Необычайные приключения в Нижних Пряничках

Но незнакомец на этот раз удивил:

– Афанасий Вениаминович, – спокойно представился он и протянул руку для рукопожатия, – адвокат по бракоразводным процессам из Пензы. – И тут же задал встречный вопрос: – Вы не могли бы представиться?

– Савелий, – пожал ему руку Савка.

– Катерина, – Катенька отвесила неловкий книксен и с её платья осыпались кусочки грязи.

– Херман Гурье, – величественно возвестил Гриша, подавая руку таким образом, что было не совсем понятно – её нужно пожимать или целовать.

Афоня беспомощно посмотрел на Катерину и обнаружил, что они едва сдерживают смех.

– Это Гриша, – хрюкнула девушка. – Он у нас немного выбивается из общепринятых норм.

Афоня кивнул и потряс пальцы Гриши, поскольку нормально протягивать ладонь тот не собирался. Грише судя по лицу, это не сильно понравилось, но он решил в этот раз промолчать.

Когда со всеми правилами приличия было покончено, Афоня во все глаза уставился на своих спасителей.

– Что здесь происходит? – задал он самый логичный из всех существующих вопросов. – Я умер и попал в ад? – этот вопрос не был таким логичным, как предыдущий, но именно на него решил ответить Савелий:

– Почти, – обнадёжил он. – Ты угодил в не совсем обычный город. Ночью здесь правят ночные жители, это их время.

– То есть, – Афоня порывисто указал пальцем на окно и опустил голос до заговорщицкого шёпота: – Вот те странные твари на улице – ночные жители? А мальчик?

– Фимка-велосипед, – отозвалась Катерина.

Афоня подумал, что ей не очень подходит её имя. Нужно что-то более мягкое, благозвучное. Катенька, вот что. Катенька подходит ей идеально

– Он тоже из них, – продолжила она. – О-о, видел бы ты его вторую ипостась. Он превращается в длинного-длинного человека, ползает по стенам, в окна заглядывает. А если поймает кого на улице, как вас сегодня, то обхватывает его своими длиннющими руками и душит, пока жертва не испустит дух!

Афоня сглотнул.

– А та милая леди?

– О, о ней можете не беспокоиться, – Катенька махнула рукой и хихикнула. – Она больше никого не потревожит.

– То есть никакой мамы этого Фимки не было? И она не собиралась отвезти его на аттракционы? – в его голосе мелькнули визгливые нотки, и он прочистил горло.

Ребята отреагировали на его вопросы неоднозначно. Они переглянулись, и Савелий хмыкнул. Катенька поморщилась, словно Афоня сказал какую-то несусветную чушь.

– Маму Фимки-велосипеда мы видели всего один раз, – тихо сказала она. – И, поверьте мне, – добавила ещё тише, – лучше бы вам с ней не встречаться.

Афоня поверил.

Он в последнее время вообще во всё верил.

Хотя по поводу того, что всё это галлюцинация его больного мозга, он начинал сомневаться. Слишком реалистичными были события, да и разве его сознание могло выдумать образ такой чудесной девушки, как Катенька? Афоня никогда ещё не видел создания более прекрасного и одновременно столь храброго.

– Катенька, спасибо вам, – выпалил он. – Я навеки ваш должник!

– Ой, да ну, что вы, – румянец коснулся её щёк, и она хихикнула, махнув на Афоню рукой. – Может быть, вы тоже когда-нибудь меня спасёте.

– Обязательно, Катенька, обязательно! – с жаром проговорил Афоня, хватая её ручку и покрывая тыльную сторону ладони поцелуями.

Бамс!

Идиллическую картину прервал удар в окно.

Савелий кинулся к нему, ловко вскочил на табурет и завопил:

– Их стало больше! Они направляются к нам! Слыш, мужик, – он обернулся на Афоню, смерив его злым взглядом, – ты что им по дороге сделал?!

Афоня замотал головой и вжался в кресло.

– Ничего! Я вообще никого не видел, кроме странного старика и вашего Фимки!

– Чё тебе Леший сказал?

– Чтобы я поворачивал назад. И спрашивал имена.

– Савка, прекрати допрашивать заезжего, – прикрикнула на него Катенька. – Не видишь, он напуган и ни в чём не виноват! Леший больше ничего не говорил? – обратилась она уже к Афоне, тоном доброй бабушки. – Не советовал?

– Говорю же, нет!

Бамс!

– Они камни кидают! И грязь! – сообщил Савка. – Одно из двух: или нас хотят выманить отсюда или они собираются захватить «Принцессу»!

Удары о стёкла стали чаще.

Два окна были полностью залеплены грязью, что несколько затрудняло обзор, но до камер они пока что не добрались. Оставив Гришу наблюдать за происходящим, Савка, Афоня и Катенька собрались в главном зале, пытаясь придумать, как им выбраться из сложившейся ситуации живыми.

– А в чем смысл их имён?

– Их нет, – отозвался Савка. – Когда, например, переселенцы захватываю тела, то человек лишается своего имени, становясь, буквально никем. А у остальной нечисти их просто нет. Жители города сами придумали им названия.

– А Фимка?

– А ты не заметил? У него на велосипеде написано «фим», вот так и появился Фимка.

Афоня кивнул. Он не до конца понимал происходящее, но упорно старался быть полезным, чтобы его не отправили обратно на улицу.

– Кроме ультрафиолетовых фонарей, управы на них больше нет?

Катенька замотала головой. Все остальные методы на время замедляли или отгоняли нечисть, но убивали их только фонари.

– И у вас остался только этот? – Афоня указал на лежащий на барной стойке фонарь, и это произошло снова.

Вуп!

Три пары глаз уставились на место, где только что лежал фонарь.

– … – сказал Савка.

– Значит, фонарей больше нет, – подытожил Афоня и опрокинул в себя ещё одну стопочку водки. Затем посмотрел на неё. Посмотрел на бутылку. Снова посмотрел на стопку, и Катенька увидела, как в его глазах зажглась идея.

– Поджигай! – Афоня схватил бутылку и протянул её Катеньке.

Щёлкнула зажигалка и импровизированный коктейль Молотова полетел в толпу тварей. Те завизжали, зарычали и бросились врассыпную. Завоняло палёной шерстью.

– Ещё!

Катенька уже и сама поняла, что нужно делать. Она рвала ткань и запихивала её в бутылки. Она поджигала и бросала. Поджигала и бросала, пока над улицей не поднялось огненное зарево и аромат горящего дорогущего алкоголя.

– Что ж вы делаете, что ж вы делаете, – Гриша метался по маленькому коридорчику, не зная за что хвататься. То ли спасать казённый продукт, то ли себя, то ли начать помогать.

– Уйди с дороги! – рявкнул Савка, протискиваясь к двери.

Катенька и забыла, что он тоже здесь.

Всё это время он сидел в подсобке и орал на каждого, кто пытался туда зайти.

В руках он сжимал жуткую конструкцию из проводов и рубильника.

– Ты куда? – пытаясь перекричать воющих тварей, спросила Катенька.

Савка не ответил. Он прикрыл глаза, выдохнул, и рванул на улицу, разбрасывая провода по всей траектории следования.

Вуп!

Вся конструкция разом исчезла. Савка непонимающе остановился. Посмотрел на свои руки, осмотрел землю, выругался и побежал обратно, прикрывая голову от летящих над ним бутылок.

– Твари! Мерзкие твари! – выпалил он, как только оказался у двери. – Как можно бороться с тем, кто так нагло тырит твоё оружие?!

Огонь немного осадил нападающих, но мерзкий душок подозрения просачивался в мысли каждого. Афоня понимал, что рано или поздно запасы алкоголя иссякнут, а до рассвета ещё далеко. Катенька рассуждала о вселенской несправедливости. Ведь стоило ей найти свою судьбу, как жизнь делает финт ушами, оставляя им совсем немного времени, чтобы побыть вместе.

А вот Гриша не думал.

Гриша совершал акт диверсии, пряча спасённые ящики среди старых штор.

В очередной из своих заходов, он решил заглянуть в комнату охраны, и едва не разрыдался от облегчения. По улице следовала толпа. И состояла она исключительно из людей.

В руках они несли современный набор охотников на нечисть: вилы, факелы и ультрафиолетовые фонари.

Возглавляла процессию баба Маня – бессменный руководитель всех общественных собраний города, с увесистой сковородкой наперевес.

И судя по тому, что мог разглядеть Гриша сквозь экран – настроена она была крайне решительно.

Огромное неповоротливое существо с рёвом неслось по улицам Нижних Пряничков. Его покрывала настолько густая шерсть, что запросто могла сойти за броню. На спине существа восседали три пушистых шарика, мигая глазками-бусинками в темноте.

– Уи-и! – запищал первый шарик и существо повернуло в сторону небоскрёба, где его уже поджидали горожане.

Баба Маня была бабой Маней сколько себя помнила. А помнила она очень много. Например, когда жив был ещё её муженёк, сохрани Господь его душу, он так часто надирался в гараже со своим приятелем, что баба Маня встречала его поутру мощным ударом скалки по горбу.

К удивлению всех их соседей муженёк прожил до глубокой старости, и помер в возрасте ста пяти лет, чем немало расстроил приятеля, который был младше всего на три года.

Она как раз сидела у себя дома, как вдруг увидела сначала бегущего к небоскрёбу Савку, а потом Катеньку. Баба Маня не любила загадок и позвонила своей соседке с верхнего этажа Зинке. Пока они болтали в поле зрения обеих появился незнакомец с Фимкой-велосипедом.

К моменту событий Катенька-Елена Прекрасная-Фонарь, о том, что происходит у «Заточенной Принцессы» знали полгорода. Баба Маня Катеньку любила и, почуяв, что той требуется помощь, начала собирать народ.

Руки бабы Мани прекрасно помнили как нужно замахиваться и в какой момент бить, чтобы нанести максимально болезненный удар, но при этом не навредить самой себе.

Ещё она помнила, что стаду нужен пастух. И сегодня она, как и всегда, приняла эту тяжёлую ношу на свои хрупкие плечи, потеснив пару лесорубов и одного начальника горсовета.

– Включить фонари! – скомандовала баба Маня и горожане, все как один, разом клацнули на выключатели.

Вуп! Вуп! Вуп!

Вспыхнувшие было лучики света гасли один за одним. Народ ругался, не понимая, что происходит. Существо бежало прямо на них, рыча и загребая мощными когтями асфальт.

– Только починили, – прошептал кто-то рядом. – Опять деньги из бюджета выделять.

– Не о том думаешь, Василич, – прошептали с другой стороны. – Вот сожрут нас сейчас, и деньги выделять не придётся.

– Может, убежим? – предложили откуда-то сзади и у бабы Мани сдали нервы.

– Я те убегу! – рявкнула она. – Нам Катеньку спасти надо! Поджигай!

Горожане безропотно повиновались и над улицей вспыхнуло тёплое зарево факелов. Существо слегка притормозило и утробно зарычало, опасаясь подходить к столь яркому обеду. Кто-то в толпе тоненько завыл.

– Успокойте кто-то Александра Петровича, – баба Маня покрепче перехватила сковородку и вышла вперёд, вглядываясь в ночную мглу. – Ему ещё дороги нам ремонтировать. Кис-кис-кис! – позвала она существо. – Иди сюда, моя прелесть!

Прелесть отреагировала молниеносно.

Существо сорвалось с места, не реагируя на протестующие вопли тьмушек, и в свете факелов народу явился ревун во всей своей красе. Огромный медведь, наделенный двумя парами глаз и большими ушами с кисточками не на шутку разозлился таким к нему обращением. Сильные лапы несли его прямо на бабу Маню, и ещё немного, и маленькое старушечье тельце, оказалось бы в пасти твари.

Но баба Маня оказалась хитрее.

Как только ревун достиг определённой точки, она замахнулась, и со всей дури швырнула сковородку прямо ему в лоб. Раздался протяжный бздын-нь, ревун взвизгнул и рухнул на землю. По инерции проехав ещё несколько метров, он замер прямо у ног бабы Мани и она победоносно поставила на него свою маленькую ножку и вскинула вверх руки.

Горожане безмолвствовали.

Они и раньше подозревали, что у милой бабушки, пекущей самые лучшие в мире блинчики, есть какие-то секреты. Но они даже не подозревали, что эти секреты размером со взрослого ревуна.

– Ну чо, молодёжь, – баба Маня повернулась к пребывающим в шоке людям и они, инстинктивно и очень слаженно, сделали шаг назад. Старушка усмехнулась. Люди сделали ещё один шаг. – Да ладно вам, – она всплеснула руками, – с этим потом разберёмся. Сначала спасём нашу принцессу!

И, не обращая внимания на взгляды, которыми её провожали, начала проталкиваться сквозь толпу в сторону небоскрёба.

Дальнейшие события отпечатались в памяти Афони красноватыми всполохами, чадящими факелами и вонью палёной шерсти. Ящики с бутылками иссякли, и они отбивались от нечисти чем под руку попадётся.

Он обнаружил в себе невиданное мужество. Особенно когда на Катеньку набросилась стая пушистых зверьков, которых здесь все называли тьмушками, и начали оплетать паутиной.

Афоня бросился к ней, размахивая огрызком стула, и не успокоился, пока не разогнал всех. Катенька ему устало улыбнулась и благодарно чмокнула в щеку. Желудок Афони сделал сальто, и он не мог отвести глаз от алых губ Катеньки, но момент прервал Савка, выскочив из ресторации:

– Там баба Маня!

Но Афоня уже и сам видел оранжевое зарево и тени на стенах домов. Люди шли защищать свой город.

Ночная и дневная жизнь схлестнулись в яростном поединке. Вокруг визжало, кричало, сыпало проклятиями. Звенели вилы, сталкиваясь друг с другом и с панцирями существ, о которых не слышала даже Катенька.

До рассвета оставалось ещё очень долго.

Турист прислонился к дереву и закурил самокрутку.

Несколько часов он блуждал по лесу, пытаясь выйти на дорогу в город, но не приблизился к нему ни на шаг. Он все также оставался на пригорке, с которого, словно в насмешку, хорошо просматривались все Нижние Прянички.

Над домами висел плотный смог, и красные лучи света прорезали его, словно в городе обитало огромное существо, жаждущее выбраться наружу.

– Ну здравствуй, бродяга, – прозвучал рядом старческий голос, нарушив тишину. – Ты стал совсем старым, раз не можешь найти дорогу.

Туристу не нужно было поворачивать голову, чтобы знать, кто его неожиданный собеседник.

– Десять лет прошло, – снова сказал старик.

– Ещё нет, – ответил турист, растирая в руке остатки табака. – Сегодня последний рассвет.

– Последний. Город ждал тебя, бродяга. Надеялся, что ты вернёшься.

– Ты же знаешь, дед. Я всегда возвращаюсь.

– В этот раз ты задержался. Он не простит тебя.

– А ты? – Турист негромко постучал пальцами по дереву. – Простишь?

Над ними снова повисла тишина. Даже ночные птицы замолчали, прислушиваясь к странному разговору.

– А ты? Снова сбежишь? – спросил старик.

– Не сбегу, дед.

– Обещаешь?

Турист повернул голову, встречаясь с изумрудным взглядом собеседника.

– Обещаю.

Баба Маня с криком заправского индейца врезала сковородкой по голове очередному переселенцу. Память подсказала, что когда-то он был управляющим местной станцией водоснабжения, пока куда-то не пропал.

– Вот и нашёлся, – пробормотала старушка, потрясая импровизированным оружием над поверженным врагом.

Она нашла глазами в толпе Катеньку и, увидев, с какой нежность поддерживает под локоток её незнакомец, разулыбалась. Вот она – любовь истинная. А она говорила Катеньке, что встретится ей ещё тот, кто по достоинству оценит и её характер, и формы, и даже пирожки с ливером.

Так, так, так.

Баба Маня подпрыгнула, чтобы получше рассмотреть толпу и вдруг наткнулась взглядом на кое-кого смутно знакомого. Он был одет в спортивный костюм, а на плечах висел обыкновенный туристический рюкзак.

Турист быстрым шагом преодолевал один поворот за другим.

Приблизившись к небоскрёбу, он одним ловким движением вытащил из-за спины продолговатый предмет и резко дёрнул его вниз.

Хрясь! Хрясь! Хрясь!

Предмет стремительно превращался в длинный посох. Как только он достиг нужной длины, турист перехватил его обеими руками и с силой вогнал прямо в асфальт.

Прогремел гром.

Вокруг посоха заплясали голубоватые разряды молний. Из глубин земли доносился низкий гул, словно кто-то включил там сирену. Сначала Афоня почувствовал лёгкое подрагивание камешков под ногами, а затем вибрация начала нарастать. Уже дрожали камни побольше, зашуршали листьями деревья, зазвенели стёкла в оконных рамах.

И вдруг раздался звук, словно что-то лопнуло.

Ударная волна от посоха повалила людей. Нечисть завизжала и зарычала. Они бросились врассыпную, пытаясь укрыться от смертельной волны силы, и те, кто не успел, превращались в невесомый пепел, растворяясь в ночном воздухе.

Сила бурлила вокруг туриста, закручиваясь в искрящийся водоворот, и снова вспыхнула, электризуя воздух до такой степени, что волосы поднимались дыбом. Афоню обдало волной жара и она понеслась по улицам дальше. Она заглядывала в каждый уголок, проникала в каждую щель, уничтожая каждую попавшуюся ей на пути тварь.

Город очищался.

Да и сам турист начал меняться.

Седые волосы темнели, расправлялись плечи, прибавляя ему роста. Разгладились морщины на суровом лице и голубоватым всполохом зажглись глаза.

– Городовой, – выдохнула Катенька, тяжело поднимаясь с земли. – Вернулся!

– Где ж тебя носило, окаянный! – заголосила баба Маня. – Столько лет без тебя тут жили! Распоясалася нечисть совсем! А ну, пустите меня! – она принялась расталкивать толпу локтями, чтобы подобраться поближе.

Толпа благоговейно замерла.

Афоня думал, что такое возможно только в фильмах. Когда по задумке режиссёра люди стоят и просто смотрят, как встречаются после разлуки родственники, а потом все обнимаются и плачут.

– Здравствуйте, Марьяна Баженовна, – городовой низко поклонился, коснувшись кончиками пальцев земли. – Смотрю, всё молодеете?

Баба Маня смерила его уничижительным взглядом, похлопывая по ладошке сковородой, а затем вдруг расплылась в беззубой улыбке и махнула рукой.

– И как на тебя, паршивца, злиться, – она шмыгнула носом. – Иди обниму!

И для Афони фильм превратился в реальность.

Люди действительно смеялись, обнимались, плакали, поздравляя друг друга невесть с чем. Какой-то огромный мужик сжал Афоню в крепких объятиях, благодаря за то, что с его появлением в город вернулся мир. Женщина с обмотанной полотенцем головой, похлопала его по плечу, уверяя, что он должен остаться в городе и жениться на Катеньке, потому что они созданы друг для друга, а Афоня в общем-то даже не был против такого расклада.

Даже хмурый Савка кивнул ему, осторожно придерживая за плечи хрупкую девушку, в руках у которой был обыкновенный лом.

Потом вся дружная толпа отправилась в «Заточенную Принцессу» и до самого рассвета развлекала Гришу анекдотами и требовала повторить салат, потому что он оказался чертовски вкусным.

Светало.

Катенька с Афоней сидели на пригорке, глядя, как над болотом загорается рассвет. Где-то недалеко стрекотали кузнечики, чуть дальше пели свою песню лягушки, и Катеньке было так хорошо, что ей совершенно не хотелось возвращаться домой.

– Афонечка, а вы любите горячий компот? – вкрадчиво спросила она.

Афоня на секундочку задумался, а затем утвердительно кивнул. Его бывшая супруга готовила очень невкусный компот и охлаждала его до состояния сорбета, утверждая, что для организма так полезнее.

– А знаете ли вы, Катенька, что лучше всего подходит к горячему компоту? – он мечтательно вздохнул, и первые лучики солнца разукрасили его чумазое лицо тёплым оранжевым светом.

– Что же, Афонечка?

Катенька скрестила пальчики, вожделенно всматриваясь в глаза своего визави. Ей очень-очень хотелось услышать от него те самые заветные три слова, и она едва не расплакалась, когда Афоня ответил:

– Пирожки с ливером.