Добро пожаловаться! Размышления о психотерапии

В начале сессии Арина сидела на диване в одной и той же напряженной позе, мимика у нее была скудная, тело как каменное – ни жестов, ни движений корпусом. Даже когда я пролила чай, она и глазом не моргнула. Я попросила: «Опишите себя». Арина ответила, что она «терпеливая и спокойная». С первой характеристикой я была согласна, а со второй – не очень. С самого начала разговора у меня возникло ощущение, что за этим «ледяным спокойствием» стоит много сдерживаемых чувств. Когда я сказала, что Арина не кажется мне спокойной, она замолкла и как будто осунулась. Помолчав, тихо произнесла: «Точнее сказать, я – неласковая, холодная женщина». «Ну, уже хорошо, что она это знает о себе», – подумала я с некоторым облегчением.

Рядом с Ариной я тоже чувствовала напряжение, особенно в те моменты, когда внутренне эмоционально откликалась на ее рассказ. В процессе диалога я не всегда понимала, в какую сторону «пойти дальше», о чем спросить, и чем могу быть полезна ей. Это было связано с тем, что Арина говорила как будто не мне, и вид у нее был отрешенный.

Я старалась «расшевелить» Арину. Спрашивала, для чего ей встречи со мной, чего она ждет от психотерапии. Ей же, по моим предположениям, казалось, что я должна «разгадать ее» и сама дать ответы. А я не хотела давать эти ответы вместо нее. Через пару минут (это так долго в рамках сессии, вы не представляете!) Арина сказала, что хочет разобраться в себе, понять, зачем ей отношения. Это было важное место в нашем контакте.

Вдруг, прямо в середине сессии, когда у нас только начал складываться диалог, Арина спросила, может ли она выйти на балкон покурить. Странно, да? Во-первых, Снежные королевы не курят, а во-вторых – нет, не может – сессию лучше не прерывать, таковы правила. Но именно в этот момент Арина «ожила» для меня, перестала быть «ледяной». И я решила, что могу позволить ей выйти за рамки.

Почему я так сделала? Однажды я сама была в роли такого клиента, которому было необходимо выйти за рамки, чтобы «ожить». Я ждала третьего ребенка и была уже на большом сроке беременности, поэтому работала со своим психотерапевтом онлайн. Сессия как-то сразу не задалась. Я не понимала, о чем говорить, что меня волнует, чего я хочу от своего терапевта. И вдруг она (терапевт) спросила меня: «А можешь ли ты прислушаться к своему телу и почувствовать, чего оно хочет прямо сейчас?».

Я мгновенно ощутила, как сильно я физически устала. Как я хочу прилечь, принять непринужденную позу, и чтобы меня никто не трогал. Я сказала об этом, и терапевт предложила мне именно это и сделать. Я легла на диван, расположила ноутбук так, чтобы было удобно моему животу, и внезапно мое тело невообразимым образом расслабилось. Мы не обсуждали за тот час никаких глобальных проблем с родителями, не говорили о моих детских и юношеских травмах, о страхах моего многодетного материнства… Но эта сессия в итоге стала одной из самых эффективных и запоминающихся за все сотни часов моей личной терапии. Наверное, потому что психолог позволила мне быть тем, кем я являлась в тот момент, – беременной женщиной, которая хочет просто полежать. И это «разрешение» открыло во мне огромные ресурсы, выпустило целый фонтан энергии жизни. Удивительно, правда?

Арина вышла на балкон и через несколько минут вернулась. Я почувствовала, что напряжение почти ушло, и мы продолжили разговор. Арина рассказала, что беспокоит ее в отношениях с тем мужчиной. Его постоянное присутствие, чрезмерная импульсивность и даже агрессивность, то, что он мало помогает ей в материальном плане, но готов тратить деньги на детектива и прослушку…

Деньги, материальное, бытовое… Почему мне всегда грустно слышать об этом от клиентов, когда речь идет о близких отношениях? Я догадываюсь, что это звучит, потому что чувства и близость в таких случаях как-то «задвигаются», уходят на второй план. Но ведь у Арины изначально речь шла не о материальном! Ей важно было то, насколько они дороги друг другу, насколько она хочет близких отношений с ним, могут ли они вообще быть вместе. Он звал ее замуж, часто говорил о своей любви, но при этом изводил ревностью и подозрением. Складывалось впечатление, что в этой паре она молчит за двоих, а он эмоционален и страстен и за себя, и за свою Снежную королеву.

Ощущая мою поддержку и эмоциональную включенность, в ходе нашей встречи Арина стала чаще смотреть мне в глаза, говорить быстрее и чуть эмоциональнее, все более раскрываясь. Из ее рассказа я поняла, что отношения Арины с сыном – зеркальное отражение ее отношений с мужчиной, Анваром. Только партию шумного, недовольного «выяснятеля отношений» в отношениях с сыном исполняет уже сама Арина. Сын замкнут и тих, и Арина часто бывает раздражена его поведением. Постепенно выяснилось, что Арина, раздражаясь на Анвара, переносит своё раздражение на сына, чем, конечно же, травмирует его.

Позже, анализируя работу с первым клиентом, я вспомнила свою семью, своих родителей, наши семейные «правила», гласные и негласные. Вспомнила, как в детстве мама обижалась на меня за какие-то проступки, и могла не разговаривать со мной пару дней. Это было страшным наказанием непонятно, за что, так как она не считала нужным объяснить мне, за что она меня «наказывает». В последующие дни я пыталась «заслужить» ее прощение, делать что-то хорошее, достойное ее внимания. Спустя много лет, в ходе личной психотерапии, я осознала, что неосознанно выбираю мужчин, которые точно так, как когда-то моя мама, обижаются на меня, замолкают, уходят в себя. И точно так, как в отношениях с мамой, я старалась «заслужить» их расположение и теплоту, на которую большинство из них, увы, просто не были способны… С мамой нам удалось восстановить нашу эмоциональную связь и наладить отношения, полные приятия. Правда, для этого мне понадобилось стать психотерапевтом, эмоционально зрелым (смею надеяться) и устойчивым человеком, которому не нужно искать чьего-либо прощения.

Несколько лет назад мамы не стало. Счастье, что в этой жизни мы успели «встретиться» и «обняться душами», что благодаря моей личной многолетней терапии и маминой гибкости, между нами не осталось ничего невысказанного, невыраженного. Я учусь жить без нее и, чем больше проходит времени, тем сильнее я понимаю и принимаю смысл многих уроков, которые мне преподнесла история моих непростых 40-летних отношений с родным человеком. И с болью и горечью принимаю смысл самого трудного урока, который нам преподносит смерть родной души. В этой книге будет много сказано о наших с мамой взаимоотношениях, о том, как они менялись и развивались на протяжении всей моей жизни, о том, как повлияли на мою личность и мою семью ее ценности и таланты, о том, чему научил меня ее уход из жизни.

Анализируя свою работу с первым клиентом, я пришла к выводу, что ситуация Арины чем-то схожа с отдельными аспектами моих значимых отношений. Когда психотерапевту кажется, что его опыт очень похож на опыт клиента, это означает тенденцию к эмоциональному слиянию, что вовсе не полезно для терапевтических отношений. Осознав это, на второй сессии я увидела и четкие различия между нами: в целом, мы с клиенткой совсем разные, и обстоятельства жизни у нас схожи лишь на первый взгляд.

К концу второй сессии я чувствовала себя уже более уверенно. Мне показалось, я нашла, за что зацепиться в работе. И процесс пошел, диалог становился более глубоким, Арина рассказывала все более интимные аспекты своих отношений, раскрывала внутренний мир. Я поддерживала ее открытость, была искренней и теплой, и, мне кажется, это расположило Арину и сформировало доверие между нами.

Всего у нас было несколько встреч. Однако если я спрашивала клиентку, как она ко мне относится, что она считает важным, полезным в нашей работе, Арина всякий раз долго думала, но ни разу так и не ответила прямо. Правда, все-таки сказала, что после наших сессий чувствует себя спокойнее и увереннее.

Что ж, это хороший результат, с учетом того, что она все-таки мой первый клиент, а я первый ее психотерапевт.

Сейчас я думаю об этой работе как об удивительном и сложном для начинающего гештальт-терапевта опыте. Клиент действительно оказался непростым. Нетривиальная жизненная ситуация. Алекситимия (неспособность быть чуткой к себе). Мой страх ошибиться в работе с первой клиенткой, возможно, усугубил ее тревогу и не позволил установить более доверительные отношения между нами. Мой страх «облажаться» точно мешал и мне. Ее страх близости. Но, несмотря на все это, мы «встретились». «Снежная королева» ожила, стала теплой и доступной для контакта. И я надеюсь, что наши встречи помогают ей жить более наполненной жизнью, чем та, что была, когда она обратилась ко мне.

С тех пор в моей практике я встречалась с самыми разными клиентами и самыми разными ситуациями. Расставание с любимыми, конфликты в семье, трудности карьерного роста, нехватка лидерских качеств, лишний вес, тревоги, панические атаки, проблемы с самооценкой, конфликты с детьми-подростками – вопросы, которые волнуют многих из нас, и с которыми приходят ко мне чаще всего. Всех этих людей, имеющих совершенно разные трудности, объединяет желание стать счастливее, жить более наполненной жизнью.

Глава 1. Мифы о психотерапии

Несмотря на возрастающий интерес к психотерапии в современном мире, эта область для большинства наших сограждан остаётся непонятной и даже таинственной. О психологах и психотерапии по-прежнему существует множество сказок, убеждений, установок. Я составила небольшую подборку мифов, которой хочу поделиться с вами на страницах своей книги. В конце каждого описания вы увидите реальные высказывания коллег и клиентов, любезно откликнувшихся на мою просьбу поделиться своим мнением о каждом ложном (и не только) убеждении.

«Психотерапевт нужен только больным»

Один из самых распространённых мифов. Уходит своими корнями в медицинское понимание психотерапии. Логика появления этого мифа мне видится следующая – «психо-» – душа, «терапия» – лечение. Следовательно, в общепринятом смысле любая терапия предполагает лечение больного. Соответственно, если психотерапевт лечит душу, его клиент – не совсем душевно здоров.

В этом мифе, как и в любом другом, есть своя правда и неправда. Правда заключается в том, что, когда мы чувствуем себя совершенно здоровыми и счастливыми, психотерапевт нам не требуется, мы о нём просто не вспомним.

И вот здесь важно снова определиться с понятиями. Какого человека мы можем назвать душевно здоровым, и есть ли вообще такие люди? Может быть, это человек, который никогда не кричит, не ругается, не злится? А если на него напали хулиганы в тёмном переулке, а он по привычке «не кричит, не ругается, не злится»? Насколько он душевно здоров в этой ситуации? Или это человек, у которого никогда не бывает никаких проблем?

А есть ли такие люди? Одна моя знакомая однажды сказала: «Моя проблема в том, что я думаю, что у меня нет проблем». Развивающаяся личность всегда сталкивается с препятствиями, создающими сложности, известно ведь, что без препятствий цель не является целью. Если мы ставим перед собой цели, мы всегда сталкиваемся с препятствиями или проблемами при их достижении.

Тогда, может быть, душевно здоровый человек – это человек, который умеет не показывать другим свои проблемы? Когда он умеет скрывать свои чувства? Известно о природе чувств, что они являются определёнными показателями того, насколько удовлетворены или не удовлетворены базовые потребности человека, проще говоря – насколько он доволен своей жизнью. Способность сдерживать свои чувства – вредна для здоровья, сейчас объясню, почему.

Представьте себе паровой котёл – метафорически, это наши эмоции. Огонь, который подогревает этот котел, – это внешние обстоятельства и те трудности, с которыми мы неизбежно сталкиваемся на своем жизненном пути. Когда паровой котёл закипает, время от времени необходимо приподнимать крышку, чтобы выпускать пар, иначе крышку сорвёт, или даже котёл взорвётся. Должен быть клапан, через который уходит лишний «пар» в процессе повседневной жизни, без необходимости время от времени «брякать» крышкой, демонстрируя клубы горячего, опасного пара. Кто-то канализирует свой «пар» в творчество, в спорт, в экстрим, кто-то находит другие способы. В любом случае, нам жизненно необходимо «выпускать пар», чтобы оставаться здоровыми и целостными – потому что чувства (например, гнев и злость), безусловно, являясь важными и значимыми, тем не менее, разрушают, разъедают человека изнутри, если у нас нет способов адекватно выражать их, не разрушая себя и окружающих.

Встречали ли вы человека, который несколько лет живёт в обиде на кого-то? Такой человек всегда вызывает сочувствие. Обида – очень сильное чувство, оно влияет не только на характер и отношения человека с источником обиды, но и в целом на мировосприятие, на отношения с другими людьми. Долгая обида способна спровоцировать обострение хронических заболеваний или вызвать другие проблемы со здоровьем – головные боли, депрессии, гастриты и т. д. Замечали ли вы, что «обиженный» человек говорит о своей обиде слишком часто и не по адресу? Здесь первое является следствием второго – потому его мысли слишком заняты обидой и ситуацией, в которой она возникла, что он не говорит о ней адресату – тому человеку, с которым это чувство связано.

Похожие процессы происходят и со злостью. Если я долгое время чувствую злость и не выражаю её, я постоянно нахожусь в состоянии напряжения, я не даю себе возможности испытывать другие эмоции, ведь место занято злостью. Я не могу развивать свои отношения с человеком, на которого злюсь, – пока наши отношения не прояснены, они не могут развиваться. Обида как раз и является подавленной, не выраженной злостью. И на подавление злости человек расходует много сил и душевной энергии, которую бы он мог потратить на свое развитие.

Тут возникает логичный вопрос: «Если все чувства полезно выражать, то как научиться делать это безопасно для других?» Осознавание и выражение своих чувств – это отдельная, обширная тема, мы обязательно к ней вернёмся на страницах этой книги.

Теперь давайте рассмотрим понятие «душевно больной». С медицинской точки зрения, – это человек, имеющий психическое заболевание, например, шизофрению. Душевные болезни всегда вызывают страх – каждый из нас в какой-то мере боится сойти с ума, или того, что его признают душевно больным. Психически нездоровые люди, как правило, изолированы от общества, о том, как они живут со своим заболеванием, мы знаем очень мало. Даже современная медицина не может уверенно сказать, как появляются и протекают многие психические расстройства, каковы причины их возникновения. Мне видится, что по сей день это одна из причин страха обратиться к психотерапевту.

На самом же деле, душевно больные люди подобного страха, как правило, не испытывают. Если вы периодически слышите в голове странные голоса, то психотерапевт вам точно не поможет, и правильней будет обратиться к психиатру.

Понятие здоровья в психотерапии основывается на возможности человека адекватно, гибко, адаптивно воспринимать окружающую действительность, уметь творчески приспосабливаться к ней и действовать в зависимости от ситуации. Это означает, что один и тот же условно здоровый человек будет вести себя по-разному в различных жизненных ситуациях. Душевное здоровье с точки зрения психотерапии – это умение опираться на свои внутренние ресурсы и грамотно использовать внешние.

Чтобы обрести радость творчества и получать удовольствие от жизни, человеку полезно уметь прислушиваться к самому себе. Доверяя своему внутреннему голосу чувств, можно научиться смелее и увереннее принимать решения и отвечать за свою жизнь. Другими словами, любой человек способен эффективно справляться с возникающими сложностями, если он хорошо осознает то, что происходит с ним в его внутреннем мире и в его контакте с другими людьми.

Возвращаясь к нашему мифу, хочу сделать акцент на том, что психотерапия нужна тогда, когда человек предпринимает попытки изменить что-то в своей жизни, но самостоятельно не может это сделать. Не находит опору внутри себя. Однако даже в такой ситуации никто другой не может с уверенностью сказать, что именно необходимо человеку, – только он сам принимает решение и определяет степень нужности и актуальности психотерапии для себя.

Итак, подведём итоги – психотерапевт не занимается лечением душевно больных людей – это область работы психиатра. Психически больным людям иногда нужен психотерапевт, но лучше, если при этом он будет наблюдаться, в первую очередь, у врача-психиатра. Здоровым людям часто нужен психотерапевт, потому что целесообразность и длительность психотерапии определяется не количеством и степенью сложности актуальных проблем, а, в первую очередь, глубиной интереса к самопознанию и развитию. Следовательно, потребность в обращении к психотерапевту возникает не в зависимости от душевного здоровья или нездоровья человека.

Обратная связь от подписчиков в соцсетях:

tolstolapixa: «Я гештальт-терапевт. По всей видимости, некоторые клиенты стараются избежать ситуации неопределённости ("…может быть… а может быть и иначе"), засовывая идеи о психотерапии в более узкие, а ещё лучше – знакомые по контактам с врачами рамки. Мне кажется, это может быть одним из источников устойчивости мифов о психотерапии. Есть и такое расхожее употребление слова «миф». Например, у Вачкова-Гриншпуна-Пряжникова (с): "Как показывает практика, многие студенты-первокурсники представляют себе профессиональную психологию весьма приблизительно, основываясь на своего рода мифах, порожденных обыденными мнениями, слухами, телепередачами типа сеансов А. Кашпировского или А. Чумака, имиджем и высказываниями психологов, приглашенных на известные ток-шоу (где они, по сути, выступают как популяризаторы), псевдопсихологическими книгами типа “Как привязать к себе мужчину” и т. п.»

bessonitsa: «Я клиент. С этим утверждением сталкиваюсь довольно часто, примерно 90 % людей, от которых я слышала о психотерапии, считают так».

lual: «Если верить медикам, то здоровых у нас нет, есть недообследованные».

besuch: «Слышу его буквально от всех, кто узнает, что я в терапии. Старые друзья, узнав об этом факте, начинают смотреть на меня с недоверием, когда я спрашиваю, что случилось, или говорят, что ничего, и косятся так краем глаза или делают жалостливое лицо и спрашивают, что это у меня такое в жизни случилось, что я пошла к терапевту. Люди, не очень хорошо меня знающие, но каким-то образом узнающие про терапию, либо впадают в какой-то ступор и молчат, либо спрашивают, истеричка я, психопатка или в депрессии. Некоторые еще интересуются, на каких антидепрессантах я сижу и выработалась ли у меня уже от них зависимость:-) Еще от одного человека в качестве реакции на то, что я в терапии, я услышала, что, значит, я слабая и сама со своими нервами справиться не могу, поэтому мне терапевт и нужен».

«Психотерапия – это долго, дорого и больно»

Большинство из нас привыкло видеть работу психотерапевта (как правило, психоаналитика) в американских фильмах. Миф «Психотерапия – это долго, дорого и больно» сформировался в сознании россиян по большей части благодаря их сюжетам. Чаще всего главный герой фильма, посещающий психотерапевта, мучается по ночам кошмарами, в которых психоаналитик предстаёт в угрожающем виде и зловещим голосом пытается объяснить что-то глобальное герою. Да и наяву герой-клиент тоже мучается, его одолевают сомнения относительно своей жизни, он осознаёт её неправильность и часто невозможность что-то изменить. И вот, в очередной раз придя к психоаналитику, герой ложится на кушетку и говорит что-то умное. Психоаналитик отвечает тоже что-то умное (этому посвящен еще один миф «психотерапия – это непонятно»), и они ведут длинный, наполненный каким-то смыслом, диалог. При этом клиент, как правило, страдает на каждом сеансе психоанализа, поскольку профессионалом эффектно вскрываются его травмы из детства. Или по сюжету фильма он узнаёт, что он приёмный сын, или что он не может иметь детей, или ещё что-нибудь. В общем, судя по американским фильмам, психотерапия действительно представляется мучительным, долгим процессом.

Важно понимать, что, как любое искусство, фильмы отражают лишь часть реальности, показывая нам наполненную трагизмом и тяжёлыми переживаниями жизнь их героев. Радует, что в последнее время художественные фильмы и сериалы гораздо чаще отображают вполне реалистичный образ психолога. Например, сериалы «In treatment», «Большая маленькая ложь».

Та часть мифа, касающаяся утверждения «психотерапия – это дорого», – в чистом виде наша ментальная особенность. Распространённый стереотип. Всё, что выходит за рамки первичных, физиологических потребностей, к сожалению, считалось поколением наших родителей роскошью. Согласитесь – странно, что, если у нас болит зуб, – мы идём к врачу, не откладывая, потому что это острая боль, которую терпеть невозможно. А если болит душа? Мы звоним подруге, мы жалуемся маме – это в лучшем случае. Зачастую в ситуациях душевной боли мы стискиваем зубы, плачем в подушку и ждём, когда само заживёт. Нам кажется нелогичным тратить деньги на психотерапию – ведь неизвестно, как надолго затянется этот процесс, даст ли он результаты. А через короткое время мы попадаем точно в такую же ситуацию и недоумеваем, как это могло случиться?! Почему нам так чертовски не везет?!

На самом деле, будут ли результаты, как скоро и какие – это вопросы неоднозначные и очень индивидуальные. Ведь во многом результат психотерапии зависит от настроя и готовности к изменениям самого клиента.

По своему клиентскому опыту могу сказать, что бывало по-разному. Случались ситуации, когда мне казалось, что вот уже много месяцев я посещаю психотерапевта, и ничего в жизни не меняется (такие мысли обычно приходят в моменты душевной слабости, когда я жалею себя, когда хочется обвинить кого-нибудь в моих проблемах и сложностях). А бывало, что за одну сессию, которая длится всего один час, столько событий происходит, что неделями потом «перевариваю», осмысляю, взвешиваю и анализирую. И открытия бывали очень важные в короткое время! Открытия, позволяющие мне довольно быстро изменить какие-то аспекты своей жизни.

Отдельные фразы моего психотерапевта, сказанные им в процессе обсуждения важных тем моей жизни, до сих пор помогают мне понимать что-то про себя, свои взаимоотношения, сложности в жизни. Однажды он мне сказал «Вы берёте от жизни многое, и не всегда то, что Вам нужно» – и после этого я стала замечать, как, в какие моменты жизни я беру это ненужное мне, как много оно отнимает у меня энергии и сил, как часто я в этом потом разочаровываюсь… И несколько раз после той сессии у меня получилось не «брать ненужное» – отказаться от того, что я привычным образом втискивала в свою и без того наполненную людьми и событиями жизнь. И я порадовалась в те моменты за себя – надо же, я теперь иногда умею отказываться! В общем, долгосрочная польза получается даже от таких простых комментариев.

То, что психотерапия бывает болезненной, – правда. Эмоциональная боль присутствует всегда, когда есть тенденция к росту. Боль – это источник развития, точка отсчёта, признак изменения. К примеру, мой сын время от времени жалуется на боль в ногах – он быстро растёт, суставы это ощущают и часто ноют по вечерам.

Когда я меняю своё отношение к чему-то и отказываюсь от привычных взглядов – я расту, хотя мне больно менять своё отношение, например, к матери. Мне было больно видеть её несовершенство в чём-то, мне было больно отказываться от привычного ощущения её всесилия, её безграничных возможностей. «Что мне давала эта боль? – спросите вы, – зачем мне причинять её себе?» Она давала реальную картину мира: моя мама старела, я взрослела, я брала на себя больше ответственности. Ответственность – это когда я делаю что-то, что раньше не делала, не хотела, ленилась. Раньше я могла позволить себе зарабатывать мало денег, ведь мама всегда была готова меня выручить деньгами. Теперь я не могу себе этого позволить, и – хочу я того или нет – я ищу пути для заработков. И, кстати, в этом процессе тоже расту! Деньги ведь в моей жизни – результат расширения сферы моих знаний и опыта. Они – материальный продукт моего умственного труда. И чем больше я проявляю творчества в профессиональной сфере – тем больше у меня денег.

Ещё эта боль даёт мне право на ошибку – право, которое раньше я себе не давала, потому что считала, что должна быть совершенной для мамы. Эта боль даёт мне возможность снисходительно относиться к ошибкам моей мамы, видеть их и не повторять в своей жизни, не транслировать детям. Очень многие взаимосвязи всплывают в процессе психотерапии, и даже такой простой пример показывает, как они многочисленны и многоаспектны.

Этот миф сложно сконструирован. Внутри него есть еще один «подмиф», который заключается в том, что душевная боль – это плохо. Мы привыкли так считать. Однако с точки зрения психотерапии, боль – это хоть и неприятный, но очень важный сигнал. Именно боль нам дает знать о том, что с нами не всё в порядке, боль может быть следствием или симптомом, у боли всегда есть причина.