интересно рассказываете! Где вы всему этому научились? Что нужно сделать, чтобы стать таким хорошим гидом как вы?

– Прежде всего, – невозмутимо отвечает Доктор, держа трубку как Шерлок Холмс в фильме, – нужно любить людей.

Вечером, наблюдая, как он рассказывает, чем его техника тайского массажа лучше, чем у тайских массажисток, я пришел к мысли, что, скорее всего, не смогу работать гидом, потому что мне недостает цинизма.

Но я, конечно, ошибся.

Начало

Спроси меня, что больше всего запоминается в Паттайе, и я скажу тебе: запахи. Когда приходит неспокойная тропическая ночь, когда на Волкин-стрит со всего города устремляются толпы трансвеститов и проституток, а переулки заполняются стаями безумных собак, тогда ты можешь вдохнуть полной грудью удивительную смесь свежести и зловония.

Сотни макашниц распространяют аромат жареного мяса и приправ, а теплый ветер с моря гонит его по улицам, мешая со сладковатыми испарениями, поднимающимися из засоренных водостоков. Из арабского квартала выплывает густой пахнущий виноградом и яблоками кальянный туман, окутывает тележки с фруктами и становится дважды ароматическим. А ветер, теплый ветер с залива, все треплет и треплет влажные листья кокосовых пальм, словно приспущенные до утра флаги. Он подхватывает дым зажженных в храмах и предназначенных для богов благовоний и вместе со всеми остальными запахами с размаху швыряет его в простые человеческие ноздри.

"Вот оно, то самое, что я так долго искал, – восторженно говорил я своему новому другу Ване, который так же как и я, недавно сбежал из Москвы. – Я, правда, пока еще не знаю, что конкретно искал. И еще не понял, что конкретно нашел. Но чувствую, что – вот оно".

"О боги, всю свою сознательную жизнь я пытался стать похожим на людей, которых считал дураками. Я изо всех сил старался найти свое призвание в скучной и бесполезной работе, потому что там все так делают. Неужели это был я? И черт с ним, что сейчас я не представляю, что будет дальше. Неизвестность – лучшее, что может быть с человеком, но вряд ли это когда-нибудь поймут те, на кого я еще недавно равнялся".

И под плеск волн на пляже пятой сои Пратамнака мы чокались пластиковыми стаканами, в которых был ром с колой. Наше состояние можно было бы описать как "эскапистский экстаз". Как будто мы из реальной жизни сбежали в сказочное королевства.

"Даже если бы воскрес Веничка Ерофеев, – сказал тогда Ваня, – и на каменных скрижалях явил бы мне полторы страницы чистейшего своего мата из утерянной главы "Серп и Молот – Карачарово", и я бы тебе их с выражением прочел, то и это бы не смогло передать полноты моей радости".

Про Ваню надо знать. Это он только с виду такой – блондин в модной рубашке. А на самом деле он может так красиво сказать, что диву даешься. И он говорит:

"Тош, дорогой мой комрадище, я хочу, чтобы ты понял одну вещь. Есть мнение, что время нелинейно. Что все моменты времени существуют во Вселенной всегда, но нашему сознанию удобнее воспринимать их как последовательность. А поэтому неважно, что будет потом, и где каждый из нас в итоге окажется. Просто всегда помни, что во Вселенной есть момент, в котором мы с тобой пьем ром вот здесь, на пляже".

Я посмотрел на него, потом повернулся к морю и сделал такой жест пластиковым стаканом, как будто поднимаю тост за все мироздание. И так я стою до сих пор, и буду стоять вечно.