Ловушка для губернатора

– Ну что, Дима, готов? – сказал Семен и оценивающе посмотрел на Шкадова. – Тогда двинулись. Говорить буду я, но и ты будь на подхвате. Мало ли что вспомнишь.

Они двинулись к подъезду. Один из парней достал ключ, приложил его к домофону и дверь распахнулась. Лифт стоял на первом этаже, будто ждал их. Бесшумно сошлись дверки. На шестом этаже они вышли. Вот и квартира с номером 53. Семен нажал на кнопку звонка.

– Кто там? – раздался из-за двери высокий, но без сомнения, мужской голос.

– Полиция. Участковый, – ответил Семен.

– А что нужно полиции? – раздалось из квартиры.

– Открывайте. На вас жалоба.

– Какая жалоба? Я в мэрии работаю, – голос был недовольным, но загрохотали замки и дверь приоткрылась.

Семен резко всунул ногу в проем и буквально вломился в квартиру. Вслед за ним – два человека в камуфляже. За ними зашел и Шкадов.

– Смирных Эдуард Павлович? – Семен не давал хозяину опомниться.

– Да, – растерянно ответил тот. Смирных стоял в бордовом бархатном халате. На бороде и отворотах халата лежали крошки. Похоже, незваные гости оторвали его от трапезы.

– Давайте пройдем в квартиру, – напористо продолжал Семен.

– Да. Но в чем, собственно, дело? – говоря это, Смирных продолжал отступать.

– Сейчас узнаете.

Все вошли в комнату. Судя по всему, хозяин квартиры мирно ужинал. Негромко говорил телевизор. На журнальном столике была разложена еда. Стояла откупоренная бутылка вина и рядом почти полный стакан. Отпить из него Эдуард Павлович успел совсем немного.

– Вы обвиняетесь в организации убийства журналиста Санина и покушения на убийство вице-губернатора Русакова.

– Стоп-стоп, – возопил Смирных и рухнул в кресло. – Я никого не убивал.

– А никто этого не утверждает, – усмехнулся Семен. – Организация! А исполнителей мы найдем, не сомневайтесь.

– Бред какой-то, – протер вспотевший лоб Смирных, – Я вызову адвоката.

– Будет вам и адвокат и прокурор. Второй даже раньше. Но пока рассказывайте, зачем вы изобрели «Честный Ясноборск» и кто давал журналисту Санину указания «мочить» исполняющего обязанности губернатора.

– А вы кто, собственно говоря?

– А вы не знаете? – переспросил Семен.

– Его знаю, – ответил Смирных, показывая на Шкадова. – Это наш участковый. А вас – нет.

– Не меняйте тему. Мы говорили о «Честном Ясноборске». Или нам вас задержать на 48 часов?

– Дался вам этот «Честный», – Эдуард Павлович покачал головой. – Скажу, это не вопрос. Элементарная политика. Много блогеров развелось. Гадости пишут. Поэтому свой паблик – требование времени. Сначала наши ребята писали, из администрации. Но плохо. Скучно. Мы решили этого Санина привлечь. У него перо быстрое и ловкое, к тому же он за тридцать рублей мать родную продаст.

– Тридцать сребреников, – машинально поправил его Шкадов.

– Какая разница…, – Смирных махнул рукой.

– А когда на руководителя региона начали нападать? Кто указание дал?

В это время Семена прервал звук сигнала рации.

– Что там у вас? – спросил он.

Потом слушал какое-то время и снова нервно:

– А прокурор? Ладно.

Он отключился и повернулся к Дмитрию:

– Поговори с ним. А ребята посмотрят, чтобы хорошо себя вел. Я, надеюсь, быстро.

Он выскочил из квартиры. Дмитрий повернулся к Смирных:

– Итак, продолжим. Кто дал команду?

– А вы, с какой стати меня допрашиваете? – вдруг обозлился тот. – Участковый, а туда же.

– А с чего вы взяли, что я участковый, – Дмитрий достал заветную книжицу. – Московский уголовный розыск.

– О, господи, – почти простонал Эдуард Павлович. – Что же это происходит? Звоните Сергею Васильевичу, пусть он вам рассказывает. Я больше ничего не буду.

– А кто такой Сергей Васильевич? – поинтересовался Шкадов.

– Мэр. Сакуляк. А я замолчал.

Все остальные попытки вытянуть его на разговор были тщетны. Смирных упрямо молчал и смотрел в стенку. К счастью, Семен вернулся довольно скоро. С ним был довольно молодой мужчина невысокого роста и в очках. Его можно было принять за учителя.

Мужчина представился:

– Заместитель прокурора города Пономарь Алексей Леонидович. Эдуард Павлович, придется вас задержать на 48 часов.

– Знаю я вас, Алексей Леонидович, но не ожидал. И на каких основаниях?

– Надеюсь, за 48 часов все станет вам понятно, – заместитель прокурора был очень вежлив.

– А Анатолий Григорьевич знает? – не успокаивался Смирных.

– Анатолий Григорьевич на больничном. Я на хозяйстве, так что уж извините, – Пономарь развел руки в сторону.

– Одеться хоть дайте, – сказал Эдуард Павлович. – И адвокату позвонить.

– Одеться можете, а адвокат – позже, – вмешался Семен. – Посмотрите, как он одеваться будет. А потом в машину отведете.

Он повернулся и махнул рукой своим сопровождающим, которые на протяжении всего разговора стояли молча. Пономарь взглянул на него, но ничего не сказал.

Они втроем спустились вниз. В лифте зампрокурора спросил Семена:

– Вы не рано начали? Разворошили…

Он осекся и посмотрел на Дмитрия.

– Москвич. Частный детектив. Бывший сыскарь, – представил его Семен.

Пономарь кивнул. А Семен продолжил коротко:

– Нечаянно шевельнули. Чтоб больше не разворошить…

Шкадов не до конца понял смысл обмена репликами, но переспрашивать не стал. Выйдя на улицу, Семен подошел к микроавтобусу, также загадочно стоявшему одиноким утесом, и тихо поскреб по двери. Дверь отъехала, и оттуда вышел человек в камуфляже.

– Что за люди? Выяснил? – спросил у него Семен.

– Люди Господина. Но тихо исчезли. Как растворились. Мы их задерживать не стали.

– Правильно, не до них. Но странно.

– Что странно? – не выдержал и спросил Дмитрий.

Семен посмотрел на него задумчиво, но все же ответил:

– Да, тут еще одна компания нарисовалась. Кого-то пасли. Может нас, может их. Ладно, дуй отдыхать, устал, наверно. И просьба – сиди тихо, до утра хотя бы.

– Есть, – улыбнулся Дмитрий, – Буду отдыхать.

Глава сорок третья.

Отдыхать Дмитрию не пришлось. В квартире Ростислава сидели сам Русаков, Катин и Тонковидов. Напряженные, не очень предрасположенные к расслабленному отдыху. Впрочем, поесть Дмитрию предложили. На столе лежали куски остывшей пиццы, стояли пакеты с соком. Не густо. Впрочем, Шкадову не удалось даже доесть кусок, который с трудом лез в горло.

– Рассказывай же, – сказал Антон. – Будем сопоставлять факты.

После того, как Дмитрий рассказал об итогах визита к Смирных, все опять замолчали.

– Учитывая то, что сказал Антон Викторович, думаю, что самодеятельность не уместна. Надо вызывать Крупина и пусть ставит в известность, кого следует, – сказал Катин.

– Вопрос, доверяем ли мы ему? И мне бы не хотелось говорить об источнике информации, – заметил Тонковидов.

– Я знаю, что надо делать, – сказал Шкадов, допив сок. – Надо звонить Семену. Я ему верю. В данной ситуации это важнейший момент.

– Кто вообще такой, этот Семен? – нервно спросил Антон.

– Мне кажется, что у него большие возможности, – осторожно отметил Дмитрий. – Все ниточки сходятся к нему.

– Ну, так что, кому звонить-то будем? – спросил Русаков.

Но сперва телефон зазвонил у него. Это был Никита Брагин. Русаков больше слушал, потом сказал:

– Да, это некий банкир Шилов.

И сам внезапно осекся. Потом переспросил:

– Так, что там у тебя с ним? Повтори. Понял, пока не принимай ничего.

Закончив разговор, присел на диван:

– Вот такая история. Оказывается, его бывшая девушка, Алина, она с неким известным нам теперь банкиром Шиловым… Ну и судя по всему, парня избили люди этого Шилова. Еще один камешек в мозаику.

Тонковидов встрепенулся, покрутил головой:

– Алина… не нравятся мне такие совпадения. А он не может нас с ней познакомить? Этот Никита…

– Может, наверно, – сказал Русаков. – Но нам сейчас стоит ли с девушками знакомиться?

– Возможно, это звенья одной цепи, – заметил Катин. – Но, я думаю, нам стоит перестать заниматься самодеятельностью. Пусть профессионалы занимаются. И если мы никому здесь не доверяем, то надо звонить в Москву. Я так думаю, Антон Викторович. И в рамках данных мне полномочий я это сделаю.

Антон нервно помотал головой, потом посмотрел на Катина:

– Хвост виляет собакой? Хотя, Сергеич, ты прав. Только мы все равно много информации набрали. Без нас не обойтись.

– Ну почему же, – усмехнулся Дмитрий. – Есть и другой возможный вариант: уничтожить нас.

– Ты это серьезно? – спросил Антон. – Вроде бы мы в этом мире не последние люди. Так просто от нас не избавиться. Следы останутся.

– Шутит он, Антон Викторович. Типичный ментовский юмор. Они циники, как и врачи, – мрачно сказал Катин. – Так, я звоню?

– Звони, засекреченный ты наш, – сказал Тонковидов. – Хотя все это навевает мысли о смысле существования российской провинции, если любой частный вопрос надо через Москву решать.

– Не частный, Антон, – заметил Русаков. – Вопрос власти. Пусть и в одном отдельно взятом регионе. Впрочем, хватит говорить. Решили, значит действуем.

– Извините, я выйду, – сказал Катин. – Так будет лучше.

Все промолчали. Почти в тишине ждали, когда Сергей Сергеевич вернется из соседней комнаты. Изредка перебрасывались короткими репликами. Ждали минут десять, пока, наконец, не появился Катин. Он прошел, сел на диван и лишь потом негромко произнес:

– Просили пока ничего не предпринимать. Ждать осталось недолго.

– Чего ждать? И почему кто-то здесь что-то решает, минуя меня? – нервно спросил Тонковидов.

Сергей Сергеевич посмотрел в окно. Там было темно, лишь на ветру раскачивался одинокий фонарь. Катин произнес:

– Не здесь, видимо, решают. А насчет чего ждать, я и сам до конца не знаю. Еще попросили не делать резких движений.

– Мне кажется, Семен их уже сделал, – усмехнулся Шкадов.

– А мне добавить больше нечего, – пожал плечами Катин.

Они посидели еще немного, но больше ни к чему не пришли. Тонковидов с Сергеем Сергеевичем уехали, а Русаков с Дмитрием остались в квартире. Время было уже позднее, поэтому они решили уже окончательно дожидаться завтрашнего дня. Впрочем, сон долго не шел. Мужчины продолжали обсуждать случившееся, не слишком понимая, что происходит. По крайней мере, так ощущал ситуацию Русаков. Когда он рассказал об этом Шкадову, тот спросил:

– А не жалеешь, что ввязался в эту историю.

– Нет, – ответил Ростислав. – Зарплату отрабатываю, а остальное… В любом случае, получаю опыт. А ты?

– Опасность – мое ремесло, – ответил Дмитрий.

Русаков так и не понял, серьезно он говорит, или шутит. Но эта мысль была для него последней в этот вечер. Усталость все же взяла свое и он заснул

Глава сорок четвертая.

В эту ночь Иван Санин спал совсем немного. Накануне почти все заботы по похоронам отца легли на него. В последние годы Санин-старший официально нигде не работал, хотя подработок у него хватало. Иван позвонил по нескольким местам работы Виктора Васильевича, там сочувствовали, выражали соболезнования, но помочь материально или хотя бы поучаствовать в организации траурного мероприятия желанием не горели. Иван был человеком достаточно обеспеченным и вполне справился со всеми хлопотами, но осадок остался. На похороны и поминки пришло довольно много людей, они говорили какие-то дежурно-приторные слова, но цену им Иван понимал прекрасно. Как и то, что к отцу в городе отношение было, мягко сказать, неоднозначным. Уж очень многим он насолил своим ехидно-желчным языком. Впрочем, к Ивану и его семье отец и дедушка относился очень даже хорошо, в добром настроении играл с внуком, привозил ему подарки, а с сыном мог поговорить по душам. Хотя Ивану казалось, что все равно отец что-то недоговаривает, держит в себе какую-то затаенную обиду, стараясь ее не выплескивать. А в не очень хорошем настроении вообще общения избегает. Сын сам не так часто набивался на разговоры – у Виктора Васильевича своя жизнь, молодая жена и хорошо, что общение это не является навязчивым.

Похороны сами по себе событие – не самое приятное, а еще вечером, вернувшись домой, Иван прочитал письмо, которое было в файле, разосланном накануне по редакциям. Настроение испортилось вконец. Наутро он решил исполнить поручение отца, отдать флэшку некоему Русакову. До этого же Иван хотел заехать к Альбине – вдове теперь уж Виктора Васильевича, обсудить вопросы наследства, на которое, в общем-то, Иван и не претендовал. А еще хотел, если получится, забрать отцовские бумаги, чтобы потом позаниматься архивом, некоторые семейные фотографии.

С Альбиной он на поминках перекинулся несколькими словами, сказал о своих намерениях. Но точное время не обозначил. Сейчас, подъезжая к дому, подумал, что неплохо бы было позвонить, предупредить. А с другой стороны – в этой квартире он рос, принадлежала она его отцу, да и ключи у Ивана были. Прежде, он всегда мог приехать сюда в любое время. Отец иногда ругался, если приходил без предупреждения, но происходило это нечасто и в памяти особо не осталось.

Подойдя к двери, он все же решил позвонить. Время было не раннее, но Альбина встретила его с растрепанной головой, на скорую руку закутанная в халат.

– Ой, Иван, – она захлопала заспанными глазами. – А что ты не позвонил?

– Мы же вчера договаривались, – сказал он, чувствуя все же некоторую неловкость.

– Да? А что ты хотел?

– Ну, поговорить. Да и кое-какие бумаги отцовы забрать, фотографии. Можно зайти, раз уж пришел?

– Да, я не готова разговаривать. Может быть, в другой раз. Созвонимся.

Иван уже готов был уйти, когда вдруг в квартире раздался стеклянный звон и сдавленные междометия, произнесенные явно мужским голосом.

– Кто это там? – напрягся Иван. – Только не надо говорить, что кот. Кота у вас точно нет.

Альбина хотела что-то ответить, но он отодвинул ее руку и прошел в квартиру. На кровати лежал мужчина с густой темной шевелюрой. Вернее, в данный момент он свесился с кровати и пытался что-то нашарить под кровать.

– А это что? – с удивлением произнес Иван.

– Да вот бокал задел, он под кровать укатился, – хриплым голосом сказал мужчина, натягивая на себя одеяло.

– Я не о бокале. Вы кто?

– Завертайло. Михаил Самсонович.

Мужчина протянул Ивану руку, но тот не отреагировал на попытку знакомства. Санин повернулся к Альбине, которая уже стояла у него за спиной:

– Весело тут у вас. Мужа не успела похоронить, а уже с другим мужиком.

– Ой, Ваня, – всплеснула она руками. – Это совсем не то…

– Ой, Вань, гляди, какие клоуны, – мрачно продекламировал Иван. – Веселая история. Кстати, сдается мне, не вы ли отца в квартире по голове ударили?

– Ты что? Это бандиты какие-то были. Их на отца твоего кто-то натравил, они его ударили и сбежали сразу, – ответила быстро Альбина.

– А меня здесь и не было. Алиби полное, – подал голос Завертайло.

– Не знаю. Следствие будет разбираться, – сказал Иван. – А с тобой, Альбина, я сейчас разговаривать не буду. Позже приеду. И, надеюсь, что мужика этого в доме моего отца в тот момент не будет.

Он повернулся и вышел из квартиры. На улице выглянуло солнце и вроде бы даже повеяло весной. Так неожиданно показалось Ивану. Он на миг зажмурил глаза, потом сел в машину и помотал головой, словно стряхивал наваждение. Потом завел автомобиль, вырулил на улицу и поехал в администрацию.

– Мне к Русакову надо, – сказал он полицейскому на входе.

– Звоните по внутреннему, – тот махнул рукой в сторону телефона на столике. – Список на стене.

Иван нашел номер, набрал. Ответили почти сразу.

– Я сын Санина Виктора Васильевича, – сказал он. – Отец просил с вами встретиться.

– Санина? – голос в трубке, казалось, задумался. – Именно со мной?

– Да. Именно с вами.

– Что ж, я сейчас перезвоню. Вас пропустят.

Полицейский попросил паспорт, переписал данные и лишь потом объяснил, как пройти к Русакову.

– Он еще там, но вообще-то должен сегодня переехать. У него должность новая. И вообще я вас к нему пускать не должен так просто, – заметил он, отдавая документ.

Кабинет у Русакова был небольшой. Для человека, занимающего серьезный пост в руководстве региона, по мнению Ивана, совсем небольшой. За столом сидел усталый, но, в общем-то, симпатичный мужчина средних лет. Тонкие черты лица, темные волосы с проседью. Глаза умные, хотя и какие-то замученные.

– Слушаю вас, – сказал Русаков.

– Добрый день. Извините, а зовут вас как? – Иван почувствовал некоторую неловкость от того, что то ли не посмотрел, как зовут чиновника, то ли забыл.

– Ростислав Романович. Присаживайтесь, – сказал Русаков, показывая на стул у приставного столика.

– Да, собственно, я ненадолго. Отец просил передать вам флэшку. Там текст небольшой.

– Ну, давайте посмотрим, – Русаков взял флэшку и вставил ее в гнездо. Пощелкал кнопками, открыл текст.

– Должен вас расстроить, я это уже видел, – сказал он. – Как я понимаю, он разослал это письмо в несколько СМИ. Но резонанса пока нет. Вывод?

Иван вопросительно посмотрел на него.

– Вероятно, эти СМИ не заинтересованы в распространении информации. Этой информации, – подчеркнул Русаков. – Боюсь, что у вас со СМИ вообще проблема. В области.

Иван пожал плечами. Он был не в теме. Его интересы лежали совсем в другой плоскости.

– А вы видели содержание этого письма? – спросил Ростислав.

– Да, – кивнул Иван.

– И что по этому поводу думаете? Пепел Клааса не стучит в ваше сердце? За отца отомстить не хотите? – пояснил Русаков.

– Не знаю, – ответил Иван. – Все это очень неожиданно. Я в последнее время эти темы с отцом не обсуждал. Да и вообще, можно сказать, не обсуждал. Мы общались, но у него другая семья, и он зарабатывал деньги таким образом, очевидно. Постоянно он уже давно нигде не работал.

– А, в общем-то, вы, наверно, правы, – неожиданно сказал Русаков. – Не надо лезть во все это. Пусть профессионалы разбираются.

– Понял. Я подумаю над вашими словами, – сказал Иван, поднимаясь. – Кстати, мне полицейский на входе сказал, что вы вероятно в другой кабинет переберетесь. Побольше.

Русаков хмыкнул:

– Не уверен. Что-то мне не очень хочется этого. Возможно, уже просто и смысла нет. До свидания.

Иван вышел из здания. Он немного постоял на ступеньках, вдыхая воздух. Ощущение весны усиливалось. Санин спустился вниз, дошел до стоянки и сел в машину. Он проехал пару кварталов по центральному проспекту. Потом неожиданно свернул к четырехэтажному светлому зданию мэрии. На стоянке перед ней свободных мест не было. А на самом тротуаре место заняли несколько полицейских машин. Ивану удалось припарковаться на углу, чуть в стороне. Отсюда, впрочем, мэрию было хорошо видно. Несколько человек стояли на тротуаре и что-то обсуждали. Санин вышел из машины и подошел к ним.

– А что там происходит, не знаете? – спросил он.

– Точно не знаем, но просто так полиция у нас ни к кому не приезжает, – ответил пожилой невысокий мужчина в яркой зеленой куртке, – может, и до этих добрались.

Глава сорок пятая.

Утром Русаков поехал на работу, как обычно. Дмитрий остался дома. Ростиславу показалось, что его друг немного захандрил. Впрочем, объяснение лежало на поверхности: Шкадова тяготило его положение и вынужденное бездействие. Он даже снова спросил Ростислава, не вернуться ли ему в Москву. У Русакова не было готового ответа на этот вопрос, и он, немного подумав, попросил Дмитрия немного подождать.

По дороге Ростиславу позвонил Тонковидов.

– Уезжаю на строительство ледового дворца, – сказал Антон. – У тебя новостей нет?

– Нет пока.

– И у меня нет. Но есть предчувствие чего-то. А пока просьба: поговори с Вилецким, пусть наладит работу протокола, постоянно о мероприятиях забывают. Все в последний момент всплывает.

Вилецкий позвонил Ростиславу сам, буквально через пару минут после его появления в кабинете.

– Ростислав Романович, доброе утро. Я вот о чем: вам по должности надо перебираться в кабинет Цветкова. Когда мы сможем заняться переездом.

– Голому собраться – только подпоясаться, – усмехнулся Русаков. – Но пока давайте не будем торопиться. А вы зайдите ко мне, есть поручение Антона Викторовича.

Вилецкий пришел немного напряженный. Скорее всего, потому что не знал, какое именно поручение Тонковидова придется исполнять.

– Слушаю вас, Ростислав Романович, – сказал он с порога.

– Присаживайтесь, Виталий Алексеевич, – ответил Русаков и вдруг поймал себя на мысли, что ему будет приятно немного потомить руководителя аппарата.

– Спасибо. Я слушаю, – напомнил Вилецкий.

– Да вот, есть претензии к работе вашего…, то есть нашего аппарата…

– Какие?

– Ну, не совсем аппарата. Службы протокола.

Русаков намеренно слегка потягивал «резину» и его это начало забавлять. Но он все же усилием воли заставил себя вернуться на деловой лад.

– Короче, Антон Викторович говорит, что они постоянно забывают ему сообщить о некоторых мероприятиях. Потом вспоминают. Ну и аврал начинается, сами понимаете. С этим надо покончить.

– Хорошо, Ростислав Романович, я приглашу к себе руководителя протокола. Для начала проведу беседу. Не поможет, примем серьезные меры.

– Давайте. Тем более, что хорошим вечно быть нельзя.

– Понял. Могу идти или есть еще вопросы.

– Есть, – сказал Ростислав после небольшой паузы. – Скажите, вы, действительно одноклассник Сакуляка?

– Ну да, – ответил Вилецкий немного растерянно. – Это, в общем-то, не секрет.

– Общаетесь?

– Нечасто. Больше по работе.

– А скажите мне, Виталий Алексеевич, если б Сакуляк стал, к примеру, губернатором? Это бы для вас лучше было?

Вилецкий побледнел (или это только показалось Ростиславу?), пригладил волосы, потеребил дужку очков и только потом ответил:

– Да нет… Я и так себя нормально чувствую…. И он тоже. Он на своем месте. Я на своем. Такой вопрос…

– Да, не волнуйтесь вы так. Прямо побледнели. Одноклассники – это святое. Я вот одноклассник Тонковидова. Он меня пригласил. Это нормально.

– Да и не волнуюсь я. Просто вопрос…

Вилецкий не договорил, да Ростислав и не настаивал.

– Идите, – сказал он. – И про протокол не забывайте.

Дверь за ним не успела закрыться, как зазвонил внутренний телефон. Это был сын погибшего Санина. Флэшка, которую он принес, содержала письмо Виктора Васильевича, содержание которого он узнал накануне.

Когда Иван Санин ушел, Русаков набрал телефон Оксаны.

– Привет. Зайди, пожалуйста.

Оксана зашла в кабинет через пару минут. Стремительная, в черных брюках и бежевом свитере. «Под цвет глаз», – подумал про себя Ростислав и незаметно залюбовался ей. А вслух сказал:

– Рад тебя видеть.

– И я вас, Ростислав Романович, – улыбнулась она.

– «Вы», «ты», запутаться можно, – Русаков помотал головой.

– Мы же на работе. Значит, официально.

– Ну да, наверно. Все же никакой я не чиновник, – грустно сказал Ростислав. – Скажи лучше, как себя чувствует ваш Морсков?

– Никак, – ответила Оксана. – Вернее, плохо. Наверно. Он на больничный ушел.

– Блин, забыли мы про него в этой суете.

– И еще новость есть, – продолжила она. – Еронко в больнице.

– Владимир? – он поднял голову. – Что с ним?

– Избили его вчера вечером. Подробности не знаю. Из больницы жене позвонили. Она – мне. Мы знакомы хорошо, раньше работали вместе.

– Плохая история, – Русаков опять помотал головой, только теперь ожесточеннее. – Надо бы к нему съездить, поговорить по возможности.

В это время у Ростислава зазвонил мобильный. Тонковидов.

– Извини, – сказал Русаков и поднес трубку к уху.

– В мэрии полиция. Кравцова задержали. Сакуляка допрашивают. Подходи ко мне через пять минут, я подъезжаю.

Русаков видимо переменился в лице, поэтому Оксана обеспокоенно спросила:

– Что-то случилось?

Но он не успел ответить, теперь позвонил Катин. Сергей Сергеевич по голосу наоборот показался очень спокойным.

– Началось, – сказал он. – Слышал?

– Да, Тонковидов звонил.

– Тогда у него встретимся.

Антон даже не мог сидеть на месте. Он возбужденно ходил по кабинету. Русаков и Катин сидели возле приставного столика и не успевали следить глазами за его перемещениями.

– Не знаю, как мне на это реагировать, – наконец сказал руководитель региона. – С одной стороны, гады они. С другой – неизвестно, как это на мне отразится. Вроде и не мои люди, а как бы я за все в ответе тут. И главное – ничего толком не знаю.

– Антон Викторович, – осторожно встрял Катин. – Это обычная практика. В центре все тихо решают делать, чтобы утечки не было.

Тонковидов резко остановился и посмотрел на него:

– А мне, выходит, не доверяют. Ладно, я Крупина позвал, пусть отчет дает.