Заложник памяти

– Господин Ю Джэ Хи сейчас на центральном съезде глав всех Бюро в Сараево. Так о чем я… Ах да, предлагаю формат скучной лекции заменить немного другим. Я бы хотел услышать ваши вопросы, ваши мнения. Мне интересно подискутировать с вами. Вы вольны задавать мне любые вопросы.

– Абсолютно любые? – Саня очнулась от дремоты над справочником.

– Абсолютно. Вот вы, девушка, хотите ли что-то узнать о работе нашего Бюро? Или выразить мнение относительно нашей работы?

– Хочу. Хочу узнать, чем же все-таки занимается ваше Бюро. Знаете, ходят разные слухи, файл с вашего сайта не скачивается и выдает ошибку. В народе поговаривают, что вы отлавливаете тех, кто торгует всякими веществами.

– Народ прав. Мы действительно занимаемся отловом тех, кто занимается незаконной торговлей. То, что вы не можете скачать файл – полагаю, проблема наших системных администраторов. Будьте уверены, мы не хотим, чтобы информация скрывалась, хотя, по правде говоря, излишняя огласка нам не нужна.

– А как же Всесоюзный закон о свободе доступа к информации?

Лебедев почесал подбородок, покрытый трехдневной щетиной.

– Закон в силе. Все граждане Союза имеют доступ ко всем законодательным актам и файлам о работах разных Бюро. Но, понимаете ли, уровень аполитичности среди граждан высок. Как показал последний опрос, который проводили наши коллеги из Бюро социального обеспечения, политической жизнью Союза интересуются менее восьми процентов населения. Это чудовищно мало. Мы стараемся восполнить это, упрощая доступ к информации и форму ее подачи в виде телепередач, интерактивных приложений для паддов и смартфонов. Однако это ненамного повысило интерес.

– Люди озабочены тем, как заработать на кусок хлеба, – послышался презрительный писк Машки Лигуновой. Борца за права всех и никого, как про себя называла ее Саня.

– Союз предоставляет массу таких возможностей, и бедность практически побеждена. Но мы немного отклонились от темы. Девушка, как вас зовут?

– Саня.

– Александра, вы задали хороший вопрос.

«Вопрос как вопрос. Засунь свои гнилые комплименты себе в жопу».

– О чем… Ах да. Наша работа. Видите ли, Александра, понятие «незаконное торговля» довольно емкое. И да, оно подразумевает торговлю наркотиками, запрещенными препаратами. Но ими оно не ограничивается. На самом деле, наркотики – самая безобидная часть нашей работы. И самая малая.

– А какая самая большая?

Лебедев усмехнулся:

– Люди, Александра, люди.

По залу разнесся чей-то вздох. Саня полагала, Лигуновский.

– Зря вы удивляетесь, ребята. Наша основная работа заключается в пресечении незаконной торговли людьми. В первую очередь, молодыми женщинами, которые проживают в беднейших районах Средней Азии, Китайского округа и в регионах, которые с ними граничат.

– А какие цели у данной… торговли?

– Цели самые очевидные – незаконная проституция.

– Странно, что существует законная проституция, – громко съязвила Лигунова.

– О, вы, верно, из тех радикалок, что выступают против любых ограничений, касающихся женщин.

– Да! – с гордостью напыщенного петуха рявкнула Маша. – Я радикальная феминистка и этим горжусь!

– Гордиться, Маша, вы можете хоть цветом своих глаз, хоть формой бровей, дело ваше. Но факт остается фактом. Законная проституция сопряжена с требованиями. Как мы знаем, не всех девушек в эту профессию берут. Прежде идет тестирование на детекторе лжи, проверка окружения и подтверждение того, что иных источников заработка в конкретном населенном пункте у девушки не было. А сами, как это принято говорить, клиенты, также подвергаются проверкам. У венеролога и психиатра в первую очередь. После чего его имя заносится в официальную базу пользователя подобными услугами. А иметь свое имя в такой базе не каждый захочет. Что же получается? Появляется незаконный спрос. А спрос, как мы все знаем, рождает предложение. И предложение появляется.

– Тогда дело в том, что не все женщины могут быть обеспечены работой? А как же распределительная система?

– За распределительной системой – к Бюро труда. А мы занимаемся другой проблемой.

– В вас не было бы необходимости, не будь этой проблемы.

– Поверьте, Маша, эта проблема была, есть, и будет всегда. Это часть существования человечества. И в какую бы экономическую систему человечество ни загнать, какое бы оружие не приставить, какие бы карательные техники ни применять, проблема останется.

– Может, стоит бороться с причиной, а не со следствием?

– А в чем лично вы видите причину существования столь непростой проблемы?

– В патриархальной системе угнетения женщин.

Саня прыснула. Ей показалось, что голос Лигуновой дрогнул. Все со своим патриархатом носится как с писаной торбой. Все в теорию загоняет, а в школе небось твердую двойку по всемирной истории имела.

– Патриархат? Вынужден с вами не согласиться. Патриархат, как вы сами сказали, система. Как любая другая. Государственная, военная, экономическая, международная. Любая система. Глобальная или локальная. Самая главная черта системы – ее изменчивость. Любая система не сухой набор качеств, а функции и решения. И если система не эволюционирует, она, Маша, обречена на провал. Как провалился и ваш пресловутый патриархат.

– Так если патриархат провалился, в чем же тогда дело? В чем причина продолжения насилия над женщинами?

– Вероятно, в отвратительной человеческой природе. Известно ли вам, что среди так называемых сутенеров семьдесят пять процентов – женщины? Из них девяносто пять пошли на это добровольно, будучи в ясном уме и, как говорится, твердой памяти? Скажу вам больше – у этих женщин имелся стабильный официальный доход. Среди них представительницы разных профессий: бухгалтеры, работницы производства, журналистки, криминалистки, биологи, врачи да много кто. Кстати, на нашем сайте публикуются видеозаписи допросов, а в самом популярном пятничном шоу довольно часто показывают судебные заседания, подготовленные именно по делам нашего Бюро. В чем причина, спросите вы? Боюсь, ответ вам не понравится.

– Тем не менее, мне бы хотелось его услышать, – Лигунова дрожала. Вот только Сане было неясно, от страха или от негодования.

– Машенька, никогда не задавайте вопрос, если не уверены, что ГОТОВЫ услышать ответ.

Лигунова замолчала. Сане не нравилась накалившаяся атмосфера. Шувалов прожигал взглядом Машу – было абсолютно ясно, что ей грозит выговор. В лучшем случае.

Саня подняла руку.

– Да, Александра, у вас есть вопрос?

– Есть. Вы сказали, что основным товаром, – Саня изобразила в воздухе кавычки, – являются люди. Идет торговля не только женщинами, верно?

– Разумеется. Знаете, в мире полно извращенцев. И вкусы у них разные – женщины, девушки, юноши, мальчики. Скажу вам и то, что вы боитесь услышать, – младенцы.

– А… младенцев используют для донорства органов?

– В том числе, Александра. И, сказать по правде, это в нашем деле еще не самая страшная участь.

– Есть и страшнее?

– Зря вы смеетесь, молодой человек.

«Дрон точно доиграется рано или поздно. И плакала его мечта о военно-полевой хирургии».

– Вы сами сказали, что форма «вопрос – ответ» вам более приятна.

– Я сказал «дискуссия», это разные вещи. Но, вижу, у вас интерес к страшным случаям. Хорошо, я вам расскажу. Но вы, насколько мне известно, первокурсники. Хотя и совершеннолетние. Что же, ладно. Несколько лет назад, когда вся система начала устаканиваться, мы отлавливали группировку, занимавшуюся, по полученной нами информации, торговлей детьми. Опущу скучные подробности о подготовке операции, задействовании силовых структур, выслеживании и секретной эвакуации местных. Группировкой оказалась семья. Мать, отец, дочь и двое сыновей. При штурме их так называемой «штаб-квартиры» мы нашли много чего. Бумаги, информацию о клиентах, миллионы лодуров. Но это не самое главное. Знаете, что мы еще обнаружили? Вернее, кого?..

Страшная догадка пронзила Саню.

– ЗАМОЛЧИТЕ! – у Лигуновой, казалось, вот-вот начнется истерика.

Лебедев гадко и злорадно ухмыльнулся.

– Нет, Машенька, вы сами хотели знать ответы. С такими шаткими нервишками вам не то что среди радикалок, но и среди врачей не место, дорогая моя. Так о чем я… Ах да, кого мы там обнаружили. Мы обнаружили трупы младенцев. Им было от трех до восьми месяцев. Догадываетесь, да?

Маша зажала рот рукой и выбежала из аудитории.

– Нервные у вас студенты, Константин Григорьевич.

– Эта особенно.

Сане показалось, что тишина длится уже час, хотя прошло всего несколько секунд.

– А… откуда у них младенцы?

– Нам удалось установить только несколько лиц, которые являлись матерями младенцев. Законченные наркоманки и алкоголички. Предваряя ваш вопрос о том, в чем причина этой наркозависимости, отвечу: причины самые разные. И гибель близких людей, и потеря работы, и недовольство местом, которое предоставил Союз. Много причин. Вот поэтому они были лакомым кусочком для разного рода наркодилеров.

– Возможно, Союзу стоило проявить к ним внимание и помочь? – послышался голос вернувшейся в аудиторию Лигуновой.

– Машенька, как говорится, государство не нянька, а аппарат принуждения. Задача Союза – обеспечить гражданам стабильный заработок, безопасность, возможности для образования, саморазвития и путешествий. Союз поддерживает карьерный рост, активно финансирует молодых ученых и талантливых творческих людей. Но мы не можем нянчиться со всеми. Это не то чтобы невозможно, это неразумно. В каждом населенном пункте Союза есть центр психологической и психиатрической помощи. Заметьте, бесплатной. А на высшем уровне мы решаем глобальные проблемы, касающиеся не только межгосударственных отношений, но и безопасности планеты.

– Но если не будет дееспособных здоровых людей…

– Не будет и планеты? Слышали, Мария, знаем. Но не будет планеты – не будет и людей. Вы же изучаете латынь, и знаете, что такое Circulus Vitiosus.

Маша неуверенно кивнула.

– Как я понимаю, в этой аудитории достаточно разношерстная публика. Я имею в виду, раз вы все первокурсники, то пока что у вас нет специализации – ее, насколько я помню, выбирают на третьем году обучения. Мне вот интересно, кто в какой области хочет работать. Вот вы, Мария, в какой?

– Гинекология и акушерство.

Лебедев присвистнул.

– Нелегко вам придется, с такими-то нервами. Я бы советовал вам стать терапевтом или остеопатом. А вот вы, Александра?

Саня пожала плечами и подняла книгу.

– Трансплантология.

– Интересно-интересно. Как врач, дети мои, хочу дать вам совет. Примите объективную реальность, – а в нашей профессии это смерть. Скажите, кто-нибудь из вас интересуется генетикой? Я имею в виду, как профессиональной деятельностью?

Неуверенно поднялись две руки.

– Очень интересно. Молодые люди, если вы не передумаете, хочу вас просто проинформировать, хотя вы в таком случае узнаете об этом сами. У нашего института есть соглашение с Центральным медицинским университетом Фрайбурга. Сможете пройти там стажировку.

– Простите, а разве у Союза не напряженные отношения с Германским Альянсом?

– У Союза есть с ним разногласия по ряду вопросов, однако у нас много совместных программ в области образования и культуры. Обмен опытом в медицине – тоже часть сотрудничества. Конечно, у нас разные подходы к… антропологии, но игнорирование ни к чему не приведет. Мы предпочитаем обмениваться мнениями, а не открещиваться. Как известно, теория, которую нельзя опровергнуть, не стоит ломаного гроша.

Тогда Саня не поняла смысла лекции, но со временем ей стало ясно. Смысл ее был в одном: на самых мерзких, самых тошнотворных примерах показать главный ужас любого врача – всех не спасти. Всех и не стоит спасать. У каждого доктора свое кладбище.

Уже познав все тонкости своей работы, Саня понимала, что скандируемые изо всех углов речи о равенстве, братстве и взаимопомощи – не более чем сказки Шехерезады Степановны.

Не все жизни равноценны. Все равны только перед смертью. И исключительно перед ней.

Союз преобразован в федеративное государство

По последним сообщениям Союзного информационного агентства, страна-создатель силового поля «Купол» вступила в новую фазу своего существования. До этого конфедеративное государство, де-факто и де-юре связанное исключительно строительством силового поля, укрепило связи между участвовавшими в строительстве округами.

Как мы помним, начало строительства ознаменовалось формальным объединением трех стран – России, Японии и КНР – в конфедеративное государство. Через полгода в состав Союза вошли более десятка государств, пожелавших присоединиться к строительству силового поля ради спасения оставшихся в живых людей. Поскольку двухлетнее строительство и введение в эксплуатацию силового поля завершено, а у частей конфедерации возникли очень крепкие связи на многих уровнях, было принято единогласное решение о преобразовании Союза из конфедеративного государства в федеративное.

Нашему корреспонденту удалось задать вопросы заместителю главы Чешского округа.

– Господин Марич, как вы оцениваете работу по преобразованию Союза из конфедерации в федерацию?

– Работы очень много, однако ее скелет, основной костяк был сформирован во время строительства силового поля, – и это очень сблизило всех нас. Стало понятно, что вместе намного проще работать, намного легче выживать. Мы не навязываем друг другу культурные особенности, – но вместе мы намного сильнее, чем поодиночке. Иными словами, мы объединились уже очень давно, и новое название государства – всего лишь государство. Самая трудная задача, стоящая перед нами, – введение новой валюты.

– Обязательно ли создание единого валютного рынка?

– Мы полагаем, что это неизбежно. У Конфедерации и Альянса также единый валютный рынок, вполне успешно функционирующий. Другое дело, что в нашем государстве и валют намного больше. Новая валюта будет именоваться «лодур», будет выпускаться в купюрах достоинством в сто, пятьсот, тысячу и пять тысяч лодуров, также будут чеканиться монетки достоинством в один, два, пять и десять лодуров. Курс обмена будет в скором времени установлен, хотя это самая сложная задача, ведь уровень инфляции во всех округах – что до перемещения, что при строительстве поля – был разным.

– Как вы оцениваете последние заявления господина Максимиллиана Синклера относительно производства нового оружия в Германском Альянсе?

– Господин Синклер – балабол. Производство оружия – дорогостоящее предприятие. Мы, конечно, вытравили заразу в лице всяких там борцов за права всех и каждого, но в Альянсе дела идут не очень. Герру Синклеру нужно не на нас бочки свои арийские катить, а брать пример с конфедератов, которые в первую очередь решают внутренние проблемы своего государства.

– Как вы оцениваете политическую ситуацию в мире после завершения строительства силового поля?

– Сложно сказать однозначно. Я оцениваю ее как удовлетворительную. После перемещения основным очагом конфликтов стала Северная Африка – вернее то, что от нее осталось. С другой стороны, конфликты в любом случае неизбежны. Мы с нашими коллегами из Альянса, Конфедерации и Ибероамерики хотим поработать над общим решением в плане ослабления очага конфликта. Проблема, конечно, в том, что Северная Африка – это скопление тысяч разных племен, тысяч национальностей и конфессий, и чьи-нибудь интересы обязательно будут ущемлены, это неизбежно. Но, Ларочка, у нас два, повторяю, всего два миллиарда человек – и неизвестно, какая судьба нас ждет дальше, прибьемся ли мы к звездной системе, или так и будем блуждать в космосе. Нам всем необходимо жить в мире. Иначе попросту вымрем. Кто может быть ответственным за это, уже неясно. Мы все ответственны. Каждый по-своему. Но тот факт, что большинство стран предпочло союзы и объединение застарелым конфликтам – весьма похвально. Другой вопрос, что наши разногласия всплывут опять, как только общая проблема, а именно отсутствие орбиты и блуждание в космосе, исчезнет. Нужно быть готовыми ко всему. Даже к самому худшему.

Материал подготовлен Союзным информационным агентством.

Марина

Марина смотрела на гроб невидящим взглядом. Ей казалось, что за одну ночь она постарела лет на тридцать. Паспорт все еще указывал конкретную цифру.

Бежевый.

Безликий бежевый.

Цвет обоев.

Когда-то он казался кремовым. А теперь он просто грязный. И совершенно безликий.

Гроб. Как горб. У нее будет горб.

У Сашеньки горба не было.

У Сашеньки было все. И одновременно ничего.

А теперь не было и Сашеньки.

Теперь некому будет заплетать косу. Некого будет учить чему-то новому. Сашеньки больше нет.

Марина казалась самой себе призраком. Обезличенным призраком, который не может найти покой. Свой покой она уже не найдет. Хотя на душе было непривычно спокойно.

Марина пустым взглядом провожала гроб в печь крематория. Сашенька. Сашенька сгорит и обратится в пепел. Марине хотелось взвыть, разодрать весь мир на части. Хотелось орать, вопить. Как? Как они могут жить? Как жизнь может продолжаться дальше? Как она еще жива? Как она может жить?

Марина злобно глядела на планету-близнеца. Какого черта эта планета сюда прибилась? Здесь и так места мало. Нет места. Этой планете тут нет места. Какого черта она здесь делает? Эта планета заберет Луну. Эта планета уже уничтожила массу астероидов. Она уничтожит и Землю.

На периферии слуха до нее доносились чьи-то голоса. Юра что-то говорил ей, но Марина его не слышала. Ей казалось, что где-то недалеко воет волк. Одинокий волк. Она готова была взвыть. Но не могла. Взгляд был направлен на планету-странника. Гребаный странник. Ты все отнял, ты все забрал.

Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу. Ненависть вертелась в голове, грызла грудную клетку подобно голодной собаке. Марина никого не слышала. Кроме воющего волка и грызущей собаки. Собака разрывала, раздирала плоть зубами. Это все планета-странник. Зачем? Планета все забрала.

Марина скомкала в руках листочек, который казался клочком дешевой туалетной бумаги. Предсмертная записка, какая патетика. Собака клацнула зубами.

«Мама, я все знаю. Живи. Только этого и прошу. Живи, что бы ни случилось. Живи. Я умираю с надеждой, что в другом мире мне и тебе повезло больше».

Марина со злостью отшвырнула записку. Собака заскулила, волк надрывно завыл. Не в силах больше выносить вида проклятой планеты, клацанья собачьих зубов и воя волка, Марина закричала.

Хотелось, чтобы планета содрогнулась, чтобы собака наелась, а волк охрип. Но планета на месте. Собака все так же клацает зубами. Волк все так же надрывно воет. Только ей не легче. Только ей все больнее и больнее. Только ей пусто. А этим троим хорошо. Планета, собака, волк. Планета, собака, волк: в голове отбивало стаккато. Планета, собака, волк. Ее кто-то хватал за руки – Марина кричала, стараясь оглушить волка, испугать собаку, взорвать планету. Но им хоть бы хны.

Планета с силовым полем злобно подхихикивает в такт клацанью зубов и отчаянному вою. Марина неотрывно смотрит на планету – ей кажется, что она окутана не силовым полем, а шубой. Планета в шубке. Планете холодно. Планету надо согреть. Планета прибилась к солнышку. Планета ищет маму. Волчонок воет и зовет маму. Щенок клацает зубами от страха, что мамы нет.

– Я вам не мама! – прохрипела Марина. Волчонок завыл. Собака стала грызть кости. Планета приблизилась к солнышку. Планета сгорит? Пусть горит. Пусть сгорит все к чертям! Планета, где твой крематорий?

Что это за вой? Волчонок привел собратьев? Нет, это искусственный вой. Какие-то белохалатные чудовища. Чудовищам никто не нужен. Гребаные белохалатники. Куда они ее тащат? Волчонок такой одинокий. Волчонку больно. Щенок маленький. Ему нужно расти. Планете нужно солнышко.

Ее последний крик обрывается с уколом раствора, убивающего все живое. Она слышит последний, отчаянный вой волка, последнее клацанье зубов – и почти отключается. Ей кажется, что вместо планеты она видит обезображенное лицо со шрамом. Ей хотелось протянуть к нему руки, но она бессильно упала в долгожданное забытье.

Тук-тук.

Кап-кап.

Тук-тук.

Кап-кап.

Немыслимая какофония звуков. Это бесило. И не вызывало никаких эмоций.

Тук-тук.

Кап-кап.

Тук-кап-тук.

Кап-тук-кап.

Тишину, могильную и мертвую тишину рассекла жгучая боль в районе грудной клетки, но то была фантомная боль. У Марины Коршуновой сердце было как у космонавта, а легкие – обычные, как у любого жителя мегаполиса.

Марина посмотрела на стакан с водкой, накрытый ломтем бородинского хлеба, – дурацкая традиция еще со времен государства, в котором она никогда не жила, которого больше нет, которое никогда не воскреснет на этой Земле. Не воскреснет – как и Сашенька, которая умерла ровно семь лет назад. Символическая цифра – так сказал Юра. Но Юра во всем видел какие-то бесполезные образы и философию. А в реальности жить ему было скучно. И вот она – реальность. Ужасающая и мерзкая реальность. Реальность, где нет Сашеньки, ее дочки…

Марина где-то читала, что в старину самоубийц хоронили за оградой кладбища – им не было места среди людей, хоть и умерших. Попрощаться с жизнью, обречь на страдания своих близких – это, по мнению Марины, было отвратительно и низко. Ничто не могло сравниться с этим по ужасу и бездне отчаяния, в которое ввергал самоубийца тех, кто любил его и был готов до последнего заботиться о нем и оберегать его.

Марина погладила фотографию Сашеньки в рамочке. С фотографии смотрела вечно молодая девушка, которая не дожила всего ничего до своего девятнадцатилетия. Девушка с уже несбывшимися мечтами.

Марина всегда считала самоубийц слабыми. Ей всегда казалось, что для того, чтобы жить, нужно гораздо больше сил, чем умереть.

14 сентября. Марина ненавидела 14 сентября. Сашенька затянула у себя на шее петлю и спрыгнула с табуретки. Марина не была той, кто обнаружил ее тело. Или была? Марина уже ничего не понимала. Она давно утратила связь с реальным миром.

А Юре все нипочем. Сашеньки нет – ну и что с того. Юра совершенно не казался удивленным смертью дочки. Расстроенным, взбешенным, но никак не удивленным. И для него почему-то все очень быстро пришло в норму. А Сашеньки нет. И всё. Нет. Просто нет!

Марина посмотрела в окно: в вечерних сумерках другая Земля казалась особенно яркой – еще ярче, чем Луна. Марина слышала, что ее частенько называли «противоземля», но это было не совсем верно. Орбита была немножко другая – и удивительно, что вторая Земля совсем не мешала. Когда она только начала приближаться, когда ее стало видно в телескоп, думалось, что столкновение неизбежно – Сашенька тогда очень боялась.

– Мам!

– Да?

– Что ты думаешь про планету, которая к нам приближается? – Сашенька задумчиво погрызла стержень ручки.

Марина пожала плечами.

– Да ничего особенного я про ту планету не думаю. Главное, чтобы мы не столкнулись.

Марина щелкнула пультом телевизора.

«Перейдем к срочным новостям. Дроны-разведчики впервые приблизились к экзопланете, которая направляется в сторону нашей Земли. Как свидетельствуют полученные снимки, очертания некоторых материков, в частности Евразии, практически идентичны. Специальный дрон в ближайшее время сделает снимки городов и людей. При попытке войти в атмосферу часть дронов была уничтожена специальным силовым полем, которым окружена экзопланета. По всей видимости, именно данное силовое поле делает связь невозможной на сегодняшний момент. Мы будем внимательно следить за развитием событий».

– И тут про эту планету говорят. Как будто ничего другого в мире не происходит, – недовольно пробормотала Марина.