Четыре световых минуты

– Сашенька? – она была растеряна и удивлена одновременно.

– Мама… мамуля, – дрожащим голосом сказал я, и слезы выкатились из глаз.

– Боги мои, я так рада тебя слышать! Ты где находишься? Что происходит в твоей жизни? Все в порядке?

– Мамуль, не волнуйся, пожалуйста. Я нахожусь в США, в Вашингтоне. Все в полном порядке. Как ты? Как отец?

– До меня дошла информация, что ты поехал на какое-то сомнительное мероприятие, – проворчала она. – Чем ты там занимаешься, сыночек?

После стольких лет разлуки разговор складывался неожиданно непринужденно, и между нами будто никогда не было злосчастной пропасти. Мама была в своем репертуаре: задавала нескончаемое множество вопросов и желала получать на них развернутые ответы. Когда я заявил, что собираюсь лететь на Марс, то она отнеслась к этому как-то странно легко. Скорее всего, она просто сочла это за выдумку или не до конца понимала серьезность моих намерений, что, пожалуй, к лучшему. Разумеется, она не забыла спросить не нашел ли я себе невесту, и я с удовольствием немного рассказал об Энн, появившейся в моей жизни. Берлинская стена, разделяющая меня и моих родителей годами, дала трещину. Этот непродолжительный разговор был как гора с плеч; меня наполнило глубокое чувство умиротворения.

Незаметно наступила осень, а вместе с ней пришла пора однообразной теоретической подготовки. Мы регулярно слушали лекции о том, как выживать на другой планете, но мне все это казалось забавным, учитывая, что никто никогда не ступал на поверхность Марса. От нас требовалось четкое соблюдение техники безопасности, беспрекословное выполнение приказов и умение избегать нештатные ситуации.

На 18 сентября нашей команде была назначена встреча с представителями компании SpaceWorks Enterprises, которая за последние три года расширилась до небывалого уровня. За день до поездки мне удалось узнать, что в настоящее время лучшие умы компании, объединив усилия с Европейским космическим агентством (ESA), разрабатывают что-то вроде камер для анабиоза, которые станут незаменимым инструментом при полете на Марс и обратно. До сих пор не укладывалось в голове, что нам придется погрузиться в состояние искусственного сна, как это описывали многие писатели-фантасты, а через несколько месяцев вернуться в реальность и продолжить миссию. Технологии развивались чрезвычайно быстро и порой даже моргать не хотелось из-за страха пропустить скачок человечества в новую эру.

Ближе к полудню я и трое членов экипажа собрались в конференц-зале и заняли места поближе друг другу в ожидании людей из SpaceWorks Enterprises. Идея полета в состоянии сна меня вполне устраивала, учитывая явный недосып, от которого я страдал уже несколько месяцев. Мой мозг был настолько перегружен информацией, что без качественного отдыха он в любую секунду мог дать сбой.

Я осознавал, что нас пригласили не для того, чтобы просто напомнить о полете в состоянии анабиоза. Мы собрались здесь для чего-то серьезного и непредсказуемого. Повернув голову, я заметил, что Энн тоже блуждает в мыслях, а Михаэль все продолжал одолевать разговорами своего молчаливого южноафриканского соседа. Дверь отворилась, и в помещение вошел статный мужчина лет сорока пяти. Молча подойдя к трибуне, он положил на рядом стоящий стол свой чемодан, отворил его и достал стопку бумаг с ноутбуком. Включив девайс, незнакомец перевел все свое внимание на нас.

– Меня зовут Джон Олдс, – громко произнес он, и его голос отразился эхом от стен. – Вы же, как я понимаю, колонисты Марса?

– Именно так, сэр, – ответил ему Михаэль. – Первые люди на Красной планете.

– Ну, – он холодно улыбнулся, – вы пока еще не добрались до туда.

Дверь конференц-зала вновь открылась, и комнату стремительно наполнили знакомые и незнакомые люди. Через минуту все места были заняты, а кому-то даже пришлось занять стоячее положение. К Олдсу подошел лысый бородатый мужчина примерно его возраста, что-то шепнул на ухо, а после удалился прочь. Основное освещение погасло, и заработал проектор, демонстрирующий на экране логотип SpaceWorks Enterprises, Inc.

– Мир меняется, – продолжил речь Джон, – и мы с вами находимся в эпицентре событий.

Похоже, что любое громкое мероприятие нужно обязательно начинать с длинной и скучной прелюдии. Он вспоминал успехи и неудачи из прошлого, перечислял имена и фамилии людей, оставивших след в истории освоения космического пространства и лишь через полчаса перешел непосредственно к теме колонизации Марса. Хотя и тут не обошлось без восхищения результатами миссий NASA «Кьюриосити» и «Персеверанс». Все это очень круто и в самом деле есть чем гордиться, но учитывая то, с какой жадностью в последнее время из нашей команды выжимали все соки, мне хотелось более быстрого перехода к делу.

– Каждый из присутствующих здесь и многие за пределами штаб-квартиры ждут свершения намеченной миссии.

Сменился очередной слайд, и присутствующим показали художественное представление космического корабля SpaceX Starship, красующегося на фоне Марса, а сверху появилась большая белая надпись: «Миссия Meili». Джон охотно пояснил, что миссия была названа в честь древнескандинавского бога путешествий Мейли. Полет в один конец займет примерно восемь месяцев, и все это время наша команда будет беспробудно спать, разместившись в индивидуальных камерах для.

– Все это будет похоже скорее на смерть, чем на жизнь, – его слова прозвучали как-то пугающе. – Уровень метаболизма снизится до контролируемого минимума.

Слайды сменяли друг друга, но после откровения о состоянии, с которым придется столкнуться во время полета, мне едва ли удавалось воспринимать новую информацию. Переглянувшись с членами команды, я прочел в их глазах тревогу, граничащую с паникой.

– Препарат, получивший название SoleUp, позволит в кратчайший промежуток времени стабилизировать работу организма астронавта, проспавшего несколько месяцев, – под аплодисменты аудитории Джон Олдс продемонстрировал слайд с желто-зеленой ампулой. – Дамы и господа, мы готовы начать колонизацию Марса!

Все это, несомненно, было очень познавательно, но меня совершенно не радовала перспектива оказаться скорее мертвым, чем живым. Инстинкт самосохранения генерировал в моей голове бесконечное множество вопросов.

– Благодаря щедрым инвестициям из Израиля и прямой поддержке правительства США и ЕС, нам удалось закончить последнюю фазу испытаний. Теперь, стоя перед вами, я рад сообщить, что все работает!

Очередная волна аплодисментов. Казалось, что никого из присутствующих, не считая нашу команду, совершенно не волновало то, с чем нам придется столкнуться и в каком состоянии оказаться.

– Если у кого-то есть вопросы, то самое время их озвучить, – обратился к залу Олдс.

– Мистер, – я поднял руку, чтобы он меня заметил. – Мистер, позвольте.

– Да, – Джон указал на меня, – ваш вопрос.

– Вы сказали, что мы будем скорее мертвы, чем живы. Может быть, я плохо разбираюсь в биологии, но медик, находящийся справа от меня, – я указал на Энн, – подтвердит, что финальным аккордом нашего путешествия по жизни является именно смерть. Мы будем играть с ней в кости?

– Я ждал подобного вопроса, – мистер Олдс спустился со сцены и подошел поближе к нашей команде, сидящей в первом ряду, – но не стоит воспринимать это, как нечто фатальное. Природа одарила многих живых существ возможностью погружаться в состояние анабиоза, но люди остались в стороне. Мы устранили несправедливость, заполучив контроль над этим преимуществом с помощью технологий. Действительно, ваша жизненная активность будет сведена к минимуму и без всех этих датчиков, что я показал в презентации, можно было бы констатировать смерть.

– Простите за назойливость, но разве подобные манипуляции с человеческим телом и разумом безопасны? – завелся я, продолжая атаку вопросами.

Энн аккуратно вложила свою ладонь в мою руку, чтобы я немного успокоился.

– Абсолютно безопасны.

– Откуда такая уверенность?

– Многочисленные эксперименты при участии добровольцев. Теперь вы мне доверяете? – он ухмыльнулся и вернулся к трибуне. – Еще вопросы, друзья.

Мистер Олдс удовлетворил мое любопытство, и мне даже стало как-то некомфортно из-за нелепого вопроса.

– Крис Миллер с телеканала CNN, – представился журналист. – Почему на Марс летят всего лишь четыре человека? Разве, допустим, сто колонистов не справились бы с поставленными задачами лучше?

– Во-первых, мы пока не располагаем достаточными финансовыми и техническими ресурсами, чтобы транспортировать на другую планету сотню душ. Во-вторых, контролировать четверых профессионалов на раннем этапе колонизации намного проще, чем следить за толпой людей в скафандрах, – дал исчерпывающий ответ выступающий.

– Рассматриваете ли вы вариант классического полета без фазы анабиоза? – спросила журналистка, имя которой я пропустил мимо ушей.

– В распоряжении экипажа будет ограниченный запас ресурсов и замкнутое пространство. Если они не умрут с голоду и не утонут в собственных фекалиях, скопившихся за несколько месяцев полета, то все же будет сохраняться вероятность, что они перегрызут друг другу глотки. Люди могут начать сходить с ума, и анабиоз – рациональное решение, ведущее к последовательной колонизации Марса. Так и только так мы можем минимизировать любые риски, сопутствующие длительному космическому полету.

Около часа Олдс общался с аудиторией и отвечал на любые вопросы, пока в зале не испарились поднятые руки. Он прекрасно разбирался в теме, посвятил этому делу большую часть жизни и в самом деле внушал доверие, но естественный страх все же не покидал меня. Часть встречи, рассчитанная на широкую аудиторию, подошла к концу, и почти все присутствующие покинули конференц-зал. Нам выпала возможность с глазу на глаз пообщаться с создателями анабиотических камер, и они в очередной раз заверили, что система абсолютно исправна.

– Джон, – я подошел к Олдсу, складывающему бумаги в чемодан, – хочу извиниться за сомнения, вырвавшиеся наружу. Мне следовало помнить, что полет на Марс подразумевает готовность рисковать в любой момент.

– Не за что извиняться, – он протянул руку. – Перед всеми нами стоит одна непростая задача, которую можно облегчить, внедрив взаимодоверие.

– Вы правы, – я крепко сжал его руку. – Спасибо вам.

Вернувшись домой, я и Энн осознанно не стали обсуждать встречу, оставив малоприятные мысли за дверью квартиры. Нас ждал замечательный вечер друг с другом, и мы воспользовались этим временем по полной.

– О чем думаешь? – шепотом спросила Энн, лежа на моей руке.

– Думаю о том, что я тут чуть меньше года, но за этот промежуток времени со мной столько всего произошло…

– Не жалеешь, что выбрал этот путь? – продолжала шептать моя родная.

– Нет. Никогда не пожалею, потому что этот путь привел меня к тебе, – с титанической уверенностью ответил я.

Наступило 10 ноября, и мы прибыли на вторую встречу с компанией SpaceWorks Enterprises, но на этот раз не для разговоров и просмотра презентации. Нам предстояло на себе испытать технологию, погрузившись в сон на несколько часов. Специалисты должны были узнать, как именно наши организмы отреагируют на анабиоз и последующее введение препарата SoleUp.

– Все будет хорошо, – я прижал Энн к себе и поцеловал в голову, задержав губы несколько дольше, чем обычно. – До скорого, малышка.

– Люблю тебя, – по ее лицу скользнула грустная улыбка. – До скорого…

Каждого члена команды проводили в отдельную комнату, где ждала индивидуальная камера для «иллюзии смерти». Больше всего меня волновала безопасность Энн, и в этот миг я вспомнил Пола, который утверждал, что для нас любовь будет важнее даже самой эпичной миссии в истории.

В помещении было много людей в белых халатах и защитных масках, которые метались от одного оборудования к другому. Из-за стола, стоявшего у одной из стен, встал невысокий мужчина с идеально уложенными волосами и быстрым шагом подошел ко мне.

– Александр, вы как раз вовремя. Проходите.

– К тому стенду, что возле камеры?

– Да, да. Проведем дополнительные тесты и приступим.

Лишившись верхней одежды, я был облачен в обтягивающий костюм, похожий на наряд какого-нибудь бестолкового супергероя из комикса. Затем ко мне подключили несколько датчиков, и ученые принялись снимать показания, переговариваясь между собой.

– У вас отменное здоровье, – сообщил мне незнакомец. – Пять минут и приступаем.

С меня сняли неудобный костюм, от которого зудело все тело, а затем поместили в вертикальную камеру, нацепили дыхательную маску и затянули конечности эластичными ремнями. Я превратился в копию Лилу из «Пятого элемента», но только с щетиной. Раздался звуковой сигнал, и крепления стянулись, прижав меня к прохладной стенке.

– Расслабься, твой пульс просто зашкаливает, – улыбнулся один из наблюдавших.

Камера закрылась, и сквозь мутное защитное стекло мне удавалось разглядеть лишь силуэты.

– Будет чуточку больно, – послышался приглушенный голос.

Колющее проникновение в области затылка было настолько резким, что я не успел отреагировать каким-нибудь сочным междометием. Место прокола немного жгло, но очень скоро меня начало наполнять тепло, распространяющееся по всему телу. Мне казалось, что я чувствую это приятное движение даже в волосах, ощущаю прикосновение невидимой силы и слышу, как по капиллярам бежит кровь. Внезапно все вокруг поплыло: мир будто бы стал искажаться, вращаться и темнеть…

Глава 16. Смерть и рождение

– Вы меня слышите? – щелкая пальцами перед глазами, спросил незнакомый мужчина в медицинской маске. – Видите?

– Да, – ответил я, пытаясь сфокусировать зрение. – Вижу и слышу.

– Замечательно. Как спалось?

– Спалось?

– Вас не было с нами шесть часов и тридцать пять минут. Как вы себя чувствуете? – он проверил мои зрачковые рефлексы, посветив фонариком в глаза.

– Что?

– На каком моменте обрываются воспоминания?

– Мне что-то вкололи в шею, – напрягая затуманенное сознание я пытался вспомнить еще какие-нибудь детали. – Потом все вокруг потемнело, и голоса смешались в один сплошной гул.

– У всех индивидуальная реакция. К этому нужно привыкнуть. В ближайшее время ваше состояние нормализуется.

Я совершенно точно находился в здравом уме, но мысли и воспоминания будто превратились в рваные лоскуты. Мне казалось, что грань между реальностью и собственным воображением была напрочь размыта.

– Вы не могли бы ослабить ремни? – попросил я.

– Препарат еще не подействовал. Извольте дать немного времени химическим реакциям, протекающим в вашем организме.

Накатывающая головная боль усиливалась от яркого света и нескончаемого мельтешения персонала. В какой-то момент по позвоночнику будто промчался электрический разряд, который молниеносно вгрызся в недра мозга, вынудив тело непроизвольно вздрогнуть. Чудесным образом боль рассеялась, оставив после себя пульсацию в висках и незначительную тяжесть.

– Думаю, что все, – негромко произнес все тот же мужчина в маске. – Сейчас мы вас вызволим.

Обещание было выполнено, и нажатие кнопки ослабило ремни, сдерживающие меня, как опасного заключенного.

– Попробуйте пройтись, – страхуя руками, попросил специалист. – Аккуратно. Не торопитесь.

Несмотря на легкую дрожь в ногах, мой мозжечок был в полном порядке. Я уверенно шел вперед, оставляя на полу мокрые следы.

– Все это время я провел в растворе, как показывали на презентации?

– Разумеется. Во время полета это обеспечит вашим телам дополнительную защиту от агрессивной среды.

– Так, кажется, я в полном порядке. Можно мне полотенце?

– Да, конечно, – он жестом попросил передать изделие из впитывающей ткани, которое после вручил мне. – Вы себя чувствуете лучше, чем после пробуждения? Что-нибудь беспокоит?

– Все хорошо. Как дела у остальных членов моей команды? – поинтересовался я, вытирая лицо.

– Я не в курсе деталей, но если бы что-то пошло не так, то уже бы вся лаборатория стояла на ушах, – специалист приспустил маску. – Вы, кстати, за рулем или с водителем?

– С водителем.

– Славно. Тогда обтирайтесь, одевайтесь и поезжайте домой отдыхать.

Я собирался покинуть комнату, как он меня окликнул:

– Чуть не забыл. Поужинайте как следует.

– Спасибо. Так и сделаю. Всего доброго и до встречи, – я, махнув рукой, вышел наружу.

За дверью меня уже дожидались Энн и Фангэй; родная тут же подбежала и поцеловала в щеку.

– Как ты? Как все прошло? – интересовалась она.

– Вроде в норме, но какие-то смешанные чувства, – я тяжело выдохнул. – Мой мозг будто отказывается воспринимать произошедшее. Как ты?

– Аналогичная ерунда… побочные эффекты прошли?

– Голова немного гудит, но в целом все в хорошо.

– Они сказали, что у всех разная реакция на анабиоз, но скоро все вернется в норму.

Энн едва успела договорить, как из четвертой комнаты, зачесывая мокрые волосы, вышел Михаэль.

– Как вы, мертвецы? – спросил он и рухнул в одно из кресел холла.

Пугающий эксперимент был завершен, и мы надеялись, что не придется столкнуться с какими-нибудь неизученными последствиями. Современная наука необратимо вытесняла религию, и люди увлеченно примеряли на себя роль богов, играя с жизнью и смертью. Однако мы рисковали возомнить себя высшими созданиями и, позабыв об ответственности, взлететь очень высоко, а после рухнуть на осколки собственных иллюзий.

Испытание прошло успешно, но все же оставило некий отпечаток в подсознании и на глубинном уровне изменило наше отношение к жизни. Теперь мы отчетливо понимали, что полет на Марс отнюдь не приключение с возможными рисками, а скорее немыслимо опасный и рискованный шаг, отказаться от которого невозможно. Или я заблуждаюсь? Я не был рабом, поэтому был волен делать абсолютно все, что взбредет в голову. Кто бы мне помешал купить билет на самолет и улететь в другой штат или в другую страну? Если не брать во внимание кредитный счет, то финансы в любом случае позволяли осуществить подобное, так как наше участие в миссии довольно щедро вознаграждалось каждую неделю. Но только я не был способен поступить так, как советовал примитивный страх перед неизвестностью. Я не мог предать свои ценности и идеалы, не мог превратить в бессмысленность все то, о чем мечтал большую часть осознанной жизни. В высших кругах общества наша команда была известна, как будущие герои, первые представители человечества на другой планете и основоположники нового начала нашей цивилизации. Люди, которых я считаю своими кумирами и негласными наставниками, узнали бы, что я как трусливый паразит все бросил и свалил, подставил всех и каждого, выставив свои низменные желания превыше вопроса общечеловеческого масштаба. Да, у меня был шанс поступить так, но этой возможностью я не смел воспользоваться ни при каких обстоятельствах.

Ноябрь подошел к концу, и в Вашингтон пришла типичная американская зима с температурой стабильно выше нуля. В первую неделю декабря часто шли дожди, и свинцовое небо навеивало тоску, от которой мы с моей избранницей спасались гранатовым глинтвейном и просмотром глупых комедий по вечерам. Мы были намертво привязаны друг к другу, и я даже не хотел допускать мысли о том, что когда-нибудь эти отношения могут закончиться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.