Дневник «Кармен»

– Ему нельзя жениться на иностранке. Он не выездной по роду своей научной деятельности.

– А когда он сможет жениться? – не отставала Джейн.

– Пока никогда!

– Как никогда? Так не бывает, если люди любят друг друга и хотят быть вместе! Все могут вступить в брак, если они свободны от других обязательств.

– Нет, не все!

– Как же быть? – вмешался в их перепалку Михаил.

– Пусть невеста меняет гражданство.

– На основании чего она поменяет его? – нервничал жених.

– На основании того, что хочет выйти замуж за русского.

– Ну, дайте ей справку, что это так, ведь мы пришли подавать заявление о регистрации!

– Нет, такую справку мы дать не вправе!

Лили побледнела и стала медленно оседать на пол. Её подхватили Михаил с Джоном и усадили на диван. Откуда-то принесли нашатырный спирт, намочили ватку, поводили перед носом, натёрли виски. А вальс Мендельсона всё гремел и гремел, поздравляя счастливые пары и, как бы подсмеиваясь над невезучими.

Лили пришла в себя, удивлённо посмотрела по сторонам. Выпрямилась, поправила волосы. К ней быстро подошёл Михаил и, взяв под ручку, направился к выходу. Оба молчали, за ними заспешили Джейн и Джон. Положение было ужасным. Они взяли такси, в машине Лили стала рыдать. Она не могла сдерживаться. У неё уничтожили любовь, разбили жизнь, раздавили мечту. Она считала, ей уже не для чего жить!

Михаил замкнулся в себе, он не мог её успокоить, его надо было самого утешать, побледнел, осунулся, глаза лихорадочно блестели. Они поехали в ресторан и напились с горя. Лили удалилась к себе в номер, впала в меланхолию, ни жива, ни мертва, остолбенела. Но среди душевного хаоса она вспомнила, о недавно прочитанном у Паустовского, рассказе, где говорилось о любви Лермонтова к украинской княгине Марии Щербатовой. Когда его сослали на Кавказ, княгиня, услышав об этом, помчалась туда за ним. В пути, на одной из замызганных станций, они встретились, он пришёл к ней в крохотный номер на постоялом дворе и остался до утра. Она же плакала и поддерживала его всю ночь пронзительными словами:

– Ну что же делать, серденько моё, что делать!

На следующий день они расстались. Он помчался навстречу своей гибели, а она навстречу своей вечной печали…

Лили зашла в ванную комнату, умылась и, позвонив Михаилу, попросила приехать. Он вскоре примчался к ней с огромным букетом белых роз. Она усадила его возле себя, вынула бутылку хорошего бордо, позвонила в ресторан, попросив принести ей обед в номер. Когда они сели за стол, выпили и немного закусили, она сказала ему:

– Ну, что ж делать, серденько моё, что делать? Я буду твоей без венчания и регистрации, просто так, просто так, нас обвенчает Господь…

Михаил тяжёлым вздохом выдохнул всю скорбь из души и ответил:

– Нет, дорогая, не сдамся, ты станешь моей законной женой, добьюсь этого. У нас будет всё по-человечески. Не хочу случайных детей. Они несчастные, проклятые Богом. Я мужчина и несу ответственность за твою жизнь и последствия нашей любви. Люблю тебя, ты станешь моей настоящей женой. Даю слово! Теперь дело за тобой. Ты должна ждать, быть стойкой!

– О, я буду стойкой! Разве француженки не поехали в Сибирь, на каторгу, как и русские княгини, за своими любимыми декабристами? Я тоже буду ждать тебя. Верь, я не изменю, не искалечу наши чувства!

Он оттаял, улыбнулся и спросил:

– Откуда все эти потрясающе трогательные слова и такие глубокие познания русской жизни?

– Я же читаю теперь всё только русское, дорогой! Хочу быть с тобой на одной дистанции в нашем нынешнем забеге…

– Спасибо, родная. Я очень благодарен тебе, что ты именно такая! А сейчас собирайся, тебе пора на репетицию! Ты у меня сильная, ты доведёшь все концерты до конца! А я буду сидеть в первом ряду партера, и поддерживать тебя улыбкой!

– Спасибо, моя любовь, спасибо! Да, я сильная! Мне Господь посылает силы, потому, что я люблю!

На следующий вечер она играла первый концерт Чайковского. У неё была почти такая же манера исполнения, как у Джона Огдона, (английского пианиста двадцатого века. Он бросал руку на рояль и начинал концерт). А Михаил сидел и плакал, не стыдясь, не скрывая слёз. Публика была та же, она понимала всё без слов – здесь, в этом зале, происходит нечто величественное. На пепелище любви и надежды вызревает новый бутон тепла и любви. Когда Лили закончила играть, все стали бешено аплодировать и кричать:

– Браво, браво, Вы великолепная пианистка, и мы будем молиться за Вас, чтобы у Вас всё получилось, как надо, как Вы хотите!

Лили, шатаясь, прошла к себе в гримёрную, овации не умолкали. Михаил поспешил за ней. И вновь они обнялись и замерли, будто души их поменялись местами. И они уже не двое, а одно целое, слитое воедино. И разъединить их уже не сможет даже смерть!

***********

Скажи мне, пожалуйста, – обратилась Лили к Джейн, – почему Вы не поженитесь с Джоном? Вы же любите друг друга?

– Ты ошибаешься, мне кажется, не любим. Может, я и люблю, но он? У нас нет такого чувства, как у Вас с Мишей, а без любви спать с мужчиной, словно наложница, не буду. Секс дозволяется только при сумасшедшей любви, и то с оглядкой.

– Куда же надо оглядываться? – рассмеялась Лили.

– Отдавать всё своё самое ценное можно тогда, когда есть какие-то веские причины, которые не дают возможности быть вместе. А просто бросать всякому прохожему себя, дабы тобой попользовались, преступно.

– Ты верно думаешь. Брачные отношения должны быть чистыми, их надо хранить для единственного. Мы, женщины, не понимаем этого. Живём, точно куртизанки, с кем мы, зачем мы – всё равно. Теряем остроту эмоций, любовь заменяем сексом, не в состоянии приподняться над землёй, освятить свои чувства. Ценности духовные подменяются телесными. Но ведь замуж всё равно надо выходить, предназначение женщины – быть хранительницей домашнего очага, рожать детей, воспитывать их. Святые отцы говорят, что женщина спасается чадородием.

– Ты понимаешь, Лили, этот вопрос меня напрягает. Конечно, хочется ласки и взаимопонимания, но это, зачастую, трудно найти, остальное – обуза. Только если любишь, будешь всё клеить и прощать, а если нет, будешь каждый день ссориться, портить нервы себе и другому. А Джон жёсткий человек. Ему вынь и положь то, что он вожделеет. Но я не хочу ублажать, я желаю любить.

– Но ведь он крутится возле тебя, как вечный спутник!

– Ну и пусть крутится. Я ему объясняла, не крутись, он не слушает.

– Да, у Вас сложные отношения. Один любит, у него ничего не выходит, второй не любит, но у него что-то склеилось бы… Хорошо, не буду задавать тебе провокационных вопросов. На них нет ответа. Представляешь, когда слушаешь Чайковского, то понимаешь, нет счастья на земле. А вторая фортепьянная соната Бетховена? Я чувствую, там одна боль, надрыв, несчастная, жертвенная любовь. То есть, одинокая, никому ненужная. Вот эта «никому ненужность» сейчас, людей двадцатого века, надсаживает и мучает. Если жизнь нас не терзает, так мы сами начинаем себя терзать. Какие же мы сложные в очень простых, казалось бы, обстоятельствах!

– Вот в чём вопрос: «Быть или не быть», – говорил Гамлет.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.