Мастер третьего ранга

– Хватит, – попросил он пса. – Не будем обижать юродивую, – и тут же обратился к ней: – Попробуешь колдовать, он почувствует, и откусит тебе не руку, а голову. Поняла?

Девушка промолчала. Иван тем временем сдернул труп с мешков, которые тут же глухими толчками приняли в себя несколько пуль. Снял с него ремень и стал ладить петлю.

Дым унесло совсем, и мастер заметил движущийся в его сторону вихрь. Вот бешено вращающийся ветер подхватил и втянул в себя тлеющие головешки, что взрывом разметало по всей улице. Вот вздрогнула, поднялась в воздух и упала в стороне телега, за которой они укрывались. Снова усилилась стрельба. Оставляя трассера, пули исчезали в вихре, но он, не останавливаясь, стремительно надвигался на них.

Пока мастер спокойно, словно ничего не происходило, возился с грубым ремнем, девушка удивленно выпучила глаза, глядя на приближающийся смерч. Она даже забыла, что ее рука была зажата слюнявым капканом, настолько завораживающим был этот вихрь.

– Не может быть, – потрясенно прошептала она.

– Я же сказал уходить, – спокойно сказал Иван вышедшим из развеявшегося вихря подмастерью и лесавкам. – Что же ты вечно меня не слушаешься?

– Прости наставник, – виновато произнес покачнувшийся парень и присел, под прикрытие взлохмаченного пулями деревянного угла. – Я бы себя не простил. Это хуже той петли, из которой ты меня вытащил.

Лесавки сразу же прислонились к нему и стали слабо светиться. Юра почувствовал прилив сил и дрожащей рукой размазал смешавшийся с сажей пот, выступивший на лице.

– Дурень ты, – покачал головой наставник. – Ведь помрешь почем зря.

– Наше дело правое, – улыбнулся Юра в ответ.

Ничего, не ответив, Иван попросил Грома отпустить девушку. Она покорно дала себя повернуть на живот и связать руки. При этом она со смесью страха и интереса смотрела на эту странную компанию.

– Мы же вроде пленных не берем, – отдышавшись озадачился парень.

– Сам посмотри, – ответил Иван, перевернув и усадив связанную девушку.

– Господи, девчонка ведь еще, – произнес он разглядев пленницу. – Они там охренели совсем, женщин в оборону бросать?

Полынь одновременно с Громом прислушалась и просто растворилась в воздухе, будто и не было ее. Ее примеру последовала и Крапивка, а пес, смотря на забор, принял боевую стойку.

С треском, проломив хилый заборчик, к лапам черного пса вывалилась еще одна женщина. Над ней стала видимой Крапивка. Ее товарку с круто заломленной за спину рукой, в пролом провела Полынь.

Первая, что–то быстро залепетала, сжав кулак, но гром зарычал настолько убедительно, обдав ее горячим дыханием, что она сбилась и прикрыла голову руками.

– Вяжи их, – бросил Иван подмастерью, и выглянул из–за укрытия.

Выстрелы не заставили себя ждать. Мастер едва не схлопотал пулю.

– Что нам с ними делать? –с просил Юра связав руки последней. – И как прорываться дальше, а? Вань?

– Откуда я знаю, – устало ответил наставник. – Меня не учили воевать с людьми. Меня учили охотиться на нечисть. Хотя какие это люди… Не знаю. Хорошо бы сдать их властям. Им было–бы интересно узнать, что тут творится. Но нам этим заниматься некогда. Если живы останемся, отдадим на милость их сестрам. – Мотнул он головой в сторону лесавок.

Полынь на это предложение хищно ухмыльнулась. Упорно молчащие женщины под ее взглядом съежились и спрятали глаза. Весь вид воинственной лесавки давал понять, что на пощаду им надеяться не стоит.

– Кто вы такие? – вдруг решительно спросила первая пленница.

– Тебе не все–ли равно? – ответил Юра.

– Кто вы? – повторила она.

– Мастера, – бросил Иван обдумывая план дальнейших действий.

– Ты лжешь, – вдруг взвилась она. – Вы лжецы. Колдуны. Пособники нечисти.

– Вот, – ответил мастер задрав рукав куртки.

Она увидела плохо различимое во мраке клеймо, сосредоточилась и что–то быстро прошептала. Клеймо отозвалось. На руке мужчины было не поддельное, настоящее клеймо мастера.

– Я не понимаю, – растеряно прошептала она. – Как. Как такое…

Иван подобрался к ней и закатал рукав ее камзола, поверх которого был надет кожаный доспех.

– Чем дальше в лес, тем толще людоеды, – задумчиво произнес мастер. – Юрка, она из наших.

– Да ну? – не поверил парень.

– Ты Орденская или из Обители? – строго спросил Иван.

– Какая разница, – взвилась она. – Вы предатели. Вы заодно с этими, – она презрительно стрельнула глазами в лесавок.

– С кем с этими? Со стихийными, которых отлавливают, а после издеваются и бог весть что еще с ними делают, – зло цедил Иван. – С женщинами и мужчинами которых вы похищаете, только за то, что они одарены больше других? С невинными? С кем? Ну?

Она замолчала и уставилась в одну точку.

– Чего молчишь? Кто из нас предатель? Нас воспитывают, для того, чтобы уничтожать тварей. С каких пор безвредные стихийные и одаренные перешли в разряд тварей?

– Они не люди, – хмуро отозвалась она мотнув головой в сторону лесавок.

– Одаренные тоже не люди? Ты сама ведь одаренная. Нет, сестра, ты здесь предательница, не мы. Ты предала все идеи братства. Ты все человеческое предала. Не тебе нас судить.

– Я не мастер, – всхлипнула она, – а колдунья, слабосилок. Я хотела, меня не взяли в охотники.

– Какая разница, – махнул рукой Иван. – У нас одно дело: спасать и оберегать. Ты что–то перепутала девочка, в Обители на людей охотиться не учат. Нас не учат устраивать геноцид.

– Я орденская, – тихо ответила она. – Меня перевербовали. Мир на грани катастрофы. Понимаешь ты? Все больше существ выходит в физический план. Все больше рождается сильных одаренных. Они опасны для себя и окружающих. Сила возрастает, – упоенно вещала она будто молитву. – Из–за магии человечество деградирует. Откатывается в каменный век. Рушится с трудом восстановленное равновесие. Сильные колдуны будут ставить на колени простых людей, превращать в рабов. Существа начнут вытеснять человечество. Это нужно предотвратить. Пока не поздно. Любой ценой.

– И этой херней вам забивают голову? – с кислым выражением лица хмыкнул Юра. – Это бред.

– Он прав, – согласился Иван. – Вам просто промывают мозги и используют в своих целях. Я пока не понимаю в каких, но все что вам здесь рассказывают, ложь.

Вы просто пешки, с бессмысленными идеалами. И судя по всему, вы слишком заигрались в вершителей судеб человечества.

Вы убийцы. Обычная мразь. Были уже такие радетели всего человечества, что измеряли всех одной меркой, а тех, кто в эту мерку не вписывался, пачками травили газом и жгли в крематориях. Только знаешь, что с ними сталось?

То, что будет с вами, когда вы сделаете все грязные дела для своих хозяев. Вы будете болтаться в петлях. И сунут туда ваши головы, те, кто сейчас заливает это дерьмо в ваши уши.

– Нет–нет–нет! – не желая слушать Ивана стала сучить она ногами. – Ты не прав!

Юра глядя на ее упорство грустно улыбнулся, мол, что с умалишенной возьмешь. Иван встал и поднял девушку на ноги. Он освободил ей руки, а она непонимающе смотрела на него, растирая затекшие запястья.

– Проваливай, – сунув в ножны на ее поясе нож и махнув рукой сказал он. – Дай Бог, чтобы твои мозги на место встали. Чего смотришь? Иди, и лучше добровольно сдайся властям, иначе петли тебе не миновать.

Не веря, что ее отпускают она, часто оглядываясь, и ожидая получить пулю в спину, побрела на отсветы пожара.

– Слушай, – обратился Юра к Ивану, провожая взглядом медленно удаляющуюся девичью фигуру. – Что–то на нас тут как–то не особо наступают.

– Некому, – вдруг подала голос одна из пленных женщин. – Там одни ведьмы. Они и стрелять то толком не умеют.

– А чего не бросят все и не бегут? – задал резонный вопрос мастер.

– Там такие же фанатички как эта, – она качнула головой в спину удаляющейся фигуры. – Они не дают, а остальные боятся, что вы их порешите.

– Вы значит не такие? – хмыкнул мастер. – А какие тогда?

– Мы вообще убегали, когда вы нас поймали, – пожала плечами она. – Говорю же ведьмы мы. Накладывали заклинания, заряжали браслеты, зачаровывали пули, со знаками экспериментировали, которые нам староста приносил.

– Полынь, она правду говорит?

– Да. Нас они не трогали. Только их заклинания нас сдерживали.

– Что ты собиралась с ними сделать, в случае победы?

Полынь задумалась. Думала долго. Но потом просто по–человечески пожала плечами.

– Не знаю. Пусть ваши, то есть люди решают.

– Так, – обратился Иван, к пленнице. – Сейчас мы вас отпускаем, а вы пробираетесь к своим. Доносите до них следующее: пусть сдаются, стихийные их не тронут. Мы тоже, пойдете на суд людям. На все десять минут.

– А если через пятнадцать минут они не сдадутся, – прищурившись, сказал Юра, материализовав в руке огромный пламенный шар. – Я выжгу нафиг все и всех, что окажется у меня на пути.

Судя по их виду, Юрины слова до них дошли лучше и быстрее, чем слова наставника. Женщины встали и закивали, подставив связанные руки. Их развязали, и они исчезли за сломанным забором.

– Ну, зачем ты, – неодобрительно покачал головой Иван.

– Да ничего я не сделаю, силы на исходе, – устало улыбнулся парень. – Это был просто фокус, на который меня хватило.

***

Под тент мотовоза догружали последние ящики. Мужчины спешно, но аккуратно расставляли ящики так, чтобы в фургоне хватило места, приближенным старосты и им самим.

Староста и пятеро его приближенных бойцов с оружием в руках, стоя у мотовоза, прислушивались к редким выстрелам. Пожилой мужчина краем глаза следил за тем, чтобы в спешке чего не забыли.

Пара ведьм, колдовали над тентом. Под хмурыми взглядами бойцов они выкладывались из последних сил.

Прибежал запыхавшийся Слав с факелом в руках.

– Ну? – нервно спросил староста.

– Обслуга в ноль, – отдышавшись доложил он. – Барак поджог и сразу сюда.

– Молодец, – довольно произнес староста и выстрелил из пистолета ему в лицо.

Заливая грохотом узкий дворик, задергались автоматы в руках приближенных старосты. Грузившие ящики бойцы, даже не успели понять, что произошло, как пули прошили их тела.

Одна из ведьм попыталась прикрыться защитным заклинанием, но на совесть заколдованная ею же пуля прошла сквозь него, и она с хрипом, упала за широкое колесо мотовоза.

Староста, вытянув шею, с места осмотрел тела. Ведьма, упавшая за колесо еще была жива. Он обошел фургон и выпустил несколько пуль ей в спину, затем прищурился и выстрелил в тент.

Пуля отскочила от брезента, словно от брони. Он удовлетворенно ухмыльнулся. И повернулся к разгорающемуся пламени, что крупными языками жадно лизало серые доски, из которых был сколочен барак для пленных. Из его, заполняющегося дымом нутра, доносились крики, мольбы и плач. Но выбраться пленные не могли.

Пожилой мужчина бесстрастно взглянул, хорошо ли разгорается. Разгорался барак хорошо и довольно быстро.

– Грузитесь, – скомандовал он своим бойцам, выдернул из расслабившейся руки, бывшего помощника, все еще горящий факел и забросил его в открытую дверь опустевшей лаборатории. – Гори–гори ясно.

Выметнувшийся из двери огненный поток, совсем немного не достал до трогающегося мотовоза и растворился. А мотовоз тем временем набирал скорость. Староста занял место на скользящих по полу и норовящих перевернуться ящиках, и сквозь окошко в одноместную кабину, наблюдал за дорогой.

Впереди показались бредущие по узкой улочке, женские фигуры. Были они безоружны, толкали вперед связанных товарок, а одна из них воздела над головой белую тряпку.

– Егорыч, там ведьмы, – позвал водитель.

– Дави, – жестко приказал староста.

Не все успели отскочить с пути, несущегося на всех парах мотовоза. Послышались глухие удары о кабину и тент. Кузов пару раз подбросило, качнуло влево, вправо. Водитель удержал управление, и мотовоз в сопровождении женских криков понесся дальше.

По тенту забарабанили пули. Лопнуло колесо, и мотовоз снова бросило в сторону, но умелый водитель снова удержал руль. И тут кабину затопило пламя. Огненный язык рванулся в окошко и лизнул небритую щеку старосты.

Все завертелось. Несколько раз он натолкнулся ребрами на острые углы. На спину упал тяжелый ящик. Мотовоз горел. Пули не взяли, а вот на огонь не рассчитывал никто.

Ругаясь, бойцы, выбрались из–под ящиков, нашли оружие, и спешно высыпали из перевернутого фургона. Началась перестрелка.

Выбравшийся из–под завала староста, дрожащими руками разбрасывал ящики в поисках своего ларчика. Вот он, наконец, нащупал окованный угол резного ларца, подтащил его ближе и откинул крышку.

Все было цело, ничего не разбилось. Староста даже почувствовал облегчение. Пуля с визгом ворвалась в фургон и высекла искры из железной рейки. Снова задрожали от страха руки. Староста едва не выронил ампулу со светящейся розовой жидкостью.

Большого труда стоило дрожащими руками набрать жидкости в стеклянный шприц, сбить пузырьки, а после в потемках, попасть себе в вену.

Пожар разлился по жилам и метнулся к сердцу. Оно забарабанило, едва не стучась в грудную клетку. Тело стало наливаться силой и иными, чувствами.

– Сестры. Я чувствую. Беда. Иван, – Полынь дернула за куртку заряжающего шестиствол мастера. – Нужно спасать!

– Что я сделаю? Мы под огнем, – нервно ответил он и обратился к парню. – Юра, сколько их там еще?

– Было пятеро. Двое в минусе, – ответил он, высунулся из–за мешков и несколько раз выстрелил. – Трое, – поправился он.

– Ладно. Полынь, короткий путь знаешь?

– Да, – с готовностью ответила она.

– Юра, дуй с ними.

– Но…

– Без «но», – отрезал Иван. – Бегом с ними!

– Я с вами, – попросилась уже знакомая ведьма, что с подругой, успела увернуться от мотовоза, и привела с собой уцелевших женщин.

Ее подруга тоже с готовностью качнула головой.

– Хорошо. Давайте на три. Раз, – он крепче сжал шестиствол. – Два, – крикнул он выпрыгивая из–за мешков. – Три!

Стволы монструозного дробовика разряжались один за другим, поливая мотовоз градом картечи. Пока бойцы старосты укрылись за непробиваемый брезент, Юра с девушками стартовал в пролом в заборе. Рядом оглушающе затарахтела трещотка автомата.

Незнакомая, худенькая девчонка, поливала мотовоз очередями вместе с мастером, пока, ее товарки ничком лежали за мешками.

Иван успел среагировать, когда из–за фургона вылетел мелькающий в воздухе огонек. Картечь на лету разметала бутылку с зажигательной смесью и горящее облако накрыло и без того полыхающий мотовоз.

К нему бросился один из бойцов и помог выбраться старосте, который держал подмышкой свой драгоценный ларчик и тут же схлопотал пулю от девчонки. Второй был уже ранен, староста бросил ему ларчик и сделал быстрый пасс рукой. От пожилого мужчины плеснула волна силы. Град картечи, брызнул от него в стороны.

Иван бросил опустевший дробовик и выхватил пистолет.

Мягкие пули размазало по невидимой преграде. Пули из автомата, рикошетом ушли в разные стороны. Гром стряхнул искры, в месте, где стоял мужчина, полыхнуло нестерпимым жаром.

Пламя угасло. Довольный собой староста с невозмутимым лицом стоял там–же, где и был. Ни одна искра не достигла самодовольного негодяя.

– Шах и мат, мастер, – пафосно воскликнул староста. – Конечно, если такой дикарь как ты, знает, что такое шахматы. Как жалко. Ты так не вовремя появился. Такое дело погорело. Ну, ничего. Наверстаем.

– Кто вы, что вам нужно? – понимая, что ничего сделать старосте не может, спросил мастер.

– Решил время потянуть? Поболтать перед смертью? Нет, мастер. Некогда мне.

Староста выстрелил, и Ивана отбросило на мешки. Гром струсил искры. Пламя скрыло старосту. Последние пули выплюнул автомат в руках испуганной девчонки.

Иван хрипел от боли, которую не сдержало даже зелье. Он схватился за грудь. Пуля угодила прямо во вросшую пластинку чешуи. Но не пробила. Это была боль от сильного удара.

Хрипя, он поднялся на ноги и злобно посмотрел на появившегося из пламени старосту.

– Как интересно, – удивился тот. – Жаль, нет времени тебя препарировать. Чувствую, ты человек не простой. Или уже не человек? Уверен, нашел бы в твоей тушке много интересного.

Мастер ничего, не отвечая расстрелял в него остаток обоймы. Все пули как одна смялись об невидимую преграду, и упали к ногам наглого врага.

– О, как предсказуемо, – вздохнул тот. – Ты ничего мне не сделаешь. Между нами, непробиваемый щит из энергетически упрочненных полей. А я вот беспрепятственно могу сейчас выстрелить тебе в лоб. После убью твоего пса, а после твоего сопляка и всех свидетелей, что остались.

– Зачем убивать своих?

– Кого «своих»? Мастер, не будь наивен. Кто тут свой? Этот? – хмыкнул староста наведя пистолет на своего бойца и выстрелил. – Или эта?

Девушка, стоявшая рядом с мастером охнув, выронила автомат и упала у его ног. Черная во мраке кровь, полилась по ее запыленному камзолу.

– А как же праведные воины и прочая херня, что вы тут вешаете им на уши? – спросил Иван устало присев на мешки.

– Им нужна мотивация, – пожал плечами, староста. – Людям обязательно нужно во что–то верить. Даже те, кто ни во что не верят, слепо верят в свое безверие и превращают его в культ. Я вот верю в науку, которая даже магию может изучить, понять, разобрать на составляющие и использовать в своих целях. Что собственно я тебе и демонстрирую, – победно улыбаясь развел он руки. – А этим, – указал он головой на истекающее кровью девичье тело. – Нужно обязательно верить. Видишь ли, без цели им жизнь не мила. Да пожалуйста, сколько угодно. К тому же мотивированные целью, они приносят больше пользы.

Слабых духом, всегда можно купить за цацки, шмотки, деньги, а можно получить их даром, лишь убедив их в том, что они будут следовать великой цели. И такие вот людишки, не закончатся никогда. Побуждаемые стадным инстинктом, они всегда будут искать пастыря. Того, кто будет за них решать, поскольку сами они, в жизни ни на что, решиться не могут. Как не прискорбно, но человечество, в большинстве своем было и остается, серым, тупым и убогим стадом. Сегодня эти, завтра другие.

Ладно, мастер, – навел он дуло пистолета Ивану в лоб. – Прощай что ли.

– Прощай ублюдок, – ехидно улыбнулся Иван.

Самоуверенный староста на это поднял бровь, и тут же его тело содрогнулось. На лице отразилось смятение и боль. Он вздрогнул еще, и еще раз. А после, выпустив из перекошенного рта струйку крови, опустился на колени и рухнул боком на камни.

– Сука, – прохрипел он смотря угасающим взором на возникшую в поле зрения тонкую фигуру. – Я же тебя… тебе…

Изо рта поверженного старосты снова выплеснулась струйка крови, и он затих.

– Ну, и чего ты так долго решалась? – обратился Иван к той девушке, которую ранее отпустил. – Все слышала, «праведная»?

Она бросила нож и горько разревелась.

– Я не достойна дальше жить, – сквозь всхлипы воскликнула она и опустилась на колени. – Лиши меня этого позора брат.

– Эх, ты, дуреха наивная, – Иван поднял ее и по–отечески обнял. – Что, за максимализм? Что за пафос? Где вы молодежь этой дури нахватались? Наказание конечно будет, но я за тебя вступлюсь сестренка. Надеюсь, ты не успела нагрешить сверх меры.

Девушка ревела навзрыд, заливая слезами его куртку, а мастер смотрел на перекошенное от удивления лицо мертвого старосты.

– Ученый–хрен моченый, – философски изрек Иван. – Не те ты книжки читал дядя. Типичный злодей, типично дотрынделся. О, как предсказуемо! – злорадно вернул он мертвецу.

***

Жадное пламя, пожирая все на своем пути, взобралось на крышу. Из барака слышался только кашель и редкие крики. Ведьмы, сотворив пасы руками, сняли запирающие заклинания, но из–за огня к бараку было уже не подступиться.

– Юра, пожалуйста, – вцепилась Крапивка в его куртку. – Сделай, сделай что–нибудь!

– Что я сделаю? – растерянно пытался он отцепить от себя лесавку. – Это не потушить. Не подойти. Я разряжен.

– А что, он может? – поинтересовалась ведьма.

– Все, – коротко ответила Полынь. – Но не умеет.

Пламя тем временем гудело, трещало, стреляло искрами, и набрало серьезный темп. Ведьма ничего, не говоря схватила хворостину и стала ею рисовать неизвестные знаки на земле. Вторая видимо знала, что та задумала и стала расставлять ничего не понимающего парня и лесавок в круг. Его замкнула первая, и заставила всех взяться за руки.

Вокруг них начала нарастать сила. У Юры встал дыбом волос. Он почувствовал, как в него вливается нечто чуждое. Как оно разливается по телу и буквально распирает изнутри.

– Здравствуй мой хороший, – сказал знакомый голос, от которого вздрогнуло и защемило в груди.

Парень ничего не смог ответить, энергия, словно парализовала все тело. Он не мог пошевелить даже языком. Он не видел ее, но почувствовал, что она рядом. На глазах выступили слезы. Юра ощутил, как источающие силу руки Осинки легли на его плечи.

– Расслабься мой единственный, – шепнула она. – Пусти в себя исток. Ничего не бойся. Я рядом. Я направлю и помогу.

***

Оставшиеся в живых ведьмы сидели на мешках, из которых местами почти высыпался песок. Испуганные, растрепанные, они смотрели, как Иван стаскивает в кучу трупы, в избытке валявшиеся на протяжении всей улочки. Рассудив, что враг повержен, и опасаться некого, мастер решил не идти за парнем. Чем он мог им помочь? Да ничем. А вот трупами следовало заняться и поскорей.

Конечно, маловероятно, что они сразу же начнут перерождаться. Это дело не быстрое, и труп не менее суток остается трупом, а уж после за него берутся стихии и Матушка Земля. Но и затягивать не стоило.

Его наставник, старый ментор, не особо углублялся в тему, почему сутки ничего не происходит, и когда юный послушник, Ваня Безродный, спросил об этом, то старый, искалеченный охотник, доступно пояснил:

«Никто не знает, почему так. Я думаю, земля дает время телу окончательно лишиться всего человеческого. Может, чтобы окончательно умер мозг. Чтобы выгорело все, что было в памяти. Все знания, привязанности, мысли и чувства. А может, чтобы оболочка окончательно потеряла связь с душой. Когда увидишь перерожденца, то сам все поймешь».

После того он не единожды лицом к лицу сталкивался с этими опасными тварями. И все что он понял, так это то, что это совершенно иные существа, в которых нет ничего человеческого. Все человеческое им чуждо. Лишь сила, необузданная агрессия, вечный голод и жажда убийств.

Много раз он слышал о разумных тварях. Но за все годы охоты не встретил не одного. Когда он был совсем молодым охотником, даже несколько раз собирался отправиться на болота, где якобы жили таковые, подальше от людей, но здравый смысл всегда побеждал. Можно было запросто сгинуть на болотах. Единственное что там гарантировано можно было найти, так это, смерть.

Встреча с Жанной, поколебала его твердую уверенность в бессмысленности слухов о существовании разумных перерожденных.

Его мысли прервала ослепительная вспышка и оглушающий раскат грома. Налетевший порыв ветра чуть не сбил мастера с ног. По поселку прокатилась волна силы.

Встревоженные ведьмы подскочили, стали испуганно озираться. Ветер набирал силу. Сгустившиеся тучи ускорили свой бег. По ним разбежалась и исчезла ветвистая молния. В лицо тугими струями ударил дождь.

– Мастер, – крикнула Настя, та самая, что убила старосту. – Что–то происходит. Что–то не хорошее.

– Укройтесь в доме, – перекрикивал шум проливного дождя Иван.

Псу приглашения не потребовалось, он первым спрятался от потока, льющего с небес. Следом в дом убежали и женщины. Ощущение силы нарастало, а с тем и разбушевавшийся ливень превращался в настоящий шторм.

Ветер хлестал в лицо, не давая даже вдохнуть. Ливень заливал глаза. Иван, прикрываясь рукой, проталкивал себя навстречу злому ветру. Несколько раз его даже сбивало с ног. Ругаясь, хватаясь за встречные заборы и столбы, он все же добрел до того места откуда во все стороны плескала необузданная сила.

Средоточием ее были пять недвижимо стоящих фигур. Именно они выплескивали этот энергетический поток.

Барак уже погас, ветер начал трепать и срывать обугленную крышу. Вода по щиколотку затопила весь двор. Но ураган все набирал обороты и, похоже, останавливаться не собирался.

– Иван, – на грани слышимости позвали мастера.

Он стер льющийся по лицу поток воды. Но не увидел того, кто его звал.

– Где ты, – отозвался он, хотя знал, что нельзя откликаться, когда не видишь кто тебя зовет.

– Я здесь, – ответил у уха знакомый голос. – Это я, Осинка. Юра слишком сильный, я не смогла его сдержать. Он черпает исток. Это нужно прекратить, он перешел грань.

– Вот блин, – обреченно бросил мастер. – Ну что мне с ним делать? Вечно куда–нибудь да влипнет.

– Разорви круг, – просил тающий голос.

Цепляясь за все подряд, падая в воду и матерясь, Иван добрался до крепко сцепившихся руками фигур. Он попытался расцепить их руки. Как только притронулся то почувствовал, какая силища течет сквозь их круг.