И как она это делает? Ух, как умеет! Сначала сбрасывает одну лямочку, потом вторую. Сама, вроде как, смущается. Расстегивает сзади застежку на лифчике, ведёт плечами. Голые ноги поджаты к груди, а эту самую грудь Светка заботливо прикрывает правой рукой. Девушка поднимается, улыбаясь: красивая, высокая, стройная. Правая рука лежит там же, в левой Светка держит мягкий тонкий лифчик с чашечками без косточек.

– Опять раздели, зверюги! – смеётся. – Но в этот раз я долго продержалась, да?

– Даже удивительно, что так долго! – поддерживает веселье наш Дон Жень – заводила Женька. Я ему напридумывала всяких прозвищ: Дон Жень, в том числе. Женьгало не прижилось и не звучало.

– Обычно ты, Светка, куда быстрее раздеваешься!

Жень ржёт, Светка злится, но тоже не всерьёз. Шутя, она подскакивает, изображает изящный пинок в его сторону своей стройной ножкой, при этом не забывая прикрывать, что должно быть прикрыто.

Женьке можно так шутить, они когда-то были парой, так что Светка не обижается. Я, как и многие здесь, думаю, что они всё ещё иногда встречаются.

– Напали, как обычно, скопом! Разве тут отобьёшься? – улыбается Светка. – Всё, пойду оденусь и вернусь.

Она взглянула на меня.

– Леська, ты хоть держись! Опять всех девчонок раздели, на тебя одна надежда! – Светка подмигнула мне, осторожно присела, чтобы подобрать свою одежду. Поняла, что одной рукой всё собрать не получится, попросила мою подружку Ленку.

– Ленок, подсоби, а?

Ленка из игры уже давно вышла. Играем в подкидного на раздевание. Кто не отбился, снимает что-нибудь из одежды. Мы здесь все давно друг друга знаем, учимся вместе. Так что тут особо не смущаются и не обращают на эти раздевашки внимания. Пиво пьют, смеются, разговаривают. Никто никого не заставляет раздеваться до труселей, вон, как Светка сделала. Это она сама решила играть до конца, чтоб меня поддержать. Ленка, вон, вышла после одной снятой рубашки. Дон Жень, естественно, дежурно пожаловался на судьбу и девичью скромность, что мешают ему лицезреть прекрасную Елену без одёжек. Ленка засмущалась, конечно, и Женька поколотила. Он, хитрюга, сделал вид, что счастлив.

Ленулька чуток полновата и этого стесняется. А я девушка худенькая, и, в принципе, если придётся, раздеться смогу почти так же, как Светка, но только не чтобы себя показать, а потому что не вижу особой разницы между бельём и купальником. А в купальнике меня все видели. Я и на пляж хожу, и в бассейн.

Света ушла, покачивая бёдрами. Не как-нибудь пошло покачивая, вполне прилично и миленько. На носочках, помахивая своим лифчиком. За ней Ленка ушла, с охапкой Светкиных вещичек в руках.

Мы отмечали окончание сессии. Почти все всё сдали. У Дон Женя остались должки на осень. Но он надеется ещё успеть подсуетиться. У Пашки, нашего общего друга с первых дней первого курса, в этот раз будет повышенная стипендия. Он, в общем-то, хорошо учится, но даже сам удивился, что так вышло. У меня и Ленки тоже всё ок. За пару пятёрок, кажется, что-то накинут к основной сумме. Светка закрыла с тройками, но она по этому поводу никогда не переживала. Главное, без хвостов.

Был в этот раз в нашей компании новый парень. Даже не знаю, как он у нас оказался. Или из-за Пашки, или из-за Дон Женя нашего. Я в том смысле, что общался он с обоими, но как-то по отдельности. А потом они, Жень и Павлик, видимо, этот факт выяснили и притащили новенького в нашу компанию.

У нас как раз против трёх девочек третьего парня не хватало. Парни не приживались. Видимо, наш красавец-альфач Дон Жень всех пацанов одним своим бравым видом отпугивал. Пашка вот – ботаник обыкновенный, так он как-то притёрся и остался. Кажется мне, что он влюблён в Ленку. Правильнее сказать, за эти четыре года влюблён был Пашка в нас всех по очереди. Сначала, в красавицу Светку, а та, в общем-то, никогда и никому сразу от ворот поворот не давала. Собирала вокруг своей персоны надежды чающих поклонников.

В меня тоже был, но тут наверняка по ошибке. Потому что сочувствовала я ему в этой его несчастной влюбленности, вот он не так понял и переключился.

Но я не Светка, при первом же поползновении ко мне неловких ручек объяснила, что дружить со мной намного приятнее, чем отхватить люлей и потом долго обижаться.

А в Ленку он сначала влюбился уже от отчаяния. И мне это было очень обидно. Потому что славненькая она девчулька. И красивенькая. Полненькие некоторым очень нравятся, а у Ленки талия – загляденье, а формы такие впечатляющие, любая Кардашьян обзавидуется. Пашка рядом с ней, конечно, дрыщ, но всё-таки он Ленки повыше. А впрочем, это всё такие цифры, которые любви не помеха. Была бы любовь взаимной.

Взаимностью там пока не пахло, хотя бедный Павлик втрескался в прекрасную Елену ну очень серьёзно. И в серьёзнейших намерениях своих был стоически смел, неловок, но даже иногда речист.

И поэтому, когда с его атаки Елене пришлось снимать рубашку, краснел этот её неловкий рыцарь и потел, хоть и остался в одних трусах и носке. Оставшийся носок этот и держал Пашку в игре, как и собрат его по чулочно-носочному происхождению, тоже носок, только более благородной расцветки, оставлял в этой же игре Дон Женя. Для других, правда, просто Жеку.

А вот новый парень, зовут его, кстати, Ромой, сидел почти одетый. Точнее, так же, как все, в одном носке. Но, в отличие от Дона Женя и Павлика, при своих штанах, то есть, в джинсах, и в футболке. Рому в нашей компашке быстро окрестили Ромычем и Романычем. Я его про себя сразу стала называть Ромкой. Кажется, он нас старше года на два. Особенно я не вникала, перевёлся вроде как или перепоступил в нашу аспирантуру, в общем, он приехал из Алма-Аты.

Наличие на Роме одежды объяснялось довольно просто. Сидел он между мной и Ленкой. Подружка моя быстро из игры вышла, и теперь, когда играли по часовой стрелке, на него ходил Павлик. А пацаны друг друга не валили. Скооперировались против нас. В общем-то, мне тоже старательно «валить» новенького было неловко, пусть хоть обвыкнется немного.

А с другой стороны от меня сидел наш Женечка. И очень старался подраздеть меня и Светку. Я держалась. Всё потому, что я опытный боец. Четыре года с ними, надоест, в конце концов, из игры выходить после первой рубашки. Именно поэтому сегодня на мне по две пары носков, пять бельевых топиков, браслеты, серьги, которые тоже считаются, джинсы, рубашка и свитер. Лето на дворе. Июнь.

Я опытный боец. Но играю плохо.

Глава 2. Спасение утопающей

Дон Жень расстарался. Как черт сегодня всем подкидывал. Я, в общем-то, сильно не расстраивалась, люблю ржач, под который приходится с одного носка второй аккуратно стягивать. А с топиками ещё веселее. Женек с комментариями: «сколько их на ней сегодня, считаем дружно» очень доставлял.

И вот сижу я такая, уже почти вся раздетая. То есть в одном белье, носке и при серёжке. Она у меня под волосами спрятана, запасная выручалочка. Да только и она скоро в ход пошла, вслед за последним носком. Но Женьку я вытравила. Кое-как уже, на последнем издыхании. Павлик ещё раньше вышел. И остались мы с Ромкой вдвоём.

– Не подведи, Ромыч! На тебя одна надежда! – ржал вышедший Жень. Девушки переодеваться ушли, а потом, видимо, на кухне зависли, и осталась я одна в комнате. С ответным кличем, что надо новенького раздеть, даже поддержать некому.

А он, на удивление, отбиться не смог и карты забрал.

– Ну, раздевайся теперь, че! – расстроился Дон Жень. Ромка снял футболку.

– Мог бы и носок, – встрял с замечанием Павлик.

– Я, так понимаю, мог и фенечку с руки снять, – Ромка рассмеялся, показывая запястье. – Но неудобно как-то, девушка уже раздетая сидит.

Они ещё о чём-то шутят, а я не могу смотреть на Ромку. Смотрю на Дон Женя. Он у нас красавец писаный. Накачанный такой, загоревший, с модной стрижкой, в общем, прошаренный весь.

А Ромка выглядит проще, но приятнее. Одежда по размеру, но чуть-чуть свободнее. Цвета ему подходят, но вряд ли он этим заморачивался. Волосы чуть длиннее, чем предполагает стрижка. Оброс. Не могу смотреть.

Почему мне нравятся худые люди, как я сама? Потому что в моей семье все такие? Хорошо сложенные, спортивные, но худые. Значит, это что-то генетическое. Лучше на Дон Женя смотреть, а то сердце выскочит. Жень – красавчик, ничего не скажешь. Обласканный женскими взглядами, аж лоснится весь. Как-то так, или не так, но похоже, Толстой в своём романе про какую-то бабу писал, сравнивая её с Наташей: что баба та, словно вылизанная восхищёнными взглядами. Вылизанная… Классик разве так выразится?

– Олеся, ты слышишь?

Божечки, это же Ромка мне, что там? А… он на меня ходит. А я скоро дырку в Дон Жене протру. Задумалась.

Я посмотрела на карты на полу. Потом на те, что в руках. Потом опять на пол…

– Да твою ж…

Начала прикидывать, что к чему, есть смысл-то вообще отбиваться…

– Лесь, я все карты скинул, – Ромка показал мне ладони.

– Свершилось! – Дон Жень вскочил с насиженного места. – Внимание, дамы и господа! Понадобилось всего ничего, каких-то четыре года! И наконец-то кто-то раздел нашу Леську!

– Я отвлеклась, переиграем! – я посмотрела на свой пустой стакан. Вылакала и не заметила. Как-то надо следить за тем, сколько пьёшь, пока в облаках летаешь.

– Ну что, Леська! Лифчик долой! – Дон Жень потёр ручки и присел на своё место. Девчонки какого-то всё не возвращались.

– Не хочу. Я же никогда до одних трусов не раздеваюсь.

– Так ты сама согласилась! – Дон Жень напирал.

– Когда? – я ещё раз взглянула на стакан. Очевидно, когда блуждала в своих мыслях. Сучары! Втроём загнали в угол.

– Ну ладно… – согласилась нехотя, обдумывая ситуацию.

– Серьёзно? – Дон Жень что, удивился? Он подсел поближе. – Ну давай, Леська, жги!

Сама же Светке завидовала, как она умеет. Но только она как-то под шумок всё провернула, когда никто кроме Дон Женя на неё и не смотрел. Ну я ещё пялилась. И остальные поглядывали, но так, между делом. А на меня-то что все уставились? Ещё и друзья мои. Два из трёх.

Посмотрела на свой лифчик. Такой аккуратненько не стянешь, ручкой прикрывшись. Я же специально самый закрытый нацепила, с глубокими чашками, без всяких финтифлюшек. А ещё встать надо и уйти, шмотки подобрав. Вот в такой тишине, как сейчас повисла, под прицельными взглядами.

Сдвинула с правого плеча лямочку. Она сразу упала вниз, немного не доходя до сгиба локтя. Опять задумалась. А что я так туплю? В угол загнали? Растерялась? Дон Жень засмущать меня решил, почти получилось у козлины. Один бы он не справился. Друганы, сучары! Сейчас встану и гаркну им, чтобы все отвернулись. Отвернутся, куда они денутся! Вот вам одна истина к моим двадцати годам: командовать легче, чем слушаться. Так что, прикажу всем отвернуться, разденусь, майками своими прикроюсь и уйду. А в доказательство того, что действительно раздевалась, оставлю здесь лифчик свой, пусть валяется. Потом заберу, пока вон пять маек и свитер мне в помощь. А как уходить буду, переоденусь.

И только я решилась, услышала совсем рядом.

– Не надо.

У новенького мягкий голос, и Ромка как-то быстро ко мне подсел. Теперь совсем близко.

– Ты это чё, Ромыч? Не мешай, пусть раздевается!

Женек всё не уймётся.

– Не ты выиграл, не ты решаешь, – Рома осторожно подхватил скатившуюся лямочку и проскользил по моей руке пальцами: от сгиба локтя вверх по плечу. Я за этим действием внимательно следила. Никаких лишних движений, прикосновений и поглаживаний. Его пальцы коснулись моей кожи исключительно благодаря длине лямочки. А последнюю он ещё слегка поправил, чтоб не перекручивалась по плечу и спине. Он только что сделал довольно простую вещь. Переключил моё внимание на себя.

Если до этого их было трое, то сейчас для меня существовал один Ромка. А с ним одним я как-нибудь справлюсь. Когда вы один на один, есть у нас, девочек, какое-то эволюционное преимущество. Двумя парнями тоже ещё можно управлять, особенно, если они начинают между собой конкурировать. Трое – это уже стая. Кто-то, наверное, справится и с тремя, но это надо быть совсем хитрющей бабой. И надо ещё хотеть ею быть.

Где-то на периферии моего сознания взвыла Светка.

– Мама дорогая! Они что, правила поменяли? Лен, я тоже так хочу!

Ленка, кажется, кивала. Они со Светкой шутливо обнимались, утешая друг друга и смотрели на нас.

– Теперь тут девчонок одевают, а не раздевают?

Это Ленка серьёзным таким тоном спрашивает. А я что? Хотите ещё одну жизненную мудрость? Если вам предлагают выход из ситуации, и он вам подходит, не стоит таранить стену рядом с дверью.

– Спасибо! Я не против не раздеваться! – широко улыбнувшись, я начала подниматься. Мы всё ещё были рядом, так что Рома подал мне руку. Очень кстати, а то я ноги отсидела. Представляю, как бы я тут вставала сама грациозненько.

Не глядя в сторону Дон Женя, но краем глаза заметив, что он тоже на нас с Ромкой смотрит, я предупредила:

– Жень, я посидела бы ещё, но мне сегодня надо домой пораньше. Так что я пойду!

– Я тоже пойду, мне на работу завтра, – добавил Ромка. И уже мне предложил, хотя не предложил, а как факт сообщил просто. – Олеся, я тебя провожу.

Я только успела шепнуть, что согласна, и нас друг от друга оттёрли. Ромка, пока поднимал свою футболку, оказался в лапках Светки. И Павлику что-то от него срочно понадобилось. А меня сцапал Дон Женьчик. Поставил перед собой, рассмотрел внимательно. Я ему строго так заметила:

– Хватит меня сексуально объективировать!

– Я тебя объективировал во всех поз… во всех смыслах, – он прикоснулся к виску, – чисто в фантазиях, естественно, ещё на первом курсе. Если я вообще правильно понимаю, о чём ты. Так что спокуха!

– Да ты же в первых рядах орал: «лифчик долой!»

– Свобода сиськам! Это то, что я проповедую по жизни! Чем ты недовольна? Ты как относишься к современной фемповестке?

– Жень, глаза здесь.

– Лесь, я и стараюсь в глаза. Но ты пойми, со своим-то ростиком: мне ж приходится куда-то вниз смотреть. Ну а там…

Рост у меня хороший. Вполне приличный, не коротышка я точно. Но Жень у нас парняга высокий.

– И вообще, к твоим сиськам прилагается твой богатый внутренний мир, – Женек полез поправлять мне лямку бюстгальтера на плече. – А я не тяну.

– Ну-ка, брысь! – ударила его по руке, отведя плечо, на которое он нацелился, назад.

Женька знает про моих тараканов, и знает, что ему с ними не по пути.

– А кому-то можно.

– Кто-то заслужил.

– А я за столько лет не заслужил? – Жень вдруг схватил меня за руки и начал пританцовывать:

– «Голышом, голышом, ты танцуешь хорошо».1 А, Леська, засмущал я тебя?

– Ну, почти.

Он довольно улыбнулся, потом посмотрел на нашу компанию, облепившую Ромку.

– Парня не пугай сразу.

– Да не буду я. Проводит меня до остановки, и всё! Успокойся!

– Ну смотри. Звони, если что.

Наш альфач отпускает из своего прайда самку. На прогулку с каким-то левым самцом, необнюханным. Беспокоится за меня Женечек, что ли?

– Папочку заботливого включил?

– Поцелуешь папочку в щёчку? – Жень полез ко мне целоваться. Я отстранилась, смеясь. И заметила, что Ромка за нами наблюдает. Ну да, как-то мы с Дон Женем слишком близко друг к другу тремся для просто друзей. Да только мы друзья. И это не просто.

Глава 3. Город мне поможет

Вышли с Ромкой на улицу. Почти одиннадцать, но транспорт ещё уверенно ходит. Светло ещё даже. И до остановки близко. Вечеринка у Дон Женя проходила, а он живет почти сразу за кинотеатром, в самом центре города, в неожиданно пятиэтажном. Город наш, вообще, весь такой, неожиданный. Конечно, Рома спросил про Женю.

– А вы с ним…

– Друзья. А что, не похоже?

Он не ответил, пожал плечами. Меня особо не просили, но я решила уточнить.

– Ну не знаю, что со стороны подумать можно, но мы дружим. Ну как… настолько близко, насколько может парень с девушкой вообще дружить. Общаемся с первого курса. Никогда не встречались. Мы, может, похожи с Женем. Не по поведению, по отношению… ко многому. Но у нас с ним мозги разные, – я что-то там такое покрутила руками в воздухе. – Понимаешь, никак не состыкуются.

– Ты красивая девушка.

– В том то и дело, что девушка… – я помолчала. – Женьке надо передо мной всегда марку держать. Быть сильным. Не раскисать, – посмотрела на Ромку, он, вроде бы, слушал.

– Ты, если что, извини. Я немного пьяная. Но раз ты спросил… Я ничего лишнего или странного не буду про нас рассказывать. Просто… девочкам с мальчиками сложно дружить. Вот я вроде многое про его жизнь знаю, Женька мне и про семью рассказал, и про отношения с мамой. Я в шоке была от такой откровенности, если честно. Не знала, куда деться. Мы пили, я тоже что-то про себя рассказывала, но не такое.

– И что?

– Это какую-то близость должно подразумевать? Что он всё про себя выложил? Или я просто доверчивые, свободные уши, в которые он выговорился? Но даже если нет. Даже если это доверие. Вот приедет он ко мне, если плохо ему будет? Вытянет ночью побухать? Позвонит, если совсем фигово? Думаю, нет. Он мне не позволит в свои проблемы вникать. А я ему в свои не позволю. Скорее, пойду Ленке в большую мягкую грудь плакаться.

– Это реклама Ленкиной груди была?

– Возможно. Как тебе Ленка? Она красотка у нас! – я остановилась. – Мы пришли.

– Ты что, на общественном?

– Ну да, мне тут только через мост и ещё парочку остановок. Если бы метро всё-таки открыли, то мне до дома можно было доехать по этой единственной ветке как раз от станции к станции.

Я живу в городе, где нет метро.

– Кстати, я успела с фальшивыми жетончиками сфоткаться и выложила в Инстаграм. Фотку ещё с буквой М прикрепила, – я махнула на «вход в метро», он же подземный переход. – Подписчики из других городов поверили, что открыли всё-таки. Да что говорить, наши некоторые тоже поверили.

Мы остановились. Я пропустила несколько своих маршруток. Рома же не первый день в городе, должен догадаться.

– Может, прогуляемся?

– Давай!

Наверное, прозвучало очень радостно, потому что Ромка рассмеялся.

– Думал, ты не согласишься. Ты так шустро неслась к остановке.

– А я думала, ты не предложишь. Я просто хожу быстро. В какую сторону будем гулять? Где ты живешь?

– До меня пойдём? – Ромка удивился.

– Почему до тебя? Так, чтобы я понимала, как нам потом легче разъехаться.

– На Учебной. Это…

– Я знаю, где это. Там ещё наркодиспансер.

Опять он удивляется, точно, перепугаю парня.

– Я туда ездила за справкой, когда в автошколе училась. Здание обычное, так и не поймёшь, даже если рядом пройти. Разве что народу за справками всегда куча: или с заводов, или менты. Очередь на улице постоянно.

– Видимо, я где-то не там живу. До моего дома можно дойти через лес по трамвайным рельсам.

– О! «Мы пойдём с тобою на прогулку по трамвайным рельсам»?2

Янка из другого города, но гоняла с одним нашим перцем, у которого «всё по плану».

– Или пойдём пока по центру погуляем? – и я опять рванула, но уже в сторону почтамта, по наземному пешеходному переходу. И чуть не налетела на тормознувшую на пешеходнике тачку. Водитель, точно, заматерился. Я замерла. Сообразила, что не соображаю. «Детка, нам пожить ещё надо»!3

Ромка придержал меня за руку, подтолкнул вперёд. А то я бы так и тормозила, уставившись на водилу. Зазвонил мой телефон.

– О! Женя, чего тебе? – ответила, посматривая на своего спутника.

– Чего удивилась? Как раз думала обо мне? – Дон Жень рассмеялся. Фоном я слышала щебетание Светки. Женя спросил:

– Всё нормально, едешь домой?

– Нормально всё, Жень. Хочешь, я тебе песенку спою? – я поднесла телефон к губам на манер чайного блюдца. – Слушай!

«Если б мне платили каждый раз

Каждый раз, когда я думаю о тебе

Я бы бомжевала возле трасс

Я бы стала самой бедной из людей!»4

На последней фразе я уже гоготала. Дон Жень тоже посмеялся.

– Понятно. С ним ещё?

– Пока, Жень!

Рома заметил, что заигрываю я с Женьком бессовестно. Я пожала плечами. С чего он взял? Что, правда? Я заулыбалась, как только Жень позвонил?

Ну и что? Если мне с ним смешно? Когда смешно, девушки смеются. Иногда это значит лишь то, что действительно просто смешно. А Ромка хмурится. Не люблю, когда хмурятся. И я ему предложила:

– Ну, рассмеши меня! Я и тебе поулыбаюсь!

Мы прошли мимо восстановленного храма. Я вспомнила, что на стройке мои знакомые пацаны работали. И всякие байки рассказывали: про работничков-строителей, которые в купели себе… Ладно, не буду. Я такая романтичная. Не нравится мне, когда архитектурные памятники из чего попало восстанавливают и пластиком облагораживают. «Пластмассовый мир победил».5

Вот папа мой может очень много про наш город рассказать. Каждый раз, когда к нему друзья приезжают или коллеги иногородние по работе, он им всем экскурсии устраивает. Столько интересных фактов выдаёт. Я вот так не умею.

– Это Драма наша, в курсе, да? – я махнула рукой на театр. – Одно из самых красивых зданий в городе. А мы сейчас мимо музея идём. Тоже уже был? Ну да, ты же уже год здесь. Вроде как в Зауралье довольно известное место. Раньше, давно когда-то, это был торговый дом. А в подвале разгружались обозы с товаром. Лошади стояли. Склад был. Видишь решётки? – я осторожно наступила кедом, показывая. – Это окна, чтобы свет вниз проникал.

Проспект, по которому мы топаем, совсем недавно по-другому выглядел. Сейчас все привыкли, вроде даже и неплохо. А когда его только сдали, показалось, что тупо всё в асфальт закатано. Ни деревца, ни тенёчка. Убили всю атмосферу.

– Мне показывали город. Я же не вчера приехал.

– То есть я всё это зря рассказываю?

– Почему зря? Я внимательно слушаю. Про музей интересно было.

– Я была в музейных подвалах. Наверное, они позже появились. А вообще, плохо представляю целое подземелье под большим зданием. Как так всё построили, чтоб эта громадина вниз не рухнула…

Есть у меня знакомый парень. Отец у него или дед – градостроитель, не помню точно. Так он рассказывал, что город наш, ну не весь, отдельные старые здания, новые тоже, быстро под землю уходят. Что болото тут у нас, что ли…

– А это злачное место! – махнула в уходящий налево переулок. – Типа, модная молодежь города тусуется. Хотя, там бар с винишком приличный есть. Кофейня, много чего…

– Зайти хочешь?

– Нет, пошли дальше. Здесь много всяких местечек забавных. Но я лучше пройдусь. Кстати, мы недавно аллею влюблённых прошли. У вас в Алма-Ате есть аллея влюблённых?

Он не успел ответить, я перебила.

– Расскажи мне про свой город. А то я вообще ничего не знаю. Правда, что там черепах много?

– Черепах?

– У нас в школе девочка была, Галка. Она на лето к тете в Алма-Ату ездила. И всегда рассказывала, что в этом городе очень много пространства: больше, чем у нас. Площади большие, улицы широкие. И прямо на улицах черепахи ползают. Я ребёнком как-то всё это себе живо представляла. А ещё я черепаху очень хотела. И мне казалось, что ваш Алматы – это какой-то рай на земле.

– Неожиданно.

– Так что рассказывай. Что вообще за город, чем живет? Где люди работают? Почему уехал? А как у нас, понравилось?

– Лесь…

– Я молчу и внимательно слушаю!

Потому что мне и правда интересно. Интересно, откуда он такой взялся. И почему вообще оказался в нашей компашке. У нас и специальности разные, хотя… я ведь ещё не решила, пойду ли в аспирантуру. И чем я там буду заниматься. Четвёртый курс – благодатная пора. Ещё есть время полентяйничать.

То есть ты думаешь, что время ещё есть…

Глава 4. Сети

На самом деле, не понимаю, почему некоторым людям не о чем поговорить? Два человека – два разных мира. Если вам не о чем разговаривать, что вас вообще привлекло друг в друге?

Так мы незаметно прошли по всему проспекту, по мосту через нашу речушку, через площадь того самого вождя, которая в каждом городе, наверное, есть. Закрывшиеся магазины, работающие рестораны, пьяные люди, весёлая молодёжь. А потом тишина. Потому что ночью по проспекту одного бородатого экономиста особо некому и незачем гулять. Мы шли вдоль стены, поверху обтянутой колючей проволокой.

– Это похоже на тюрьму, но это не тюрьма. Это территория производственных корпусов приборостроительного завода. Стратегическое предприятие специального назначения. Звучит, да?

– В центре города?

– Ну да. Но и тюрьма не так чтобы далеко от центра тоже есть. Даже две… – я немного подумала. – Три.

– Что, правда?

В сторонах света я не ориентируюсь, так что, махнула рукой.

– Вот если туда, то на разъезде, сразу перед виадуком, будет тюрьма. А если по остановкам, то почти подряд: завод, тюрьма и кладбище.

1 2 >

На страницу:

Перейти

1 из 2