Робин, закрой глаза

– Всё посмотрела? Разрешишь мне теперь?

Точно, у него тоже полное имя Робин, да и фамилия такая же. Многие семьи ещё давным-давно выбрали фамилию Локсли в честь героя рыцарских времён. Робин думала, что мальчику вряд ли нравилось, что из-за неё его называют не полным именем, а каким-то обрубком, чтобы не путаться. А ещё она иногда по вечерам видела, как он куда-то ездит с Марго на трамвае. Видимо, не раз по дороге обсуждали заносчивую всезнайку Робин Локсли.

Но грустные мысли рассеялись, как только Робин увидела свою работу: пятьдесят сольдов!!! Девочка с силой сжала глаза. Мечты о родителях, встрече с ними обрушились на неё.

– Зубрила разноглазая, – услышала Робин за спиной. Мистер Вурст вышел из класса, и Марго могла наконец отомстить. Одноклассники застыли в ожидании интересного зрелища.

– Камера ещё снимает, – спокойно сказала Робин.

Марго посмотрела туда, куда весь урок оглядывался учитель, и перешла на шёпот:

– А мне нечего терять. А вот мамочка и папочка увидят свою девочку с изуродованным личиком. Не сегодня, Робин, а когда останется всего какая-то сотня сольдов. Через год мы тебе устроим самые трогательные проводы.

Робин резко развернулась, сделала шаг, попалась на подставленную кем-то подножку, поднялась и под дружный хохот выбежала из класса.

* * *

Спустившись с крыльца школы, Робин пошла по узкой пыльной улочке между двумя заборами детских садов. Небо к обеду, как всегда, затянуло облаками. За одним из заборов цвела черёмуха. Сладковатый запах разносился холодным майским ветром и кружил голову. Деревьев в чёрных городах почти не осталось, потому что в них могли укрыться монстры. Только в некоторых детских садах за высокими заборами. Робин так их и запомнила – один с черёмухой, второй с ёлкой, третий с берёзой. Её часто переводили из одного детского сада в другой. Дети не упускали ни единой возможности поколотить Робин, а она забиралась от них на деревья и сидела там до прихода дедушки. Когда девочка научилась говорить, то первым делом спросила его, почему её бьют. Дедушка так и не научился говорить, а может, уже разучился. Но они с внучкой прекрасно друг друга понимали без слов. Дедушка показал ей энциклопедию Республики Рыцаря Солнца. Там была статья о родителях девочки. Робин пришлось быстрее учиться читать, чтобы узнать правду:

Боннита и Ланис Локсли – герои, отмеченные орденом Рыцаря Солнца первой степени за неоценимую помощь в подавлении восстания чёрных городов в 87–88 годах О. О. Р Р С.1 В течение двух лет считались предводителями сопротивления, поставляя оружие во все клетки из оружейной Н8. Так благодаря их хитроумным действиям были выявлены практически все мятежники чёрных городов. Через два года от начала восстания Боннита и Ланис выдали сэру Крысолову около двух тысяч самых яростных и коварных врагов Рыцаря Солнца и нашего народа. Подумать только, как бы повернулась наша история, если бы не Локсли! Сколько бы ещё граждан с затуманенными головами полегли в бессмысленной борьбе! А если бы бунтовщики осуществили свою самую отчаянную идею: разрушить ограду и впустить в города монстров? Да мы бы захлебнулись в собственной крови! Каждый день в своих молитвах к Рыцарю Солнца мы обязаны прославлять Бонниту и Ланиса – граждан, подавших пример истинной преданности Рыцарю Солнца и нашему всеобщему солнечному будущему, когда все города станут белыми.

Интересный факт: в чёрном городе Н8 у Бонниты и Лана осталась дочка (также, как и у других героев РРС, например у Софокла и Селестины Гривстоун). Когда они переехали в Сакринстон, ей исполнился один год.

«Это лучшее, что мы могли подарить нашей Робин, – надежду. Ведь теперь, если она будет умницей, ей не составит труда на свой тринадцатый День Рождения переехать к нам в Сакринстон и поступить в Университет», – признались Бонни и Лан в одном из интервью.

Граждане! Это пример истинной справедливости Рыцаря Солнца! Каждый гражданин его Республики должен заслужить право жить в лучшем мире.

Робин давно выучила эту статью наизусть. Она прибавляла ей сил, толкала вперёд, когда хотелось только рыдать в подушку. Сейчас девочке нужно было поскорее добраться до дома и выспаться. Вечером предстояло выучить уроки и отправиться на ночное дежурство в госпиталь.

Робин дошла до конца узкой улочки между двух заборов, перешла через дорогу с трамвайными путями и свернула налево – мимо бара «Лунатик». Её дом стоял торцом к дороге. Он ничем не отличался от сотен других домов чёрных городов – пятиэтажных, серых, длинных, с маленькими мутными окнами. Они бесконечными квадратами располагались вокруг заводов, где в основном работали их жители, поставляя что-то важное для всей страны. Клетка Н8 – оружейная, хотя в ней также много госпиталей. Сказывается опасная работа, близость к лесу и его монстрам.

Робин жила в дальнем от дороги подъезде. Ей предстояло пройти мимо свисающих с крыши химер, в глазах которых установлены камеры.

– Камеры – ваши защитники, дружите с ними, – любил повторять мистер Вурст.

Дружить с безмолвными камерами для Робин не составляло труда. Но пожилые дамы у подъездов, не имеющие другого занятия, как сидеть на лавочке, любили поговорить. Они сочувствовали Робин, бедной девочке, которая так старается. Желая подбодрить её, старушки задавали участливые вопросы о школе, госпитале, дедушке, а также делились впечатлениями о новостях из телевизора, где часто показывали её родителей. Когда Робин чувствовала себя особенно разбитой, она обходила дом сзади – по тропинке через чахлый кустарник. Сегодня это решение изменило её жизнь.

Глава 3

Бублик

Сделав несколько шагов по тропинке, Робин замерла. Ей послышался слабый стон. Так хнычут дети во сне, когда им больно. Во время ночных дежурств Робин обычно садилась рядом и гладила их по голове, пока не придёт доктор, чтобы помочь. Около её ног зашевелились ветки кустарника. Робин, испугавшись, что это крыса, замерла. Прихрамывая, на тропинку вышло маленькое, покрытое светлым пушком, продолговатое существо на четырёх лапах.

– Отойди от щенка, – раздался за спиной голос Роба.

– У него… у щенка, – обернулась Робин, – кровь на задней лапе. У меня с собой бинты и перекись.

– Ага, ты его перевяжешь, а потом сдашь патрульным, – сказал Роб.

По дороге, дребезжа совсем близко, прокатился трамвай. Но Робин его не услышала. Грохот ударов собственного сердца заглушил остальные звуки. Девочка не знала, что делать. Впервые и так внезапно она столкнулась со столь сложной ситуацией. Конечно, в спорных случаях надо поступать, как учит Рыцарь Солнца. Как там говорил мистер Вурст? А – многим людям не хватает еды, чем кормить собак? Б – каждое животное…. ну и так далее. Роб прав. Она отнесёт щенка патрульным, чтобы они позаботились о его судьбе.

Нет! Они просто застрелят его. Наверное, уже пытались застрелить, но пуля лишь задела лапу. Робин каждую ночь работала в госпитале, помогала детям, которых покусали монстры. Но этот маленький щенок – это ребёнок, не монстр! Нельзя с ним так! В груди колотилось всё сильнее.

Щенок шёл по тропинке, роняя капельки крови на пыльную землю. Рядом взлетело несколько маленьких серых фонтанчиков. Начинал накрапывать дождик. Роб грозно глянул на Робин и зашагал за щенком. Девочка несколько секунд смотрела на уходящего мальчика с большим рюкзаком, на ковыляющего щенка, на серый дом с квадратными окнами, и на такой же дом за ним, и… Вдруг Робин, не понимая, что делает, догнала щенка, подхватила его и нырнула в кусты. Роб махнул за ней.

– Ты что творишь? – прошипел он, когда они забрались в самую гущу кустарника.

Робин приложила палец к губам и кивнула на тропинку. По кустам барабанило уже довольно сильно. В шелесте дождя послышался стук копыт. Через просвет в листьях дети увидели двух сближающихся всадников из городского патруля. Их тёмно-серые графитовые доспехи были сделаны из чего угодно, но не из железа точно. Ни единого звука при движении. Даже капли дождя бесшумно стекали на круп лошади и землю. Страх Робин, что её заметят, не оправдался.

– Ну, нашёл его? – спросил всадник.

– Нет, а у тебя как дела, Гримли? – ответил тот, которого увидела Робин.

– Я стрелял по нему, но промахнулся. Наверное, скрылся, крысёныш, – зло процедил товарищ мистера Вурста, тот самый, который встретил в лесу шайуру.

Щенок, почуяв опасность, начал вырываться. Робин и Роб навалились на него. Мальчик крепко сжал вытянутую мордочку щенка, чтобы тот не смог тявкнуть. Малыш испуганно заскулил.

Патрульные замолчали. Им послышалось что-то кроме шума ливня и фырканья лошадей. Одна из кобыл повела мордой в сторону кустов. На Робин взглянули блестящие шарики лошадиных глаз.

«Ну пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, отвернисьотвернись-отвернись!» – взмолилась про себя Робин.

Как будто поняв девочку, животное резко дёрнуло мордой и заржало.

– Смотри-ка – моя старушка что-то почуяла, – сказал Гримли и развернул лошадь. – Поскакали. Не мокнуть же здесь! Ох, проклятая служба: то ведьмы, то щенки!

– Не говори! Ещё доспехи эти проклятые. Кто их придумал? В этом шлеме дальше трёх метров ничего не видно, – заворчал второй.

– При мне прошу никого и ничего не ругать, – опомнился Гримли. – Мне всё нра…

И патрульные пустили лошадей галопом в сторону школы.

Дети ещё несколько секунд сидели молча. Робин почувствовала знакомый металлический запах крови. Опустив голову, девочка увидела, что рука, державшая щенка, вся красная, и начала доставать бинты.

– Не здесь, щенок будет скулить прямо под окнами, – Роб разговаривал твёрдо, но совсем по-другому. Не так, как раньше. Он уже не хотел избавиться от Робин.

– А куда нам идти? Тише, тише, щеночек, всё хорошо, я тебя вылечу. – Она подумала, как было бы здорово отнести щенка в свой госпиталь, но тут же отбросила эту идею.

– Может, в подвал какой-нибудь? – предложил Роб. – Ему же надо где-то жить.

– В подвале крысы… А ты не можешь домой забрать?

– Нет, даже если отец и разрешит… – Роб на этих словах осёкся. – Это уже невозможно. Но даже если бы щенок жил в квартире, то, когда папа на работе, а я в школе, один раз он заскулит – и всё: донос – допрос – тюрь…

– Придумала! – перебила его Робин. – Голубятня моего дедушки!

– Это та, что стоит посередине двора? – в голосе Роба прозвучала издёвка. – Чтобы все сразу услышали?

– Ты не знаешь, там стены поролоном обиты. Можно хоть орать, хоть рыдать в голос – никто не… услышит, – Робин смутилась и опустила глаза.

Роб так обрадовался идее, что неуклюже обнял девочку. Но до голубятни нужно ещё добраться: выпросить у деда ключи и пройти с щенком через весь двор, квадратом оцепленный домами с химерами и лавочками с бабушками.

Через пять минут план был готов, и Робин, стерев с себя пятна крови, выбралась из кустов. Ещё через три минуты она стучалась в бордовую дверь своей квартиры на четвёртом этаже. Надо подумать о маме с папой. Вспомнить их лица в телевизоре, их письма.

Глаза её увлажнились. Девочка впервые вспоминала родителей специально, чтобы заплакать. Обычно, наоборот, она старалась не думать о маме с папой, когда кто-то может увидеть её слёзы. От этой мысли Робин стало не по себе. Но отступать было поздно. Дедушка открыл дверь. Худощавый старик с опущенными вниз уголками глаз и большим красным носом приветливо кивнул ей.

– Деда! – Робин всхлипнула. – Можно я пойду в голубятню? Мне надо… надо… написать письмо, – несколько слезинок скатилось по щекам.

Кальвин, так звали дедушку, взял с тумбочки ключи и протянул Робин. Он коснулся её плеча, что означало «держись». Девочка на секунду склонила голову, прижавшись щекой к шершавой руке («спасибо»), и побежала вниз по лестнице.

Дождь прекратился, и на лавочке перед подъездом уже сидели две соседки.

– Добрый вечер, миссис Луиза и миссис Изабель, как вы себя чувствуете? – Робин знала, что если не поздороваться с ними, то наживёшь кровных врагов.

– Ничего, Робинуся, ничего. Зайдёшь ко мне вечером измерить давление? – Луиза была одинокой сварливой старухой, и единственное, что любила, это когда её слушают.

– Зайду, конечно, не беспокойтесь, – бодро ответила Робин и увидела выходящего из-за угла дома Роба с трясущимся рюкзаком за плечами.

– А как дедушка? – поинтересовалась Изабель.

Она была гораздо приятнее, но и любопытнее.

– Кто? А, дедушка. – Робин всё время косилась в сторону мальчика. – Дедушка… хорошо, он смотрит новый сериал – не помню какой, обязательно спрошу и вам расскажу. – Робин начала пятиться назад, но тут Изабель заметила Роба:

– А у тебя новый друг?

И две соседки, словно химеры на крышах, подались вперёд. Робин оглянулась на Роба. Рюкзак за его спиной пришёл в движение.

– Да… знакомьтесь, Роб Локсли. – Робин встала рядом с мальчиком, чтобы скрыть от соседок рюкзак и затараторила: – Роб, это миссис Луиза и миссис Изабель. Мы с Робом сидим за одной партой. И он весь год умолял меня научить его кормить голубей. А я ему говорила: «Вот напишешь контрольную по ОБЖ на тридцать сольдов – обязательно научу».

И Робин улыбнулась премилой улыбкой. Над ней и Робом зажёгся фонарь.

– Приятно познакомиться, прекрасные дамы, – мальчик изящно поклонился. Но резко выпрямился, потому что щенок в рюкзаке, почувствовав под ногами твёрдую опору, попытался рывком выбраться на волю. Роб взял Робин за руку и крепко сжал. Девочка и сама понимала, что пора заканчивать разговор.

– Ну идите-идите, детки, – Изабель была довольна количеством информации, а Луизе не терпелось высказать ей своё мнение о современной молодёжи.

Робин и Роб, забыв от напряжения расцепить руки, побежали к голубятне.

* * *

Голубятня представляла собой небольшой сколоченный из грубых досок куб на четырёх железных столбах, над которым возвышался такой же куб, только из металлической сетки. Там жили голуби. Первый этаж был со всех сторон расписан картинами, посвящёнными Рыцарю Солнца, – герой в окружении белых птиц изгоняет монстров из города Н8.

Поднявшись по приставной лестнице внутрь, ребята оказались в тесной и душной комнатке без окон.

Робин на ощупь зажгла свечу. Пламя осветило мягкие жёлто-оранжевые стены, два кресла и стол.

– Всегда хотел здесь побывать, – сказал Роб, расстёгивая рюкзак.

– Попросил бы раньше, – буркнула Робин и достала щенка. Он дрожал, а лапа была липкой и горячей. – Держи его, будет вырываться.

Робин потихоньку принялась капать перекись на рану. Если бы кто узнал, что она тратит доверенное ей лекарство на собаку! Но девочке в этот момент меньше всего хотелось думать об остальном мире. То, что происходило в голубятне, было куда важнее: пузырилась и шипела перекись, скулил и дёргался щенок, Роб и Робин шептали ему ласковые слова, горела свеча.

Спустя около тридцати минут найдёныш, перебинтованный и сытый (Робин обнаружила в рюкзаке бутерброд), свернулся на куске поролона, оставшегося от обивки стен. Тело у него оказалось непропорционально длинным. Он так и заснул – в форме буквы «О».

– Как его назовём? – нарушила тишину Робин.

– Не знаю. Я не знаю, как называют щенков, – растерянно ответил Роб.

– Он похож на бублик, – заметила девочка.

– Отличное имя, – сказал мальчик.

– Но нельзя же кого-то назвать Бубликом! – улыбнулась Робин.

– Почему это нельзя? Нам кто-то запретит? – спросил Роб, не ожидая, в общем-то, ответа, и добавил: – Мне пора домой. Что дальше делать будем?

Робин надеялась, что он ответит на этот вопрос. Но это была голубятня её деда, и думать надо было ей.

– Ну… будем заходить сюда… в свободное время… кормить, я достану ещё бинтов… рана не опасная… Бублик выздоровеет…

– Так не пойдёт, – оборвал её Роб и начал мерять шагами каморку. Пламя свечи задёргалось. – Надо иметь чёткий план. Давай ты будешь заходить утром – до школы. А я вечером – после. Ключ закопаем рядом с левой ножкой лестницы. Дедушке скажи, что за голубями мы поухаживаем. Понятно?

Робин показалось, что она стала меньше под его взглядом.

– Да, я утром, ты вечером. Пойдём, научу тебя кормить голубей.

Когда ребята, облепленные голубиными перьями, спустились с лестницы, силуэт Рыцаря Солнца на стене голубятни едва угадывался в сумерках. Робин встала лицом к картине над ней, провела указательным пальцем правой руки от кончика носа до лба, потом большим пальцем от левого плеча к правому, раскрыла ладонь, надавила на живот и, согнувшись, упала на колени. Это был обычный ритуал поклонения Рыцарю Солнца, возможно, слишком пафосный для рисунка на голубятне. Но сейчас он оказался как нельзя кстати: химеры на крышах домов не заметили ничего необычного. Роб повторил ритуал вслед за Робин, и они вместе закопали ключ.

Дневник Роба 15 мая 99 года О. О. Р. Р. С.

Графа 1

На обратной дороге из школы я нашёл щенка. Увидев, несколько секунд колебался, стоит ли его спасать.

Но когда он вышел на тропинку перед Робин Локсли, я так испугался, что она сдаст его патрульным, что тут же принял решение. Робин тоже решила спасать щенка. Мы спрятали его в голубятне её дедушки. Назвали Бубликом. Он очень смешной и милый. Надо придумать, куда его устроить до Рубикама. Не хочется оставлять его Робин.

Графа 2

Сам бы хотел узнать, что написать здесь. Она, видимо, поддалась эмоциям, но в любой момент может проговориться. Ведь родители Робин каждый день в новостях с Винсентом Глюнкером. Разве можно оставаться нормальной?

Графа 3

Да ты с ума сошёл! Спрятать щенка посреди двора!

Если его и не найдут сегодня, точно обнаружат завтра, и тогда и тебе, и Робин, и вашим семьям очень не поздоровится!

Не люблю эту графу.

Глава 4

Сакринстон

Май в городе H8 выдался на редкость пасмурным.

Лужи не успевали высохнуть от дождя до дождя.

В них отражались химеры с крыш, стальное небо, мёрзнущие жители Н8 и масляно-чёрные трамваи. Машин в городе было совсем немного. В основном – грузовики, привозившие продукты в магазины, бутылки в бар «Лунатик», лекарства в больницу и забиравшие оружие с заводов. Обычным людям машины были ни к чему. До всего, что необходимо, можно добраться на трамваях. Трамвай № 1 следовал по маршруту почта – рынок – стадион – завод. Второй соединял кинотеатр, новый концертный зал и старый дом культуры. Чаще всего Робин смотрела на свой город из окон трамвая № 3, который останавливался напротив входа в госпиталь. Доехать до следующих остановок, «Вокзал» и «Кладбище», ей ещё ни разу не довелось.

Робин сидела рядом с водителем Лукасом, улыбчивым беззубым стариком в тёмных очках с толстыми стёклами и мятой шляпе с широкими полями. Он пригласил её на почётное место рядом с собой. Девочка была благодарна ему, потому что от влажной духоты салона ей становилось дурно. Первые тяжёлые капли дождя плюхнулись на лобовое стекло. Робин опять забыла зонт. Она слишком уставала в последнее время: экзамены, ночные дежурства и… Бублик. Раньше Робин искала в каждом своём поступке способ получить сольды для переезда к родителям. А теперь её мысли походили на трамвайные рельсы, которые хоть и всегда рядом, принадлежат одному пути, но никогда не пересекаются. Она могла думать или о сольдах, снова и снова проверяя свои расчёты, или о Бублике: какой он славный, мохнатый и ласковый…

Дедушка, разумеется, узнал о собаке. Но это отразилось на тайной жизни внутри голубятни лишь тем, что там появился лоток, куда Бублик мог ходить в туалет. Да и Робин стала получать на завтрак два куска хлеба. Ведь она уже начала худеть: приходилось отдавать половину еды щенку.

С Робом в голубятне они не встречались. Только спустя две недели с момента спасения Бублика состоялся их первый разговор. Дети раньше всех сдали контрольные по истории Республики Рыцаря Солнца, и их отпустили с урока. Они шли от школы к трамвайной остановке вдоль забора детского сада, за которым с визгом и смехом резвилась малышня.

– А почему твоему дедушке разрешили держать голубей? Я читал, что это тоже запрещено, – спросил Роб, глядя в хмурое небо.

Робин тоже запрокинула голову.

– Они летают во славу Рыцаря Солнца. Это же его символ. Я помню, как дедушка строил голубятню, раскрашивал, а потом долго куда-то ходил – видимо, добывал разрешение.

Роб посмотрел на девочку:

– А ты не думала, зачем это было нужно твоему дедушке?

Робин пожала плечами:

– Потому что голуби красивые и летают.

Они дошли до трамвайной остановки. Робин встала в очередь на посадку на трамвай № 1, который как раз причалил (дорогу действительно затопило).

– Госпиталь – это № 3. А это первый. Ты не перепутала? – спросил Роб.

Робин улыбнулась, отвечая:

– Мне на почту. Тридцать первого мая приходит письмо от родителей.

– Аааа… понятно, рад за тебя. – Мальчик помахал Робин рукой и, разгоняя грязную воду резиновыми сапогами, побрёл в сторону голубятни – кормить Бублика. Робин представила, как щенок встретит его, радостно повизгивая и извиваясь всем своим длиннющим телом.

– Эй, о чём задумалась, красавица? – водитель Лукас уставился на неё с ничего не выражающей улыбкой. Глаз под огромной фетровой шляпой и очками было не видно. Дождь уже вовсю барабанил по крыше трамвая. Робин, чтобы нечаянно не проговориться, быстро принялась высказывать свои обычные мысли:

– Я? Я думала, как много вокруг домов, серых, одинаковых, скучных. Почему их никто не раскрасит?

– Раскрасить дома? Куда летите, монстрики! – несколько детей перебегали трамвайные пути, и Лукасу пришлось затормозить. Раздался протяжный скрип. – А краску где взять? А людей? Сначала, девочка моя, надо с монстрами разделаться, а потом уже думать о красоте. Когда меня никто не хочет сожрать заживо, то это серое небо мне кажется прекрасным. А тебе?

И вновь к ней повернулась пустая улыбка под мятыми полями. Пару раз дёрнувшись, трамвай пришёл в движение.

– Мне? – Робин точно не считала клетку, состоящую из копоти и дыма, хоть сколько-нибудь красивой. – Мне кажется, что… Да, спасибо Рыцарю Солнца за безопасный город, а остальное… ещё будет.

– Молодец, девочка, – Лукас сжал губы и добавил негромко, – умеешь скрывать свои мысли. Не расслабляйся! Твоя остановка – почта!

Робин взяла предложенный водителем зонт и спрыгнула в лужу, которую всё равно было не обойти. В сапоги залилось несколько холодных грязных капель.

Но в этот промозглый майский день девочке было так тепло и уютно, как будто внутри горела свеча. Даже долгая очередь к почтовому окошку и дотошные расспросы скучающих рядом с ней бабушек ничуть не уменьшили ту бескрайнюю радость, которую каждый раз испытывала Робин, сжимая в ладони письмо от родителей. Осталось только сорвать сургучную печать с гербом Сакринстона – солнечным циферблатом и прочитать заветные строки, полные любви и надежды. Но Робин никогда не открывала письма от родителей тридцать первого мая. Она родилась первого июня. Вечер и ночь, предшествующие утру дня её рождения, были для девочки наполнены волшебством и предчувствием счастья, когда она осторожно срежет печать, чтобы сохранить её в ящике стола.

* * *

Утром первого июня Робин как можно скорее запихнула в себя бутерброд под просмотр восхитительных утренних новостей из Сакринстона. Пусть это был повтор со вчерашнего вечера, но зато показывали её родителей в компании самого знаменитого участника

Совета Лучей – Винсента Глюнкера. В одном из кафе Сакринстона, за плетёными столиками, они обсуждали постройку новых госпиталей в чёрных клетках. Досмотрев выпуск, девочка побежала кормить Бублика и читать письмо от родителей.

«Дорогая Робин! Мы следим за твоими успехами и очень гордимся тобой. Нам приятно, что всего, чего ты достигла, – ты достигла сама. Осталось не так много времени, и мы сможем встретиться. Думаем об этом каждый день, хотя это и неправильно. Конечно, нам надо думать о том, как сделать жизнь каждого в Республике счастливей.

Мы много работаем над изобретением новых лекарств. Некоторые раны, которые получают жители чёрных городов, встречаясь с монстрами, не так просто вылечить. Кстати, будь осторожна. Мы слышали, что в чёрных городах участились случаи появления гиес прямо в печах заводов. Если увидишь на улице кого-то похожего – сразу же беги за патрульным.

Мы все верим в то, что начинается твой последний год в чёрной клетке. Будь очень и очень осторожна. Тебя будут проверять на верность Рыцарю Солнца. Сын наших друзей Свансенов, Джейкоб, не выдержал и за три месяца до переезда сделал что-то запрещённое, о чём, конечно, написать нельзя. Но предостеречь тебя от обнуления сольдов, любимая, мы просто обязаны.