Видение Анастасии

– Это так, но при этом нельзя обнаружить какую-либо основу, обладающей отличительной характеристикой, образующей Я.

– То, что мы называем – просто обозначение, приписываемое совокупности элементов. Потому Я не является чем-то самосущим, существующим благодаря своей собственной силе, не опираясь на какую-либо другую основу.

– Оно разве не утверждается присущей ему самому Природой?

– Со стороны Я не существует самосущей Природы, делающей меня "мной", подтверждающей моё существование и придающей ему силы. В этом смысле Я не является чем-то истинно существующим.

– Исключая Я как индивидуума, который испытывает счастье или печаль, пользуется вещами и является просто тем, к чему дано умственное имя, никакого Я, существующего независимо и самостоятельно, установить нельзя? Тогда меня нет, как нет Я?!

– Если бы существование вещей и их идентичность как "то" или "это" устанавливались бы ими самими, в силу присущей им и обнаружимой собственной Природы, то есть некой определяющей, характерной черты, которую можно было бы выявить и указать где-то внутри этих вещей, являющихся нам в качестве объектов познания, тогда их существование не устанавливалось бы просто благодаря условному наименованию со стороны ума, берущего их в качестве объекта познания. Устанавливать их существование и отличать их друг от друга можно просто благодаря их собственным отличительным характеристикам, делающих их "этим" или "тем". Но это не так, потому что, внимательно исследовав объекты познания в поисках определяющих характеристик, существующих с их собственной стороны, мы не сможем найти ни малейшего примера таких характеристик, которые могли бы сделать их "этим" или "тем", которые существовали бы со стороны их собственной основы для обозначения. Так что вещи существуют как "то" или "это" именно благодаря условным обозначениям ума, определяющего их как "то" или "это".

– Это означает, что вещи устанавливаются так, что их нельзя считать истинно существующими сами по себе, как "то" или "это", благодаря какой-то собственной присущей им Природе или отличительным характеристикам? Таким образом существование и идентичность вещей устанавливается просто благодаря тому, что может принять их за объект, то есть благодаря уму, его условному умственному обозначению?

– Вот видишь, ничто не существует независимо, благодаря лишь себе, даже в конструкции с умственным обозначением. Ни у какой вещи нет истинного, присущего ей самой, существования.

– Получается, что это верно и в отношении личности – тела и ума всякого живого и чувствующего существа?

– Тело, как нечто состоящее из частей может быть названо "телом" просто на основе совокупности таких частей как голова, ноги и так далее – ведь расчленив его на отдельные части, мы уже не сможем найти той основы, у которой есть отличительная характеристика, делающая его телом? Подобно этому и ум – это то, что можно назвать просто ясностью и осознанностью, и обозначение это даётся на основе совокупности множества вещей, таких как связность ранних и поздних моментов и деятельности по принятию различных образов в качестве объектов познания. И кроме как подобным образом, никакой из этих элементов – даже самый мельчайший или тончайший – не существует как основа для наименования, обладающая предельно обнаружимой определяющей характеристикой и делающая его существующим как "то" или "это" со своей собственной стороны. То, на что условно указывает ярлык, никогда не может быть тождественно основе для наименования.

– Таким образом личность – это нечто такое, что может быть лишь зависимо обозначено!

– Каждая личность именуется по совокупности причин и условий, которые и образуют основу для присваивания ярлыка, и не имеют, как и в случае обычного Я, истинного, самосущего существования, устанавливаемого благодаря обнаружимой внутренней собственной Природе или отличительной характеристике.

– Даже частицы того, кто полностью поглощён в концентрацию, состояния или действия полного самоосознания, или объекта, которым мы полностью поглощены, которые бы существовали независимо – иными словами, существование которых происходило бы благодаря им самим?

– Поскольку существование чего-либо не может быть установлено иначе как через умственное обозначение, никакая вещь не может также существовать благодаря чему-то предельно обнаружимому с её собственной стороны. Не может быть такой вещи, как независимо установленное существование – то есть не зависящее от умственного обозначения – мы фокусируем наш ум на этом сведение как ничто нашего объекта отрицания. Наш ум полностью поглощён пустотой – полным отсутствием независимо установленного существования.

– Но Ум, постигающий пустоту, не может делать это в утвердительной манере. В Природе нет таких мыслей: "вот пустота, в которой я убедился", или "теперь я мысленно сконцентрирован на пустоте", а должно быть лишь полное отсутствие объекта отрицания.

– Такой ум ясно понимает, что даже если ум проявит объекты познания, заставив их казаться истинно и самосуще существующими, и даже сделает вывод о действительном существовании таких вещей, их существование от этого не станет хотя бы в малейшей мере установленным благодаря чему-то истинно и самосуще присутствующему в том месте, где видится их существование. Воля – это чёткое отсечение фантазии и того, что из неё следует. Это значит, что наш ум должен быть полностью поглощён полным отсутствием или пустотностью, которая есть простое сведение его к ничто объекта отрицания – выдуманного, невозможного способа существования.

– Но ведь зависимое возникновение означает возникновение чего-либо в зависимости от иных, отличных от него факторов?

– Все явления иллюзии и обмана возникают зависимо от неосознанности, так как все находящиеся в действии, не статичные явления возникают зависимо от причин, условий и частей. Однако, Я использует зависимое возникновение, чтобы дать понять, что существование всех явлений – не статичных и статичных – устанавливается зависимо просто благодаря умственному обозначению. Их зависимо возникающая функциональность происходит именно в силу того, что эти вещи не существуют – их существование зависимо, и установлено в силу факторов иных, чем сами эти вещи, а именно – их обозначений.

– И именно потому что существование и идентификация вещей как "то" или "это" устанавливается зависимо от умственного обозначения, они и не имеют истинного, самосущего бытия? Что же такое ум, объектом которого является пустота?

– Это такой ум, который на основе условно существующих предметов, а иными словами – на основе, существующей лишь в вышеупомянутом смысле зависимого возникновения, не позволяя, однако, этой основе проявиться в виде объекта сосредоточения, совершенно и ясно отсекает их самосущее существование, будучи полностью убеждён, что такого быть не может.

– Какой же вид отсутствия или пустоты берёт такой ум в качестве объекта сосредоточения?

– Это просто сведение объекта отрицания к ничто. Поскольку пустота просто отрицает этот объект, не оставляя при этом уму ничего другого в качестве объекта познания, то из двух видов отрицания – утвердительного и неутвердительного, пустота считается принадлежащей ко второму. Собственно, отсутствие и есть неутвердительное отрицание.

– В этом смысле пустота подобна пространству, ведь пространство – тоже неутвердительное отрицание.

– Пространство – это отсутствие чего-либо, осязаемого или физического препятствия, которое не позволяло бы существования. Пространство, однако, тем отличается от пустоты, что объект, который оно отрицает, то есть что-то осязаемое или способное составить физическое препятствие, всё же существует, тогда как то, что отрицает пустоту – не существует вовсе.

– Если ум, объект которого – пустота, размышляет: "Я обнаружил его", то это считается установлением пустоты?

– Сосредоточение на пустоте – это ясное осознание самого отрицания. Вещи вовсе не существуют так, как они только что представлялись, потому ум, взявший пустоту в качестве объекта сосредоточения, полностью поглощён пустотой, которая подобна пространству. Такой ум понимает иллюзию и выбирает срединный путь, который избегает двух крайностей.

– Каковы же эти две крайности?

– Это крайности истинного, самосущего бытия и полного небытия. Когда наш ум остаётся в сфере простого сведения объекта отрицания к ничто, чётко понимая, что на самом деле вещи вовсе не существуют так, как это кажется, этот ум устраняет крайность истинного, самосущего существования. А понимая, что предметы, истинное и самосущее существование которых мы отрицаем, возникают и существуют зависимо, просто благодаря умственному обозначению, иными словами, понимая, что их существование оказывается зависимым от условий и факторов иных, чем они сами, мы осознаём, что это их зависимое существование отрицает их полное небытие.

– Вещи существуют как "это" или "то" в зависимости от условий и факторов, у них нет способа существовать независимо, как они есть?

– Понимание этого как раз и избавляет от двух крайностей – существования и не существования.

– Ум тоже лишён самосущего существования?

– То, что называем "умом" – это просто то, что обозначается зависимо от последовательности ранних или поздних моментов познания.

– Но ранее неоднократно говорилось о другом, что всё существуют лишь как умственное обозначение?

– В повседневной жизни наш ум даёт начало видимости многих вещей – гор, лесов, полей, людей, животных, домов, городов, и тому подобного, а кроме того – звуков, запахов, вкусов, осязательных ощущений, а также умственных событий и объектов. Когда мы в некоторой мере, соответственно нашим способностям, приобрели какое-то понимание пустоты, а иными словами – понимание существования, установленного благодаря зависимому возникновению, тогда уже не важно, какой видимости даёт проявиться сейчас наш ум, мы знаем, что она существует лишь в зависимости от факторов и условий.

– Она существует в таком виде просто благодаря умственному обозначению – условным ярлыкам, которые и делают её "этим" или "тем", то есть она существует лишь как концептуальное представление, то всё, чему ум даёт проявиться в виде объекта познания, существует лишь как нечто обозначаемое концептуальной мыслью, присваивающей ему имя?

– Мы осознаём не самосущее существование всего, что как видимость проявляется умом, включая и сам ум. Мы осознаём глубочайшую Природу этих вещей, а именно, что раз это существование установлено просто благодаря концептуальному представлению, всё лишено невозможных способов существования, таких как самосущее, происходящее от собственной Природы или собственных определяющих свойств.

– Мы исследуем Природу самой этой пустоты, или глубочайшую истину?

– Мы смотрим, есть ли такая вещь, как Природа, которая наконец-то не лишена присущего ей самобытия? Есть ли Природа, существующая истинно, сама по себе, или есть ли у неё основа, утверждающая своё существование независимо от того, что может оказаться просто умственным обозначением? Может ли такая вещь, как Природа, существовать в силу себя самой, благодаря самой себе, не будучи сама тем, или не завися от того, что могло бы подпасть под определение "все вещи лишены самосущего бытия, потому что они и их идентичность сами не существуют ни по отдельности, ни вместе"?

– Но, когда мы исследуем это, в своей жизни, путём понимания существования как зависимой от условий и факторов, станет ясно, что пустота Природа, или глубочайшая истина, сама лишена истинного, самосущего бытия?

– Ум даёт видимость всем вещам, даже самой пустоте, и даже она не может существовать, не будучи зависима от иных условий и факторов, а именно – обозначений, но именно когда мы понимаем, что истинного, самосущего существования нет, мы погружаем свою осознанность в наше! постижение глубочайших сфер реальности!

– Тогда мы рассуждаем уже с другой точки зрения, что у условных или относительных вещей нет истинного самосущего бытия, потому что в действительности это ум даёт начало их видимостям?

– Когда наше понимание беспрепятственного зависимого возникновения простой видимости расширяется под влиянием времени, мы уже и пустоту постигаем в понятиях зависимого возникновения. Мы смотрим на всё, как на, являющееся в уме, изолированную систему, опираясь на доводы, что все видимости вещей возникают зависимо, никакая вещь не возникает, как она есть, утвердив свою идентичность в самой себе, и не существует, не завися от иных факторов.

– Иными словами, когда ум, понимающий зависимое возникновение вещей, проявляет что-либо в качестве объекта своего восприятия, он знает, что эта видимость "того" или "этого" возникает просто благодаря умственному обозначению изолированной системы, которая самостоятельно может менять своё качество?

– Не имеет значения, что покажет ум в виде объекта восприятия сознанием. Ум заставляет их выглядеть так, будто они сами утверждают своё существование благодаря истинно существующей собственной их Природе, а не просто благодаря умственному обозначению, устанавливающему их существование в качестве "этого" или "того".

– Существующее не просто в силу обозначения, но благодаря самому себе проявленного качества, независимо от чего-либо иного?

– Он всегда напоминает себе, что это не существует так, как оно кажется, памятуя, что его существование и тождество не установлено им самостоятельно, тем самым устанавливая свою убеждённость в этом неприкрытом способе существования, он становится сильнее.

– Обнажённый способ существования Человека, предстающий в неприкрытом и чистом виде истинной сущности Творца?

– Только так возможно понимание, что его пустота не мешает его видимости, а видимость не мешает пустоте.

– Фактически получается, что его видимость и пустота утверждают друг друга, где пустота открывается нам в смысле зависимого возникновения, а зависимое возникновение – в смысле пустоты.

– Когда в основании восприятия жизни Человеком окажется такое понимание, Природа всех явлений станет для нас одинаково ясной.

– Мы осознаем, что понимание пустоты приложимо к Природе всех явлений в реальности и иллюзии, повсюду та же самая?

– Хотя два уровня истины относительно любого явления – условный и глубочайший – имеют единую познаваемую Природу, ум может достигать прозрения пустоты лишь временами и только самостоятельно, в состоянии однонаправленной концентрации, сосредоточенной на глубочайшем уровне истины – Замысла.

– Мы погружены в действительную Природу реальности, где пересекаются воображаемые и невозможные крайности – бытие и полное небытие?

– Ум порождает видимость зависимо возникающих вещей, которые и вправду действуют, и могут существовать как основа для обозначения реальности изолированных систем. Потому глубокое осознание, достигаемое нами после выхода из полной погружённости в пустоту, оказывается таково, что мы видим вещи, как сны, миражи, отражения луны в воде, и иллюзии. Когда ты одновременно сможешь воспринимать видимость вещей так, чтобы она не скрывала от твоего ума их пустоты, и видеть их пустоту без прекращения проявления умом их видимости, это будет означать, что ты непосредственно проявила свой ум-путь, познающий всё в единстве пустоты и зависимого возникновения, которые являются синонимами.

– Ты хочешь сказать, что пустота и зависимое возникновение являются совершенными синонимами? Они оказываются вместе как равные?

– Через врата основы пустоты, наш ум одновременно позволяет видеть вещи существующими зависимо. Таким образом, на этом основании, смотря на всё с точки зрения пустоты, мы выстраиваем опыт глубокой осознанности, а смотря на всё с точки зрения зависимого возникновения, строим на нём же опыт поступков. Достижение плода – единения двух тел Создателя – возникает вследствие объединённой практики познания и поступка.

– Это следует из того факта, что у всех вещей – два уровня истины – пустоты и проявленной наполненности?

– Мы должны на основе нашего ума прийти к чёткому пониманию двух Его уровней истины. На одной этой основе мы приходим к ясному пониманию и зависимого существования, и пустоты, или к условному и глубочайшему уровням истины – двум уровням истины о чём угодно. Ум, который с ясным пониманием проявляет одновременно эти два уровня истины, есть путь неразделимых Эпох единого Цикла.

– Я поняла! Этот путь даёт начало проявлению двух тел Создателя – два тела формы. Тело пустоты и тело проявленной наполненности, как два всеобъемлющих тела глубокой осознанности, имеющее отношение к всезнающему уму, и тело собственной Природы.

Ольга Александровна сидела некоторое время молча, что-то обдумывая. Анастасия поднялась, чтобы уйти.

– Думаю, что нас не оставят в покое, ждём вторжение главного врага. Но теперь я спокойна…, спокойна потому что ты с нами, Дом под защитой. Пойди помоги Наталии на кухне…, пожалуйста.

Анастасия чуть поклонилась и вышла из комнаты.

По существу, реальности раздумий тишина

И мне не важно есть здесь смысл или нет

Когда разговор зашёл о Смерти и душе

Все средства хороши – они уходят вне

РасСвет застал меня в пути – далёко

Мы все в пути, но до расСвета путь

И «Путники в ночи» звучат за лесом где-то

И, слушая его, я думаю, что звуки хороши

Тревожный скрипки звук пропел

Труба – звучание надменно-скорбно

И контрабас вздохнул: «ну, что ж, пошли»

И эти «Путники в ночи» уходят

Остались в памяти стихи чужие

Звучанье слов – их смысл раздумий

Подобное я где-то уже слышал

На что мне память, если Я ушёл

Все время посвятить любви её

Деревьев лес над озером и небом

Опять слова – они уже чуть дышат

Как много разного и все одно – Едино

Вот так вот взять и написать портрет

И выписать лицо, глаза и губы

Да что там цвет, ведь «Путники в ночи»

А мы в своих желаниях – надменно грубы.

Анастасия спустилась в кухню, где Наталия чистила картошку. На плите стояло несколько небольших кастрюлек, в них что-то дымилось. Анастасия подсела рядом и тоже принялась чистить картошку.

– Ты кого-то ждёшь, гостей, смотрю готовишь много?

– Не знаю, я всё время кого-то жду…, Сергея Фёдоровича, когда он вернётся, сына, гостей…, но все заняты, а я почти всегда одна, вот и жду. Только это ожидание для меня и остаётся. Я с ним уже сроднилась.

– А Сергей Фёдорович, ведь совсем недавно уехал?

– Да за день до тебя, буквально накануне.

– А что он за Человек?

– Ну, что ты, он удивительный Человек, даже не передать, насколько. Ты знаешь, вот первая встреча с ним, так это для меня всё равно, что тогда в учительскую ко мне вошла Вечность.

– Вечность? Ты серьёзно?!

– Ну да, на полном серьёзе. В детстве читала книгу, где герои летят в космосе, не одно поколение…, летят, перемещаются…, в бесконечности. Но там они на корабле жили так же, как и на Земле. Сохраняли тот же образ жизни, чтобы остаться людьми, сохранить общество. А здесь совсем другое, он так не живёт, точнее так люди себя не ведут, не живут.

– Ну как, например?

– Он живёт так, как будто в его распоряжение вечная бесконечность, не меньше.

– Как это?

– Он никуда не спешит, понимаешь.

– Ну и что, не спешит, так многие делают, просто в силу характера, воспитания.

– Ну нет, здесь совсем другое. Помнишь, как в книге: ближайший план, скажем так на тысячу лет…. У нас нет такого понятия, как тысяча лет жизни. Вот у меня уже такой возраст, что завтра может быть последним днём моей жизни, и я это понимаю. А у него нет, у него не просто тысяча, у него впереди вечность, он живёт так, что…, ну ты сама окинь взглядом, что мы будем делать если нам предоставлена вечность?

– Ну, пожалуй, как самого изощрённого наказания и представить невозможно.

– Да, именно так. Вот он вошёл, спокойно постоял некоторое время, глядя на меня, потом начал заниматься своим делами, ради чего он собственно и пришёл. Но дело в том, что я особо тогда заметила, время в этот момент остановилось.

– Не понимаю, как остановилось?

– Да буквально. Ну то есть не то что часы встали, а всё как бы и время, и пространство само подстроилось под его ритм, динамику, последовательность. Всё не спеша, обстоятельно, как-то очень весомо, важно, как будто так, что и не исправишь уже, если ошибка или неточность. Я вдруг почувствовала, что для него не существует всего того, что наполняет нашу жизнь. Мы ведь не заботимся о последствиях – подумаешь ошибся, исправлю, переделаю. А у него нет этой возможности, вообще нет! Я тогда слушала его и учеников, так вот ощущение был таким, как будто ты внутри некоего общего плана, где это всё уже случилось, как часть определённых действий, но свершившихся, законченных. Так в химии – реакция прошла, только тогда можно приступать к следующей. Так вот вся жизнь наша с ним, как этот процесс, он в каком-то определённом заданном измерении, но оно внешнее, а мы внутри него. И всё так: когда обедаем, сидим перед камином, читаем…, идём…, понимаешь ведь это события, не просто, а события…, ну я не могу передать, но это так.

– Да, знакомое чувство. В этом Доме всё именно так и происходит.

– Ну вот видишь, чего я тебе объясняю, ты и сама это чувствуешь. И сын у нас такой же. Как будто и мой…, я их обоих люблю всем сердцем, и в то же самое время иногда как чужие. Они где-то в своих мирах, где меня, наверное, и нет как таковой. Я настолько проста, незатейлива по сравнению с ними, где уж мне…, иногда поплачу где-нибудь тихонько и дальше….

– Ну я думаю, что как раз наоборот, ты для них можно сказать всё.

– Да ну, что ты.

– Не будь тебя и не было бы здесь ничего, да-да, буквально.

– Ну, может ты и права…, я хочу тебе кое-что рассказать. Дело в том, что у нас был очень странный разговор в тот вечер, когда Сергей Фёдорович должен был уезжать. Неожиданно вечером прямо перед ужином пришёл Всеволод, а я как раз наготовила тогда всякого вкусного, как будто чувствовала. Вот мы вчетвером значит сидим за столом, и Ольга Александровна вдруг говорит: что мне по хозяйству нужна помощница, и так внимательно смотрит на Всеволода. Да, говорит он, она, то есть ты, скоро придёшь. Ну, что ты на это скажешь? Я так чуть и не поперхнулась.

– То есть они уже заранее знали, что не кто-то придёт, а именно Я?

– Да, знали, но не просто ты, а как часть некоего плана, что ли. Но дальше начался очень странный разговор, я так поняла, что Всеволод именно и пришёл чтобы поговорить об этом….

– О чём?

– Я думаю, что не о чём, хотя ты послушай, я всё запоминаю дословно, а ты мне потом объяснишь, что всё это значит, для меня так это полная неразбериха.

Наталия прикрыла глаза и стала рассказывать.

– Кое-кто считает, что потусторонний мир, предшествующий рождению и следующий за Смертью, представляет собой некое состояние, характеризуемое прекращением функционирования сознания.

– Это утверждение сформулировано неверно, поскольку предполагается, что мы не в состоянии представить себе такой вид сознания, который бы существенно отличался от основных элементов физического тела и мог бы постигать Природу, идентичной им, то есть первоэлементам, будучи лишён этой Природы.

– Если мысль не отлична от физических тел, которым явно свойственно начало и конец, как в таком случае мыслительный процесс, последний миг которого не поддаётся наблюдению, может иметь Природу беспрерывного течения?

– Даже если бы сознание отличалось от физического тела, то возникнув вначале от основных элементов физического тела, сознание впоследствии связано с предшествующими моментами своего проявления и длится только ограниченное время, равное продолжительности физической жизни.

– Первопричина, от которого произошло сознание, всегда было Сознанием.

– Сама Природа обоюдного суждения, лежащая в основе всякого опыта и осмысляющая внешние объекты, может быть установлена с помощью памяти. Исходя из этого, можно установить, что ощущения удовольствия и неприязни, вызванные при восприятии материальных форм от них, отличаются.

– Но ведь формы, которые мы прочувствовали как приятные или неприятные не являются таковыми.

– Чувство удовольствия и прочие, отличное от воспринимаемых объектов, может быть определено как субъективный элемент, вызванный памятью, неотступно преследующий наш опыт. Следовательно, этот опыт непременно должен быть субъективным.

– Поэтому, подобно тому как сознание отличается от того, что ему представляется, например, форма и тому подобное, отлично также и субъективное ощущение от физического тела.

– То же самое происходит и с ощущениями, поступающими от органов чувств.

– Таким образом, неверное утверждение, что физическое тело является разумом или что сознание представляет собой некую функцию основных элементов, может быть отвергнуто с помощью прямого чувственного восприятия.