Сказки Освии. Подвиг на троих

– Эй, вы, двое! Я вас расколдую и убью, если вы не перестанете так себя вести! Альберт, я тебе это припомню! – закричала я, едва успев увернуться от его рук (или это был Рональд?).

К сожалению, братья никак не реагировали на мои крики. Разговаривать с ними не было смысла. С таким же успехом можно было упрашивать стену проявить человечность.

Болотница воспользовалась тем, что все внимание сконцентрировалось на мне. Она ловко откатилась в сторону, села, прислонившись к стене и стала старательно растягивать зубами узлы на запястьях.

Наша игра в догонялки затянулась, Амель не рассчитывала, что я продержусь так долго и начинала нервничать. Она в нетерпении вертела зеркальце, думая, не прервать ли наскучившую ей игру. Между тем у меня быстро кончались силы. Я остановилась на секунду, чтобы перевести дыхание. Братья уже в который раз, почти дошли до меня с разных сторон.

Тяжело дыша, я быстро осмотрелась. Ненавистная принцесса стояла со скучающим видом, и до нее было всего три шага. Один рывок, и я спряталась за ее спиной, а братья уже нависли над принцессой, и тянули руки ко мне, не замечая, что мнут Амель, и она даже не может из-за них уйти в сторону.

– Стойте! – закричала принцесса в испуге. Братья замерли, как стояли, полусогнувшись, будто готовясь что-то подобрать с пола.

Амель выбралась из-за них, выхватила из складок платья крошечный нож и полоснула им наотмашь, заставив меня отпрыгнуть в сторону. Я снова побежала, но на этот раз не от опасности, а к цели. Те пару секунд, что дала мне эта заминка, позволили привести мысли в порядок и заметить то, что нужно было заметить с самого начала. Слабым огоньком мне вновь засветила надежда, и теперь она гнала меня вперед, придавая силы.

– В камень! – крикнула принцесса мне в спину. Я прыгнула за письменный стол, зеркало полыхнуло зеленым, отвечая на приказ Амель. Предосторожность оказалась излишней, это желание было шестым. Больше я могла не бояться стать статуей. Стараниями принцессы это было невозможно. Амель поняла, что сделала, и снова впала в ярость. Я рассмеялась, чтобы позлить ее, и коротким броском перебежала за кресло. Мой смех вывел принцессу из равновесия окончательно.

– Раз так, – едва сдерживаясь, чтобы не закричать, сказала она, – тогда ничего другого не остается.

Принцесса опять подняла свое зеркало и на этот раз скомандовала:

– Убить!

Отсчет начался заново. Из зеркала вырвался зеленый луч и разнес в щепки и лохмотья старое кресло.

– Убить! – снова крикнула принцесса, и на этот раз я едва успела увернуться от зеленой вспышки. Мебели в комнате становилось все меньше, но пока в моем распоряжении все еще были две дубовые тумбочки, кровать и ширма, которая выглядела не очень надежной.

Первые три предмета мебели закончились разочаровывающе быстро. Я забежала за ширму, искусно украшенную перламутром, и набрала побольше воздуха. У принцессы сейчас было шестое желание, и оно должно было дать мне достаточно времени, чтобы добежать до огромного зеркала, уместившегося на стене между окнами.

– Даруй ей долгую счастливую жизнь, – прокричала Амель в тот момент, когда я уже пробежала полпути до зеркала.

– Убей! – снова закричала Амель, и это последнее желание попало мне в бок. Платье полыхнуло синим. Только что булавки, бесцеремонно прихваченные из мастерской Освальда, спасли мне жизнь. Принцесса о них не знала, и не сразу поняла, почему зеркало дало осечку. Ее это выбило из привычного ритма, и когда она снова приготовилась в меня стрелять заклинанием, я уже стояла у зеркала, глядя принцессе в глаза.

– Убей! – в последний раз взвизгнула Амель, держа свое зеркальце в вытянутой руке, дрожащей от злости и досады. Она была слишком разгорячена азартом охоты на меня, чтобы задуматься, почему я остановилась.

Принцесса, самодовольная и надменная, подставилась под удар, как человек, который не верит, что его можно победить. Она потеряла осторожность и не посмотрела, куда целится. Зеленый луч полетел мне в лицо. Сквозь его свет я взглянула на Амель и присела, пропуская его над головой. Принцесса поняла, что совершила ошибку, но было поздно.

Никто никогда не делал секрета из того, что целиться в зеркала заклинаниями не очень разумно. Да, может ничего и не произойти. Только в том случае, если ты поцелован великой богиней. Наши зеркала повели себя по классическому, книжному сценарию. Выпущенное из одного зеркала заклинание отразилось от другого. Зеркало за моей спиной разлетелось на осколки. Один из них, довольно большой, прежде чем упасть на пол, зацепил мою спину и пропорол платье.

То маленькое зеркальце, которое было у принцессы, треснуло посередине, так и оставшись в дорогой оправе, разделенное надвое. Оно полыхнуло в последний раз пульсирующим зеленым светом и погасло навсегда.

Ягода уже стояла с развязанными руками. Она огрела по голове застывшую в ужасе принцессу чем-то тяжелым. Этим чем-то оказалась статуэтка из зеленого камня в виде красавицы в легком платье, сильно напоминающая болотницу.

– Сама ты лягушка! – сказала она бесчувственному телу на полу и откинула за спину длинные волнистые пряди. Битва была окончена.

В дверь, запертую изнутри, ударили особенно сильно. Охрана принцессы все настойчивей рвалась внутрь. Последний удар был сделан не иначе, чем тараном. Скорее, правда, это был не таран, а таранчик, потому что лестница в башенку была винтовой, и пронести туда большое бревно было невозможно. Ввинченные в камень петли, удерживающие засов, были прочными, но защитники коварной Амель ломились с таким воодушевлением, что долго не выдержали бы и они.

Я попробовала поставить щит, слабо веря в успех. Не получилось. Вся совершенная магия оставалась совершенной, я была лишена магических способностей, и, что куда хуже, статуи друзей, вопреки моим ожиданиям, так и остались статуями.

Выйти живой отсюда мне все еще очень хотелось. Я побежала к той стене, за которой мы прятались с Лелелем, и стала судорожно дергать и поворачивать все, что из нее торчало и могло сойти за рычаг, открывающий потайной ход.

Ягода оказалась догадливой. Она поняла, что вряд ли я прикидываю, что снять со стены, нашла в моих действиях смысл, и принялась помогать. Удары в дверь стали громче, к ним присоединилось еще разгоряченное дружное «ээх!».

Ход был спрятан хитро и находиться не желал. Тогда я с досадой пнула стену той ногой, которая не пострадала раньше, добавив к удару не очень приличную фразу. Ягода посмотрела на меня, подняв брови. Потайная дверь послушно скрипнула открываясь.

– Вот она, сила крепкого слова! – сказала я, оправдываясь за свое поведение.

Из двери в комнату полетели щепки. Переглянувшись с Ягодой, мы, не сговариваясь, в спешке стали перетаскивать в потайной ход Альберта, Рональда, Освальда и Василику. Старика – отца принцессы забирать не было ни времени, ни смысла. Пусть Амель попробует объяснить своим подданным, что в ее спальне делает король в столь плачевном состоянии.

Едва мы скрылись в потайной комнате, как петли на входной двери слетели, засов со звоном упал, и стражники посыпали внутрь. Первая пара, держащая таран, едва не вылетела с ним в окно. Их спас счастливый случай: сквозняк захлопнул тяжелые ставни, и таран вошел в них до середины, а бедняги повалились на пол по бокам от него.

Найдя принцессу без сознания, стражники начали суетиться вокруг нее, но потом будто по команде замерли, приметив короля.

– Теперь ты не выкрутишься, принцесса! – шепнула я.

О нас все забыли, и пользуясь этим мы стали переносить статуи друзей по одному к концу тайного прохода. Мы потратили на это занятие почти два часа, и успели вдоволь налюбоваться из-за стены, как скрипят мозгами маги, генералы и королевские советники, глядя на статую короля и лежащую без сознания принцессу.

– У тебя вся спина в крови, – заметила Ягода. Я даже не почувствовала, что зеркало распороло не только платье. Зато, как только Ягода сказала об этом, сразу стало больно. Хорошо хоть дальше никого нести на себе было не нужно – тайный ход кончался за куполом, где моя магия опять действовала.

– Невидимость, – шепнула я, когда наконец, тяжело дыша, мы перетащили последнее тело, которое принадлежало Освальду. Я обреченно вздохнула, собираясь с духом, и применила к заколдованным друзьям заклинание уменьшения веса. Я откладывала его сколько могла, потому что побочкой невесомости была боль, но больше тянуть было нельзя. Мне сразу скрутило все органы. На рану будто насыпали щедрой рукой соли, из глаз брызнули слезы. Я скрючилась, сжала зубы и поплелась по кривым улицам к светящемуся над домом Освальда куполу. Дальше все должно было быть просто – добраться до фонтана или места силы, а оттуда – прочь из негостеприимной Аскары. Но сначала – забрать Дэми и колобка.

Дом

Последний проситель вышел из тронного зала, советники, притворяющиеся грустными, тоже ушли. Когда я согласилась взять на себя часть ответственности за управление королевством и вступила в совет, они обрадовались, как щенки при виде хозяина, начали оставлять на меня большую часть работы и со счастливыми лицами убегать пораньше. Я была уверена, что если выгляну в окно, то увижу, как они запускают воздушных змеев.

Я тяжело вздохнула, посмотрела на трон, пустующий вот уже три месяца, и пошла в комнату, которую выбрала для себя в королевском дворце. В ней стояли каменными изваяниями мои четыре друга, почти так, как они стояли в спальне принцессы.

За последние три месяца в эту комнату зашел каждый маг королевства, светя своей полированной лысиной. Головы магов хоть и блестели, как и было положено, помочь они так и не смогли.

Сначала по моему зову пришли лучшие из лучших, магистры и академики, мои учителя и их коллеги. Ничего. Потом пришли свободные маги, работающие по найму, и – тоже ничего. Прослышав о щедром вознаграждении, съезжались из соседних королевств маги-авантюристы. Был один даже из Аскары, на него я возлагала большие надежды, но, к моему огромному разочарованию, он тоже не сумел помочь. С уходом каждого из них уровень моего отчаяния становился выше на одно звено. Сейчас этих звеньев было уже двести сорок девять.

Я вспомнила день нашего возвращения в Альмагард. Прямо из дворца принцессы мы с Ягодой вернулись в дом Василики. Аштасар не подвел, Дэми и Коля были в порядке, а в Вераильме начиналась такая же суматоха, какая была в Освии, когда пропали Альберт и Рональд. Выходить из-под купола стало слишком опасно, и мы снова решили воспользоваться прудом Освальда.

– С тебя вечеринка. Причем не скупись на шарики и мороженое, – сказала Ягода, помогая мне затащить в пруд последнюю статую.

Ягода была растрепана, ее ногти обломались, магия волшебного платья пропала, и оно покрылось грязью, кровью и богиня знает, чем еще. На ее запястьях остались следы от веревок. Всегда прекрасная болотница выглядела (как унизительно!) не лучше, чем простой человек. Глядя на нее, я пообещала, что будут еще и менестрели.

Ягода хитро улыбнулась и достала, будто из воздуха, ту самую статуэтку, которой ударила принцессу.

– Поставлю у себя дома, – злорадно сказала она. – Больше Амель не захочет иметь дело ни с одной из болотниц. Мы добавим немного магии, и принцесса будет бояться воды всю оставшуюся жизнь.

«Трудно ей будет пить и мыться», – подумала я, подняла Дэми на руки, положила счастливого Колю в сумку и вошла в воду.

Когда мы все вынырнули из реки, протекающей по городу, жители Альмагарда были впечатлены зрелищем. В этой реке уже давно ничего не водилось крупнее улиток, а тут из нее появилась я, причем не одна, а в компании с ребенком, двумя первыми советниками, похожими как две капли воды, и еще парой незнакомцев в странных позах. Из ила я вышла сухой и чистой, чем поразила собравшихся даже больше. Магов у нас никогда не сжигали на кострах, но в тот момент традиция готова была зародиться.

С тех пор прошло три месяца. Минувшие события казались далекими и зыбкими, и только выстроенные в ряд статуи заставляли верить, что пережитое мне не приснилось.

Я подошла к кому-то из братьев и убрала паутинку, сплетенную за день наглым пауком между его ухом и плечом, в который раз не выдержала и расплакалась. Мне захотелось вернуть то время, когда все было хорошо, когда Альберт мог смеяться, а Рональд – отчитывать меня за глупые выходки. Я даже загрустила по тому, как Василика учила меня держать меч, хотя еще совсем недавно я бы не поверила, что такое возможно.

Слышно было, как в соседней комнате смеется Дэми. Похоже, колобок или Мэлли только что рассказали ей очередную сказку. Мэлли перебралась во дворец и присматривала за малышкой. Появление Дэми несколько утешило няню, потерявшую воспитанников. Только благодаря ей, Мэлли перестала плакать раньше меня.

– Как это не по-королевски! – заметил Лелель, появившись, как всегда внезапно. Я не видела его со дня возвращения, и очень обрадовалась.

– А я и не королева. Я – дочь трактирщика, которая могла стать женой герцога, но потеряла все.

– М-да. Ты просто дочь трактирщика. Но если ты обернешься и посмотришь на свое прошлое, то поймешь, что другая дочь трактирщика, менее честная и преданная, не такая самоотверженная или не умеющая любить, никогда бы не оказалась здесь, на твоем месте.

Люди тонут в суете и хлопотах. Они без конца желают новые вещи или ощущения, порой даже не понимая, что хотят любви и заботы, и тянутся к тем, кто готов их дать. Если ты всмотришься еще внимательней, то поймешь, что управляешь королевством уже почти три месяца и пока справляешься не хуже, чем Альберт.

Он отхлебнул свой чай.

– С чем у тебя сегодня чай? – поинтересовалась я.

– Как всегда. Я обречен пить только один вид чая остаток вечности. Это мальва, застеп, немного чернолиста и особая, секретная приправа, которая придает ему убийственный вкус.

Он посмотрел оценивающе на статуи, с которых я бережно стряхивала пыль. Потом снова перевел взгляд на меня.

– Как я и говорил, всем нужна забота. Так что я взял на себя смелость проявить ее по отношению к тебе. Я распорядился – тебе готовят лошадь для верховой прогулки.

– И тебя послушали?

– Я был убедителен. Конюх запомнил мое появление на всю оставшуюся жизнь.

– И исчезновение тоже, – буркнула я, припоминая, в какое смятение меня каждый раз повергала привычка Лелеля появляться и исчезать в самый неожиданный момент.

– Да, исчезновение – тоже. Так или иначе, сейчас самое время съездить поблагодарить одну болотницу. Ночь будет лунная и ясная, она веселится с подружками и будет рада тебя видеть.

– Я так устала, Лелель. Мне совершенно не хочется куда-либо ехать, тем более ночью, тем более на болото, тем более верхом.

– Доверься мне. Я тебя ни разу не подводил. Ты мне скажешь большое спасибо после этой прогулки.

Он решил не давать мне больше возможности спорить и исчез. В комнату вошел бледный слуга и доложил, что лошадь готова. Опыт мне подсказывал, что Лелеля надо слушать. Значит, несмотря на усталость и плохое настроение, я поеду к болотницам сейчас.

***

Лошадь шла легко, ровно ступая по дороге. Мерцающий куполами город давно остался за спиной, сменившись полумраком проселочной дороги, освещенной луной. Страшно не было. Прошло то время, когда я боялась разбойников. Во-первых, потому что они давно, еще во времена прадеда короля Альвадо, исчезли из наших краев, оставшись только в сказках. Во-вторых, даже если бы они снова стали былью, я бы что-нибудь придумала.

Лошадка сбавила ход и почти остановилась. Я подняла грустный взгляд на дорогу, узнавая место. За поворотом, скрытым деревьями, должно было быть мое поле. Всего год назад на нем росли бесценные лунные лилии, или, как называл их Аштасар – ночные астры. Теперь там был выжженый пустырь. Маг Геральт безжалостно придал его огню просто ради того, чтобы выманить меня из замка. Если бы не это, я бы давно сняла страшное проклятье зеркала со своих любимых, но – увы.

Мне захотелось свернуть и поехать другим путем, лишь бы не видеть опять поле черным и мертвым, но самая короткая дорога на болота лежала через него. Минуту подумав, я, наконец, решилась, и легонько ударила лошадку пятками по бокам.

Дорога уходила вправо, деревья качались на теплом летнем ветру, а за поворотом открывалось поле. Мое поле… все светящееся от удивительных, редчайших цветов, которые погибли в огне год назад и выросли опять из собственного пепла. Лошадь замерла, мне даже не пришлось останавливать ее. Я соскользнула по ее боку на землю.

– И откуда только ты все знаешь, Лелель? – спросила я, не сомневаясь ни секунды в том, что он меня слышит.

– Работа такая, – ответил он, откуда-то справа, со стороны деревьев. – Будет неплохо, если ты наберешь букетик и поставишь где-нибудь у себя во дворце. Магическая сила этих цветов так велика, что даже не надо варить из них зелье.

– Я не знаю, кто ты на самом деле, но я так тебе благодарна. Без тебя я бы не разобралась во всем этом никогда.

Свободный шпион, или кем бы он ни был, улыбнулся по-доброму, по-отечески, и сказал:

– Ты справилась даже лучше, чем можно было рассчитывать. Думаю, Рональд может гордиться тобой. Удачи тебе.

– Ты еще зайдешь меня навестить? – Я почувствовала, что он прощается, и поспешила спросить, прежде чем он исчезнет опять, на этот раз навсегда.

– Может быть, когда-нибудь.

Я подбежала к нему и крепко обняла, а он улыбнулся, подмигнул и исчез. До болотниц в ту ночь я так и не доехала.

Разложенные у ног друзей лунные лилии нежно мерцали и переливались. Ничего не происходило. Я ужасно боялась, что они тоже не сработают, и сидела, не сводя глаз со статуй, забравшись с ногами в кресло. Одну лилию я воткнула себе в волосы, как это однажды сделал Рональд, на удачу. За окном начинало светать, я положила голову на спинку кресла, и не заметила, как уснула. На этот раз холодный, чужой Рональд не явился в мой сон.

Сквозь веки пробивался яркий утренний свет, грея сквозь оконное стекло мою правую щеку. Он будил не хуже советников, деликатно стучащих в мою дверь по утрам со словами: «Все в сборе, только вас ждем». Сегодня, похоже, у меня выдался выходной, потому что кроме солнца никто не спешил меня будить.

Я открыла глаза, пытаясь понять спросонья, где я и почему сплю в кресле. Поняла и тут же перевела взгляд туда, где три месяца стояли, как неживые, мои друзья. На полу лежали почерневшие цветы, а комната была пуста. Я снова закрыла глаза, подумала, что это чудесный сон и что я не хочу просыпаться больше никогда.

Снова проснулась я от того, что кто-то накрывал меня пледом. Внутри все замерло от волнения. Меня захлестнули разом два чувства – восторг от мысли, что это мог делать только Рональд, и страх, что я открою глаза, и увижу вместо него кого-то другого.

Но волнения оказались напрасными. Напротив, в кресле, придвинув его близко к моему, сидел Рональд и смотрел на меня осмысленными, умными, теплыми глазами. Его лицо снова было живым, на нем светилась улыбка.

– Не могу на тебя наглядеться, – сказал он родным, добрым голосом.

Рональд неспешно поднялся, я рывком встала и сдавила его в объятьях так, что он выдохнул.

– Ну у тебя и хватка. Не ожидал, что такие тонкие руки могут быть такими сильными, – прохрипел он.

– Накачалась, пока вас таскала по лестницам.

Он тоже обнял меня, а я сдавила его еще крепче.

– Никуда больше тебя не отпущу, и не надейся! Ты без меня вечно влипаешь во всякие неприятности.

– Я очень постараюсь больше ни во что не влипать.

– Давай поженимся, – предложила я по аскарской традиции первой. – В книжках всегда после свадьбы у героев приключения заканчиваются, а я как раз больше никаких приключений и не хочу. Хочу скучную, обычную жизнь рядом с любимым человеком. Рядом с тобой.

Как это обычно бывает, именно в этот момент в комнату постучали. Вошел Освальд, держа на плечах счастливую Дэми, которая ощутимо оттягивала папины кучеряшки.

– Но, ласадка, но! – кричала она, смеясь и шлепая его пятками по груди.

Освальд светился от счастья. Василика вошла за ними следом. Она выглядела уставшей, но довольной.

– Как ты сделала своего колобка? – с порога спросил Освальд. – Я такую магию впервые вижу. Это первоклассное поисковое заклинание. Мэлли сказала, ему уже три месяца. Как вообще такое возможно? И что с побочкой?

– Побочки нет, – смущенно ответила я, прекращая наконец душить Рональда. – Кроме того, что он меня считает матерью и так ко мне и обращается. Это, конечно, мило, но порой довольно неловко, особенно когда у тебя заграничные послы, а он вкатывается и бесцеремонно называет тебя при всех «мать» и на «ты».

– Очень надеюсь, что ты запомнила заклинание.

Я на минуту задумалась. Надежды не было. Заклинание исчезло из моей головы качественно и необратимо. Возможно, Лелель мог бы подсказать, но вряд ли он придет опять.

Походкой делового человека вошел Альберт. Его волосы снова были рыжими, а взгляд не менее хитрым, чем раньше. Бесцеремонно усевшись в придвинутое Рональдом кресло, он ревниво уставился на меня.

– Мне тут про твои дипломатические подвиги такого понарассказывали, что я подумываю, не уйти ли на покой. Хочешь занять мое место?

– Ты про какие именно подвиги? – решила уточнить я. – Про те, из-за которых мы на пороге войны с Аскарой, я являюсь политической преступницей, и за меня обещано огромное вознаграждение?

– Нет, про эти я ничего не знал, – Альберт был впечатлен. – И это все заслуги одного человека?

– У меня талант! Было бы побольше времени, может быть, меня разыскивали бы не только в Аскаре.

Освальд нашел способ заглянуть через расстояние в родное королевство. Там дела шли неважно. Принцесса так и не пришла в себя. Она уснула магическим сном, по предположениям Освальда, в момент, когда треснуло зеркало. Я с легким разочарованием подумала, что это случилось до того, как Ягода применила против нее зеленую статуэтку. Так или иначе, страшная заморская красавица никак не хотела просыпаться.

Наспех созванный аскарский совет был растерян и беспомощен, не менее чем совет Освии еще совсем недавно. У меня были сильные подозрения, что в него набирали по тому же принципу, что и в наш. Сейчас советники занимались преимущественно тем, что паниковали, ссорились и то хватались за поиски мага, который вернул бы им короля или принцессу, то в истерике искали виновных, то есть меня и Ягоду, чтобы наказать. Ни то ни другое никак не помогало им вести дела королевства, временно лишенного правителя.

Альберт пару дней злорадствовал, помня, как на него вешали предметы гардероба, но через несколько дней совесть в нем победила и он твердо решил вмешаться. Он сослался на то, что отношения между нашими королевствами надо налаживать в любом случае, а если мы поможем, то договариваться будет проще. Но мы с Рональдом знали наверняка, что его злорадство сменилось сочувствием.

Я так быстро простить принцессу не могла. Может быть, потому что она одним махом едва не лишила меня всех любимых людей. По мне, пусть проспала бы еще лет сто.

– Разрешишь набрать цветочков в подарок невесте? – поинтересовался Альберт у брата.

Рональд прекрасно понимал, что именно я думаю по поводу принцессы и цветочков. Он покосился на меня, потом, раздумывая, посмотрел на брата, вздохнул.

– Прости, Александра, но Альберт прав. Мы должны помочь, если сможем.

– Ладно, – согласилась я. – Но я делаю это только для того, чтобы увидеть однажды, как она страдает.

Это был компромисс с моим чувством справедливости. В глубине души я понимала, что и сама бы помогла, но разум требовал возмездия.

Через пару дней мы все отправились к месту силы, предварительно поменяв мою внешность, все-таки за меня в Аскаре было назначено неплохое вознаграждение. Освальд, как более опытный маг, перенес нас всех к себе домой. Дэми на этот раз предусмотрительно внесли в круг последней, чтобы она случайно не пожелала чего-нибудь вроде «вот бы у папы были уши до земли».

Мы оказались посреди гостиной, до которой хозяйственные руки Аштасара не дошли. Хотя, возможно, даже его магического дара, полученного в наследство от прапрабабушки, оказалось недостаточно, чтобы справиться с причиненными разрушениями.

Повисла долгая пауза. Клей, которым к столу была приклеена чья-то шерсть, давно и основательно высох, его потеки зависли над полом, как сталактиты.

– Кажется, я ошибся домом, – неуверенно предположил Освальд, все еще теша себя надеждой.

– Постойте, – непонимающе сказала Василика, – я же вроде оставила Дэми всего на полдня, а тут такие разрушения.

– Если это все-таки наша гостиная, то ребенок поработал над ней ударно! – восхитился отец. – Она всего полдня потратила, а тебе месяц с этим разбираться.

– Ну уж нет! – категорически отказалась Василика. – Я не знаю, как ты, дорогой, а я переезжаю.

Все вместе мы направились ко дворцу аскарской принцессы. Вид Освальда был таким внушительным, что нам никто не препятствовал. Верховный маг еще на подходе, снял свой собственный купол, чтобы тот снова не сыграл против него.