Нить жемчуга. Книга первая. Стихия – Тьма.

Это было для нее слишком. Все, включая и игривый насмешливый тон, и то, насколько откровенно и пристально ее разглядывают. Это и смущало, и злило одновременно. Девушка с силой сжала цепочку в кулаке.

– Это касается только меня. – Она спрятала свои драгоценности за воротник рубашки и поудобнее перехватила свой учебный меч.

– Да будет так. Начнем! – Ферро напал мгновенно.

Вероника уже держала свою красивую, но в ее руках совершенно бесполезную деревяшку. Она готовилась к нападению, и все равно чересчур стремительная атака застала ее врасплох.

– Держи мягче. – Клинок в руках Ферро черной змеей ужалил ее в предплечье. Девушка попыталась отскочить, парировать удар, в точности так, как училась это делать уже несколько недель, но снова не успела.

– Быстрее! – в холодном голосе слышалось раздражение. Мгновение – и резкая боль разлилась по бедру.

В третий раз ей наконец улыбнулась удача. Вероника не видела ни меча, ни руку, которая его направляла, а лишь окончание движения. Слишком поздно, но тело само качнулась назад и в сторону, удар прошел вскользь. Будь это настоящий клинок, такая уловка ей бы вряд ли помогла.

– Неплохо, но все равно слишком медленно! – ровный голос, бесстрастно констатировавший ее абсолютную бездарность, обжигал, словно очередной точный и болезненный удар. Один из многих, обрушившихся на Веронику нескончаемым градом. Но, несмотря на это, ей каким-то чудом удавалось уходить от большинства. Немногие из них девушке посчастливилось удачно отбить, в такой ситуации она не могла и помыслить о нападении.

Она не заметила, как отступила на самый край обрыва. Ей было некогда смотреть по сторонам. Девушка поняла, где оказалась, почувствовав под ногами ненадежную рыхлую осыпь. Нужно развернуться, но как?! У нее все же получилось вполне сносно парировать несколько ударов и даже пройти пару шагов вперед, но только потому, что ее оппонент откровенно заскучал.

Она почти поверила, что следующим ударом сможет наконец достать своего мучителя. Но радость оказалась преждевременной. Когда в очередной раз два клинка столкнулись, Вероника сдавленно вскрикнула и разжала пальцы. На ее руки обрушилась такая боль, словно от удара кувалдой.

– Так ты никогда не сможешь убить меня. – Сверкнул зубами Ферро. Это не было улыбкой, скорее походило на оскал хищника. Хищника, которым ей ни за что не стать. Он грациозно подался вперед, возвращая замершей на краю девушке ее оружие. – Расслабься. Злость и страх в твоем случае только вредят делу. Запомни: я – всего-навсего неизбежное зло.

Вероника отступила. В этот раз слишком поспешно. Она налетела прямо на торчавший из земли корень и чуть не подвернула ногу. В ушах звенело от боли, в голове не было ни единой путной мысли, все прошлые уроки вылетели из памяти, а руки и колени начали трястись. Должно быть, прошло всего лишь несколько минут, но казалось – целая вечность.

Сегодняшний тренировочный бой являлся для нее далеко не первым, но по-настоящему нестерпимое чувство беспомощности появилось впервые. Раньше все было будто не по-настоящему: медленнее, проще. Внезапно все изменилось. Это уже ничем не напоминало их очередной урок, хоть ей никогда спуска не давали. Но сейчас все превратилось в одну бесконечную пытку.

– Перестань убегать! Ты этого хотела, вот он, твой бесценный опыт! Нападай! – Глаза Ферро холодно блеснули. Ее мучитель теперь стоял спиной к обрыву и, быстро оглянувшись назад, спрыгнул вниз и легко побежал по склону, переступая с камня на камень так, будто под его ногами была ровная земля, а не острые ненадежные булыжники.

Вероника глянула вниз и нервно сглотнула. Она поднималась этим путем сегодня, но на небе светило солнце, девушка шла медленно, проверяя каждый камень, прежде чем опереться на него. А сейчас спускаться в темноте, да еще таким диким способом? С другой стороны, она обещала беспрекословно выполнять все, что от нее потребуется. Ведь никто за язык не тянул! Кто же знал, что придется скакать, как горная коза по склону? Если сегодня ей не повезет, так тому и быть. Девушка как могла глубоко вдохнула и спрыгнула вниз. Поспешно переставляя ноги, она полубежала, полускользила, приводя в движение множество ручейков из мелких камней.

Скользкий и острый обломок резко нырнул вниз под ее ногой. Вероника успела перескочить с него на более надежный, но, потеряв равновесие, чуть не упала, больно ударившись о каменный выступ. Девушка растерянно поднялась на ноги и обреченно взглянула вниз. Ферро был уже у реки. Она же с трудом одолела в лучшем случае около трети от нужного расстояния. Вероника медленно перебралась на соседний камень, предвидя кривую усмешку, с которой ее встретят внизу, или еще хуже – шутку по поводу ее медлительности и неуклюжести. На первый взгляд, не имеющую к ней никакого отношения, но все равно очень обидную. Нет, такого терпеть она точно не станет! Девушка перепрыгнула на соседний камень, потом еще на один и понеслась вниз.

Луна, наполовину прикрытая облаками, давала совсем мало света, его хватало ровно для того, чтобы отличить темно-серый от черного и очень черного. Самыми черными должны были быть трещины и дыры, в которые на такой скорости попадать не стоило.

Вероника бежала по склону, она больше не останавливалась, не проверяла, куда ставит ногу, выбрав место приземления, и, оттолкнувшись, она уже в полете находила следующее. Думать было некогда, все происходило само собой, чувство полета захватывало дух. Она не ошибалась, не поскальзывалась, просто бежала вперед все быстрее и быстрее.

Вскоре под ее ногами зашуршала круглая речная галька. Но до воды было еще далеко. Река, клокочущая на дне оврага, выгрызла себе глубокое русло, через которое там и тут лежали, словно мосты, толстые стволы свалившихся с обрыва сосен. Одни, совсем старые, потерявшие кору и все ветви, имели серебристый цвет, некоторые, упавшие недавно, еще не успели расстаться с зеленой хвоей.

– Отлично! – коротко похвалил ее мучитель, отступая к реке. – Твоя очередь.

О нет! Только не на один из этих шатких и скользких стволов. Да он, наверное, издевается! Девушка и так еле пересилила свой страх на спуске, а теперь это! Вероника со стыдом вспоминала, как она буквально на четвереньках, а то и на животе перелезала по точно такому же бревну через эту самую реку.

– Не смотри вниз, только на меня. Пейзажем полюбуешься на обратном пути! – Ферро перебросил свой фальшивый меч в левую руку. Это могло означать только одно – он дает ей преимущество. Но это, к сожалению, не имело для девушки ни малейшего значения – ее мучитель в равной степени владел обеими руками…

Вероника, прикусив губу, с содроганием сердца ступила на покачивающийся при каждом шаге ствол и с еще большим ужасом глянула вниз, на бушующие пороги и камни. Если она все-таки сорвется, Ферро подхватит ее? Вряд ли, если она разок шлепнется в воду, это будет гораздо поучительнее.

– Не могу, я упаду!

– Куда? – удивился ее мучитель. – Здесь целый мост!

Спорить было бесполезно. Вероника двинулась вперед. Очень медленно, стараясь удержать равновесие, словно канатоходец-недоучка над пропастью. Ферро отступал, легко отводя ее слабые и неумелые удары. Кажется, для него это было довольно скучной игрой.

Несомненно, он поддавался. Но девушка была ему благодарна, скорее бы уйти с этого скользкого дерева, только бы снова почувствовать под ногами твердую землю. Как назло, проклятое бревно никак не желало заканчиваться, хуже того, сужаясь к вершине, оно становилось все более шатким.

Вероника хоть и медленно, но верно наступала. Страх понемногу исчезал, за спиной ее мучителя, в темноте, уже маячил противоположный берег. Совсем близко! Всего десяток шагов!

Вот и долгожданная земля под ногами! Но на этом ее удача окончательно иссякла. Ферро снова напал. Отразив еще десятка три ударов и столько же пропустив, девушка неудачно перехватила свой деревянный меч и снова выпустила его из рук. Пальцы разжались, отказываясь повиноваться.

Вероника бросилась поднимать свое оружие и не успела. Она почувствовала холод меча через тонкую ткань рубашки над своей ключицей и замерла как вкопанная, так и не успев дотянуться до собственного оружия. Меч, конечно, был деревянный, а вот мгновенно вспыхнувший страх – самый настоящий.

– Достаточно на сегодня, – голос, прозвучавший в тишине, был до неприятного холоден.

Девушка слабо кивнула и тяжело опустилась на землю. Разогнавшееся сердце колотилось вовсю, руки и ноги дрожали.

– Что нужно сказать?

Вероника вздрогнула и затравленно взглянула на своего мучителя.

– Благодарю. Тебя. За. Урок, – еле слышно выдавила она, хотя больше всего на свете ей хотелось, чтобы Ферро провалился сквозь землю, если уж не навсегда, то хотя бы до следующего «урока».

– Тебе нужно больше упражняться. – Красавец протянул ей руку. – Вставай, пора возвращаться.

Но девушка лишь вздохнула и еле заметно покачала головой. Веронике казалось, она не может пошевелить и пальцем, а уж о том, чтобы поднять руку или встать, думать – и то было больно. Поэтому девушка не очень уверенно залепетала о том, что останется здесь, отдохнет и вернется сама.

– Глупости, – отрезал Ферро тоном, не терпящим возражений. – Ты предлагаешь мне оставить тебя посреди дикого леса, ночью, в одиночестве? Ты честно пытаешься держать обещание, но уговариваешь меня нарушить свое?

Девушка уныло смотрела снизу вверх на стоящего перед ней красавца, который даже не запыхался, понимая, что у нее закончились не только силы, но и слова.

– Вставай! Будешь двигаться – и боль пройдет. Поверь мне, я знаю. – Что-то в его голосе наконец заставило Веронику зашевелиться.

Внезапно стало как-то зябко и неуютно, хотя еще минуту назад девушке казалось – она может упасть и заснуть где угодно, хоть на каменистом берегу у самой воды, хоть у обрыва. И все-таки Вероника медленно поднялась и заковыляла на негнущихся ногах обратно к реке. Конечно, он-то знает! У него-то ничего не болит и вряд ли заболит вообще когда-нибудь…

Девушка украдкой взглянула на словно вырезанный из мрамора профиль своего мучителя. Она ведь не знает о нем ничего, кроме того, что видела сама, и того, чем напугал ее козерог. То есть совсем ничего! Да, Ферро может быть злым, равнодушным, насмешливым, жестоким, но он же может быть и совсем другим. И уж точно, он не убийца. А если это не так и Вероника ошибается? Но как, скажите на милость, можно здесь ошибиться? Он же спасал ее, а сейчас дает ей уроки! Пусть ей тяжело, страшно и больно, но она сама просила его!

Вид проклятого бревна над рекой заставил девушку остановиться. В обратную сторону ей не пройти. Тем более это уже другое дерево, тонкое, совсем без коры. Лишенный ветвей ствол, прямой, словно серебряная струна, едва держался корнями за противоположный берег.

Ферро легко вспрыгнул на гибкую вершину и обернулся к Веронике:

– Я надеялся, что эту прогулку мы совершим вместе. – Он обезоруживающе улыбнулся, протягивая ей руку. – Не бойся, я тебя удержу.

Девушка с обреченным видом шагнула на раскачивающееся бревно. Она не понимала, как ему это удается: так легко перевоплощаться из холодного и безжалостного монстра в образец девичьих грез и обратно, нисколько не меняясь в лице?

Вероника шла, медленно и аккуратно переставляя уставшие трясущиеся ноги, и вдруг почувствовала за спиной чей-то тяжелый взгляд. Она не слышала ни единого звука, просто поняла, что позади, на другой стороне реки, появился кто-то и смотрит прямо на нее. От этого взгляда по спине у девушки тут же пробежал холодок.

– Мне кажется, за нами следят, – шепнула она, стараясь обернуться через плечо, но, тут же споткнувшись об острый сук, чуть не соскользнула вниз. Ее поймали. Мгновенно. Легко.

– Пусть, это забавляет, особенно когда тебе нечего скрывать. – Ферро отпустил ее и грациозно, словно в танце, отступил назад на два шага, вытягивая вперед руку.

Девушка снова осталась без поддержки, не считая легкого касания пальцев. Но вряд ли этого хватит, чтобы удержаться над пропастью. Она сделала шаг и покачнулась, чувствуя себя сухим листком, готовым оторваться и улететь. Не вверх, а вниз, и шлепнуться аккурат в ледяной бушующий поток.

– Смотри на меня, – совсем другой голос, почти ласковый, он уже не пугал и не приказывал. – Это не позволит тебе упасть, а мне – отпустить твою руку.

Ее мучитель безмятежно прогуливался по бревну, ведя за собой не на шутку напуганную Веронику, причем проделывал это задом наперед, ни разу не оступившись, даже не покачнувшись.

– А тебе есть что скрывать, моя маленькая фея?

Еще бы! Он, что ли, мысли ее читает?! Ей многое приходится скрывать в последнее время, а то, как тяжело порой ей это дается, не описать словами! Девушка почувствовала, как щеки заливает румянцем. Хорошо, что сейчас ночь. Иначе наверняка бы пришлось объяснять… Но как обьяснить то, что она просто обязана его ненавидеть, но не может?! Как и рассказать об этом.

Ферро спрыгнул на каменистый берег и помог Веронике спуститься следом. Когда их взгляды в очередной раз встретились, девушка быстро опустила глаза. Оставшиеся две трети подъема они преодолели молча и, к счастью, довольно быстро, намного быстрее, чем она сама днем ранее, но гораздо медленнее, чем ей бы этого хотелось. Они расстались на горном плато.

Вероника сделала пару шагов и оглянулась назад, но Ферро исчез, словно сквозь землю провалился, а реку накрыл непроницаемо белый туман.

Девушка поежилась и скорее углубилась в лес. Она шла через плато медленно, не оборачивалась, и не смотрела по сторонам. У неё тряслись колени и руки, а все тело разрывалось от боли, но это не шло ни в какое сравнение с тем, какие муки испытывала ее душа. Её глаза наполнились слезами, и, не в состоянии сдерживаться больше ни секунды, она рухнула на землю, сотрясаясь от беззвучных рыданий.

Девушка надеялась, что сейчас ее мимолетную слабость никто не увидит. Ни одна живая душа не должна знать, как ей тяжело. Крупные слезы лились из глаз неудержимым потоком. Но темнота, кажется, имела склонность наблюдать и слушать…

Глава 5

I Потерянные души

Amissa Anima

Сильваер считал, что до конечной цели их путешествия – противоположных Врат – идти совсем недолго. По скромным расчетам самой Вероники выходило, что они с козерогом провели в пути не менее пяти месяцев. Конечно, расчеты были лишь приблизительными, потому что она считала не дни, а фазы луны. Точнее, каждое полнолуние, ведь в ее мире это случалось примерно один раз в месяц. А за все время в дороге полная луна показывалась путникам пять раз. Конечно, в другом мире время могло идти по-другому, но Веронике такие сложности были ни к чему. Она считала месяцы так, как могла делать у себя дома, но дом теперь был бесконечно далек от нее.

Как обычно, днями напролет она, борясь с нестерпимой болью во всем теле, пробиралась по бесконечным завалам из камней и деревьев, по лесистым горам, сквозь колючие заросли и холодные бурные реки. Но что было бы с ней, если бы Вероника, поддавшись слабости, согласилась сесть на спину козерога, а не шла пешком? Должно быть, с ее ночными уроками можно было распрощаться.

Невероятно, но после целого дня в пути и нескольких часов сна девушка вскакивала сама, ее измученное тело привыкало, а боль в мышцах не застаивалась надолго. Ее глаза открывались, Вероника вставала и шла, вопреки страху и здравому смыслу, стараясь не замечать все новые и новые синяки и ссадины, появляющиеся на ее теле с завидной регулярностью. И после, доведенная до исступления множеством неудачных попыток и бесконечной чередой поражений, она уходила, чтобы никто в целом мире не видел ее слез.

Следующий день – последний день в пути – принес уставшим путникам множество неприятных сюрпризов. Девушка ждала и боялась этого дня. Видимо, потому на прошлом «уроке» она являла чудеса стойкости и упорства. Ради похвалы, может быть, последней, и добилась своего. Ведь каждый переход через врата мог стать для нее роковым.

Прощаясь, девушка попросила Ферро не приходить. Она помнила, как долго не могла прийти в себя после прошлого перехода, и не хотела, чтоб он видел ее такой беспомощной… Тот лишь усмехнулся и пообещал дать ей две ночи форы. Странно, в одном далеком сне черная птица не успела ухватить ее… Что может случиться наяву, на пути из мира в мир, Вероника не представляла.

Черный силуэт растворился в ночной тьме, будто его и не было вовсе. Не у кого спрашивать. Ферро больше не звал ее с собой. Ну почему сегодня ей так тяжело прощаться? Как назло, вспомнился бесконечный коридор, скрывающийся в морской бездне. Кто же из них троих прав? Она узнает потом. Но кто ей сказал, что не будет уже слишком поздно?

Вероника поморщилась – тонкая ветка больно хлестнула ее по плечу. Сильваер шел, пробиваясь сквозь густой подлесок. Девушка следовала позади него. Теперь путники спускались под гору, но тяжелой дороге не было видно конца. Переплетение колючего кустарника, полусгнивших стволов и корней, вьющихся растений с жесткими стеблями, высокой травы вместе с застоявшимся, влажным, гнилым воздухом угнетали и лишали последних сил.

Вероника шла, то и дело закрываясь от колючих ветвей, норовящих ударить по лицу. Она часто спотыкалась о переплетения жестких корней и стеблей.

День уже клонился к закату, когда уставший и грязный козерог, а за ним и девушка наконец выбрались из леса на открытое пространство. Вероника оглядывалась вокруг, прикрывая глаза ладонью. После лесного полумрака свет заходящего солнца ослеплял ее.

Плоская равнина, лысая и каменистая, уходила вперед и резко обрывалась почти у самого горизонта. Высокие темно-серые утесы нависали над водой, дальше простиралась лишь необъятная синяя гладь. Неужели море?..

А ведь она и не надеялась увидеть что-то подобное. Девушка считала, сны не могут и не должны сбываться, да и значат они, очевидно, совсем не то, чем кажутся на первый взгляд. Но один все-таки напомнил о себе. Хоть спустя время Вероника сообразила, что никакого коридора на самом деле она не увидит. Путь без конца и начала – это всего лишь метафора…

Уставшая девушка приняла наконец помощь козерога и продолжила путь верхом. Предчувствие неизвестной беды как всегда утомляло больше, чем ее преодоление… Вероника заметила у себя новую отвратительную привычку переживать неприятности раньше, чем они произойдут… или не произойдут. Но сейчас она не боялась того, что может случиться, потому что после тяжелого дневного перехода сил бояться почти не осталось.

Лес еще не скрылся за холмом, а девушка уже приметила еле заметную тропинку. Аккуратно подогнанные друг к другу круглые камни, между которых пробивалась пучками тонкая желтая трава, зигзагом убегали вверх и терялись за ближайшей возвышенностью.

– Сильваер! – удивленно вскрикнула девушка, но потом понизила голос, словно боясь, что ее кто-то услышит: – Разве рядом с Вратами могут жить люди?

– Могут, если Привратник посчитает их присутствие уместным. Человеку тяжело жить в одиночестве, такое уж он существо.

– Значит, хранитель Врат – человек? – Странно, что этот факт может радовать и настораживать одновременно…

– Да, теперь я полностью в этом уверен.

Вероника глубоко вздохнула, подставляя лицо морскому ветру. Вдалеке из-за края зеленовато-желтой равнины снова показалась тонкая поблескивающая полоса. Как бы ей хотелось подобраться к самому берегу. Веронике казалось, что она уже слышит мерный плеск волн и отдаленные крики морских птиц, но Сильваер свернул совсем в другую сторону. Девушка с молчаливым сожалением проводила взглядом большую воду пока та совсем не скрылась из виду. Ну, ничего, потом у нее наверняка будет немного времени, чтобы полюбоваться на всю эту красоту.

Сейчас от маленькой деревеньки за холмом потянет дымом, подаст голос какая-нибудь бдительная собака, лай подхватит другая и третья, из окон домов будут выглядывать люди. Как же они, наверное, удивятся, увидев таких странных путников. А может, они привыкли, раз живут бок о бок с хранителем Врат. Как бы ей хотелось надеяться, что ужас не добрался до этих отдаленных мест!

Вскоре из-за очередного холма действительно показались темные крыши домов, невысоких и приземистых. Вероника смотрела во все глаза, она все еще надеялась.

Напрасно. Большой холщовый мешок лежал брошенный у самой тропы. Бесформенный и изгнивший. Укрытая светло-зеленым мхом, грубая серая ткань была прорвана в нескольких местах. Но то, что девушка разглядела при приближении, заставило ее содрогнуться, и все надежды ее рухнули в тот же миг. Вероника замерла на спине козерога, сжав рукоятку своего учебного меча, словно он мог хоть чем-то ее защитить от этого пугающего зрелища. Из прорванной мешковины торчали серые кости.

– Солнце скоро уйдет, – глубокий голос Сильваера вывел девушку из оцепенения. Она и прежде видела многое. Но именно эта картина шокировала больше всех. Потому что такого увидеть Вероника никак не ожидала. Все что угодно, но только не это!

Кто-то принес сюда этот мешок со всем содержимым, кто-то его здесь оставил. Просто немыслимо и до безумия жутко. Краем глаза девушка заметила еще несколько торчащих из травы кусков мешковины и пару свертков поменьше, лежащих вдоль противоположной обочины. Да что здесь произошло?

Сильваер без предупреждения перешел на рысь, унося с собой Веронику. Жаль, что скорость и ветер были не в силах рассеять ее ужас и потемневшие мысли.

Перед усталыми скитальцами из-за невысокого холма вырастала деревня. В вечернем воздухе стояла тишина. Все это девушка уже видела множество раз, и всякий раз ей становилось не по себе. Старые обветшалые дома, запущенные сады, разросшиеся деревья, заслоняющие все вокруг своими ветвями. Не заслонили, не спасли. Ни заборы, ни замки, ни решетки на окнах не смогли остановить беду.

Вероника глянула за ограду маленького деревенского кладбища. Все жители, или во всяком случае большая их часть, были здесь – у маленькой покосившейся часовенки, крышу которой венчал лишь прямой четырехгранный железный шпиль. А почему бы и нет, в этом мире люди наверняка и говорят, и живут, и молятся совсем по-другому.

Груда костей и мешковины, в которую поспешно заворачивали тела, возвышалась посреди погоста, утыканного точно такими же, как и на крыше, шипами: деревянными, металлическими, каменными. Серые обрывки мерно колыхались на ветру. В густеющих сумерках на непрошеных гостей, кто угрюмо, с немым укором, кто с открытой в беззвучной мольбе пастью, смотрели серые черепа. Их черты навсегда потеряли любое сходство с человеческими.

– Это люди? – спросила девушка и поежилась. Звук ее голоса эхом отразился от стен, вызывая подобие шевеления в ближайших домах, и угас.

– Были ими, возможно. – Сильваер продолжал двигаться рысью, широкие раздвоенные копыта отбивали мерный ритм на пустынной дороге. В отличие от Вероники козерог и не думал смотреть по сторонам.

– Их здесь так много… Неужели в деревне совсем никого нет?

– Брошенное место недолго остается пустым, – странный ответ козерога разбудил уйму пугающих мыслей, заставивших девушку съежится и беспрестанно озираться по сторонам.

Последние лучи заходящего солнца осветили вершины деревьев, серые стены домов, странный покосившийся шпиль на крыше часовни и исчезли. Сразу же, без промедления навалилась темнота.

Сильваер остановился прямо посреди дороги, словно прислушиваясь к чему-то очень далекому и тихому.

– Кажется, нас приглашают войти. – Козерог навострил уши и, предвосхищая следующий вопрос, быстро проговорил, смотря куда-то вдаль: – Там, на холме. А здесь нам лучше не задерживаться.

Сильваер резко устремился вперед. Он скакал напрямик и, перепрыгнув несколько невысоких заборов, проломившись через живую изгородь, вылетел на параллельную улицу. Краем взгляда Вероника заметила движение позади себя, где-то в тенистой глубине сада, который они только что миновали. Она не смогла рассмотреть детали, только непонятное скольжение: медленное, тягучее и плавное.

Тьма неторопливо сочилась из окон и выломанных дверей – лоснящаяся, глянцевая, словно расплавленная смола. Она медленно заполняла собой сады и выплескивалась на улицы.

В отличие от девушки козерог не оборачивался, он и так все видел слишком хорошо. А тем временем черная масса за их спинами, вздымаясь и вскипая крупными маслянистыми пузырями, полностью залила улицу.

Сильваер прянул вбок и прыгнул через забор, свернул, снова прыгнул.

– Мы выберемся! Держись, Вероника!

Маслянистая тьма волной выплеснулась на дорогу прямо перед ними, перегораживая последний путь к бегству. Сворачивать было некуда, некуда бежать. Но козерог только ускорился, а черное озеро на его пути быстро расползалось, становясь все шире с каждым ударом копыт о землю.

Девушка затаила дыхание, она могла лишь наблюдать за новой неведомой напастью. А тем временем из, как ей казалось, безбрежного смоляного озера медленно вырастало множество черных бугристых щупалец. Сначала их загоняли, а теперь ловушка захлопнулась.