Полная версия
Хроники Кадуола: Станция Араминта
«Попытаюсь не отвлекаться от дела, – ответил Шард. – Дело это связано с убийством, недавно совершенным на станции Араминта. Существует свидетель преступления – или доверенное лицо свидетеля; его зовут Замиан Лемью Габрискис. В настоящее время он находится в Йиптоне. Прошу вас найти этого человека и передать его в мое распоряжение».
«Разумеется, это будет сделано без промедления! Но вы должны заплатить за услугу тысячу сольдо».
«За сотрудничество в рамках уголовного расследования вознаграждение не причитается. Таков закон, и вы это знаете не хуже меня – а может быть, и лучше меня».
«Нам известны ваши законы, но здесь, на островах Лютвен, соблюдаются мои законы».
«Не совсем так. Я согласен с тем, что здесь вы располагаете неограниченной личной властью – но только по умолчанию, в отсутствие надлежащим образом сформированного правительства, которое может быть назначено в любое время. Сложившаяся в Йиптоне ситуация допускается в качестве временного компромисса – постольку, поскольку вам удается более или менее успешно поддерживать общественный порядок, хотя нам приходится закрывать глаза на отдельные возмутительные подробности. Другими словами, вам позволяют управлять атоллом потому, что это нам удобно, а не потому, что мы признаём ваши полномочия. Как только вы переступите черту и начнете нарушать общепринятые правовые нормы, этому положению вещей будет положен конец».
«Разговоры делу не помогут, – отозвался голос. – Острова Лютвен фактически независимы, нравится вам это или нет. Давайте смотреть в лицо действительности – и начнем с консерватора. Его притеснения неприемлемы и оскорбительны».
«Я ничего не знаю о каких-либо притеснениях».
«Разве вы не слышали? Отныне консерватор разрешает нам взимать плату исключительно в виде расписок. Туристам больше не позволяют привозить сольдо в Лютвен-Сити – они должны рассчитываться расписками, которые затем обмениваются на товары и продукты в кооперативном магазине станции Араминта».
Шард усмехнулся: «Надо полагать, огнестрельное оружие в магазине не продается».
«Надо полагать. Но ограничения бесполезны. Мы приобретаем столько твердой валюты, сколько нужно».
«Каким образом?»
«Не вижу необходимости посвящать вас в детали наших коммерческих сделок».
Шард пожал плечами: «Как хотите. Я приехал не для того, чтобы обсуждать политику. Мне нужен Замиан».
«И вы его получите. Мы навели подробные справки. С моей точки зрения, он извращенец и негодяй. Он пытался извлечь личную выгоду в ущерб моим интересам».
Шард снова усмехнулся: «Другими словами, он осмелился не договориться с вами заранее о разделе выручки от шантажа».
«Совершенно верно. Он намеревался шантажировать преступника в одиночку, не договорившись со мной. Он заставил вас поверить в то, что шантажист – Ксаланав. На самом деле Ксаланав ничего не знал. Тем не менее, его убили».
«Кто?»
«Для меня это не имеет значения. Мы не занимались расследованием в этом направлении».
Шард не преминул заметить некоторую уклончивость последней фразы: «Не совсем вас пониманию. Вы не занимались расследованием, но что-то знаете?»
«Не вижу необходимости строить догадки. Вполне вероятно, однако, что в данном случае убийца – не кто иной, как Замиан».
«Сомнительная гипотеза. Если Ксаланав действительно ничего не знал о первом убийстве, у Замиана не было бы никаких оснований избавляться от него или бежать со станции. Гораздо вероятнее предположить, что он бежал, опасаясь за свою жизнь. А из этого следует…» – Шард замолчал.
«Продолжайте», – мягко сказал Титус Помпо, и даже электронный преобразователь речевых сигналов не смог полностью устранить в его голосе издевательский оттенок какого-то дикого торжества.
«Так же, как и вы, не вижу необходимости строить догадки, – сухо сказал Шард. – Но я очень хотел бы услышать, как Замиан объясняет свое поведение».
«Приспичило же вам! Получите вы своего Замиана. Выйдите в коридор и спуститесь по лестнице. В первой комнате справа вы найдете Замиана в обществе охранника-умпа. Тот же охранник проводит вас к автолету».
«Не буду больше отнимать у вас время. Благодарю за сотрудничество».
Из-за решетки не донеслось ни звука, но Шарду казалось, что кто-то все еще стоял за ней, наблюдая из темноты.
Охваченный чувством, похожим на боязнь замкнутого пространства, Шард повернулся и быстрыми шагами покинул приемную. Тяжело дыша, он прошел по коридору и спустился по лестнице. Справа оказалась бамбуковая дверь, выкрашенная в грязноватый темно-красный цвет – Шард распахнул ее. Умп, сидевший на скамье у стены, вскочил на ноги: «Вам нужен Замиан?»
Шард не видел в комнате никого, кроме умпа: «Где он?»
«Тут, в яме. Так безопаснее. Он работал на кухне? Не думаю, что теперь он кому-нибудь пригодится, его уже порядком потрепали». Умп подошел к во́роту с веревкой, спускавшейся в отверстие в полу, и стал поворачивать рукоятку во́рота. Шард заглянул в отверстие. В трех метрах под полом бугрились наносы покрытого слизью черного ила, полуразмытого струйками воды из лагуны. Натянутая веревка поддерживала голову человека, барахтавшегося в грязи. Руки его были замотаны липкой лентой за спиной, рот заклеен той же липкой лентой. Он дергался и корчился от укусов плотно окружившей его стайки животных, напоминавших не то крыс, не то маленьких детей с пегой темной кожей и заостренными нечеловеческими мордочками. Они грызли то, что оставалось от его ног, и уже зарывались головами в брюшную полость, оттесняя друг друга с яростной алчностью. Когда умп поднял Замиана над илом на веревке, приклеенной к его волосам, хищные паразиты еще долго не желали оторваться от тела.
Над полом помещения появилась голова Замиана, за ней последовал торс. «Йуты, конечно, над ним уже поработали, – заметил умп. – Не знаю, какой от него толк в таком состоянии».
«Толку мало», – мрачно сказал Шард.
Замиан еще не умер. По глазам его было видно, что он узнал Шарда – он что-то мычал сквозь липкую ленту.
Шард подбежал и оторвал ленту: «Замиан! Ты меня слышишь?»
«Он не может ничего сказать, да и думать, наверное, не может, – прокомментировал умп. – Умфо приказал накачать его нийеном, чтобы он раскололся. Теперь у него в башке ничего не осталось. Нийен – опасная дрянь, хотя и полезная. В любом случае он ваш – забирайте его».
«Одну минуту, – сказал Шард. – Замиан! Это Шард! Отвечай!»
Замиан издавал неразборчивые булькающие звуки.
«Замиан, скажи! Кто был водителем грузовика? Кто убил девушку?»
Лицо Замиана исказилось от напряжения. Он открыл рот и отчетливо, с усилием произнес: «Когда он вернулся, я видел гриву. Но без головы».
«Кто он? Ты знаешь, как его зовут?»
«Так вы его заберете или нет? – спросил охранник. – Я его держать больше не собираюсь».
«Подождите, – отмахнулся Шард. – Замиан, имя! Его имя!»
Умп отпустил рукоятку во́рота. Барабан завертелся, веревка с визгом скользнула в дыру. Замиан исчез.
Шард застонал от досады и плотно зажмурил глаза – ему хотелось убить охранника на месте. Он наклонился над отверстием в полу. Замиан сидел в грязи и молча, в полном отупении смотрел на йутов, поспешно вгрызавшихся в его тело. Замученный и отравленный, он уже отрешился от мира; кроме того, из него явно больше ничего нельзя было вытянуть.
Шард отвернулся и сказал упавшим голосом: «Проводите меня к автолету. Здесь нечего делать».
10
Тем временем Глоуэн проснулся не раньше обычного, позавтракал в одиночестве и провел утро, прибирая в квартире и повторяя слегка запущенный материал – Парилья кончилась, в лицее снова начинались занятия.
За час до полудня зазвонил телефон. Глоуэн снял трубку: «Алло?».
Прозвучал тонкий голосок: «Глоуэн, это Миранда. Я что-то нашла. Что-то странное. Хочу с тобой поговорить».
«Говори, я слушаю. Что случилось?»
«Глоуэн! Не по телефону!» – последние слова прозвучали приглушенно.
Глоуэн позвал: «Ты где? Что такое?»
«Я просто обернулась. Меня теперь пугают всякие шорохи. И правильно! Это мама, она может подслушивать».
«Хорошо, давай встретимся. Я зайду к вам?»
«Нет, я тебя встречу по дороге, минут через десять».
«Уже выхожу».
Глоуэну пришлось немного подождать, но вскоре он увидел Миранду, бежавшую к парковым воротам из пансиона Ведеров: худенькое глазастое создание с растрепанными каштановыми кудрями, полное сознания собственного значения – по меньшей мере в таком мире, каким она его себе представляла. Глоуэну, стоявшему в тени ворот, показалось, что девочка чем-то подавлена и напугана.
Задыхаясь, Миранда выбежала на дорогу. Глоуэн отошел от столба ворот: «Я здесь!»
Миранда подскочила и обернулась: «Ой! Я тебя не заметила. Я испугалась».
«Прошу прощения, – сказал Глоуэн. – Так что случилось?»
«Пошли, – потянула его за руку Миранда. – Здесь не надо говорить».
«Как хочешь. Скажи мне хотя бы, куда мы идем?»
«В Архив».
В тени деревьев, высаженных вдоль Приречной дороги, они прошли мимо «Старой беседки» и свернули по речной набережной к старинному зданию бывшего управления.
Пока они шли, Миранда начала говорить, сначала почти бессвязно, не поспевая за мыслями: «У меня все время такое чувство, что она вот-вот выйдет из-за угла или сидит где-то рядом на скамейке, просто ее не видно за деревом… А иногда кажется, что я немножко сошла с ума или сразу постарела лет на десять, на двадцать…»
«Интересное наблюдение, спору нет, – пробормотал Глоуэн. – Честно говоря, я тоже чувствую себя древним, как горы на горизонте».
Занятая собой, Миранда его почти не слышала: «Мне все это не нравится, я так его ненавижу, что меня тошнит… Я лежала ночью в кровати и пыталась представить себе, как все это было. Кто бы он ни был, он, наверное, смотрел, как Сесили выступала на сцене, но перед окончанием пошел на задний двор и спрятался в грузовике».
Глоуэн удивился: «Откуда ты знаешь про грузовик? Это же секрет!»
«Я слышала, как мама говорила с папой, когда они думали, что меня нет. В любом случае, я подумала про камеры в Архиве. На фотографиях должно быть видно, как он уходил на задний двор».
«Верно. В отделе B об этом тоже подумали. Капитан Рун Оффо каждый день изучает эти фотографии».
«Я знаю. Он уже несколько раз отбирал у меня кассеты».
«Ага, теперь все понятно! Ты работала в Архиве, помогая отделу расследований проверять фотографии».
Миранда взглянула на него с укором: «Глоуэн, ты надо мной смеешься? А я еще даже не показала тебе, что я нашла!»
«Нет, я не смеюсь. Я хотел бы посмотреть, что такое ты нашла».
Миранда приняла извинение, с достоинством кивнув головой, и они вошли в здание бывшего управления.
В просторном вестибюле звуки их шагов отражались эхом от мраморных дверей и стен, украшенных причудливой вязью литого чугуна с медальонами из зеленого порфира. «Наверное, лучше тебе рассказать, что я искала», – задумчиво произнесла Миранда.
«Кажется, я знаю. Кого-то, кто шел на задний двор Орфеума».
«Кого-то в меховом костюме. Вроде Латуюна или „бесстрашного льва“. Хотя было еще несколько таких костюмов».
«Значит, ты знаешь и про искусственный мех».
«А почему мне нельзя это знать?»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Первые количественные числительные в древнем этрусском языке.
2
К тому времени давно уже были разработаны биологические методы интродукции новых видов в инопланетных условиях, не наносящей ущерб туземной флоре и фауне.
3
Союзы между йипами и типичными обитателями Ойкумены не давали потомства. По-видимому, йипы настолько обособились в эволюционном отношении, что их можно было считать отдельным подвидом человека – по меньшей мере, таково было распространенное мнение. Йипы, как мужчины, так и женщины, отличались привлекательной внешностью; миловидность их девушек даже вошла в поговорку.
4
С тем, чтобы сделать более приятной для людей достаточно разнообразную флору Кадуола, с Земли были привезены многие растения, в том числе деревья. Биологи адаптировали каждое из импортируемых растений к условиям местной среды, изобретательно изменяя его генетический код таким образом, чтобы предотвращалась всякая возможность экологической катастрофы.
5
Так как в океанах Кадуола почти отсутствовали острова, далекие морские экскурсии предпринимались редко – за неимением подходящих пунктов назначения. Прирожденным яхтсменам оставалось лишь ходить под парусами на юг, в Строму на побережье Троя, огибать Дьюкас, возвращаясь на станцию Араминта, или же пускаться в кругосветное плавание, не встречая по пути никакой суши, кроме негостеприимных берегов Эксе.
6
В подробном перечислении генеалогических подробностей, обосновывающих статус, как правило, нет необходимости, и в дальнейшем они упоминаются лишь изредка.
7
«Бесстрашными львами» именовала себя группа самых беспутных молодых повес на станции Араминта.
8
Если бы каждый из кланов оценил, согласно восприятию его представителей, престиж других пяти, и эти оценки можно было бы усреднить, по общему представлению Вуки и Оффо занимали бы первые места, сразу за ними следовали бы Ведеры и Клаттоки, а репутация Диффинов и Лаверти оказалась бы слегка подмоченной, хотя даже в случае самого резкого расхождения мнений разница между «высшими» и «низшими» кланами не играла большой роли.
9
Консерватор смотрел сквозь пальцы на почти поголовную страсть обитателей Кадуола к собиранию драгоценных камней – в той мере, в какой никто не пытался заниматься промышленными горными разработками.
10
«Бешеный пес»: местное прозвище генеалогического компьютера, установленного в отделе А.
11
Дьюкас подразделили на шестьдесят округов или «земель». «Мармионовой землей» назвали вполне пригодную для жизни полосу степного северо-восточного побережья материка, находящуюся напротив атолла Лютвен. Уже несколько раз йипы высаживались в этом районе и устраивали таборы, откуда их приходилось принудительно выпроваживать патрулям отдела B.
12
Трехдневный «фестиваль вин», Парилья, праздновался осенью и считался на Кадуоле важнейшим событием, завершавшим прошедший год.
13
Первоначально «айн-мильден», т. е. «день серебра», эквивалентный древней субботе. Приставка «айн» постепенно вышла из употребления, но в обиходе остались наименования металлов, соответствующие семи дням недели (начиная с понедельника): орт, цейн, инг, глиммет, верд, мильден и смоллен («железо», «цинк», «свинец», «олово», «медь», «серебро» и «золото»).
14
Патрульные полеты над территорией всемирного Заповедника совершались в целях контроля миграции стадных животных, заблаговременного обнаружения признаков начинающихся эпизоотий и массовых заболеваний растений, а также регистрации стихийных бедствий – наводнений, пожаров, штормов и вулканических извержений. Но прежде всего и превыше всего патрули обязаны были выявлять и предупреждать любые попытки высадки и поселения йипов на континенте. Поэтому даже начинающим кадетам позволяли совершать непродолжительные проверочные полеты вдоль побережья.
15
Жизненный цикл дьюкасских бабочек весьма любопытен. Сбросив крылья, гусеница направляется к морю, но этот короткий путь не обходится без приключений. Прежде всего гусеница должна преодолеть ряд так называемых «гамаков» из цементированной земли, высотой чуть больше метра, откуда распространяются полчища воинственных жуков, хватающих гусениц и пытающихся затащить их в «гамаки». Гусеницы, между тем, вовсе не беспомощны и отчаянно сопротивляются – выделяя струи чернильной жидкости, они сперва ослепляют противников, а затем откусывают им головы, после чего продолжают побег к морю. По всему лугу Мароли кишат яростные битвы, в то время как орды бывших бабочек семенят мимо, не обращая внимания на судьбу собратьев. Достигнув пляжа и с трудом преодолев множество препятствий, гусеницы оказываются в каких-нибудь трех-четырех метрах от кромки воды, но тут их атакует новый враг – стремительно пикирующие птицы. Гусеницам, пощаженным хищными клювами, предстоит столкнуться с последней опасностью – йутом, увесистым гибридом мандорила и крысы (гибриды мандорилов широко распространены на Кадуоле). Апатичные, вяло переставляющие лапы йуты бродят вдоль береговой линии, всасывая гусениц длинным хоботком. Непривлекательное создание, розоватое с черными пятнами, проводящее половину жизни в воде, йут, как и многие другие животные Кадуола, испускает тошнотворный запах. Несмотря ни на что, до океана добираются миллионы гусениц, избежавших челюстей хищных жуков, клювов птиц и хоботов зверей. Они бросаются в прибой, чтобы начать новую фазу достопримечательного жизненного цикла. Плавая и ползая среди прибрежных скал и рифов, бывшие бабочки пожирают планктон, сбрасывают ножки, наращивают гибкие щитки и рыбий хвост и в конце концов на самом деле превращаются в рыбок, длиной не больше вершка. Затем, будто подчиняясь таинственному зову, они уплывают в открытое море на восток, начиная миграцию, приводящую их на противоположную сторону планеты. Их долгое плавание неизменно кончается в одном и том же районе океана к югу от берегов Эксе, где по воле встречающихся в гигантском водовороте течений скапливаются плоские острова плавучих водорослей. Здесь бывшие бабочки, каждая из которых уже превратилась в тридцатисантиметровую рыбу, спариваются и откладывают в водорослях икру. Выполнив свой долг, они умирают и, уже мертвые, всплывают на поверхность. Из икры вылупляются новые личинки, похожие на микроскопических креветок и питающиеся трупами родителей. Постепенно увеличиваясь в размерах в процессе линьки, состоящем из десяти стадий, личинки-креветки превращаются в куколок, а затем в бабочек, вылезающих на плавучие водоросли и сушащих крылья под солнцем. В свое время они взлетают и без дальнейших церемоний отправляются к западному берегу Дьюкаса.
16
Практически каждая девушка из племени йипов охотно предоставляла сексуальные услуги за достаточное вознаграждение. (По всеобщему убеждению, однако, деньги, потраченные таким образом, считались выброшенными на ветер – по причине полного безразличия таких девушек к тому, что с ними делали.) В Йиптоне для развлечения туристов был отведен так называемый «Кошачий дворец», где работали девушки (и юноши), обученные имитации по меньшей мере рудиментарного энтузиазма, обеспечивавшего посещаемость и доходность предприятия.
17
МСБР – Межпланетная служба безопасности и расследований, некогда – в незапамятные времена – сформированная как частная корпорация, а ныне превратившаяся в полуофициальную полицейскую организацию, функционирующую во всем необъятном пространстве Ойкумены.
18
Психологи-культурологи определили символику «времени ожидания» и ее варианты в рамках различных культур. Значение тех или иных сроков ожидания зависит от сочетания множества факторов, и тот, кто изучает это общественное явление, может без труда составить, на основе своего собственного опыта, список факторов, свойственных окружающей культурной среде. «Время ожидания», в терминах социального восприятия, может варьировать от почти безотлагательного приема до нескольких недель или даже месяцев томительной неопределенности. Но если в одном контексте даже пятиминутное ожидание может быть истолковано как «беспардонная наглость», в другом месте и в других обстоятельствах необходимость подождать всего лишь три дня рассматривается как признак великодушного расположения. Использование точно рассчитанных периодов ожидания, значение которых очевидно для представителей местной культуры, позволяет демонстрировать преимущества власти и «ставить на место» лиц, ожидающих аудиенции, не нарушая никаких законов и не прибегая к насилию. Практические аспекты этого процесса иерархического самоутверждения разнообразны и поучительны. Например, если начальник желает продемонстрировать посетителю превосходство своего статуса, он может заставить его ждать в течение целого часа. По прошествии тридцати минут, когда посетитель уже начинает остро ощущать неприемлемость и унизительность своего положения, начальник поручает секретарше принести посетителю поднос с чаем и печеньем. Посетитель не может отвергнуть такое проявление внимания, не потеряв лицо – напротив, традиции обязывают его выразить признательность в общепринятых выражениях. Таким образом начальник вынуждает посетителя ждать целый час, и при этом еще поблагодарить щедрого благодетеля за отвратительный чай и дешевое, залежавшееся печенье. Когда такие механизмы безукоризненно отлажены, они производят сокрушительный эффект.
