Фредерике. Морские рассказы

В работе только один главный масляный насос для главного двигателя. Другой при запуске начинает страшно выть и трястись, а из сальника вытекать струей масло. Евгенич даже побоялся мне его запускать.

В дизель-генераторной срач, переборки чуть ли не черного цвета. Создавалось впечатление, что ты попал в пещеру к неандертальцам.

В сепараторной чуть ли не мазут с подволока капает. Всё раскидано, приспособления разбросаны, щиты для их крепления разломаны. Кому надо было их крушить?

Котёл работал только в ручном режиме. А так как сейчас зима и надо обогревать надстройку и машину, то моторист почти каждый час должен запускать его вручную, нагонять пар и останавливать.

А если к этому добавить, что судно арестовано портовыми властями из-за разлива топлива и шестидесяти замечаний, то мне становилось понятно, что здесь творится.

Увидев всё это, я расстроился не меньше Евгенича, и желание всё бросить и уехать только и свербило мне мозг.

Вспомнился анекдот, где надсмотрщик в тюрьме, проходя мимо камер с заключенными и не услышав ответ одного из них, только усмехнулся: «А куда ты денешься с подводной лодки». Но не подводная лодка, но контракт подписан и от этого уже никуда не денешься. Придется работать, если хочешь выжить и не сгинуть после выхода судна в море. Сейчас же главной задачей стояло – это устранить все замечания, выставленные портовыми властями и выйти в рейс.

На обед мы с Евгеничем припозднились и поэтому в кают-компании находились только вдвоем.

Быстро закинули в себя обед, продолжая обсуждать машинные проблемы и то, что предстоит сделать в ближайшее время, поэтому на вкус пищи особого внимания я как-то не обратил и только выйдя из кают-компании понял, что обед оказался очень вкусным.

Передохнув с полчасика, я направился к «деду». Он пообедал передо мной. Дверь в его каюту была открыта и он, сидя за письменным столом, перебирал бумаги.

Стукнув для приличия в косяк двери пару раз, я вошёл в каюту. При моём появлении Василич только оторвал голову от бумаг и искоса посмотрел на меня. Я заметил заметил, что каждое движение ему дается с трудом, но он приподнялся в кресле и на моё:

– Привет, Василич, – неохотно ответил:

– Привет, проходи, бери стул. – Указав на один из стульев у банкетного столика. – Садись, буду тебе рассказывать и показывать, как мы докатились до такой жизни, – хмуро пошутил он.

Устроившись рядом, я ощутил миазмы перегара, невидимым облаком витающие над «дедом», но я был не настолько привередлив, чтобы прикрываться от них. Ну, воняет – так и пусть воняет, мало ли что могло приключиться с человеком. За свою жизнь на флоте я нанюхался и не таких запахов. Так что, не обращая внимание на «амбре» «деда», я сосредоточился на бумагах, которые он приготовил для ознакомления.

Хорошо, что он хоть так поступил, а то некоторые только пальцем укажут на гору папок: «Там всё есть, сам разберешься», – хватают чемодан и валят с борта, так что пятки сверкают.

Но Василич обстоятельно принялся объяснять мне, как составлять месячный отчёт и что для этого надо делать. Потом мы спустились с ним в судовой офис, где он подробно, под запись, объяснил мне, как на компьютере пользоваться программой «Титан» для отчетности перед компанией. Компьютер на судне был один, поэтому, чтобы никто не играл в игрушки и попусту не открывал его, на нём установили пароль, который Василич сообщил мне под большим секретом.

С объемом предстоящих работ я уже ознакомился и представлял, что мне надо сделать в ближайшее время. Только как это сделать, я ещё не понимал. Но, положившись на русский авось, махнул на всё рукой и подписал акт передачи дел.

Василич тут же достал пиво из холодильника и уже в неофициальной беседе поведал мне эпопею балкера «Фредерике Зельмер».

Видать, Василич забыл, как меня зовут и обращался ко мне безлично, а я ему и не напоминал об этом.

Конечно, в своём рассказе Василич упирал на то, что он такой работяга и самостоятельно восстановил всё машинное отделение после длительного простоя. Его, как непревзойденного специалиста, сняли с предыдущего судна, где он отработал три месяца, и направили для реанимации «убитого» парохода.

А что я мог сказать ему? Поживём – увидим, что ты успел и смог сделать, а что мне придется делать самому. Если человеку хочется похвастаться своим умением, так пусть он этим и занимается, если ему нравится это занятие. Умалять его заслуг я не собирался. Ну, сделал так сделал. Молодец, что сказать. За это тебе и зарплату платят. Кстати, мой оклад оказался на триста баксов меньше, чем у этого непревзойденного специалиста.

Так мы и просидели с ним до ужина.

Я всё время искоса посматривал на настенные часы, а когда стрелка приблизилась к семнадцати, поднялся и предложил:

– Время ужина, – постучал я по своим наручным часам, – святое дело. Пошли перекусим.

– Что-то особого желания нет идти туда. – Василич взглядом показал куда-то в сторону. – Я лучше посижу тут, пивка попью, пока агент не приехал, – и тоже посмотрел на часы. – Где-то через час он и приедет. В аэропорт поеду, – мечтательно произнёс он. – Сегодня уже в Киеве буду, ну а завтра поутру – здравствуй, Адеса-мама! – Закончив свои мечты, он протяжно потянулся в кресле.

– Да, кстати, – напомнил он мне, – каюту я закрою, а ключ оставлю у чифа. Держи тут дверь всегда закрытой, а то может всё что хочешь произойти, – и открыл очередную банку с пивом, а я пошёл переодеваться на ужин.

Поужинав, я вновь переоделся в комбинезон, который уже кое-где имел следы соприкосновения с механизмами машинного отделения и вернулся в машину, чтобы закрепить в памяти всё то, что сегодня увидел и о чём мне рассказывали Евгенич и Василич.

А Василич попил ещё пивка, оставив после себя в каюте срач и половину ящика пива. Хорошо, что хоть ключ от каюты не забыл оставить у старпома.

Около девяти вечера старпом позвонил в ЦПУ и попросил меня подняться и забрать у него ключ.

Поднявшись к нему в каюту, которая оказалась на одной палубе с моей будущей каютой, я перекинулся с ним парой слов и пошёл в своё новое обиталище, где копался в бумагах, пока в глазах не стало рябить.

Поняв, что уже поздно, а с утра надо опять приниматься за работу, я вернулся в лазарет, потому что, по обещанию старпома, мессбой только завтра сделает приборку в каюте стармеха и поменяет постельное белье.

Глава третья

День третий. 26 декабря

После завтрака, переодевшись в робу, я спустился в ЦПУ.

Немногочисленная машинная команда уже ждала меня. Кермак заступал на вахту, Марк же сдавал её. Механики у причала несли суточные вахты и сегодня на вахте находился третий механик. У электромеханика был обычный рабочий день.

Сегодня я не стал разводить демократию с индивидуальным пожиманием рук и поздоровался со всеми, приподняв руку:

– Доброе утро всем!

В ответ послышалось вразнобой:

– Доброе утро, сэр.

– Ну, тогда начнём наше утро с того, чтобы каждый из вас, – я внимательно посмотрел на наблюдавших за мной механиков и мотористов, – четко знал, что каждому предстоит сделать. К концу рабочего дня прошу всех докладывать мне, что он сегодня сделал, и тогда я буду знать, что мы сможем сделать завтра. У нас по машине почти тридцать замечаний от порт-контроля и мы должны к третьему января все их устранить.

– Это нереально, – по-русски возразил мне третий механик.

– Ничего нет нереального, – уже по-английски ответил я ему. – Поэтому ты пойдешь настраивать котёл. Если понадобится помощь электромехаников, то подойдешь ко мне и я тебе их дам.

– А если мне электромеханик нужен будет постоянно? – нагло воззрился на меня третий.

– Значит, грош тебе цена, – по-русски ответил я ему, а по-английски продолжил: – Вначале начни с механической настройки, а когда понадобится электришен, тогда и поговорим об этом.

– Ну, тогда мне будет нужен и моторист, – потребовал третий.

– Моторист пойдет со мной и вторым дергать масляный насос, поэтому он может помогать тебе только в крайнем случае. Работай сам. Посмотрим, на что ты способен. – Я насмешливо посмотрел в глаза третьему.

После такого объяснения он, скрипнув зубами, зло затушил в пепельнице сигарету и, хлопнув дверью, направился в сторону котла.

Все продолжали с вниманием смотреть на меня, ожидая, что же я приготовил для каждого из них.

– Четвертый, – обратился я к Дональду, – а ты продолжаешь с матросами убирать топливо с палубы. По окончании работ доложишь мне и старпому. Мы всё проверим. Не забудь, чтобы все бочки были закрыты и привязаны к леерам. Мы вызовем людей для чистки sludge-танка, вот они и заберут их вместе с грязной ветошью. Понятно?

– Всё ясно, сэр! – подскочил на месте четвертый механик. – Разрешите идти?

– Иди, – махнул я ему рукой. – Только не забудь доложить, что ты сделал за сегодня.

– Есть, сэр! – И он тут же вышел из ЦПУ.

Я оглядел оставшихся и выдал им информацию:

– А я со вторым механиком пойду разбирать главный масляный насос. Посмотрим, что с ним случилось и что мы сможем с ним сделать. Если ничего не сможем, то я доложу об этом суперинтенданту – и пусть он сдаёт его здесь в ремонт.

– Ты чё, Михалыч? – тут же возмутился второй механик. – Это не наше дело – колупаться с насосами. Добро бы, если это был гидрофорный насос, а тут главный масляный… – Он для придания значения своим словам даже приподнял над головой указательный палец. – Ты знаешь, сколько он весит и как его разбирать?

– Не переживай. – Я удивился настроению Евгенича: вроде бы мы с ним уже это обсуждали, а тут он что-то встал на дыбы. – Посмотрел я вчера инструкцию и чертежи насоса. Ничего в нём сложного нет. Обычный винтовой насос. Я таких за свою жизнь с десяток разобрал и собрал.

– Вот-вот, – продолжал в том же духе Евгенич, – разобрать-то мы его разберем, а вот как со сборкой быть? А если у нас ЗИПа для него не будет?

– Так сальник же есть? – Я посмотрел на второго. – Ты же мне сам об этом говорил вчера.

– Сальник-то есть, – уже на попятную пошёл второй. – А если вал задран и не подойдёт?

– Не переживай, Евгенич, – похлопал я второго по плечу. – Вот мы всё разберём, посмотрим, а потом я всё суперу опишу и обрисую. Приедет, сам посмотрит и тогда уже решит, что надо делать с этим насосом.

– Ну, если так, то давай, – неохотно согласился Евгенич и, почесав в затылке, посмотрел на меня и примирительно добавил: – Вскрытие покажет. Когда начинаем? – тут же задал он первый деловой вопрос.

– А сейчас и начнём, – пожал я плечами и обратился к электришену. – Так, Аунг, бери своих помощников, – я указал на Ромио и Марио, – идите и принесите вниз к насосу тáли, тросá, ключи, и будем снимать электромотор, а потом и насос разберём. Понял? – Для убедительности спросил я электромеханика.

– Да, сэр. – Аунг с готовностью смотрел на меня, пытаясь глазами сожрать от усердия, которое он постарался изобразить у себя на лице. Невольно вспомнился указ Петра Первого: «Подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство».

– Идите, – улыбнувшись от вспомнившегося, махнул я ему рукой и он с электриками вышел из ЦПУ.

– Ну, и мы с тобой, Евгенич, пошли. Попробуем разобраться, что он там гудит и маслом брызжет в разные стороны. Перчатки есть? – Это я уже добавил с просьбой, поглядывая на недовольного Евгенича.

– Были, – неохотно воспринял мой энтузиазм Евгенич и, как каждый экономный второй механик, которому жаль расставаться с каждым болтиком, нажитым непосильным трудом, кивнул головой. – Пошли, посмотрим тебе перчатки. – Хотя я был уверен, что этого барахла у него достаточно.

Зашли в токарку, а пока Евгенич из потаённых закромов доставал перчатки, я выбрал наборы головок и ключей и нашёл небольшую кувалдочку с короткой ручкой.

Когда мы спустились вниз, то электромеханики уже отдавали кабели в клеммной коробке, а электрик вешал тросик на рым над насосом. Второй электромеханик помог ему зацепить таль, а мы ждали, пока Аунг закончит работу с кабелями.

А там уже дело пошло по накатанной. Отдали гайки на электромоторе и сняли его. Затем отдали фонарь и тоже сняли. Электрика я отправил в льяла, чтобы он приспустил масло с корпуса насоса в ведро, а после этого сняли верхнюю плиту. Всё шло быстро и споро. Никто никого не гонял и не помыкал. Люди знали своё дело, так что особых команд и криков не слышалось.

Так же спокойно вытащили винты и осмотрели их. На приводном валу обнаружили задир и повышенный износ упорного гребня.

Но тут с выпученными глазами прибежал третий.

– Михалыч! – чуть ли не кричал он, несмотря на то что внизу, в машине, стояла относительная тишина и шум работающего дизель-генератора не мешал разговаривать спокойно, не повышая голоса. – Все! Трындец! – трагично заявил он. – Котлу – хана! Без электришена я ничего дальше сделать не смогу.

– Очень плохо. – Я спокойно посмотрел на всклокоченного третьего механика. – А учиться всему и всегда надо. Но ладно, – успокоил я возбужденного Серёгу, – бери Аунга с Марио и продолжайте разбираться с котлом дальше.

Удовлетворенный таким ответом на свою просьбу, Серёга подхватил электромехаников, и они ушли к котлу.

Евгенич «сбегал» за штангенциркулем для обмера валов в токарку, а это надо подняться на пятую палубу. Обмерив валы и степень их износа, я решил:

– Давай попробуем зашлифовать вал, немного проточить гребень и на него выточить шайбу.

– Как ты её выточишь? – с непониманием воззрился на меня Евгенич. – Я такую выточить не смогу, да и фиттера сейчас нет, а когда он будет, одному богу известно. Да и что за фиттера пришлют, ещё непонятно.

– Да не переживай ты так, – попытался я успокоить Евгенича, – я выточу. Опыт есть.

– Да ну? – подозрительно посмотрел на меня Евгенич. – А где ты размеры этой шайбы возьмёшь?

– Вот ты говорил, что это не первый задранный вал. – Я вопросительно посмотрел на Евгенича.

– Да, – согласился он со мной, – лежат там на стеллажах несколько бэушных валов.

– Вот мы их и померим, – попытался я спокойно объяснить Евгеничу ход своих мыслей, – и выточим эту шайбу, а потом напрессуем её на вал.

– Давай попробуем, – всё так же с недоверием смотрел на меня Евгенич, но чувствовалось, что я его в чём-то убедил.

Евгенич опустил гак тельфера до самого низа и мы подняли вал в токарку, а то что-то не очень хотелось тащить на себе килограммов тридцать металла на пятый этаж.

Там Евгенич показал мне на старые валы и, обмерив их, мы пришли выводу, какой высоты должен быть упорный гребень, размеры которого на румынских чертежах не написаны. Я встал к токарному станку, зашлифовал вал и выточил дополнительную шайбу.

Станок был мне знаком. На всех советских пароходах стояли такие же. Наверное, СССР распространял их в своё время по всему социалистическому лагерю.

Шайбу положили в масло и нагрели на плитке, а перед её посадкой на вал, обмотали вал телогрейкой, засунули туда шланг от углекислотного огнетушителя и выпустили почти половину заряда.

После таких манипуляций шайба легко села на место, а мы тем временем пошли перекурить в ЦПУ.

После перекура, убедившись, что шайба плотно сидит на валу, я вновь поставил вал в станок и, шлифанув и измерив его ещё раз, убедился, что всё сделано как надо. А потом опустили отремонтированный вал вниз.

Тут уже к нам подошёл электромеханик.

– Ну, как там дела с котлом? – поинтересовался я у него.

– Чего-то я не пойму, – начал мне нудно объяснять Аунг. – То он работает хорошо, а потом почему-то даёт сбой.

– Завтра попробуем разобраться, – успокоил я его, – а сейчас давай закончим с насосом.

Насос быстро собрали и запустили в работу. Вначале он гудел чуть громче рабочего насоса, но через час этот гул стал проходить, а через несколько часов вообще исчез. Сальник масло не пропускал. Угадал я с высотой упорного гребня. Повезло.

Второй механик остался в машине наводить порядок с вахтенными в сепараторной, а третьему я сказал, чтобы он в течение вахты наблюдал за котлом и продолжал наводить порядок в дизель-генераторной.

– Да я что, моторист, что ли? – недовольно отреагировал он на моё решение.

– Понадобится – и будешь им. – Я фамильярно похлопал его по плечу. – А порядок с инструментом должен не моторист наводить, а ты сам. Так что всё перемыть, ящики отремонтировать и инструмент сложить в них и развесить по штатным местам. Понятно? – уже жестко закончил я беседу.

– Понятно, – недовольно протянул Серёга, скрипя зубами.

На его лице было чуть ли не написано: «Ну и свалился же мне на голову этот зануда». Но я в ответ на его невысказанные эмоции только усмехнулся и пошёл ужинать.

Весь вечер я опять посвятил изучению документации. Часов в десять вечера прибежал четвертый механик и бодро доложил:

– Чиф, мы всё убрали, можешь идти проверять.

Я удивился, но виду не подал. Он называл меня не «сэр», а «чиф», видно уже записав в разряд «своих» механиков. От этого мне даже стало приятно.

Поднявшись из-за стола и накинув «аляску», я крикнул в коридор:

– Олег! Пошли палубу смотреть, – и, взяв фонарь, направился на палубу.

Вскоре туда вышел и старпом. Мы осмотрели загрязненную площадь и остались довольны. Порядок в этом районе палубная команда навела действительно идеальный. От химии, которой обрабатывали палубу, ещё немного пованивало, но всё блестело и придраться было уже не к чему. Тут даже не могло возникнуть и мысли, что пару дней назад здесь, за выгородкой из досок, находилось застывшее топливо.

Старпом отпустил команду отдыхать, а мы, встав у трапа, смотрели на берег и тихо переговаривались. Погода как раз и располагала к этому.

Вокруг стояла абсолютная тишина. Сюда не доносился шум большого города, сполохи света от которого возникали на горизонте то тут, то там, и только от работающего где-то внизу дизель-генератора ощущалась небольшая вибрация корпуса судна.

На причалах пустынно, и на них только кое-где несколько фонарей раздвигали мрак ночи. Ни ветерка. Лужи на асфальте причала отражали свет фонарей надстройки, воздух прохладный и чистый. И это всё в конце декабря! Мне даже не верилось, что такое вообще могло быть в Европе. Ведь когда меня несколько дней назад в аэропорту Владивостока провожала жена, то там на улице было минус девятнадцать и дул пронзительный ветер, от которого кровь стыла в жилах и хотелось побыстрее скрыться от этих прелестей приближающегося Нового года.

А тут мы спокойно стояли, смотрели на берег, переговаривались и даже не накидывали на голову капюшоны «аляски».

Напротив судна виднелись полуразрушенные пакгаузы, которые в темноте напоминали развалины какого-то загадочного старинного замка.

– Чего это они такие? – кивнул я на разломанные строения, закуривая очередную сигарету.

– Их ещё громили, когда нас только поставили к причалу, – принялся рассказывать Олег. – Их, как сказал мне агент, вообще хотят снести, да какой-то новый офис выстроить. Тут такой грохот стоял, когда кран стены крушил вот таким ядром, – показал он мне размеры ядра. – Но ни пыли, ни грязи не было. Тут же мусор собирался, и самосвалы один за другим его вывозили. Видишь, какой порядок они на Кристмас оставили? – Он указал на чистый причал.

Причал в этом районе и в самом деле смотрелся чистым. Никакой грязи и следов проделанной работы.

Постояв ещё немного и подышав свежим воздухом, мы поднялись к себе на палубу и разошлись по каютам. Время позднее, надо готовиться ко сну.

Я перенёс вещи из лазарета в свою новую каюту и с удовольствием растянулся на свежих хрустящих простынях.

Вот и началась моя новая морская жизнь на ближайшие полгода.

Глава четвертая

День четвертый. 27 декабря

На завтраке ко мне подошёл мессбой и вежливо спросил:

– Чиф, а когда к вам можно будет зайти и сделать приборку в каюте?

«Нормально работает филиппинское радио, – подумалось мне. – Уже и тут всё разнеслось. Уже не сэр, а чиф. Зауважали, что ли?»

– А когда ты обычно делаешь приборку? – поднял я на него глаза, потому что только что разглядывал на тарелке аккуратно обжаренный бекон, окруженный зеленым горошком и какими-то овощами.

– Обычно после кофе-тайма, – вежливо начал объяснять он.

– Ну, тогда приходи в ЦПУ после кофе-тайма и я дам тебе ключ, – потому что ключ был только один и в течение дня он мне мог понадобиться.

– Спасибо, чиф, – поклонился мессбой и скрылся у себе в буфетной.

Переодевшись в каюте, я спустился в ЦПУ. Разводка началась, как обычно, с пожелания доброго утра и хорошего настроения.

Первым делом я спросил у третьего механика:

– Как дела с котлом? Каких вы там с ним добились успехов? – и в ожидании подробного отчета уставился на Серёгу, потому что он мне вчера не доложил о проделанной работе и я был не в курсе о состоянии котла.

– Да задрал он меня! – раздраженно ответил третий. – Чуть ли не каждый час срабатывает, – и нервно затушил сигарету.

– Понял, – принял я его ответ. – Значит, сейчас пойдем и начнём его делать.

– А я после вахты, – нагло заявил третий. – Спать хочу.

– Вот когда у тебя всё будет работать, тогда ты будешь и спать, и есть, и стоять на голове, и всё что захочешь, – спокойно отреагировал я на его требования, – а сейчас, милый мой, пошли-ка к котлу и будем выяснять, что же в нём не работает.

На такой ответ третий опять со злости проскрипел зубами, но подчинился. Мне даже стало интересно, насколько хватит крепости его зубов, если он будет ими так постоянно скрипеть.

Махнув рукой электромеханикам, я позвал их:

– Пошли со мной. – И мы все вместе вышли из ЦПУ.

Котел находился на той же палубе, что и токарка, так что, поднявшись на пару трапов, мы оказались возле него, любимого.

Он работал в ручном режиме, так что при поднятии пара до рабочего давления его приходилось выключать специальным тумблером, а когда давление опускалось до минимума – вновь запускать вручную, наблюдая за манометром, пламенем в топке и уровнем воды в стеклах.

***

Опыт работы с котлами у меня был. Когда я работал третьим механиком на ледоколе «Адмирал Макаров», то мне там пришлось здорово поработать над ними, чтобы довести их до ума. Благо учителя оказались хорошие. Советы старшего электромеханика и второго механика мне тогда здорово помогли, поэтому в памяти четко зафиксировались все нюансы настройки автоматики и работы котлов.

***

Осмотрев всё оборудование, я понял, что с самим котлом всё нормально, а неисправность кроется где-то в электрических схемах.

***

Когда мне пришлось работать на костере и я в машине находился один во всех лицах, то с электричеством «бороться» мне помогал капитан. Веселый, общительный и не обделенный юмором парень. Одна из его любимых фраз звучала примерно так: «А сейчас мы всё понюхаем и посмотрим, где же какая зараза имеет не тот цвет».

А один из моих вторых механиков даже телевизоры ремонтировал «методом трубопроводов». Он водил пальцем по электрической схеме и бубнил себе под нос: «А сюда оно затекает, полилось туда и притекло сюда, а вытекло отсюда».

***

Пользуясь такими «гениальными» способами, я проверил все щиты, электронные платы и пощелкал тумблерами. На одной из электронных плат в одном месте канавка между двумя какими-то вертикальными цилиндриками (если бы я ещё знал, как они называются) имела цвет побежалости, а сами они как-то скособочились. Из-за этого я понял, что они сгорели и плата из-за этого пришла в негодность.

Проверить её я не мог, но надо что-то делать, чтобы запустить котел на автомате. Напрашивался однозначный ответ. Плату надо чем-то заменить. Вопрос возникал только один: где её взять?

Я посмотрел на электромехаников, неотступно следовавших за мной. Аунг постоянно держал в руках тестер, и он так же, как и я, внюхивался в каждый контактор в щитках управления котлом.

– А у тебя на него, – я указал ему на ящик, в котором находилась эта подозрительная плата, – есть какой-нибудь ЗИП?

– Нет, чиф, никакого ЗИПа нет, – разочарованно развел руками Аунг.

– А б/у ящик какой-нибудь есть? – попытался я выяснить, хватаясь за последнюю соломинку, которая могла бы помочь выбраться из создавшейся ситуации.

– На полках в кладовке много чего есть, – растерянно хлопая глазами, мямлил электришен, – но там всё поломанное и я не знаю, можно ли что-нибудь выбрать.

– Пошли, – приказал я ему и направился в электротехническую кладовую.

В ней я ещё не был и поэтому, войдя туда, какое-то время находился в шоке. В кладовой все полки оказались заваленными горами барахла. Именно заваленными, а не сложенными. На них всё лежало в полнейшем беспорядке и было абсолютно непонятно, почему оно тут хранится, если негодное и никому не нужное.