Путь темных

– Вы всерьез полагаете, что я способен предать Кампанелу в руки жадного и деспотичного человека, который всегда думает только о себе? Конечно, это вражеская страна, но в ней живут ни в чем не повинные мирные люди. Я беспокоюсь за то, что с ними будет, если власть получите вы.

– А вы думаете, ваш Хевингем не жаден и не деспотичен? Он не меньше моего любит поживиться за чужой счет. Его планы на Кампанелу еще смелее моих. Наше с ним различие только в одном: Хевингем глуп и не знает меры, он забудет о вас, едва взойдет на трон, и уже на следующий день доведет страну до разорения. Я же знаю, как не торопясь и с максимальной выгодой растащить это сокровище по кускам, и, хорошо зная и высоко расценивая таких выдающихся личностей, как вы, щедро воздам вам по заслугам.

– Я никогда не думал о себе, неужели вы еще не поняли этого? Мне жаль Хевингема. Он пережил большую утрату по нашей вине. Я сделаю все, чтобы облегчить его страдания.

– Страдания? Да он знать не знает, помнить не помнит, что это такое! – невольно вырвалось у возмущенного Варлама, но, видя, как полнятся досадой и гневом черные глаза его опасного и благородного собеседника, осекся. Восстанавливать Витека против себя не входило в его планы. – Вы не верите мне. Потому что я всегда на виду, и вы достаточно наслышаны обо мне, чтобы сформировать нелестное мнение. Преимущество Хевингема в том, что он всегда в тени. Ему легче прикинуться в ваших глазах жертвой, тогда как я себе такой роскоши позволить не могу. Но я могу доказать вам, что вы ошибаетесь на его счет. Как всякому малолетнему амбициозному безумцу, за неимением единомышленников обреченному вести затворнический образ жизни, ему все же хочется хоть с кем-то поделиться своими планами. И он ведет дневник. В нем он своей собственной рукой обнажает свое истинное лицо. Это то единственное доказательство моей правоты, на которое вы просто не сможете закрыть глаза.

– Вы так уверенно говорите. Дневник у вас? – спросил Витек. Внешне он оставался абсолютно спокойным.

– Да. Я хотел показать его Королевскому Совету Кампанелы, чтобы изобличить Хевингема. Но я готов отдать его вам в обмен на ваше обещание не помогать принцу прийти к власти. Разоблачение Хевингема перед Королевским Советом в тот же день даровало бы мне трон Кампанелы, но, зная, что оставляю за своей спиной не только его, но и вас, я бы все время оглядывался. Я не считаю необходимым бояться принца, но было бы слишком беспечно с моей стороны не питать опасений на ваш счет. Поэтому я готов удлинить свой путь к власти в обмен на уверенность в том, что не встречу на нем вас.

Варлам говорил и не отрывал глаз от лица черноволосого эльфа, пытаясь прочесть на нем хоть какие-то чувства. Он не врал. Про дневник прознала и выкрала из спальни Хевингема шустрая Виолетта. Быстро поняв, какие перспективы открывает перед ними эта простая ученическая тетрадка с коряво нарисованными королевскими гербами на обложке, колдунья передала ее наместнику в неудачный день его встречи с Катариной, и если бы не досадное недоразумение, в ходе которого д' Аруэ чуть не лишился ноги и на два дня выбыл из действительности, он бы сейчас готовился к коронации, а не лежал, прикованный к скрипучей кровати в разваливающемся разбойничьем замке.

Молчание длилось больше минуты, и все это время Витек смотрел в пол, словно борясь сам с собой за низменное право столь недостойным образом узнать истинные мысли отсутствующего здесь человека. Наконец, он поднял глаза и спросил:

– Когда я смогу получить дневник?

– Хоть сейчас. Он во внутреннем кармане моего камзола. Надеюсь, вы его не сожгли.

– Все ваши вещи в этой комнате, сложены на стуле. Вы можете быть уверены в том, что кроме меня к ним никто не прикасался… Варлам, вы все больше бледнеете. Вам тяжело? Вам больно?

– Да вот, нога некстати разнылась, – д' Аруэ досадливо поморщился.

– Выпейте это, – Витек протянул ему чашку, которую тут же взял с прикроватной тумбы.

Наместник принял ее, при этом задержав взгляд на руках эльфа. Сделав пару глотков, он позволил себе заметить:

– Вы, кажется, тоже не совсем здоровы. У вас кисть перебинтована. Тоже укусили?

Витек с необъяснимой тоской взглянул на свою руку, на которую ему тоже пришлось наложить повязку, и неохотно откликнулся:

– Да так… Считайте, что неудачно подрался. Надеюсь, вы не расцените как ловушку мое предложение остаться здесь до вашего выздоровления? У вас сильный организм. Мои лекарства помогут вам быстро пойти на поправку.

– Вот уж никогда не думал, что мою жизнь будут спасать враги-эльфы! – хрипло рассмеялся Варлам д' Аруэ.

– Я сам никогда об этом не думал, – кисло подтвердил черноволосый эльф.

Он прошелся по комнате и, взяв со спинки стула камзол наместника, быстро перерыл карманы, вытащив из одного тетрадку, на мягкой черной обложке которой золотистым карандашом были нарисованы неуверенной детской рукой гербы Кампанелы.

– Это дневник? – уточнил у внимательно наблюдавшего за его действиями Варлама эльф.

Тот согласно кивнул. Но Витек не успел открыть тетрадь. В дверь тихонько постучали, и черноволосый эльф незамедлительно дал разрешение войти. Порог перешагнула Катарина. Кинув сначала любопытствующий взгляд на Варлама д' Аруэ и не без радости отметив, что выглядит он по-прежнему плохо (девушка не оставляла надежды на то, что наместник умрет и избавит Витека от забот), она затем посмотрела на черноволосого эльфа и сказала ему:

– Внизу стоит какой-то мужчина с охраной из семи эльфов. На их плащах лавандинские трилистники. Они хотят видеть Эруаля. Вы не знаете, где он? А то я его везде ищу, с ног сбилась.

– Посиди с нашим общим знакомым, а я сам поищу Эруаля, – попросил Витек, кивая на Варлама. – У тебя появилась идеальная возможность, чтобы объясниться с ним и принести свои извинения.

Витек с Катариной поменялись местами: девушка присела рядом с кроватью кампанельского наместника, а черноволосый эльф вышел в коридор, унося с собой дневник Хевингема де' Мортеро. Эруаля он обнаружил в одной из комнат на первом этаже в компании известной троицы – Ариадны, Венсана и Ника. Последние усиленно готовились к предстоящему ограблению. Корвен метал в нарисованную на стене мишень кинжалы; Бетт рисовал на клочке бумаги примерный план действий; Ариадна, сидя на подоконнике с Эруалем, развлекала его хрониками ограблений шайки Гло Картер. Принцу, может быть, было и не очень интересно, но ему определенно нравилось общество рыжеволосой красавицы, и потому он внимательно слушал. Колдовство Витека помогло: пережив в один день потерю двух дорогих ему эльфов, Эруаль до сих пор продолжал себя чувствовать хоть и неестественно, но благотворно спокойно, и, хоть мысли его нет-нет да и возвращались к ужасной казни брата и душераздирающей предсмертной записке отца, они уже не ранили сознание настолько, чтобы смысл разговора ускользал от него.

Увидев на пороге Витека, Ариадна обрадовалась и пригласила его присоединиться к ним. Тот, естественно, отказался, сообщив, что зашел только за тем, чтобы забрать Эруаля. Очутившись с ним наедине, в коридоре, Витек передал ему сообщение Катарины. Принц мгновенно насторожился.

– Мне это не нравится. С чего бы это посол Лавандины стал меня разыскивать? – с явным беспокойством в голосе проронил Эруаль.

– Может быть, ты зачем-то понадобился Элспету, – без особой уверенности предположил Витек. Он сказал это вслух просто так, чтобы не молчать. В глубине души он знал ответ. Вернее говоря, чувствовал.

– Пойдемте со мной, – предложил Эруаль.

Его учитель выразил свое согласие легким кивком.

Они спустились в Каминную залу и вышли на улицу. Перед Развалинами разместилась целая делегация эльфийских всадников – все высокие, стройные, чем-то неуловимо похожие один на другого. Вдобавок ко всему, одежда у них тоже была одинаковая, сочетавшая в себе серые и желтые тона. Лишь один из них носил другие цвета – багрово-красные. Как свежепролитая кровь! Именно он соскочил с коня навстречу вышедшему к нему принцу и отвесил низкий поклон.

– Господин Делсон? – Эруаль узнал посла. – Что вы хотели?

– Принц, у меня для вас прискорбная весть, – с подлинным страданием в голосе и взгляде произнес Делсон, с трудом удерживая обуревающие его чувства.

– Что-то с Элспетом? – не дожидаясь продолжения, догадался Эруаль, чувствуя, что голова его идет кругом, и смысл происходящего начинает ускользать от него. Рука учителя, уверенно легшая ему на плечо, вернула принца к действительности. Чувствуя, что выходит из себя, он крикнул: – Ну, говорите же! Не молчите!

– Элспет погиб, даже не успев короноваться, – сказал Делсон. – Вчера, в ходе сражения у моря Элх. Теперь вы должны занять трон. Я приехал, чтобы забрать вас. Вы нужны Лавандине.

Эруаль в задумчивости опустил голову и прикрыл глаза, пытаясь свыкнуться со своей новой ролью – ролью короля. Со стороны могло показаться, что он о чем-то напряженно думает, но на самом деле в голове принца не было ни единой мысли. Это было уже знакомое ему состояние полного ступора, так часто посещавшее его в последнее время.

Пока Эруаль разбирался с собственными чувствами, Витек, помнивший, как важна была для Элспета победа в этой битве, спросил у Делсона:

– Чем закончилось сражение?

– Нам удалось задержать армию Кампанелы, но не разгромить. Думаю, что в скором времени люди предпримут еще одну попытку. Принц Элспет сделал очень много, и победа досталась бы нам, но на стороне врага был Небесный Свет. Сами понимаете, ни одна земная сила не в состоянии противостоять силе сверхъестественной…

Господин Делсон продолжал говорить что-то еще, но Витек уже не слушал.

"Небесный Свет? Варламу тоже нужна была эта победа?.. Да нет… Лэмару был нужен Элспет… Значит, следующий в очереди мой договор".

– Принц Эруаль, простите мне мою настойчивость, но нам лучше поторопиться, – окликнул будущего короля лавандинский посол.

Он обернулся, и один из всадников по его знаку подвел Эруалю свободную лошадь. Витек принял поводья вместо него и почти силой впихнул их в безвольные руки своего ученика. Тот посмотрел на черноволосого эльфа потерянным взглядом и тихо пробормотал:

– Учитель, но я не хочу… Я не хочу быть королем. Я не справлюсь! Я ненавижу политические интриги! Вам не жалко бросать меня на растерзание власти?

– Я больше чем уверен, что из тебя получится прекрасный правитель, – спокойно сказал Витек. Душа его невыносимо болела, предчувствуя долгую разлуку, но по лицу понять это было совершенно невозможно. – Ты будешь достойным преемником своего отца на троне. И не потому, что в тебе течет кровь Алых цветков, а потому, что ты мой ученик. А я верю в тех, кому посвятил свою жизнь.

– А вы разве не поедете со мной?

– В Лавандине мне делать нечего.

– Но как же я буду жить без вас? Без ваших советов? Вы помогали даже моему отцу, который был намного мудрее и опытнее меня, а мне отказываете! Витек, хотите, я отдам власть вам? – неожиданно предложил Эруаль, и его слова заставили Делсона подавить крик возмущения, готовый вот-вот вырваться из его горла. Словно не замечая реакции посла, принц продолжал: – Вы умный, справедливый и честный. Лавандина достойна такого правителя, как вы. Вы идеально подходите на эту роль. Вас знают и уважают во всех кругах общества, вы прекрасный дипломат и дальновидный политик, вы лишены себялюбия и всегда думаете об окружающих, вы хорошо разбираетесь в людях и умеете общаться с ними, вы всегда точно знаете, когда и с кем можно договориться миром, а когда нужно прибегнуть к угрозам… Витек, вы справитесь лучше меня!

– Но я не принц. При живом наследнике меня на троне не потерпят, – откликнулся Витек, впрочем, не испытывая по этому поводу никакого сожаления. – Даже если бы это было возможно, я все равно отказался бы. И причина моего отказа известна тебе лучше всех.

Одними губами, так, чтобы разобрал один Эруаль, он добавил:

– Ведь я – темный.

Но младший принц Лавандины неожиданно разозлился, услышав отрицательный ответ. Он вдруг вскочил в седло, круто развернул лошадь и, уже тряхнув поводьями, обернулся к учителю и произнес таким тоном, будто проклинал:

– В таком случае, я вас заставлю!

И он помчался по тропинке прочь от Развалин. Посол и семеро сопровождавших его эльфов поскакали следом, не желая потерять принца из виду.

Эруаль гнал свою лошадь во весь опор. Он ни капли не сожалел о том, что так холодно и грубо расстался с учителем. Сейчас он больше, чем когда бы то ни было, походил на темного. Когда, услышав весть о трагической гибели брата, он стоял в оцепенении, осознавая, что теперь настала его очередь унаследовать трон, Эруаль неожиданно понял, что это прямая дорожка к его смерти. Он сам не понимал, чем было вызвано это странное чувство, но он боялся возвращаться в Лавандину и брать власть в свои руки.

"Темный у власти! Витек хотя бы может преодолеть себя, а я себя – нет! – раздраженно думал Эруаль. – Почему он не хочет понять меня? Почему отказывается помочь? Ведь Витек и в самом деле прирожденный правитель! Что же, поздравляю тебя, Лавандина! Более бездарного короля, чем я, тебе вряд ли придется увидеть!"

А Витек провожал ученика, стоя возле Развалин и глядя ему вслед долгим грустным взглядом. Он был удивлен минутной вспышкой гнева всегда покорного Эруаля, но не чувствовал себя обиженным, потому что понимал его причину. Это был удивительный эльф, который мог понять каждого, но не каждому простить. Эруаля он прощал. Всегда.

"Я не смог уберечь тебя. Простишь ли ты мне это? – думал черноволосый эльф. – Я отдаю тебя, самое дорогое, что у меня есть, в руки своего заклятого врага. Мне больно и тяжело это делать. Но твой покойный отец, король Элебрут, дал мне в свое время совет: жертвовать малым, чтобы достичь большего. Готов ли ты, мой милый Эруаль, принести себя в жертву ради блага своего народа? Хотя… теперь уже все равно. Пути назад нет. Если бы Элспет остался в живых и стал королем, он бы справился с Лэмаром и прекратил войну. Ты – нет. Прощай, Эруаль. Едва ли нам с тобой еще доведется свидеться".

Витек отвернулся. На минуту чувства завладели им: его обычно бесстрастное лицо отразило страшную боль, с губ сорвался горький стон, в уголках глаз блеснула предательская влага. Всего минута – и уже в следующий миг он снова был собран и спокоен. По привычке расположившись на изъеденных временем и обстоятельствами ступеньках, Витек открыл дневник Хевингема и углубился в чтение.

Глава 30

Между тем, Эруаль прибыл во дворец. Сопровождавших его эльфов он сразу же отпустил и шагнул под арочные своды в полном одиночестве. Знакомые стены, знакомые лица, знакомая атмосфера печальной суеты – теперь все это принадлежало только ему. В просторном холле принц увидел дворецкого, который, издав вздох облегчения, радостно воскликнул:

– Какое счастье! Вы так быстро приехали! Вы еще успеете переодеться и почтить своим присутствием церемонию похорон его высочества принца Элспета. Это ужасная потеря для всех нас! Он был так молод! Все во дворце разделяют вашу скорбь. Я сразу распорядился развесить по всей Лавандине траурные флаги. Такое ощущение, что на всех нас наслали проклятие…

– Замолчите! – раздраженно воскликнул Эруаль, недовольно морщась. – Не забывайте, я в курсе всех произошедших в Лавандине событий. И я не нуждаюсь в том, чтобы мне все это еще раз пересказывали. В котором часу похороны?

– Через тридцать минут, – уязвленный и удивленный неожиданными холодностью и жесткостью, проявленными в общении младшим принцем, откликнулся дворецкий.

– Мне хватит, – решил Эруаль. – Я буду у себя. Позаботьтесь о том, чтобы ко мне никто не входил. Через полчаса я спущусь в склеп. Попрощаюсь с братом там. Провожать меня не следует. Займитесь своими делами.

И молодой эльф быстрыми шагами направился к лестнице. Дворецкий неодобрительно посмотрел ему вслед и пробормотал себе под нос:

– Второй Витек! О боги! И что же нам так не везет?

Поглощенный своими мыслями, Эруаль поднимался по лестнице и совершенно случайно столкнулся с каким-то стариком. Машинально извинившись, принц, не поднимая глаз, пошел дальше, но знакомый, полный удивления голос окликнул его:

– Ваше высочество! Вы разве не узнали меня?

Принц нехотя обернулся. Окинув безжизненным взглядом абсолютно пустых глаз Клавелия Мудрейшего, он равнодушно спросил:

– Как вы здесь оказались? Насколько мне помнится, ваш дом был в деревушке Черс.

– Я подумал, что мог бы пригодиться молодому королю Элспету. Поэтому я здесь. Но мне не довелось даже встретиться с ним. Как, впрочем, и ему так и не довелось стать королем. Скажите, ваше высочество, а где же ваш верный спутник – Витек?

– Забудьте о нем, – Эруаль быстро отвернулся, опасаясь, как бы Клавелий не прочитал каких-либо чувств на его лице.

– Ты предал своего учителя? – уважительный тон старика сразу сменился на резкий. Его добрые ясные глаза нехорошо сузились.

– Нет, но собираюсь, – тон Эруаля сейчас мало чем отличался от тона Клавелия. Хоть Старый Сказочник и не видел лица принца, он без труда угадал его настроение. Слова тому давались с болью, но и с непреклонной злостью.

– Порождение Тьмы! – не сдержавшись, процедил сквозь зубы Клавелий.

– Достойный ученик своего учителя! – отпарировал Эруаль.

– Ты смеешь обвинять Витека? Эту неприкосновенную святыню? Можешь даже не надеяться, что тебе удастся причинить ему боль. Вопреки твоей воле или нет, но я останусь во дворце и буду следить за каждым твоим шагом. Не хватало еще, чтобы трон Лавандины снова достался темному!

– Поздновато спохватились. Я единственный наследник. Мои права на трон неоспоримы. Хотя я готов отдать его первому встречному бродяге и еще доплатить, чтобы он взял. Что же касается вашего решения остаться во дворце, я не против. Наоборот, я готов пожаловать вам самый высокий титул, который есть в Лавандине, только оставайтесь. Все равно вам это не поможет оградить Витека. Мы, темные, изобретательный народ.

И, не дожидаясь ответа, Эруаль преодолел последние ступеньки и скрылся в коридоре.

"И что же такое, интересно, замышляет эта темная тварь?" – подумал интеллигентный старичок Клавелий Мудрейший и продолжил спуск.

Эруаль заперся у себя в комнате. После того, как он в последний раз уезжал отсюда, оставив после себя жуткую разруху, здесь все изменилось. Постелили новые ковры, поставили новую мебель, повесили новое зеркало. Зеркало… Эруаль встретился глазами со своим отражением и, как обычно, заговорил с ним, как со старым другом:

– Вот видишь, как тебе повезло? Ты отражаешь лицо короля. Твой предшественник каждое утро видел всего лишь принца, самого младшего принца. А тебе достался король. Как думаешь, у меня получится быть мудрым и справедливым правителем, достойным такой прекрасной страны, как Лавандина? Хотя… я знаю, что бы ты ответило, если бы умело говорить. Ты видишь перед собой темного. Еще одного темного правителя. Я погублю страну. И себя погублю. Но ты не волнуйся. Я не ставлю высоко свою жизнь. Я спасу Лавандину от себя самого. Не сейчас. Позже. Но это "позже" наступит совсем скоро. Я… чувствую это.

Не спеша Эруаль облачился во все черное. Черная рубашка с длинными рукавами и сильно распахнутым воротом не имела пуговиц. Черные узкие штаны легко заправились за голенища высоких сапог. Тонкий черный плащ с вышитым у ворота трилистником почти касался земли.

"Вот она, черная одежда темных, – Эруаль снова встретился глазами со своим отражением. – Никогда бы не подумал, что по доброй воле буду ее носить".

Отступив от зеркала, принц опустился в кресло и надолго задумался. Так он просидел все отведенное ему время, затем нехотя поднялся и, как и обещал, спустился в склеп, в котором уже покоились под каменными плитами его отец и брат. Там же теперь стоял открытый для прощания гроб с телом Элспета. Все придворные уже были там и провожали своего будущего короля сочувствующими взглядами. Склонившись над гробом, Эруаль положил на белый атлас чайные розы и молча встал у изголовья. Место в ногах отводилось священнику, и тот, встав напротив своего будущего правителя, принялся читать последние молитвы над телом старшего принца.

Эруаль вернулся в свою комнату только под вечер, усталый и измученный, и сразу завалился спать. Так тяжело ему еще никогда в жизни не приходилось. Строить свое царство на телах преждевременно покинувших этот мир отца и старших братьев было ему невыносимо. Терзаемый нерадостными мыслями и болезненным чувством вины, принц заснул и сам не заметил, как очутился во власти черных пятен, которые оставил в его душе Витек, когда в последний раз пытался его успокоить. Подсознательно молодой эльф все-таки думал о своем учителе, и эти мысли были настолько желанными и неотвратимыми, что всю эту ночь охраняли сон Эруаля от губительного проникновения Лэмара. Имя Витека подобно каменной стене закрыло мысли принца, и темный эльф не смог разрушить этот заслон.

Впервые за долгое время Эруаль провел действительно спокойную ночь, дарящую отдых, а не мучение. Мудрый учитель даже на расстоянии оберегал своего ученика, но тот оказался не способен ни понять, ни оценить этой заботы.

Глава 31

Следующий день приготовил для Эруаля новое испытание, которое называлось коронация. Принц с детства помнил, что это очень долгая и утомительная процедура, и заранее ненавидел ее. А еще боялся. Боялся того, что сразу же по ее завершении между его прежней, простой и понятной жизнью и жизнью новой, заполненной обязанностями короля, о которых он ничего не знал, ляжет глубокая непреодолимая пропасть. Эруаль вообще не представлял себе, как это – править Лавандиной? Стараясь не думать о предстоящих проблемах, с которыми он неминуемо столкнется вследствие политической неосведомленности, принц в это утро старался думать о чем-нибудь приятном, но не мог. Поэтому он просто слонялся туда-сюда по дворцу, долго гулял по саду, постоял в круге мага. Воспоминания одолевали его с небывалой силой.

Вдобавок ко всему его угнетала совершенно никчемная ссора с Клавелием Мудрейшим. Тогда Эруаль был в скверном настроении, а почтенный старец некстати попался под руку. Теперь будущего короля немилосердно мучила совесть. Он хотел найти его и извиниться, но Старый Сказочник, как нарочно, не показывался на глаза.

А встретились они непосредственно на коронации. Клавелий Мудрейший вел будущего короля к алтарю, на котором на бархатной подушке лежала корона – узкий золотой обруч, украшенный трилистником. Его со словами благословения должен был возложить на голову Эруаля верховный священник.

В храме играла негромкая музыка, но сохранить обычную тишину, обязательную для таких торжеств, было невозможно. Присутствующие перешептывались между собой, обсуждая проклятие, обрушившееся на головы Алых цветков, и прочили Эруалю недолговечность пребывания на троне и такую же быструю смерть.

Воспользовавшись тем, что на них мало обращают внимание, молодой эльф обратился к идущему рядом с ним Клавелию:

– Я очень задел вас вчера своими жестокими словами? Могу я рассчитывать на прощение?

– Неужели ты одумался, мальчик? – Клавелий спокойно, без видимой неприязни взглянул на Эруаля. – Много же тебе на это понадобилось времени. Объясни мне причину своих нападок на Витека. Ты был сам не свой.

– Он меня бросил. Он отказался ехать со мной в Лавандину. Я так хотел, чтобы он был моим советником!

– Рано или поздно тебе придется самому принимать решения. Скорее всего, с его стороны это было простым испытанием. Ты должен показать себя способным правителем, и Витек вернется и с радостью будет помогать тебе. Он не хочет, чтобы ты зависел от него и был марионеткой в его руках. Ты должен научиться самостоятельности. В твоих руках – судьба целой страны.

– Я знаю это! Но… у меня никогда не получится! – отчаяние прорвалось в голосе Эруаля. – Я предлагал Витеку занять мое место, но он отказался! Согласитесь, Клавелий, власть – его второе имя. Он создан быть королем. Почему же он отказывается оказать эту услугу не столько мне, сколько народу Лавандины?!

– Я не могу ответить на этот вопрос. Но, зная характер Витека, могу предположить, что он всегда ведет за спиной свою игру, постепенно воплощая в жизнь какую-нибудь очередную безумную идею. И, если честно, я слегка побаиваюсь этого. От задумок Витека всегда веет опасностью и риском. Ты прав, мальчик. Такой правитель – мечта любой страны, – Клавелий улыбнулся своему спутнику.

Они как раз подошли к алтарю и вынуждены были прервать разговор. Клавелий, выполнивший свою задачу, уже вознамерился удалиться в ряды зрителей, но Эруаль неожиданно схватил его за руку, останавливая.

– Вы простили меня? – с трепетом спросил он.

– Да, мальчик. Теперь я твой самый верный друг и союзник, – Старый Сказочник слегка сжал пальцы Эруаля в своей сухонькой морщинистой ладошке в знак примирения и быстро затесался в стройные ряды эльфов.