Черничная ночь

– Больница ещё должна быть.

– Даже если есть, там смысла нет останавливаться. А! Дурка там есть!

Прекрасно, Леська, давай, объясняй, откуда ты это знаешь.

– Знакомый у меня туда попал, по глупости. Сессию не смог закрыть. Решил, что справка из дурки – неплохая идея.

Я же сама справку брала для той же автошколы! Могла и так объяснить, не рассказывая про этого мальчика! Ромка рассмеялся. Пошутил даже как-то грубо. Действительно, идея, в общем-то, дурацкая. Нормальному человеку в голову не придёт.

А парню тому на самом деле тяжко пришлось, весь он был какой-то раненый, сломанный. С мамой его случайно познакомились, когда к нему в психушку шли обе, и я у неё дорогу спросила. Она эту дорогу уже хорошо знала. А, вообще, прикольный пацан, математик недоучившийся. Он такой был тогда, как сироп от кашля. Интересно, поймёт кто-нибудь?

– Ещё я иногда думаю, вот у нас тут чувак один в остроге сидел, и теперь его именем университеты и музеи называют. Может, правильнее было бы тюрьмы называть?

– Так ведь человека должны помнить по делам его. Будь он тюремщиком, была бы в этом логика.

Мы дошли до Ромкиного дома. Ну то есть не то чтобы дошли. Я примерно представляла, что Рома недалеко отсюда должен жить.

– Хорошо прошлись. Мне понравилось.

Понравилось, не то слово! Расставаться не хотелось! Я уже знала, что Рома приехал в наш город учиться целенаправленно к одному человеку. Но кандидатскую защищать не стал. Теперь он хочет попасть к другому чуваку, который в Москве обитает. Рома своей научной работой серьёзно увлечён. Горит весь. Я думала, он из-за гражданства к нам сюда, потому что мы ближе. Может, и из-за этого тоже. Одна моя подруга так поступила. Ромка скоро улетит, через неделю, кажется. Или раньше. Я расстроилась, в точные даты не вслушивалась. Это всегда немного грустно: ты знакомишься с человеком, а он улетает. Значит, одна ночь.

– Олеся, ты уезжаешь?

Откуда он знает? Я ещё не говорила. Мы с родителями едем на Алтай на две недели. Завтра, в пять вечера, поезд. Сначала до Бийска, потом ещё на автобусе до какой-то деревни на Катуни.

– Да, уезжаю.

– Вечер тёплый сегодня. Но поздно уже, да? Почти час ночи.

А, он в этом смысле? Что мне уже домой пора? Расставаться не хочется. Мы же, может, больше не увидимся.

Ну нет, не люблю я нагонять драматизму. Подруга, которую я вспомнила, она же у меня тоже сейчас в Москве. Раз в год встречаемся. То я к ней, то она ко мне. Дороговато, но поезда, самолёты, мир стал доступнее. Зум, ватсап, социальные сети. Знакомых, бывших друзей всё больше. «Как жизнь?», «Всё там же?», «Учишься?», раз в год поздравления с восьмым марта. Общаться можно.

Но всё равно получается, что сейчас есть только одна ночь.

– Не то чтобы поздно. Я закрыла сессию. Сегодня имею право покутить. Просто… – я огляделась. – Мы уже прошли все кино-рестораны-бары, тут нет ничего, а мне очень надо в туалет. И ещё я замёрзла.

Вечер, может, и тёплый, но меня не греют мои две майки (три лежат в сумке) и лёгкий, хлипкий свитерочек.

– Тогда, может, зайдёшь ко мне?

Эволюционное преимущество работает до определенного момента. А потом всё с точностью до наоборот переворачивается. Эволюции нужно, чтобы мы размножались. Она же не знает про контрацептивы. Я согласилась.

Глава 5. Не выходи из комнаты

У него здесь хорошо. Рабочий беспорядок. Это когда что-то, чем пользуются, разбросано, но ни мусора, ни пыли, ни грязной посуды. Одежда тоже по стульям не валяется. Двухкомнатная. Соседа нет. Значит, спальня есть? На диване непохоже, что спят. Книг много, но пока не видно, что там? Стол компьютерный, наушники с микрофоном. Играет, наверное. Листы бумаги по горизонтальным поверхностям разбросаны. Там какие-то схемы, блоки, деревья, формулы. Ромка изучает нейробионику.6 Подробно сложно объяснить. Много смежных наук. А каждый университет может называть свои дисциплины по-разному. Рассказать, что такое квазибиологическая парадигма?7 Но опять не совсем то. Вычисляет Ромка что-то, каким-то неожиданным методом. Про чувачка, к которому Рома приехал, я наслышана. Интересный человек, но уставший. Горящие сами зажигают других. Уставшие предлагают только усталость.

– Тебе нужно в ванную?

Ну да, конечно же! Стою тут, изучаю обстановку.

– Я быстро. Мне туда? – угадываю направление, топаю. В ванной тоже чисто. Шампунь и гель для душа в отдельных бутылках. Какая-то мужская «Нивея». Что-то морское с солью. Он будет так пахнуть? Станок бритвенный обычный, жилетовский. Другие бывают? Или я на марки внимания не обращаю, дизайн ведь примерно одинаковый. Зубная щётка почти новая, старых в стаканчике нет. Полотенце мягкое и чистое. А я маньячка. В шкафы я не полезу, не волнуйтесь. Я вообще никогда никуда не заглядываю: ни через плечо на страницу книги, ни в экран монитора, ни в телефон. Никуда никогда.

Мне у него нравится. Здесь только то, что ему нужно. Ничего лишнего. Нравится, когда человек состоит из чего-то цельного, не из безделушек.

Посмотрела на себя в зеркало. Растрёпанная. Глаза горящие. Пьяная ещё? Нет, не от этого. Без макияжа, без укладки, в некрасивом белье. Бельишко моё он уже видел. Без макияжа, потому что сегодня утром был экзамен. Все мы немного суеверны. Ну ладно, не все и не всегда, но бывают закидоны. Нужно быть собой. Ходишь ты при макияжике весь семестр, зачем смывать перед экзаменом? Ну а вдруг экзаменатор-мужик подумает, что для него расстаралась, а экзаменатор-женщина решит, что ты вертихвостка? А если идёшь как есть, какие у тебя к себе самой могут быть претензии? Никаких к себе, ты вот такая, а все претензии, пожалуйста, к матушке природе!

Пошутила и хватит. Водички себе в личико плесни, легче будет. Ещё ничего не происходит, а тебя уже колотит. Долбит изнутри по вискам, а вы и не флиртовали друг с другом. Так, добирали массу случайных касаний до критической.

Как он хоть ведёт себя с девушками? Пора бы выходить. И молчать, по возможности. А там как получится.

– Олеся, ты живая?

Не знаю, проверь. Я не уверена.

Вышла, краем глаза выловила Рому. Пока лучше не подходить. Направилась к книжной полке. Хоть посмотреть, что тут у него? «Ценообразование активов»?

– Это зачем тебе? – показала ему книгу.

– Так, читаю на досуге.

Нормальный такой досуг. Много книг по экономике. Остальное по его специальности.

– Художественную литературу совсем не читаешь?

– Почему? Читаю, но редко. Не стал с собой книги перевозить. Здесь только то, что недавно купил, за последний год.

Я продолжила изучать полки. Увидела знакомое лицо на обложке, обрадовалась.

– Беседы с Бендукидзе! Этого чувака я знаю. То есть, к сожалению, узнала про него после того, как он умер. Наткнулась на пост подробный, потом на выступления. Юмор у него шикарный.

Толстая книжка в мягкой обложке. Я ещё не читала, хотела заказать, так и висит у меня в корзине, в отложенных.

– Можешь забрать себе.

– Спасибо, заберу, – я убрала в сторонку книжку, пробежалась глазами дальше. Нашла всё-таки. Единственная художественная книжка про врача: «Юные годы медбрата Паровозова».

– А это мне подарили.

Я читала, мне понравилось. Открыла, пролистала. Внутри, на первой странице, подпись. Что-то шутливое от какой-то Марьяшки. «С любовью». Захлопнула, удержалась, чтобы не взглянуть на Ромку. Мало ли! Может, от сестры или ещё от кого. И даже если от девушки, что-то её присутствия не наблюдается. Книжка явно не романтического характера, Марьяша эта с претензией на оригинальность. Так всё равно он уезжает. Какая мне разница?

– Ты увидела подпись? Я сам тогда удивился. Но… это уже в прошлом.

У него здесь уже есть кто-то в прошлом. Нормально. А чему удивляться? Мы молоды. Молодость нужно с кем-то проводить. Уезжает скоро. Но зачем-то выяснил, что у меня с Женем. Объяснил эту Марьяшу.

Его телефон запищал. Рома взглянул на экран.

– Олеся, – он что-то быстро пролистал. – Мне нужно ответить на пару писем. Это минут на десять. Ты подождёшь?

Я кивнула. Показалось, Рома захотел ко мне прикоснуться. Провести по моему лицу пальцами или волосы поправить. Но его рука, застыв, метнулась к книжной полке. Поправив какую-то книжку, он кивнул на диванчик.

– Располагайся. Я ненадолго. Тебе что-нибудь нужно?

Я опять молча покачала головой.

– Чай, кофе? В холодильнике пиво.

– Я возьму пиво.

– Я принесу тебе, садись.

Он принёс мне пива, и я устроилась со своим телефоном на диване.

Сначала Ромка с кем-то долго переписывался, потом ему позвонили. В разговор я не вслушивалась, они общались на английском, используя много специфических терминов. Наверное, опять что-то по его научной работе.

А мне строчила сообщения Ленка. Интересовалась, как я и чем закончилась прогулка с новеньким? Не стала скрывать, ни где я, ни с кем. Ленуле, может, ещё придётся меня перед моей мамой прикрывать.

Хорошая она девчулька, Ленка моя. Бесхитростная и очень добрая. Раньше мне казалось, что люди этим пользуются. Светка хотя бы. Красотка наша длинноногая учится не особенно хорошо, и Ленке приходится периодически её перед сессией подтягивать. К контрольным готовить, задачки прорешивать, варианты разбирать.

В общем-то, мальчиков, желающих Светке помочь, тоже всегда хватает. Но не получается у неё учиться с мальчиками. Ботаники наши рядом с красоткой робеют, но, конечно, помочь очень стараются. А ей, такой красивой, с вершины своей гендерной безупречности сложно признаться, что она ничего не понимает, и вопросы задавать. А если в какой-то момент прыщавый очкарик вдруг случайно ощутит своё интеллектуальное превосходство и начнёт над Светкой подшучивать, тут-то она и взорвется, накрыв бедолагу ядерным грибом девичьей истерики.

С Ленкой Светке проще. Тут она не стесняется. Знаете, как в школе было, когда «подружки» у тебя домашку списывают, а потом изо всех сил рвутся к доске отвечать. И ты сидишь и думаешь: что они делают? Не понимают же в решении ничего. При первом уточняющем вопросе спалятся. Но желание, чтоб похвалили, сильнее.

Это в детстве. У Светки, интересно, есть такое желание? Чтоб похвалили. А желание самой разобраться? Я же своими глазами видела, как она радовалась, когда что-то решить получалось. Не может человека не радовать, если он что-то сделал сам, и оно заработало. А если ещё вышло не так, когда, «работает, не трогай», и «главное, что сошлось», а действительно красивое решение.

Сколько раз я так же, прорешивая за неё что-нибудь, говорила:

– Светка, тут рассказывать долго, тупо переписывай.

Или:

– Светик, я тебе объяснить не смогу. Ищи блузку с вырезом поглубже!

Или ещё, на какой-нибудь защите лабы, которую мы втроём делали:

– Светланка, я это не знаю! Ленуля? Ленуля тоже не знает. Нам капец, девочки! Светик, сходи, спой ему песенку, стриптиз станцуй! Спасай подруженек!

Какая же я сука. Зачем я так с ней? А что ей будет? Мужики перед ней стелятся. Сколько раз она пятёрки получила за красивые глазки там, где с меня сняли три шкуры. У меня тоже красивые глазки!

А с Женем что? Прощает она мне своего Женю? Мы же с ним такие близкие друзья, а она так, для секса. А он ей для чего? Для понта ещё, может. А вдруг у них любовь? Верят они в любовь? Дружим четыре года, а я и не знаю. Хотя подумать, как и про что мы с Дон Женем иногда общаемся, так покажется, что у нас одна баба на двоих, и мы её обсуждаем.

Ленка намного, намного лучше как человек, чем я. Наверное, поэтому меня к ней и тянет. И вот она опять пишет мне, спрашивает, что тут у меня и как? А я набираю: «Ленусик! Прикрой меня! Очень надо!» И конечно, побольше поцелуйчиков. Лена шлёт мне анимированное согласие, подмигивающее окосевшим глазом. Возвращается Рома:

– Олеся? О чём задумалась?

– А? Так, ни о чём.

Знал бы ты, как часто меня об этом спрашивают.

Глава 6. Поцелуи

Рома взял себе пива и подсел ко мне на диван.

– Тебе принести ещё? – он взглянул на мою едва начатую бутылку. – Ты не пьёшь?

– Хочешь, чтобы я напилась?

– Нет, – он легко усмехнулся. – Не ждал сегодня никого в гости. У меня и нет ничего. Может, что-нибудь заказать?

– Ты про еду? Нет. Я ничего не хочу. А что, вообще ничего нет? Никаких продуктов?

– Ты хочешь что-нибудь приготовить?

Я пожала плечами.

– Не особо. Но могу, если надо. Хочешь?

Он покачал головой.

– Нет, сиди, отдыхай.

– Давно ты знаешь ребят? Были они у тебя?

– Жека с Пашкой?

– Да.

– Были. Они, народ, с которым учусь. С работы ещё. Студенты тоже.

– Здесь? – я обвела комнату руками.

– Ну да. Приглашал на блины со сгущенкой.

– На блины? – я удивилась. – Ты серьёзно?

– Да, а что? – он очень хорошо улыбнулся. – Тебе кажется, мы должны исключительно с пивом в гараже собираться? Блины – это, наверное, единственное, что я умею готовить. Картошку ещё могу пожарить.

– Ух ты! – выдохнула, отставив бутылку. – Ты сказал, студенты? Точно ведь, аспиранты ведут практику. Тебе нравится?

– Преподавать? Нравится, – он сделал глоток и тоже отставил бутылку. – Но много времени съедает, отвлекает от основной работы. И когда хочешь организовать для студентов что-то по-настоящему крутое: лекцию с иностранными коллегами, чтобы понимали, кто и как в мире этими исследованиями занимается, или хакатон устроить, или… – всегда приходится голову ломать, что с помещением, что с пропусками делать? С завхозами договариваться, технику, проектор, интернет проверять, самому чинить экран. Еду закупать, всё организовывать. Студенты помогают, но это муторно. И отдача вроде есть, но нужна традиция этого всего, а её нет.

– Зачем ты всё это делаешь?

– Когда-то кто-то очень много сделал для меня. Я возвращаю, – он взял бутылку, ещё немного отпил, задумался. – Это нормально для любой профессиональной среды. Так и должно быть. Тебя учат, и ты учишься сам и подтягиваешь других.

Наверное, только что я в него влюбилась. Надо бежать. Зачем нам всё это? Звонить, списываться, слать пошлые эсэмэски. Обещать приехать друг к другу на выходные, на Новый год, на майские. Если получится. А потом разбежимся, конечно. Я сама что-нибудь придумаю. И дальше раз в год: ну как ты? Всё хорошо? Кстати, с восьмым марта.

У вас есть такие «товарисчи», которые пасут вас годами? Ты думаешь, уже всё, разбежались. Не вспоминаете друг друга и не общаетесь. А потом встретитесь случайно, а он всё про тебя знает. Или напишет вдруг и тоже про всё в курсе. Следит. Маньяк, не иначе.

Сижу, задумалась. Почему этот город меня как тисками держит? Что за больная такая любовь? Использованный, грязный, изуродованный. Изнасилованный идиотами, брошенный. Зачем он мне нужен? Я не о том, что если бы не… я бы рванула за Ромкой на край света. Я не понимаю, почему сама отсюда никуда не хочу.

– Я удивился, когда ты согласилась зайти.

– Почему? – я на него уставилась. – У тебя были какие-то планы на вечер?

– Никаких не было. Поковырялся бы ещё в том, что недавно просчитывать начал, потом спать бы пошёл. Не думал, что на моем диване будет сидеть красивая девушка и спрашивать о моей работе.

– Мне нравится говорить о твоей работе. Я ещё надеюсь, что ты мне что-нибудь поподробнее расскажешь.

– Сейчас?

– Можно сейчас, можно попозже…

Потому что сейчас сердце ухает. Девушка хочет, чтобы её поцеловали, сколько тупить-то можно, господи!

– Я, наверное, домой поеду, а то позд…

– Я ведь тебе нравлюсь, Олеся.

– Нравишься! – я утвердительно кивнула, начав поиски сброшенного куда-то в диван телефона. Надо такси вызывать.

– Что ты делаешь, Олеся?

– Телефон свой ищу! – я остановилась, подняла на Рому глаза, выпалила, что думаю. – Ты очень мне нравишься! Настолько, что башню сносит напрочь! Так что я поехала домой!

Такие вещи обязательно нужно уметь говорить в глаза. Хотя бы ради собственных ощущений. И ради обратной реакции. Представьте, что в этот момент чувствует тот, на кого вы всё это обрушили. Некоторые стоят того, чтобы быть с ними откровенными.

Я нашла телефон. Начала тыкать по экрану, открывая приложение такси. Домашний адрес высветился по умолчанию, попасть бы по нему ещё дрожащими пальцами!

Рома отобрал у меня телефон и аккуратно сбросил под диван.

Знаете же про все эти милые, забавные поползновения, прощупывающие почву, когда определяют границы дозволенного? Сначала заботливо протягивают руку по спинке дивана над твоими плечами, а потом уже, если осмелятся, перемещаются на сами плечи. Или приобнимают тихонечко. Складывают лапки на коленки. Или целуют осторожно, хитро, маняще. Одними сомкнутыми губами. Ничего этого не было.

Целовались жадно. Я – особенно. Наконец-то дорвалась. Добралась до него то есть. До губ, скул, и даже покусала немножко.

– Ты мне нравишься на вкус, – успела выговорить оторвавшись, на вдохе-выдохе.

– Ты меня съесть хочешь?

Мы прервались, я часто-часто закивала, улыбаясь так, чтоб показать зубы. Съела бы. Прочитала как-то, что есть в этом что-то деструктивное, в желании сожрать человека, который тебе нравится. Возможно, это я маньячка. И от меня надо бежать.

Как-то я сказала подружкам, что некоторые мужчины на вкус, как бумага. И быть с таким, как жевать бумагу, даже если парень красив, как бог. Девки до сих ржут надо мной и часто мне эту фразу припоминают. У мужчин, наверное, так не бывает.

– Что-то мне страшно, – Рома смеётся, и я смеюсь. Это уже нервное. Он, схватившись за мою лодыжку, подтягивает меня к себе. Я, сползая по спинке дивана, понимаю, что сейчас рухну, но он меня ловит. Не знаю, почему некоторые сразу раздеваются. Запускать руки под одежду приятно. Это тепло.

Рома, оказывается, тяжелый. Придавил меня своим весом к дивану. А я грею на его спине свои ладони.

Целоваться теперь душно.

Отстраниться некуда, отталкивать Рому неудобно, придётся вытаскивать свои руки. Но не хочется. Чтобы освободиться, приходится отворачиваться. Наверное, это выглядит как призыв переместиться поцелуями ниже, потому что Рома теперь целует мне шею, а я-то всего лишь хотела сказать:

– Обалдеть, мне в рот не текли твои слюни!

Он поднимает голову, внимательно на меня смотрит.

– Что ты несёшь, Олеся?

– Ты хорошо целуешься. Тебе не говорили?

– Что мои слюни не текут им в рот? Нет. Но я рад этому факту.

Бедные слюнявые мужики. Они же, наверное, даже об этом не знают.

И пока я еще могу что-то сказать, я прошу:

– Отпусти меня.

– Нет.

Он теперь слишком занят. Теперь целует мои ключицы. Я ещё одетая, но вырез тонкого свитера позволяет. Как могу, сползаю пониже, но не особо выходит.

– Отпусти, мне не нравится. Я не могу пошевелиться.

«Мне не нравится» – жестокая фраза. Тем более я вру. Мне нравится всё, что он делает. Но мне хочется больше свободы.

– Всё слишком быстро. Я так не могу. Мне нужно немного времени.

Времени у него как раз нет.

– Ну хорошо, – он меня отпустил, помог подняться. Теперь мы сидели рядом. Я уже так привыкла быть к нему прижатой, что сейчас чувствовала себя неуютно. Нужен был какой-то контакт, и я взяла Рому за руку.

Мы молчали. Первым заговорил Рома.

– Я тебя напугал?

– Нет, – я быстро покачала головой, – нет, конечно. Мне просто нужно немного к тебе привыкнуть.

– Узнать меня получше? – он задумался. – Я даже не знаю, что тебе предложить. Я ведь…

– Ты скоро уезжаешь.

Посмотрев на него внимательно и примерившись, я залезла к Роме на колени. Устроилась поудобнее, обвила его шею руками.

– Обнимайте меня.

Он меня обнял.

– Покрепче!

Обнял покрепче. Спросил:

– Это поможет?

– Да.

– Что ты имеешь в виду под «привыкнуть»?

– Хотя бы минут пять так посидеть. Не двигайся. Мне надо привыкнуть к твоему телу. А то как-то дико.

– А обо мне ты думаешь? Мне тяжело так сидеть.

– Я о тебе думаю. Думаю, что минут пять ты потерпишь, – я положила голову ему на плечо, уткнувшись носом в его шею.

– Ты не пахнешь своей морской «Нивеей». Только собой.

– Ты нюхала мой шампунь?

– Нет, конечно. Ну не шевелись!

– Привыкла, что тебя слушаются? Я не могу не шевелиться, – Рома потянулся к моему свитеру. Я ударила по руке.

– Не раздевай меня!

– У тебя там пять маек под свитером. Я же в курсе. И уже всё видел.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Цитата из песни «Луна» группы «25/17»

2

Из песни «По трамвайным рельсам» Янки Дягилевой

3

Из песни «Осень» группы «25/17»

4

Из песни «Каждый раз» Монеточки

5

«Пластмассовый мир победил» – песня Егора Летова

6

Бионика – прикладная наука о применении в технических устройствах и системах принципов организации, свойств, функций и структур живой природы, то есть формах живого в природе и их промышленных аналогах. Нейробионика изучает работу мозга, исследует механизмы памяти. Интенсивно изучаются органы чувств животных, внутренние механизмы реакции на окружающую среду и у животных, и у растений. Основными направлениями нейробионики являются изучение физиологии нервной системы человека и животных и моделирование нервных клеток-нейронов и нервных сетей. Это даёт возможность совершенствовать и развивать архитектуру электронной и вычислительной техники. (Формулировка взята из Википедии)

7

Квазибиологическая парадигма – биокомпьютинг, биологическое направление в искусственном интеллекте, сосредоточенное на разработке и использовании компьютеров, которые функционируют как живые организмы или содержат биологические компоненты, так называемые биокомпьютеры.