Меня зовут Гектор Льюис

Однако, на одном из приемов у врача, в здоровье Леи нашли отклонения. И, чтобы избежать неприятностей, ее положили в больницу на сохранение.

Больница была неподалеку от моей работы и я, получив разрешение от начальства, каждый рабочий день бегал в обеденный перерыв к своей жене. Лея очень скучала по дому и радовалась моим приходам.

Оставшись дома один, я тоже сильно скучал по ней. Мое одиночество иногда скрашивала моя мать, которая время от времени приходила ко мне.

Прошла неделя . На уикенд Лея отпросилась домой, куда привез ее отец. Зайдя в дом, он увидел туфли моей матери.

– А это чьи такие большие туфли? – спросил он.

– Моей матери. – ответил я.

– А почему она не вышла к нам? Не хочет встретить свою невестку?

В это время Лея заплакала.

– Не плачь, дочка! Видимо в этом доме нам не очень рады!

Услышав шум, в прихожую вышла моя мать.

– Что случилось? – спросила она.

– Почему вы издеваетесь над моей дочерью? – вопросом на вопрос ответил Джордж. – Не изволили даже выйти нас встретить. А еще считаете себя воспитанными людьми.

Не ожидая такого поворота, но все же взяв себя в руки, Ирен ответила:

– Знаете, Джордж! Я нахожусь в доме своих родителей, а значит в своем доме. И вы не в праве мне указывать, что здесь делать, а что нет! Я не у Вас в гостях!

Джордж замолк, встретив такой отпор.

– А ты, Лея, скажи, почему ты плачешь? Ты не рада, что вернулась? – продолжала моя мать.

– Нет, нет, конечно рада. Я очень соскучилась по дому, по Гектору… Просто я не ожидала, что Вы тоже будете здесь – пролепетала Лея.

– Что ж, Джордж, как Вы видите, никто ни над кем не издевается. У девочки просто нервный срыв. А тебе, Лея, было бы стыдно ставить мне в упрек, что я нахожусь здесь, у своего сына. Это твоя мать забывает, что приходит сюда в гости, а не к себе домой!

На этом Ирен, повернувшись, ушла вглубь дома.

Фыркнув, но ничего не сказав, Джордж ушел, захлопнув за собой дверь. Я помог Лее раздеться и проводил в комнату.

– Извини меня, милая! – обратилась к ней Ирен. – Я тебя понимаю.

– Вы тоже простите меня и моего отца, мы все просто не так друг друга поняли, – вытерев слезы, ответила Лея.

Я проводил мать, собравшуюся домой, до двери.

– Повезло же тебе с родственниками! – сказала мне на прощание мать. – Могу только оправдать поведение твоей жены ее беременностью.

Я вернулся к Лее, мы обнялись и поцеловались.

– Наконец-то мы вдвоем! Я так соскучилась по тебе – сказала Лея.

– И я тоже по тебе скучал – ответил я.

Два выходных дня пролетели незаметно. Утром понедельника за Леей приехал ее отец, чтобы опять отвезти в больницу.

– Ты не выходи к машине, я сама дойду – сказала Лея. – Лучше не встречайся с отцом. Он все еще сердится. Господи, как мне не хочется никуда уезжать!

Глаза Леи покраснели.

– Не плачь, а то будет опять повод для всяких разговоров… – попросил ее я. – Да и не навсегда же ты уезжаешь. Надеюсь, в конце недели тебя выпишут.

– Я тоже на это надеюсь. Не буду плакать. До встречи!

– До встречи! – сказал я и закрыл за Леей дверь.

Действительно, дела жены пошли на поправку, и в следующий уикенд она была дома. Шел 9-й месяц ее беременности, и мы ждали появления на свет нашего малыша.

Родители Леи не появлялись у нас в доме. Наверное Джордж передал слова моей матери Мери. Только раз, воспользовавшись хитростью, она позвала Лею помочь убрать их дом, ссылаясь на плохое самочувствие. Представляю картину: Лея на четвереньках с огромным животом моет полы в доме своих родителей! Но как бы то ни было, это был один раз и больше Лея туда не ходила.

Подошел срок родов, который нам насчитали врачи, надо было ехать в больницу. Меня пугала перспектива с рожающей женой ехать в карете скорой помощи и я предложил ехать заранее. Но Лея (и ее мать с этим соглашалась) была категорически против досрочно ложиться в больницу.

– У меня одну знакомую так положили в больницу – рассказывала Лея. – Она не рожала и ей стали искусственно вызывать роды. В итоге она и ребенок умерли!

– А ты не боишься дотянуть до последнего и родить дома, без врачей. Или, еще хуже, на улице или в машине – убеждал ее я.

Наши матери, присутствовавшие при этом разговоре, тоже убеждали ее, как могли, правда, каждая в своем.

– Не надо ехать заранее, дочка! – тараторила Мери, ежеминутно меряя себе давление. – Что хорошего лежать лишнее время в больнице.

– А что хорошего умереть на грязной пыльной улице или заразить ребенка какой-нибудь инфекцией? – соглашалась со мной мать.

В итоге разум возобладал, я вызвал «неотложку» и мы поехали в больницу.

Весь следующий день я провел на работе как на иголках.

– Ты звони туда каждый час! – наседала на меня толстуха Элла, моя коллега по работе.

– Ну зачем так часто надоедать врачам? – противился я.

– Звони, звони, а то я сама позвоню – угрожала Элла.

И я звонил. На том конце неизменно отвечали «Нет», «Нет, пока не родила». В один из моих звонков на мой уже традиционный вопрос «Родила?» медсестра спросила меня:

– Вы кто ей?

– Я ее муж.

– Подождите.

В трубке раздался мужской голос:

– Господин Льюис?

– Да, это я.

– Я ваш врач. Принимал роды у Вашей жены. Вы только не волнуйтесь!

– Что случилось? – у меня подкосились ноги и начало бешено колотиться сердце.

– Все нормально – ответил доктор. – Могу поздравить Вас с дочкой! С ней все хорошо.

– А миссис Льюис? Как она?

– У нее начались схватки, но у нее была очень слабая родовая деятельность. Мы старались вызвать роды, но она так и не смогла родить сама. Мы сделали ей кесарево сечение. Теперь все уже позади, она тоже хорошо себя чувствует. Сейчас они обе в послеоперационной палате и вы сможете завтра их посетить.

Так на свет появилась наша дочь Энни. Вечером я сообщил родителям, своим и Леи, что они стали бабушками и дедушками. А на следующий день, после работы, я помчался в больницу. Изможденная, но счастливая Лея, показала мне в окно палаты нашу малышку. Что творилось в моей душе – не описать! Крохотное существо, завернутое в пеленки, было поразительно похоже на Мери.

Я поздравил через записку жену (а внутрь больницы не пускали). Весь наш диалог так и строился на записках – я писал Лее, а она – мне. Мы виделись каждый день, хотя бы так, через окно. Я привозил то, что просила Лея, а иногда и что-нибудь из разрешенной домашней еды, по которой она так скучала. Наши родители тоже приезжали посмотреть на них, пообщаться, передать вкусненькое. Джордж и Мери, как ни в чем ни бывало, стали опять общаться со мной.

Дом был готов к встрече моих любимых девочек. Энни ждала кроватка, коляска, пеленки и ползунки, соски и всякие бутылочки, чепчики, одеяльца и все тому подобное. А еще первая ее игрушка, которую подарили мои коллеги по работе! Они так тепло поздравили меня с рождением дочери, что для меня это стало полной неожиданностью и растрогало до слез!

И вот настал день выписки. С утра я приехал в больницу и в знак благодарности вручил персоналу больницы большущий торт! Передав через медсестру все необходимое для выписки, я с нетерпением ждал появления моих девочек.

Наконец, двери распахнулись, и в проеме появилась уставшая, но улыбающаяся Лея. За ней вышла медсестра, неся на руках наше сокровище, завернутое в белоснежное одеяльце, перевязанное розовой ленточкой. Головку Энни покрывал ажурный чепчик.

– Держите вашу крохотулю, – передавая мне в руки драгоценный груз, сказала сестра.

– Ну, здравствуй, дочка! – со слезами на глазах сказал я, принимая в руки малышку.

Другой рукой я обнял Лею.

– Здравствуй, родная!

– Здравствуй, милый! – ответила Лея и поцеловала меня. – Как же я хочу домой!

Через примерно час машина, управляемая Джорджем, доставила нас домой.

Началась обычная рутина – стирка, глажка, уборка, готовка, бессонные ночи, ну, как и у всех в такой ситуации. Я как мог помогал своей любимой, постепенно взяв на себя многое по дому. Ирен и Мери тоже помогали нам по мере возможностей. Лея, тратя много сил на уход за Энни, уделяла мне все меньше и меньше внимания. Я стал чувствовать себя одиноким, не нужным ей.

– Ну потерпи, милый! – утешала меня Лея, когда я начинал об этом разговор с ней. – Я нисколько не охладела к тебе и по-прежнему люблю тебя. Просто нет времени на отношения. Подожди немного, Энни подрастет и будет все, как прежде.

Я соглашался с ней. А что еще оставалось мне делать? Я же все понимал. Такова участь молодых отцов… Постепенно мы привыкли к новому образу жизни и в самом деле стало легче.

Шло время. Энни росла, вскоре начала ползать, а потом ходить, разговаривать. Уложив дочку в коляску, мы подолгу гуляли втроем в небольшом лесу около дома, спускались по Санрайз-стрит на берег Биг-Ривер. Энни, как могла, забавно бегала по песчаному пляжу. Или играла с нами в мячик на небольшом футбольном поле. Неподалеку проходила железная дорога, стоя возле которой Энни махала ручкой машинистам проходящих поездов. На другой стороне дороги был небольшой луг с высокой травой и цветущими одуванчиками, в которых дочка любила играть в прятки. Каждый уикенд мы ходили в гости к родителям Леи или к моим.

Зимой, когда снег окончательно покрывал землю, я катал дочку на санках, в которые впрягался как лошадь.

– Нно, лошадка! Быстрее!!! – подгоняла меня Энни.

На поворотах санки часто переворачивались, и она летела в сугроб, поднимая белую искрящуюся пыль. Как она смеялась при этом!..

Все было хорошо, мы были счастливы, строили планы… Но этой зимой произошли два события, круто изменившие всю нашу дальнейшую жизнь.

Глава 15. Роковые события

В феврале мой отец попал в больницу. Он давно уже жаловался на сильные боли в сердце, но как-то переносил все на ногах, не придавая этому большого значения. Когда ему стало совсем плохо, мы с матерью уговорили его лечь в больницу у Централ-парк на обследование.

Каждый день моя мать навещала его там. Прошла неделя. В субботу, это было 13-е февраля, я тоже собрался к нему. Лея тоже хотела пойти со мной, но не было с кем оставить Энни и мы решили сходить вдвоем в следующий уикенд. А пока я пошел один.

Отец радостно встретил меня, несмотря на усталый вид. Он сильно похудел, лицо осунулось, но он держался молодцом. Мы говорили с ним о том, о сем, прогуливаясь по длинным коридорам бывшего старинного особняка, в котором располагалась больница.

Проговорив почти два часа, мы остановились у огромной широкой лестницы, которая спускалась к дверям парадного входа. Точнее, это когда-то был парадный вход. Теперь он был наглухо заколочен досками.

– Ну что, иди, наверное, домой. Тебе надо отдыхать, да и мне тоже надо полежать – предложил отец.

– Как твое самочувствие, папа? – спросил я.

– Получше. Меня лечат и уже есть результаты. Но все равно устаю. Пойду в палату, буду читать книжку.

Я чувствовал, что отец деликатно выпроваживал меня. Но почему-то мне так не хотелось уходить, будто что-то удерживало меня.

– Иди, сынок. Придешь в следующие выходные. До свидания! – попрощался со мной отец.

– Хорошо, папа. Выздоравливай. Давай я провожу тебя до палаты.

Я довел отца до дверей палаты.

– До субботы? – то ли спросил, то ли утвердительно сказал я.

– До субботы – ответил отец.

Больше живым я его не видел. Мой отец Ричард умер в понедельник, 15 февраля, от обширного инфаркта.

Эта смерть, третья за 15 лет в нашей семье, окончательно добила мою мать. Только недавно оправившаяся от смерти бабушки Мирей, от смерти дедушки Майкла, немного успев порадоваться моей женитьбе и рождению внучки, Ирен окончательно сдала. Заботы, связанные с похоронами ее мужа, еще как-то позволяли ей мобилизовать свои силы. Но оставшись в пустом доме наедине со своими мыслями, она сходила с ума от одиночества.

Мы, Лея и я, как могли утешали ее. Я каждый день по пути домой, после работы заезжал к матери, чтобы хоть как-то скрасить ее одиночество. Она на некоторое время успокаивалась, но потом опять начинала рыдать, восклицая: «Как жить дальше?! Я так больше не могу!»

Опасаясь за мать, я принял решение жить всем вместе, обменяв дома на Гард-стрит и Санрайз-стрит на один общий, больший по размеру. Мать долго не соглашалась, но я смог убедить ее в правильности такого решения. Осталось только поговорить об этом с женой.

Лея не сильно обрадовалась моему предложению, но и она, поддавшись в итоге на мои уговоры, нехотя приняла мою точку зрения, сказав, правда странную фразу:

– Со смертью твоего отца нам будет не хватать денег. Да и дом жалко – пропадет дом…

Но я не придал значения этим словам. Какой смысл несла эта ее фраза, я не знаю.

Вскоре после этих разговоров, я приступил к поиску нового жилья. За это время произошло второе роковое событие.

Мери снова стала очень часто приходить к нам в дом. С рождением Энни у нее появился предлог ежедневно бывать у нас «для оказания помощи Лее», хотя помощи-то особо никакой не было – она больше отвлекала Лею от домашних дел. Мери появлялась у нас, как только я выходил за порог дома, уходя на работу (растя Энни, жена пока сидела дома). И уходила перед самым моим приходом.

В один из дней я вернулся с работы раньше. Мери, вытащив вату из ушей (они у нее болели) и положив ее на стол в гостиной, важно восседала в кресле и о чем-то судачила с Леей. Холодно поздоровавшись с ней, я ушел в другую комнату. В дверь раздался звонок – это пришла моя мать. Недолго побыв у нас, она пошла к себе домой. Но буквально через четверть часа вернулась вся в слезах.

– Что случилось? – с тревогой спросил я.

– Я почувствовала на улице себя плохо. Я немного посижу и уйду.

Немного придя в себя, Ирен ушла.

– Ирен вернулась, чтобы проверить, здесь ли еще я? – зло спросила меня Мери, едва я закрыл дверь за матерью.

– Ей стало плохо, поэтому она вернулась – объяснил я.

– Нет, нет. Она специально вернулась. И еще слезы начала лить – упорствовала Мери.

– Знаете, вообще-то она только похоронила мужа, имейте совесть! – начал распаляться я. – И вообще она не так часто приходит в дом своих родителей. В отличие от Вас, она здесь не в гостях. А Вы уже тут почти поселились.

– Я не к тебе прихожу, а к своей дочери! Тебя не спросила! – огрызнулась она.

Наглость Мери, да еще и болезненная для меня тема, вывели меня из себя.

– Убирайтесь вон из моего дома! – заорал я. – Идите к своему мужу и сидите с ним. Вас сюда никто не звал!

– Ты чего кипятишься? Бешенный что ли? – продолжала хамить Мери.

– Еще одно слово – и я спущу тебя с лестницы! – я перешел на «ты» и уже не контролировал себя. – Вон отсюда!!!

Мери, видимо испугавшись, спешно засобиралась домой. Открыв перед ней входную дверь, я вытолкнул ее в проем.

– Чтоб духу твоего здесь не было! Чтоб я тебя больше здесь не видел. Старая ведьма! – кричал я ей в спину.

Захлопнув за ней дверь, я вернулся в дом. Лея испуганно смотрела на меня.

– Чтобы ее тут больше не было! Джордж пусть приходит, если захочет. А ее я не желаю знать! Хочешь, можешь сама к ним ходить – поставил я ультиматум.

Лея мне ничего на это не ответила. Энни играла в детской и ничего не слышала.

Глава 16. Наша последняя весна

К лету я нашел нам новый дом на Виктори-авеню, в который мы и переехали. Мы стали жить вчетвером, постепенно обживая новое жилище. Поначалу Лея тяжело переживала разрыв с родителями, но постепенно привыкла. Может она понимала, что ее мать была не права, а может просто с этим смирилась, но внешне это никак не проявлялось. Но я чувствовал, что отношения дали трещину – между нами возникло какое-то напряжение, холод.

Моя мать часто предлагала мне помириться с Мери, но я отказывался.

– Зачем? – спрашивал ее я. – Чтобы эта наглая женщина опять торчала в нашем доме. И еще настраивала мою жену против меня. Нет, нет и нет!

Но все же, чтобы Лея меньше страдала, да и Энни скучала за бабушкой и дедушкой, я по праздникам отпускал их обеих в тот дом.

Энни исполнилось 2 года, и Лея пошла работать. Ирен взяла на себя воспитание внучки, проводя с ней целые дни, пока мы были на работе. Она не чаяла души в нашем ребенке и очень привязалась к ней.

В 3 года Ирен научила ее читать, и маленькая Энни днями напролет читала книжки и не могла от них оторваться. Она росла, ей уже шел пятый год. Моя мать, как могла, прививала маленькой девочке хороший вкус, одевала, водила в детский клуб, в котором ее учили петь. Энни стала выступать на концертах.

Энни нравились лошадки, и Ирен подарила своей внучке несколько игрушечных лошадок. Но самой любимой была маленькая лошадка по имени Голди.

Лея была благодарна моей матери за все это. Они часто разговаривали на свои женские темы в комнате Ирен. Порой Лея обращалась за советом, и Ирен с удовольствием помогала ей. Они вместе ходили покупать одежду для жены и дочки. Лея стала разбираться в предметах искусства, в литературе, живописи, музыке. Мне даже казалось, что они по-настоящему подружились…

Наша дочь настолько привязалась к своей бабушке, что мы, как родители, отошли в сознании Энни на второй план.

Когда мы приходили домой с работы, дочка выбегала из бабушкиной спальни:

– Привет, мама! Привет, папа! – здоровалась она с нами и снова убегала обратно.

Все это не нравилось Лее, она начала ревновать. Виду, конечно, она не подавала, но иногда роняла фразы, по которым можно было догадаться о ее мыслях, например, «Читает тут эти дурацкие книги», «Развели лошадей дома». Весомость подарков, преподнесенные родителями Леи, превозносилась, а подарков Ирен и даже наших – принижалась (по правде сказать, «нашими» подарки можно было назвать условно. Их всегда покупал я. Лея как-то в этом не особенно участвовала, объясняя это тем, что ей некогда и негде их покупать). Лея стала упрекать меня, что я мало провожу с дочерью времени (с этим можно согласиться, но я всегда считал, что воспитание детей – больше женское занятие), что иду на поводу у своей матери.

Иногда Лея вымещала свою досаду на Энни. «Ты – несносный ребенок» – часто говорила она. На 5-й День рождения Энни Лея пекла праздничный торт. Что-то у нее не получалась, и она сгоряча крикнула «Торт получается плохой, такой же, как и ты!»

Ревность к Ирен, разрыв с родителями, которые при этом сохраняли влияние на Лею, мои ошибки в семейных отношениях, – все это приводило к напряжению в семье. Постепенно моя жена стала отходить от меня, начались ссоры. Мы приближались к трагической развязке…

В один из вечеров в начале апреля, придя с работы. Лея, которая всегда встречала меня, не вышла в прихожую. Войдя в дом, я застал ее сидящей на диване и никак не реагирующей на мой приход.

– Что будем сегодня ужинать? – спросил я, поздоровавшись.

– Сейчас что-нибудь приготовлю – ответила она.

Прошел час. Лея сидела все в той же позе, смотря отрешенным взглядом в точку на потолке.

– Пришел твой муж, надо бы его покормить – сказала Ирен, подойдя к моей жене.

– Я сама знаю, что мне делать! – неожиданно огрызнулась Лея. – У вас только одна жрачка на уме!

Я и моя мать оцепенели от таких слов.

– Вы отняли у меня ребенка, никак не угомонитесь уже! – продолжала грубить Лея.

– Я-то думала, что ты мне друг!– она повернулась ко мне – А ты предал меня. Я не хочу больше тебя видеть!

– Послушай, Лея – вмешалась моя мать. – Почему ты так говоришь? Я приняла тебя в своем доме как родную, относилась к тебе как к дочери. Разве не ты приходила ко мне за советами? Разве не я стремилась сделать тебя лучше?

– Лучше?! Я и так не из леса вышла! Культура, культура!… Можно подумать, что вы из королевской семьи, что я недостойна Вашего сына. Одежды мне всякой накупили… Нужна она мне. Порежу все эти вещи на кусочки!

– Порежешь? – вскипела Ирен. – А что ты будешь носить? Пришла к нам голодранкой, ни одной вещи не принесла с собой из своего пустого дома. Да и что оттуда нести, если твой отец все пропил! Пьянчужка Джордж все ваши вещи променял на выпивку!

Не знаю, откуда Ирен узнала об этом, но она попала в самую точку.

– Да, мой отец пил раньше, но сейчас он не пьет. И я люблю своего отца, какой бы он ни был! – заливаясь слезами, прокричала Лея. – Ваш отец Майкл тоже был пьяницей!

– А ну прекрати сейчас же! – охнув, Ирен присела на край дивана. – Ты меня сейчас доведешь до сердечного приступа!

– Ничего – ухмыльнулась Лея. – Вы еще долго проживете. Не то, что Ваш муж!

Эти слова взбесили меня. Схватив жену за волосы, я поволок ее в спальню. Она не сопротивлялась и я не знаю, чем бы это кончилось, но в коридоре показалась напуганная криками Энни.

–Мама, мама!!! – с ужасом закричала она. – Не смей бить мою маму!

– Сын, перестань. Нельзя так! – в коридоре появилась Ирен. – Энни, пойдем, милая. Папа больше не будет. Мама и папа помирятся!

С этими словами она увела Энни в свою комнату. Осознав, что поступаю неправильно, я отпустил волосы Леи. Она лежала на полу и рыдала. Слезы потекли у меня из глаз. Я попытался обнять ее.

– Отойди от меня – она оттолкнула меня.

– Прости, прости меня… Я не хотел. Просто твои слова…

– Мои слова что? А что ваши слова – твои и твоей матери? Как можно было говорить мне такое?

– Подожди! – я попытался остановить Лею. – Разве вместе нам плохо? В любой семье бывают ссоры, но если люди любят друг друга, если хотят быть вместе, то всегда можно договориться. Посмотри, у нас все есть – дом, замечательная дочка, ты нашла общий язык с моей мамой. Разве все так плохо?

– Это всего лишь игры, спектакль. Вы оба живете в иллюзорном мире, который сами себе создали!

С этими словами Лея выбежала из комнаты и, громко хлопнув дверями спальни, закрылась там изнутри.

Я было бросился за ней, но мать меня остановила.

– Не стоит продолжать этот разговор, пусть она успокоится… Завтра вы хотели идти выбирать подарки Энни на ее День рождения, ей ведь исполняется 6 лет. Может это поможет разрешить конфликт.

Чтобы немного успокоиться, я ушел на улицу. Поостыв, через пару часов я вернулся домой.

На следующий день, в субботу, как мы и планировали, я и Лея пошли искать подарки для Энни. Мы молча ходили по магазинам, изредка перебрасываясь фразами при обсуждении уведенного там, но так и ничего подходящего не нашли. Дома мы тоже почти не разговаривали. Тягостная атмосфера воцарилась в нашем доме.

Воскресным вечером я не выдержал и подошел к Лее, обняв ее и прижав к себе.

– Ну что же мы делаем? – шепнул я ей на ухо. – Зачем нам это? Давай прекратим ссору.

Она ничего не ответила. Посмотрев в глаза, Лея обняла меня и поцеловала. В это время зазвонил телефон. Я взял трубку.

– Позовите, пожалуйста, Лею – попросил женский голос.

– Лея, это тебя – позвал я жену.

Лея взяла трубку, долго молча слушала, пару раз вставляя в разговор «Да», «Да, конечно». Во время этого разговора взгляд ее стал стеклянным, лицо – каменным.

Когда она положила трубку, я спросил, кто это.

– Валентина, сестра моего отца.

– Что она хотела?

– Да так… – уклончиво ответила Лея, отведя в сторону глаза.

Наступил понедельник, надо было идти на работу. Поцеловав спящую дочку, я остановился в прихожей, чтобы поцеловаться на прощание с женой, что мы делали ежедневно. Но Лея отвернула голову.

– Не надо – тихо промолвила она.

– Ну, нет так нет – с этими словами я вышел за порог.

День на работе тянулся невыносимо долго, но неотложные дела отвлекали меня от мрачных мыслей. Неожиданно их прервал телефонный звонок.

– Гектор, сын, беги скорее домой! – услышал я тревожный голос матери.

– Что, что случилось? – насторожился я.

– Лея собирает вещи. Она уходит от тебя! – сквозь слезы прокричала мать.

У меня все оборвалось внутри! Как медленно тащился автобус, пока я ехал домой!

Взбежав на крыльцо, я открыл входную дверь. В прихожей стояли Валентина, ее младшая дочь Тина и Хелен. Какие-то мужчины сновали мимо меня, вынося вещи из дома и складывая в несколько машин, припаркованных у дома. На грузовой машине стоял подаренный Мери и Джорджем на нашу свадьбу холодильник.

– Что вы делаете в моем доме? – возмутился я. – Немедленно уходите или я вызову полицию!

– Вызывай – равнодушно зевнув, заявила Валентина.

– Не надо, Гектор! – в дверях появилась моя мать. – Позор-то какой!

– Выходите, выходите! – орал я, пытаясь силой вытолкать этих троих.

– Убери от нас руки! – в ответ заорала Валентина. – А еще считает себя тилигентом!

– Да, у нас интеллигентная семья! – закричала на нее мать. – А вот ты родила от старика, да еще одну из своих дочерей притащила сюда посмотреть. Для устрашения что ли?

Из комнаты раздался крик Энни:

– Где моя Голди, где моя лошадка?