Финист Урван и око василиска

– К сожалению, я не могу покинуть пределов зиккурата, ибо мы не знаем наверняка мёртв ли феникс или жив, – заявил змей. – До тех пор, пока я не вернул офалмон, я не могу дать ему бой. Ты – Вий, вместе с лешим и водяным отправитесь к крепости и сделаете всё, что я сказал. Позвизд останется здесь и будет меня охранять. А теперь ступайте.

Василиск отпрянул назад и сунул голову вниз. Все его телодвижения сопровождались значительными колебаниями стен и сильным шумом. Пока верхняя часть туловища опускалась, нижняя быстро свернулась в клубок. Как только змей положил голову на тело, землетрясение прекратилось.

Проклятые улетучили свою магию. Теперь они не собирались атаковать колдуна. Напротив, признание повелителем юного чернокнижника порождало в них глубокое уважение к волхву. Если всё пройдёт по намеченному плану, он станет их предводителем, и они безропотно подчинятся ему.

Вий с важным видом развернулся и направился вверх по лестнице. Следом за ним проследовали леший и водяной. Последним, как и при спуске, поднимался Зинон, упираясь взглядом в спины идущих впереди гамарталонов.

В его душе на смену тревоге пришло чувство неизмеримого счастья. Он уже предвкушал, как змей наделит его сверхспособностями и тогда всё будет подвластно и смиренно ляжет к ногам. Его переполняло ощущение удовлетворения и самодовольства и буквально распирало от гордости. Ведь впервые в жизни колдуна оценили по достоинству. Более того, его признал сам василиск – самый могущественный из призывателей скверны.

Позвизд слетел с балкона прямо к голове гада. Он рассчитывал уговорить господина пересмотреть решение. Ему очень хотелось вместе со своими собратьями торжественно преподнести офалмон повелителю, а не отсиживаться в крепости.

– Властелин, могу ли я просить тебя изменить приказ? – тонко засвистел демиург, вкладывая в интонацию жалобные нотки. – Я желаю вместе с водяным, лешим и Вием преподнести тебе твоё око.

– Нет, Позвизд! – шёпотом прошипел змей. – Тебе я приготовил другое задание. Обернёшься облаком и тайно отправишься следить за Зиноном. Вдруг этот смертный попытается нас обмануть.

– Владыка, не похоже, чтобы он врал. Не ты ли говорил, что чувствовал, как финист проникал в твои мысли и читал воспоминания? А такое могло случиться, только если он находился рядом с камнем. И коль скоро финист ещё в плену, то значит, у него не получилось призвать феникса. А раз сокол не прилетел на зов своего наездника, выходит, что он исчез из этого мира, и хранитель остался один. Всё это точно согласуется с тем, что поведал нам юный борисфянин.

– Всё так. Однако его брат остался наедине с финистом и это меня тревожит. Я прожил достаточно долго и научен горьким опытом. До вас у меня было множество других демиургов. Много козней они творили против финистов, но хранители всегда их прощали. Более того, своей кротостью и незлобивым характером они похищали моих верных слуг, делая их смиренными, послушными себе и благочестивыми как ангелы. Благодаря дарованной от Элогима благодати они умеют умягчать сердца даже самых жестоких. Вот я и боюсь, если его брат поддался влиянию Урвана, то тот сможет через него уговорить Зинона не возвращать мне моё око. И если такое случится, я никогда не обрету прежней мощи.

Позвизд внял словам повелителя. Мысли чудовища показались ему логичными и справедливыми. Даже во время близкого триумфа змей не терял бдительности. В его глазах василиск показался ещё более мудрым, чем он думал до этого, и вызвал ещё большее восхищение и благоговение.

– Повинуюсь, владыка. Я буду следить за юношей.

Демиург отлетел назад и направился к выходу. Остальные гамарталоны за время, пока Позвизд шептался с василиском, успели подняться на вершину зиккурата и оказались в капище. Леший и водяной, не теряя времени, спустились с пирамиды и понеслись к Дивногорску. Зинон наспех прочитал заклинания, обернулся вороном и тоже полетел вслед за ними в направлении города. Лишь Вий остался дожидаться своего побратима.

Спустя минуту, когда гамарталоны отдалились на расстояние нескольких вёрст, показался демиург воздуха. Его лицо распирала улыбка, а от него самого разило самодовольством. Вий сразу смекнул, что василиск доверил Позвизду важную миссию и одной лишь охраной Нахаша дело не обошлось.

– Что сказал тебе змей? – раздражённо буркнул сатир.

– Это тебя не касается, – холодно ответил демиург.

– Перед нами сейчас стоит самая ответственная задача, – скривился Вий. – Если ты желаешь блага господину, то должен честно признаться мне. Ибо так и только так я смогу принимать верные решения, если нам предстоит сражение с финистом.

Позвизд задумался. По словам Зинона, всё должно было пройти благополучно. Между тем змей вселил в сердце демиурга тревогу. Если финист успел повлиять на другого чернокнижника, то трём гамарталонам придётся биться против хранителя и мага, не говоря уже о фениксе, который возможно и не погиб, а где-то затаился. При таком положении дел их задача значительно усложняется. И тогда, конечно, Вию лучше знать, что сейчас василиска никто не охраняет.

– Повелитель велел мне следить за Зиноном. Мало ли, этот борисфянин передумает отдавать камень. Тогда я их должен убить.

«Выходит змей остаётся без охраны», – подумал сатир, но вслух ничего не сказал.

Позвизд открыл пасть пошире, и из неё как из печи повалил белоснежный густой туман. Дымка объяла голову демиурга сверху донизу, и он превратился в небольшое кучевое облачко, которое тотчас же устремилось к небу и очень скоро скрылось из виду.

Вий ещё несколько минут стоял в одиночестве. Он понимал, что успешное выполнение миссии понизит его положение. Ему придётся подчиняться безродным борисфянам и выполнять их приказы. Он станет не первым среди равных, а третьим и слабейшим. Но самое ужасное, змей может захотеть уничтожить демиурга огня. Это станет хорошим назиданием для молодых колдунов, дабы они впредь не повторяли промахов Вия.

Отряхнув тревожные мысли, сатир разбежался посильнее и прыгнул с пирамиды. Во время падения он обернулся нетопырём и полетел следом за водяным и лешим, пока те не успели отдалиться слишком далеко.

Глава 11. Предательство

Ночь выдалась на удивление спокойной. Небосвод сиял неисчислимым количеством звёзд. Единичные облака изредка проплывали по небу и скрывались за линией горизонта. Воздух наполнял аромат минералов, покоившихся на одинокой горе.

Урван стоял на коленях на правой башне и самозабвенно взывал к Богу. Всю ночь он провёл в бодрствовании и неустанном молении. Ведь с минуты на минуту должен явиться змей и предстоит тяжёлый бой не на жизнь, а на смерть. В этой решающей битве его спасти может только Элогим, поэтому все речи финиста были наполнены призывами к прощению и робкими прошениями даровать возможность победить чудовище. Иногда его посещали желания получить от Господа видения подобные тем, которые получал Флегонт во время молитвы. Но за всю ночь он не удостоился от Вседержителя ни одного знамения.

Неожиданно ночную тишину прервали громкие монотонные удары. Они походили на лязг кузнечного молота, когда тот с силой врезается в раскалённый металл. С каждой секундой стук нарастал. В какой-то момент хранитель ощутил коленями, как каменные стены кремля затряслись, и кое-где стала осыпаться штукатурка.

Всадник медленно поднялся, отряхнул штанины и надел плащ. В полной тишине подойдя к зубцу, взял шест и закинул под левую мышку. Его взгляд устремился на восток, к источнику звука. Он долго вглядывался, силясь поскорее обнаружить змея.

Наконец спустя минуту, которая показалась ему вечностью, финист увидел сорокаметрового лешего. На левом плече у которого гнездился уродливый водяной, а на правом восседал Зинон. Вокруг ветвистых рогов страшилища кружил чёрный нетопырь.

Впервые в жизни Урван видел демиургов не на картинках, а в живую в их демонической форме. Благодаря знаниям, полученным от своего наставника, он сразу определил, что перед ним гамарталоны земли, воды и огня.

К изумлению хранителя, он никак не мог обнаружить василиска и Позвизда. А ведь именно сейчас было лучшее время, когда змей вместе со всеми проклятыми должен обрушить всю мощь на хранителя. Неужели он испугался и в страхе отсиживается в зиккурате вместе с воздушным демиургом?

Урван обрадовался трусости гада. Отсутствие бывшего дракона и одного из прихвостней сулило хорошие перспективы. Без них у него появился шанс одержать победу в этом неравном сражении. В прошлом уже был похожий прецедент, когда Фортунат смог обратить в бегство четырёх гамарталонов, заманивших его в засаду. Но в тот раз на его стороне сражался феникс, а сейчас финист был один.

В священном трепете юноша поднял глаза к небу. Он робко протянул руки вперёд и положил правую поверх левой ладонями вверх, подобно тому, как простолюдины просят благословения у священника.

– Верен Бог! – торжественно возгласил всадник громовым голосом. – Который не попускает быть искушаемым сверх сил, но при искушении даёт облегчение, чтобы я мог перенести. Никто не устоит против меня. Господь Бог мой навёл страх и трепет передо мной.

Ловким движением Урван выхватил из-под мышки посох и подбросил вверх. Трижды шест провернулся в воздухе и точно упал в раскрытые ладони юноши. Финист поднял древко над головой. Блеснула яркая вспышка, и из обоих концов посоха выскочило по клинку. Они полыхали синим огнём, издавая характерный треск. Пламя светило так ярко, как никогда раньше до этого не сияло.

Внезапный высвет и громовой голос ужаснули гамарталонов. Леший от испуга остановился и оцепенел. Его спутники также замерли на его плечах подобно каменным изваяниям. Минуту назад они были уверенны, что наездник сидит в кандалах в логове чернокнижников, а путь свободен и абсолютно безопасен. По факту же всё оказалось совершенно не так и привело их в замешательство.

Расхитители также заметили отсутствие дивногорцев на стенах. И сразу всем стало ясно, что горожане бежали из кремля, а бастион защищает лишь один финист.

Больше всех испугался Зинон, не за себя, за младшего брата. Ведь если Урвану удалось освободиться от пут, то он наверняка постарался убить Замврия. Именно так поступил бы сам Зинон, если бы его попытались пленить. Кроме того, хранитель наверняка таил злобу на чародеев за смерть своего феникса.

Нетопырь взлетел вверх и обернулся сатиром. Он сделал кувырок назад и приземлился точно на макушку лешего. Правой рукой схватившись за отросток из рога земляного демируга, наклонил свою уродливую голову к Зинону. Перепуганный юноша смотрел на Вия, не в силах выговорить ни слова. В очередной раз его душа ушла в пятки, а холодный пот побежал по спине.

– Ты обманул нас, маленький чернокнижник, – угрожающе прошипел сатир.

Зинон закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Судьба брата его сейчас заботила больше, чем конфликт с проклятыми. Он забубнил под нос заклинания, но от волнения дважды у него ничего не вышло. На третий раз таки ему удалось обернуться вороном. Птица расправила крылья пошире и соскочила с плеча лешего. Она полетела к горе, изо всех сил размахивая пернатыми конечностями.

– Гамарталоны! – взревел Вий, наблюдая за уносящимся Зиноном. – Уничтожьте финиста, пока он не призвал свою проклятую птицу!

Водяной повернулся спиной к великану и согнулся в коленях. Несколько раз переступив с лапы на лапу, прыгнул на триста шагов в сторону. Пока он летел, превратился в огромную смердящую жижу и в таком образе плюхнулся на землю. В месте падения образовалось круглое болото шириной пятьдесят шагов, поверхность которого толстым слоем покрывала салатовая ряска.

Секунду топь стояла неподвижно, а после в одно мгновение забурлила. Из водоёма одновременно всплыли сотни рыл самых невообразимых пресмыкающихся. Размеры голов уродцев в десятки раз превышали естественные и были сопоставимы с человеческими. Жабы, лягушки, змеи, ящерицы – все без исключения таращились на Урвана и лишь изредка моргали третьим веком.

Из трясины раздался протяжный вой, и все её обитатели как по команде бросились прочь из водоёма. Крупные земноводные понеслись на финиста, намереваясь его сожрать. Нескончаемым потоком всё новые и новые партии рептилий выползали из топи и мчались поразить хранителя.

Леший согнулся в поясе и протянул руку к земле. Рывком он засунул ладонь по запястье в грунт и вытащил из него огромную горсть почвы. Скрепя кожей, выровнял спину и размашистыми движениями скатал округлый ком земли. Когда обжимок был готов, великан прицелился в юношу и метнул в него изо всей силы.

Глыба полетела с жутким свистом, рассекая пространство. Проносясь сквозь воздух, она раскалилась докрасна и в какой-то момент вспыхнула огненным пламенем, словно падающий метеорит. От кома стали отваливаться мелкие песчинки, превращаясь в яркие искры.

Едва обжимок приблизился к стене на сто шагов, финист прыгнул ему навстречу. Он завёл глефу далеко за спину и с размаху саданул по глыбе. Удар оказался столь стремительным и мощным, что ком рассёкся на две одинаковые полусферы. Хранитель нырнул в образовавшуюся расщелину и пролетел между её плоскостями. Лицом он ощущал жар почвы, минуту назад мирно находившейся у ног гиганта.

Полушария врезались в стены кремля, издав оглушительное громыхание. Крепость заходила ходуном и заколебалась, как геллера на волнах. В зоне попадания образовались две огромные выбоины, заполненные раскалённой землёй, из которой стекала вязкая горячая лава.

Юноша приземлился на землю и на него тотчас же набросились полчища земноводных. Урван быстро завертел глефой, молниеносно разрубая на части рептилий. Их рассечённые тела падали на землю, превращаясь в обычную воду. Много раз пресмыкающиеся пытались ужалить хранителя, но, к счастью, ему всегда удавалось увернуться от смертельного укуса.

Наблюдая за безрезультатными попытками водяного поразить финиста, леший вновь принялся катать лепки. Лишь только у него в лапах появлялся шаровидный снаряд, он тут же пулял им в защитника.

Однако Урван, стоя на земле и не желая тратить понапрасну силы, уже не пытался разрубать глыбы. Избрав другую тактику, он старался ловко увернуться от летящих в него комков.

Неуклюжий леший, сам того не ведая, подыгрывал финисту. Каждым своим швырянием он сносил половину рептилий вокруг всадника и тем самым многократно облегчал его бой. Кроме того, после каждого удара земля вблизи места поражения сильно дрожала и её колебания дезориентировали пресмыкающихся. В такие мгновения наездник с лёгкостью убивал большое количество замешкавшихся рептилий.

Зинон тем временем мчал к Замврию. За час он успел взлететь на гору, обогнуть пик и выйти прямо к гроту. Позвизд в образе облака не отступал ни на шаг от чернокнижника. Чем ближе колдун подбирался к пещере, тем ниже спускался гамарталон.

Волхв стрелой влетел в логово. Он приземлился на пол, быстро обернулся в человека и стал судорожно стрелять глазами в поисках брата. Наконец, заметив, бросился к нему со всех ног.

Замврий стоял, сгорбившись у алтаря, и рассматривал офалмон, который он водрузил на него в отсутствии брата. За пару дней его ноги пришли в норму, и от ран не осталось и следа.

Зинон подбежал и, не в силах сдержать радости, крепко прижал родного человека к груди. Его сердце ликовало от переполнявшей радости, и он покрывал лицо брата бесчисленными поцелуями. Глаза колдуна намокли. Он еле сдерживал себя, чтобы не расплакаться.

Замврий ответил брату крепкими объятиями. Столь бурное проявление нежности обычно всегда сдержанного Зинона было так непривычно, что даже испугало его. Такая реакция явно свидетельствовала о сильном переживании брата.

– Я думал, ты погиб, – тихо прошептал Зинон. – Хвала небесам, что проклятый финист не убил тебя.

– Брат! – сказал Замврий и продолжил после минутного молчания: – Это я его отпустил.

– Отпустил? – переспросил колдун.

– Я… мы… нас… – замешкался младший чародей. – Мы не должны отдавать око василиску.

– Ты спятил? – взревел Зинон. – Василиск обещал наделить нас невиданной силой, если мы доставим ему око, а ты хочешь уничтожить эту договорённость? Мне с большим трудом удалось заключить с ним сделку, я даже едва не погиб. А ты хочешь всё испортить?

– Мы были не правы, брат. Много лет мы ошибочно считали дивногорцев зажравшимися скотами, но это совсем не так. Горожане выкидывали хлеб на помойку не из-за прихоти или чрезмерной роскоши, как думали мы. Они это делали ради нас. Видишь ли, братик, когда князь разрушил наш дом и выкинул нас на улицу, он запретил жителям помогать нам. Любой подавший нам еду попадал в немилость к архонту и подвергался немедленному бичеванию. Чтобы хоть как-то помочь нам, они стали выбрасывать хлеб вместе с мусором. Они знали, что мы будем рыться в помойках и обязательно найдём их щедрые дары.

Физиономию Зинона перекорёжило. Он сильно побледнел, широко раскрыл глаза, а его брови и веки поползли вверх. Раскрыв рот, он судорожно хватал воздух, словно рыба, вытянутая из воды.

Непроизвольно чернокнижник выпустил Замврия из объятий. Трясущимися руками он схватился за щеки брата и посмотрел в его глаза.

– Этого не может быть, – дрожащим голосом сказал Зинон. – Финист всё это выдумал. Он хочет посеять в нас сомнения, чтобы мы отказались от своей мести. Слышишь. Он обманщик и лгун. Не верь ему. Лгун. Лгун.

Слова Зинона произвели на Замврия удручающее впечатление. Он взял брата за запястья и нежно убрал его руки со своего лица. Повернувшись к жертвеннику, где лежал офалмон, он схватил двумя руками чашу с зельем и вновь обернулся к Зинону.

– Давай обернёмся грифонами и унесём глаз далеко-далеко отсюда, – воззвал ещё раз к совести брата молодой чернокнижник.

– Не получится. Я привёл демиургов к Дивногорску. Уже сейчас они сражаются с финистом. Если мы попытаемся улизнуть, они пустятся в погоню и убьют нас.

– О нет! – вскрикнул Замврий. – Я немедленно отправляюсь на помощь Урвану. Ты со мной?

– Предатели! – неожиданно рявкнул кто-то со стороны входа в грот.

Братья резко повернулись и увидели Позвизда. Гамарталон парил у входа в пещеру в образе одинокой головы. От его облачного вида не осталось и следа. Лицо проклятого перекосило от злобы. Он держал широко раскрытую пасть, готовый в любой момент наброситься на юношей.

Демиург закружился вокруг своей оси и превратился в вихрь. Смерч внутри небольшой пещеры оказался настоящим бедствием. Ветер крушил всё вокруг, подбрасывая вверх мебель и швыряя в стены. Многочисленные книги рассыпались на множество листиков и хаотично закружили по логову.

Замврий, ослеплённый водоворотом бумаг, по памяти бросился к стене. Левой рукой он нащупал её через десять секунд после нападения. После чего сел на пол, свернувшись калачиком, и крепко прижал к груди чашу с зельем.

Зинон понял: Позвизд здесь, чтобы выкрасть офалмон. Выдворить демиурга из логова можно было, только выбросив око за пределы пещеры.

Задыхаясь, он побрёл к алтарю преодолевая чудовищное сопротивление воздуха. Нащупав кое-как молот рядом с жертвенником, схватился за него обеими руками. Подняв его над головой, чародей ударил что есть силы в основание каменного стола. Гранит раскололся на несколько частей, и столешница накренилась. Зелёный глаз покатился вниз и рухнул на пол. По инерции и подгоняемый ветром, он покатился к выходу из пещеры, с каждой секундой всё больше ускоряясь. Наконец око достигло края пещеры и вылетело из него словно винная пробка.

Обескураженный Позвизд бросился следом за офалмоном. За десять метров от земли он успел настигнуть око и захватить его в эпицентр вихря. Камень оказался достаточно громоздким для ослабленного демиурга.

Позвизд решил не возвращаться в грот. Сражаться с братьями, будучи обременённым тяжёлым глазом, было слишком рискованно. Целостность ока для змея намного важнее, чем месть предателям. Обретя свой орган, василиск сам покарает отступников, и сейчас тратить на них силы не имеет смысла.

Позвизд что есть духу понёсся к своим соратникам, рассуждая, что вчетвером они быстрее доставят офалмон к господину. К тому же необходимо разузнать, как обстоят дела на поле брани. Сумели ли его товарищи одолеть финиста, или сражение ещё полыхает и им нужна помощь.

Братья медленно приходили в себя. Зинон швырнул на пол кувалду и бросился к Замврию. Младший чародей по-прежнему сидел на полу и внимательно осматривал чашу, желая удостовериться в целостности и невредимости зелья. В противовес брату, у Зинона были другие приоритеты. Он упал на колени перед Замврием и принялся тщательно его осматривать со всех сторон. Он хотел убедиться не пострадал ли единственный родной человек во время атаки.

Вздохнув с облегчением, он быстро вскочил на ноги, протянул руку и помог Замврию подняться. Какое-то время они молча стояли друг против друга. Наконец, Замврий набрался смелости и нарушил молчание:

– Ты как хочешь, а я иду спасать финиста и дивногорцев, – решительно заявил он.

– Вижу тебя не остановить, брат, – печально выдохнул Зинон. – Значит, я иду с тобой.

– Ура! – вскричал от радости младший чернокнижник и обнял правой рукой старшего.

– Мне плевать на финиста и тем более на дивногорцев, но я не оставлю тебя одного против гамарталонов, – буркнул Зинон, не разделяя его восторга.

В полной тишине братья подошли к краю пещеры. Замврий утвердительно кивнул и схватился ладонями за ушки чаши. Зинон послушно вознес руки к небу и принялся сосредоточенно произносить заклинания. Сосуд, как и в предыдущие разы, сильно затрясся, отвар закипел, выпуская клубья красного пара. Логово мгновенно наполнилось густым влажным туманом.

Младший волхв поднёс кубок к устам и припал к зелью. Когда отвара осталось ровно половину, он незамедлительно передал сосуд Зинону. Тот, не мешкая, осушил чашу до дна.

Действие заклинания проявилось мгновенно. И вот уже с братьев одновременно исчезла одежда, а сами они почувствовали, как превращаются в грифонов. Минутная трансформация, и двое молодых людей полностью обернулись львами.

Зинон расправил крылья и первым бросился вниз. Подгоняемый беснующимся холодным ветром, он стремительно полетел к Дивногорску. Не медля ни минуты, Замврий следом за братом также кинулся с обрыва и полетел вдогонку.

К стенам города Позвизд прибыл достаточно быстро, рассчитывая, что к его приходу соратники уже покончат с Урваном. К немалому удивлению демиурга, одинокий финист был жив и по-прежнему сражался. Правда, за время многочасового боя он заметно утомился. Его движения замедлились, а пируэты стали менее грациозны. Одежда юноши насквозь промокла от пота и источала неприятный запах.

К счастью хранителя, леший и водяной успели растратить значительную часть магических сил и тоже порядком измотались. Демиург воды еле-еле выдавливал из себя новых рептилий, которые, впрочем, не могли нанести серьёзных увечий Урвану. Поскольку их размеры резко уменьшились, а яд и вовсе отсутствовал.

Гамарталон земли стоял по пояс в котловане, который сам и вырыл, пока зачерпывал почву для комков. Метал он снаряды лениво и неуклюже, больше для вида, чем для достижения результата.

Позвизд закружил над битвой, чем и привлек внимание Вия, который всё ещё находился на макушке лешего. Отсутствие рядом с ним братьев красноречиво свидетельствовало об их предательстве. Василиск оказался прав, когда предположил, что Замврий может попасть под влияние финиста.

Вий спрыгнул с головы гиганта и преобразился в летучую мышь. Не задумываясь, нетопырь полетел прямиком к вихрю. Уже на подлете рукокрылое чудовище жутко взвыло и выпустило из глаз бурый луч. Яркий, как молния, он осветил долину словно зарница. Неожиданная вспышка прервала наземную баталию. Урван, леший и все пресмыкающиеся остановились в недоумении и вытаращились в небо. Тем временем багровый поток пробил смерч насквозь, едва не задев офалмон. Воздух вокруг него закипал, издавая мощный раскат грома.

Невыносимый жар доставлял сильнейшие страдания Позвизду, которые можно было сравнить с ударом ножа в брюхо. Ветряную воронку после пяти секунд воздействия луча разорвало изнутри. Ошмётки демиурга рассеялись по всему небу в виде тысяч маленьких завихрений.

Око камнем рухнуло вниз. Оно падало, врезаясь на пути в воздушные воронки и после каждого раза меняя траекторию.

Вий возжелал присвоить офалмон себе, ради этого и пошёл на предательство и уничтожил своего собрата. Он немедленно спикировал, в надежде схватить камень, пока тот не рухнул на землю. Нетопыря трясло и швыряло из стороны в сторону всякий раз, когда он проносился сквозь завихрения. Ему с трудом удавалось выдерживать ровную линию.

Спустя тридцать секунд летучая мышь настигла око и схватила его задними лапами. Не меняя направления движения, Вий последовательно выпустил три пурпурных молнии по заранее обозначенным целям и продолжил пикировать.

Первая отвесно ударила в болото. Жижа внутри водоёма мгновенно испарилась, а ряска загорелась. На дне топи среди бушующего пламени осталось лежать обугленное тело водяного, без всяких признаков жизни. Все рептилии после удара молнии с характерным шипением испарились, как если кружку воды выплеснуть на раскаленную печь.