Песнь Элмара

– Может быть. Кто бы мог сказать правду, – ответил Элгонд.

Больше за всё время пути он не произнёс ни слова. Элровал с опасением глянул на своего спутника, после чего отвернулся, устремив напряжённый взгляд на дорогу. Не дай, Небо, чтобы Элгонд догадался! Не дай, Небо, чтобы он поверил своей догадке! Иначе, всё пропало. Придётся придумывать новый способ избавления от брата. Или терпеть поражение.

6. Замыслы

– Мне сказали, ты неплохо себя держал, – Тарэмин медленно расхаживал перед камином, заложив руки за спину и время от времени поглядывая на Элофора. Элмарец стоял, скрестив руки на груди и устремив на Муилдорца ледяной, раздражённый взгляд. Подножку подставить, что ли, чтобы он уже споткнулся? – мелькнула мысль. Элофор только мрачно усмехнулся.

– Что с того?

– Ничего, – Тарэмин, наконец, остановился, словно прочтя мысли Элофора. – Я доволен. Кстати, исход тоже неплох. Элгонд, конечно, неразумно поступил, но это нам же лучше, – он изучающее взглянул на Элофора. Взгляд Элмарца оставался таким же ледяным и мрачным. – Разве ты этого никогда не хотел? – спросил Тарэмин. Элофор не ответил.

– Прекрасно, – хмыкнул Тарэмин. – Ну, может ты теперь поделишься какими-то соображениями…

– Зачем ты города взял? – оборвал Элофор. Муилдорец, не понимая, посмотрел на элмарца:

– Какие города? Ты это о чём?

– Тебе видней, какие, – показалось ли Тарэмину, или в голосе Элмарца, действительно, звучала угроза? – Ты ж хотел, чтобы я на Таурлонд напал.

– Элофор, клянусь, не брал я ни каких городов, – Муилдорец изобразил неподдельное удивление.

– Тогда почему Элгонд об этом говорил сегодня?

– Понятия не имею. Мало ли кому ваши города понадобились. Может, это действия Морнаура?

– Но, почему с Элмаром похоже?

Тарэмин развёл руками.

– Ну, не знаю. У Морнаура свои причины, да и странности свои. Клянусь, я к этому отношения не имею.

– Ты так говоришь, как будто, всё-таки, знал, – заметил Элофор.

– Можешь не верить, твоё право, – Тарэмин испытующе взглянул на Элофора. – Я оправдываться не собираюсь. Вообще, я хотел тебя отпустить, чтобы ты подготовил Элмарцев и через неделю вернулся. Но, раз я у тебя под подозрением, придётся и мне тебя подозревать. Ты пробудешь эту неделю здесь, а потом приведёшь своих воинов сюда, и мы отправимся вместе. А то вдруг ты передумаешь. Я просто хочу, чтобы ты был под наблюдением, – на лице Тарэмина появилась насмешливая нагловатая улыбка. Элофор ответил ледяным взглядом.

– Наблюдай, – бросил он. – Пока жив.

Сказав это, Элофор ушёл. Муилдорец остался стоять возле камина. Не сказать, чтобы его сильно напугали слова элмарца, но чувство было неприятным. Хватает же ему ещё наглости угрожать. И будет скверно, если Морнаур окажется прав. Тарэмин встряхнул головой. Нет, он всё предусмотрит. Да, может, он, действительно, в чём-то поторопился. И Элровал, кажется, начинает догадываться о его действиях. Но, проклятье, такой шанс может выпасть лишь раз в жизни! Сколько времени они уж воевали с Элфином? Сколько времени Элмар был их ночным кошмаром? И сейчас, когда главный враг находится у него в руках, как не воспользоваться этим шансом? Элровал ведь, можно сказать, сам отдаёт ему свои земли. Только бы вот заставить ещё Элофора поверить в предательство брата.

Всё-таки, как часто мы не пытаемся задуматься, что ждёт нас даже в самом недалёком будущем, что же говорить о том, чтобы подумать, что ждёт нас через десятки лет. Мы просто строим кажущиеся нам нерушимые планы на завтрашний день, расписывая каждое своё намерение, устанавливая себе какие-то строгие законы, или, напротив, дозволяя всё и вся и, твёрдо веря, что случится только то, что желаем и планируем мы, и оказываемся разочарованы, когда в наши планы вдруг вторгаются планы кого-то другого. И как тяжело бывает, когда приходится поступаться частью, а то и всеми своими планами и намерениями лишь потому, что судьбе угодно исполнить желания кого-то другого, а не наши. Но избежать этого невозможно, ибо невозможно подчинить все жизни желаниям какого-то одного, а с силой предопределения не сравнится ни одна сила в мире. К сожалению, мы не всегда признаём эту силу и продолжаем уповать на себя, строя свои планы и говоря, что мы пытаемся преодолевать встречающиеся нам препятствия к достижению своей цели, не задумываясь, одобрена ли эта цель судьбой и угодна ли ей наша победа. И мы радуемся, когда нам кажется, что мы смогли своими силами достичь чего-то, или горько рыдаем, когда разбиваемся об острые камни неудачи, на которые нас сбрасывает наше предопределение, когда мы идём против него. И тогда мы начинаем винить свою судьбу, называя её несправедливой, и пытаемся бороться с ней вместо того, чтобы смириться и пойти по угодному ей пути. Но, если судьба кажется нам несправедливой, не стоит ли иногда остановиться и подумать – не избавление ли это от чего-то ещё более худого? И лишь тогда, когда мы, выбившись из сил, оглядываемся на наши разрушенные планы, мы вдруг понимаем, что наша потеря становится нашим приобретением, и мы начинаем благословлять свою судьбу, которая когда-то разрушила все наши планы, чтобы после помочь создать новые, более подходящие для нас. Жаль только, что мы не всегда успеваем обернуться вовремя, чтобы понять это.

Так и Элофор сейчас, стоя у окна и глядя на казавшийся серым от проливного дождя Муилдор, пытался понять, почему его судьбе было угодно закинуть его сюда, сделать из него предателя и заставить служить Тарэмину. Нет, понять он этого не мог, как ни пытался. Может, в таком случае, стоит просто довериться своей судьбе, не задавая о том лишних вопросов? Впрочем, это единственное, что он может на данный момент сделать. Хотя, он имеет право надеяться ещё и на то, что его судьбе будет угодно, если он возьмёт Муилдор. В битвах ему всегда везло. Но, похоже, судьба великого воина бывала благосклонна к нему только на войне. С братом ему не повезло, с друзьями – немного, с мирной жизнью – так же, как с братом. А теперь ещё и этот плен.… Хотя, кто знает, может и здесь можно что доброе найти? Например, то, что он видел Муилдор изнутри. А, что может быть для полководца лучше, чем знать все тайны врага? Разве, только, смерть врага. И этого он и добьётся, если его судьбе, конечно, это будет угодно. Да, Муилдор надо взять, иного способа получить оправдание у него нет.

Элофор с трудом вытянул не до конца зажившую вывихнутую руку и, выпрямив ноющую спину, прислонившись к стене, рассмеялся. Да, он хоть сможет держать меч, не говоря о том, чтобы биться? Благо, левая рука не так пострадала. Зато от боли в рёбрах хотелось стонать при каждом вдохе. Да, они ему и без боя покоя не дают. Про остальные травмы и раны он даже думать не хотел. Элофор снова повернулся к окну. Всё же, как взять город с более чем четырёхсот тысячным войском, имея лишь три тысячи воинов? Разумный ответ «никак» он мигом отмёл. Надо просто подумать. Лучников на стены, мечников в город – это и его брату понятно. Биться, уповая на меткость стрелков? Нет, их будет слишком мало. И, что он с мечниками будет делать? Просто биться поведёт с криком «Муилдор наш!»? Их перережут в первые же секунды. Да, во-первых, нужно постараться совершить нападение ночью. Ну, здесь проблем меньше, Тарэмин вряд ли воспротивится, если Элофор придёт чуть раньше. Элофор перевёл взгляд на стены города. Неприступные снаружи они показались ему вполне уязвимыми изнутри – слишком уж много лестниц вели наверх. Крытыми или внутренними их Тарэмин сделать не догадался. Значит, добежать до своей позиции каждому из стрелков будет несложно. Стены они займут быстро. И только сейчас Элофор заметил, что стены над бойницами поднимались ещё на два – три эльфийских роста и по верху снабжены железными кольями. Нападая на этот город снаружи, на подобные стены ещё нужно будет суметь забраться, а после не побояться прыгнуть с приличной высоты на копья воинов. Да, устройство стен было неплохим. Значит, ему и вправду повезло, что ворота этого города для него откроются сами.

Закончив изучение стен, Элофор перевёл взгляд на мрачные улицы Муилдора. Просматриваются они плохо, разве только с высоты. Это, с одной стороны, тоже на руку. Если стены будут под контролем лучников, мечники, рассыпавшись по городу, сумеют затеряться среди домов, так что врагу будет сложнее их заметить. Если действовать осторожно, но быстро, они немало выгадают от этого. Разумеется, не обойдётся без катапульт, да и прочих питомцев Таурхира. Только, жаль, что в город ему всё равно придётся заходить. Да, будь здесь меньше народу, он бы остался с катапультами. Но четыреста пять тысяч одними катапультами не убьёшь, кто-то ещё может спастись. Да и на стенах воины не дремлют. Если они заметят, что в поле появились какие-то огоньки, они поднимут тревогу и начнут отвечать. А это нежелательно. Так что стены всё равно придётся очищать от вражеских дозорных. Понятно, конечно, что при нападении изнутри они тоже не останутся совершенно незамеченными, но, по крайней мере, они смогут создать здесь самые выгодные условия для главного удара. Элофор облокотился на подоконник, устремив напряжённый взгляд на дома города. Скоро они должны будут запылать как факелы. И это будет конец этого города. Если, конечно, у него удастся это сделать. Да, пока план таков. А другие лучше не строить, иначе ни один не сбудется.

Элофор, наверное, ужаснулся бы, узнав, частью планов скольких жителей этих земель он сам являлся. Теперь он же должен был разрушить и планы Тарэмина, и Морнаура, и Элровала, а ведь он даже не подозревал о том. Можно было ли сказать, что он тем самым являлся карой для тех, кто так хотел воспользоваться его жизнью без его же ведома? Может быть. Хотя какое-то предчувствие говорило ему, что на взятии Муилдора и мести Тарэмину его беды просто так не кончатся.

Весть о предательстве Элофора распространялась быстрее лесного пожара. Хватило пары дней, чтобы об этом узнали все города, в том числе и Таурлонд. Едва Бэлеграс вошёл в двери дворца, Итильхир встретил его вопросом:

– Новость уже слышал?

– Про Элофора? – догадался Бэлеграс.

– Да.

– Да. Я из Элфина сейчас.

– Этого, конечно, никто не ожидал, – мрачно произнёс Итильхир. – Когда он был мёртвым, было даже спокойней. Что Элгонд говорит?

– К осаде готовится. Боится.

Итильхир приподнял брови.

– Я сомневаюсь, – возразил он. – Элгонд просто осторожен. Возможно, у него план есть какой-то. Он тебе ничего не говорил?

– Стал бы, – хмыкнул Бэлеграс. – Да, надо самим напасть.

– На Элмар? – скептично произнёс Итильхир. – Или на Муилдор?

– И туда, и туда. Как элмарцы.

– Мы не элмарцы, – сдержанно возразил Итильхир.

– И чё? Численное у нас превосходство.

Итильхир вздохнул, как бы усмиряя своё раздражение.

– Не в численности дело, а в их умении. Он уже два города в моей области взял. Зачем ему такие мелкие города, это уже другой вопрос. Бэлеграс, я понимаю Элгонда. И ты понимаешь. С элмарцами нам ни в одиночку, ни сообща не справиться.

– Элмарцы тоже умеют умирать, – заметил Бэлеграс.

– Да, но как-то сложно.

Бэлеграс пожал плечами. Впервые в жизни он не захотел спорить и, оставшись при своём мнении, просто решил промолчать. Может, Элофор и победит своих бывших соплеменников, но тогда ему придётся сразиться с Харадмином и альвами. В тот раз боя не состоялось. Что ж, он будет в этот раз. И элмарцы, наконец, поймут, что кто-то может быть равен им, если даже не лучше их. Бэлеграс вдруг поймал себя на мысли, что теперь ему этой битвы хочется. Да, ему хочется доказать, что альвы ничуть не хуже тех же элфинцев или таурлондцев. Может, его даже начнут уважать. А, если он превзойдёт Элофора, так его и бояться будут. Так что, может, настоящее положение дел ему на руку? Ну, по крайней мере, из предательства элмарца он хоть какую-то пользу вынесет.

Наверное, Элофор был прав, сказав раз, что у него нет друзей и что те, кто называют себя подобными, на самом деле лишь ищут собственную выгоду под крылами его защиты. Вряд ли он мог тогда предположить, что в его жизни произойдёт такое, но замыслы и действия своих друзей и союзников он смог предугадать почти точно. Если бы он сейчас мог узнать о мыслях Бэлеграса, он бы, наверное, решил, что всем просто хочется найти самую большую выгоду из его смерти или предательства. Тот, кого он когда-то осмеливался называть лучшим другом, теперь готов был убить его только ради своей славы. Бывшие союзники первым делом думали о том, как бы отнять его жизнь, а не простить или, хотя бы, проявить сочувствие. План брата действовал как нельзя лучше. Если бы Элофор знал обо всём этом. Наверное, он бы не строил своих планов уничтожения Муилдора, не лелеял желание отомстить Тарэмину, не жертвовал бы собой ради жизни брата. Он бы безоговорочно перешёл на сторону муилдорца, уничтожил бы и Элфин, и Таурлонд, и Харадмин, а под конец разорил бы и все тёмные земли, оставшись единственным повелителем Альбиона. Если бы он знал, что ждёт его по возвращении из плена.

– Чудесное утро, не находишь? – заметил Тарэмин, бредя по дворцовой террасе, в сопровождении элмарца. Элофор промолчал. Он видел утра и получше. В его любимом городе каждое утро – это новая жизнь, прекрасная, нежная, светлая. Каждое утро светло-серые камни домов превращаются в рубины, каждое утро капли росы блестят в траве и листьях деревьев, больше напоминая знамёна альвов. Каждое утро слышится дивное птичье пение, такое громкое, что его звонкое эхо отражается во всех уголках реки, ещё покрытой мягким покрывалом тумана. Сейчас в Элмаре именно такое утро. А вечером рубины превратятся в сапфиры, на небе появятся алмазы звёзд и всё затихнет. Только негромкий голос ночной птицы изредка прорвётся сквозь эту тишину, да журчание воды у стен города какой-то особой музыкой донесётся до открытых окон его дома. Мог ли теперь мрак Муилдора сравниться с этой красотой? Затянутый густым серо-розоватым туманом тёмный город, почти лишённый деревьев и травы – вот, что Тарэмин назвал чудесным утром.

– В Элмаре так же красиво? – снова спросил Тарэмин.

– Лучше, – ответил Элофор, закутываясь в лёгкий плащ от пронизывающего утреннего холода. Тарэмин усмехнулся.

– Я мог бы и догадаться, что ты скажешь, – он, наконец, отошёл от перил и повернулся в сторону левого крыла, до которого не мог дойти уже с четверть часа. – Ну, пошли.

Элофор молча последовал за ним. Они прошли под арочным входом, вглубь крыла, по коридору, освещённому редкими факелами, и вошли в огромную тёмную комнату, как Элофор догадался по особым отблескам на стенах, арсенал. Тарэмин что-то буркнул, вышел на несколько секунд и вернулся с факелом. Элофор смог увидеть часть комнаты, вернее сказать, залы, огромной, почти как в Элфине. На стенах висели луки, щиты, секиры, мечи, боевые топоры, колчаны со стрелами и цепы, на полу лежали связки копий. Элофор дотронулся до висящего рядом с ним цепа.

– Сильное оружие, правда? – произнёс Тарэмин, заметив его действия.

– Такое не люблю, – ответил Элофор, оставив цеп в покое и наполовину вытащив висевший рядом фламберг4. Лезвие из первосортной стали было остро заточено. А идеальное равновесие делало оружие удобным для владения, даже не смотря на размер.

– Хороший меч, – заметил он.

– Ещё бы он был плохим, – усмехнулся Тарэмин. Элофор, насколько позволял тусклый свет факела, осмотрел залу. Уже более трёх месяцев он не прикасался к оружию. Это было слишком долго. Как хотелось выхватить какой-нибудь меч и, бросив вызов стоявшему здесь муилдорцу, вступить в схватку, с такой силой, чтобы искры полетели от ударов лезвий. Если бы он мог сейчас устроить поединок здесь! Одно из лезвий, точно, обагрилось бы чьей-нибудь кровью. Элофор даже знал, чьей. Но, увы, сейчас эти действия не принесли бы должного результата, он прекрасно понимал это. Нехотя, с величайшим трудом пересиливая своё желание битвы, Элофор медленно разжал руку, отпустив рукоять фламберга. Меч, как по команде, скользнул в ножны. Элофор отступил на шаг, дабы оградить себя от всё возрастающего искушения снова вытащить этот меч и воспользоваться им.

– У тебя столько же? – спросил Тарэмин, несколько настороженно наблюдая за действиями Элофора и на всякий случай, положив руку на рукоять своего меча. Элофор отрицательно покачал головой.

– У меня весь дом с эту комнату, – ответил он. Тарэмин усмехнулся.

– А у меня таких комнат пять.

– Рад за тебя, – Элофор, скрестив руки на груди, повернулся к Тарэмину. – Так, что?

– То есть, что «что»?

– Разговор.

– Ах, ну, да, – муилдорец рассмеялся. – Тебе как всегда, всё, сразу и по делу. Чтобы время не терять, да?

Элофор кивнул.

– Хорошо, – протянул Тарэмин. – Сразу, так сразу, – он отошёл в сторону и снял со стены короткий меч.

– Узнаёшь? – спросил он.

– Узнаю.

Элофор принял из рук Тарэмина свой меч и повесил его на пояс. Тарэмин снисходительно улыбнулся.

– Ну, что ж, прекрасно. Тогда отправляйся в Элмар и веди сюда своё войско.

Элофор несколько недоумевающе посмотрел на Тарэмина. Ещё пару дней назад муилдорец не хотел его отпускать. Теперь он так резко меняет своё решение. Немного странно, но пока на руку. Лишь бы какого подвоха не оказалось.

– Ладно, – ответил Элофор. – Когда вернуться?

– Завтра утром. Мы нападаем через день.

– Ладно.

– «Ладно», – передразнил Тарэмин. – Да, кстати, чуть не забыл, – оба уже выходили из арсенала. – С тобой поедут Мормин и Халмор.

– Зачем?

– Ну, я ж не могу тебя оставить без присмотра, – усмехнулся Муилдорец. – Я тебе и так много доверяю. Вот, видишь, меч отдал, арсенал показал. А оставлять тебя одного я ещё не решаюсь. Впрочем, если будешь мне повиноваться беспрекословно, я буду давать тебе больше свободы. Договорились?

Элофор только смерил Тарэмина недовольным взглядом, но не произнёс ни слова.

Два эльфа снова прошли по коридору, миновали террасу и, спустившись по главной лестнице дворца, вышли на площадь перед дворцовыми воротами. Халмор и Мормин уже сидели на своих конях, Мормин держал поводья коня Элофора.

– Ну, что, езжай, – Тарэмин проследил, как Элофор запрыгнул в седло. – Не подведёшь?

– Нет, – бросил Элофор, разворачивая коня и направляя его к городским воротам. Халмор и Мормин последовали за ним.

«Восставать ты, конечно, не решишься, но кто тебя знает?» – подумал Тарэмин, глядя им вслед. – «А войну я твоему братцу всё равно устрою, хоть он и надеется на обратное».

Трое всадников быстро проехали по неширокой лесной дороге в объезд земель Элфина, после чего, выехав к берегу реки, свернули налево и поехали вверх по течению, оставив за собой поворот на земли альвов. Элофор всегда ездил этой дорогой к Бэлеграсу, ведь она позволяла сохранить немало времени. Дорога теперь пошла вдоль берега, то петляя среди прибрежных кустов, листва которых уже давно пожелтела, то снова выводя ближе к самой воде, уже почти полностью свободной от утреннего тумана. Ясное октябрьское небо не предвещало дождя, по крайней мере, до середины дня, что не могло не радовать. Не то, чтобы Элофор не любил дождь. Просто небесные потоки в битве, к которой он сейчас готовится, будут сильно мешать.

Спустя четверть часа вдали показался город. С такого расстояния казалось, что он вырастает прямо из воды, а яркие отблески отражаемого мокрым камнем солнца заставляли думать, что это просто мираж. Впрочем, при ближайшем рассмотрении можно было увидеть, что от берега к «миражу» тянется узкий мост. Такой узкий, что на нём едва могли разъехаться двое всадников. Это позволяло городу быть неприступным, но, одновременно, не лишало связи с землёй.

Трое всадников свернули с дороги на более узкую тропинку, перед съездом на которую Мормину пришлось уступить место Халмору, и въехали на мост. Двум муилдорцам стало несколько не по себе, когда им пришлось следовать за Элофором на всей скорости по узкому мосту, под которым бурлила в водоворотах вода. Неприятно было бы попасть в эту стремнину, а сделать это можно было очень легко.

В конце концов, мост кончился. Элофор остановил коня и, подняв голову, крикнул:

– Дозор! Ворота!

– Господин Элофор! – радостно раздалось сверху. Через секунду что-то тихонько щёлкнуло, и огромные стальные ворота почти беззвучно опустились, дополнив собой промежуток между мостом и въездом в город.

– Господин Элофор жив! – раздался тот же голос, только уже намного громче. Но повторять это, наверное, было необязательно. Едва заслышав имя своего правителя в первый раз, элмарцы, как один, устремились к главной площади, радостно приветствуя сына Эминнаура.

– Господин Элофор! Господин Элофор жив! – казалось, этой радости не будет конца. Мормин и Халмор, всё ещё неотступно следовавшие за Элофором, недоумевающе переглянулись, как бы спрашивая друг друга: «И это Элмар?» Они ожидали, что Элофора, самое большее, встретят с поднятыми в знак приветствия мечами и серьёзными лицами, выстроившись в две линии по обеим сторонам площади. По крайней мере, своего господина они бы так и встретили. А элмарцы.… Да, кто бы мог подумать, что вот этот счастливый народ, так радостно выкрикивающий имя своего вождя, может являться грозой всех земель Альбиона? Да и Элофор-то сам был не лучше. Похоже, сейчас он забыл и о Муилдоре, и о двух тёмных эльфах, следовавших за ним, и о скорой битве. Он просто соскочил с коня и с радостным возгласом «Привет, Элмар!» рванул к собравшемуся народу.

– Элофор, давай сюда! – послышался с балкона дворца голос Таурхира. – Да, пропустите ж его!

Последнее рукопожатие, последнее приветствие и Элофор вбежал в двери дворца. Таурхир встретил его на середине лестницы.

– Ну, где ты был? – сын Таурдора дружески хлопнул Элофора по плечу, что заставило сына Эминнаура простонать и пригнуться.

– Что с тобой? – отшатнулся Таурхир.

– Пытали, – быстро ответил Элофор. И, пока Таурхир ещё ничего не успел сказать, продолжил. – Видел, с кем я? Меня Тарэмин заставил. Теперь придётся сказать всем, что мы на их стороне.

– А, ты? – Таурхир не закончил вопрос. Элофор отрицательно помотал головой.

– Хорошо, – облегчённо произнёс Таурхир. – А то слухов всяких.

– Догадываюсь, – отозвался Элофор. В этот миг входная дверь открылась, и в коридоре появились Мормин и Халмор. Два муилдорца всё ещё были несколько ошарашены тем, как элмарцы встречали своего правителя. Халмора так и подмывало спросить, а в Элмар ли они вообще попали, или это какой другой город. Впрочем, он счёл разумным промолчать.

Звук распахнувшейся двери заставил Элофора обернуться.

– А, вы. Проходите, – он снова повернулся к Таурхиру. – Я про них говорил, – намеренно громко и как будто непринуждённо произнёс Элофор. – Халмор с Мормином.

– А, ну, ясно, – Таурхир кивнул. – Так, значит, с Тарэмином теперь?

– Да. Завтра утром должны там быть.

– Ну и чудно, – Таурхир кивнул двум муилдорцам в знак приветствия. – Элфин уже давно пора на место поставить.

– Согласен, – Элофор отступил на пару шагов в сторону муилдорцев. – Может, скажешь за меня? – он кивнул в сторону балкона. – Спросить надо.

– Как прикажешь, – хмыкнул Таурхир, выходя на балкон. Элофор обернулся к двум спутникам.

– Что вам приказано? – резко изменившимся тоном спросил он. Однако этот тон вернул Халмора и Мормина в чувство.

– За тобой проследить и доложить господину, – спокойно ответил Халмор.

– Проследили? Езжайте.

– Мне ещё не известно, согласятся ли твои воины.

– Согласятся, не волнуйся.

– Ты так уверен, – усмехнулся Мормин. – Чего ж сам-то не вышел?

– Созывать – дело Таурхира, – невозмутимо ответил Элофор. – Моё – вести. Хочешь узнать, согласятся, или нет – пошли, послушаешь.

Мормин смерил Элофора недоверчивым взглядом, после чего последовал за ним на балкон, перед которым уже собралось созванное Таурхиром войско. «Всё-таки, правду говорят, элмарцы за ним идут как слепые» – промелькнула у него мысль, когда он увидел то, как Элмар воспринял речь Элофора. Сын Эминнаура что-то, говорил о переходе на сторону Муилдора. Правда, он ни словом не обмолвился об Элфине. И это настораживало. Но суть была одна – Элмар воспринял эту весть беспрекословно.

– Доволен? – спросил Элофор, вернувшись в крепость.

– Доволен, – Мормин снисходительно взглянул на Элофора. – Что ж, я поеду.

– Один?

– Ну, да. Халмор останется здесь. А я вечером вернусь, ещё раз тебя проверю.

– Не перетрудись с проверками, – недовольно бросил Элофор. Мормин усмехнулся.

– Приказ господина. Должен же я его выполнить.

– В смысле выслужиться? – Элофор отвернулся. – Ладно, езжай, давай.

– Это ты будешь выслуживаться, – сквозь зубы шёпотом бросил Мормин. Впрочем, похоже, его никто не услышал. Успокоив себя, что последнее слово осталось за ним, Мормин быстро спустился по лестнице и вышел.

Элофор, дождавшись, когда за Мормином поднимутся ворота, обернулся к Халмору.