Иллюзия любви. Киноповесть

Мужчины обмениваются рукопожатием:

– Очень приятно.

– Очень приятно.

– Андрей знает, что ты здесь? – по-русски спрашивает Владимир.

– Он в Чехии, на деловой встрече, – улыбаясь, отвечает Маша.

Аджай:

– Маша, пожалуйста, говорите по-английски, я ничего не понимаю.

Они не обращают на него внимания.

– Ты прекрасно выглядишь! – оглядывая её с ног до головы, с усмешкой говорит Владимир. – Что-то я не припомню, чтобы ты для Андрея так наряжалась. Тебе всегда было некогда ходить с ним на банкеты: то дела, то голова болит.

– Ты это о чём? Я что-то тебя не понимаю! – говорит Маша, – я здесь по поручению руководства.

– Ну конечно! – с иронией соглашается Владимир. – Это ты для него – кивок в сторону Аджая – так вырядилась?

Мария не успевает ничего ответить. Аджай по интонации Владимира, по тому, как напряглась девушка, чувствует, что что-то не так и вступает в разговор:

– Владимир, пожалуйста, не волнуйтесь так, это неприлично! Мария, давайте отойдём!

– Я тебе отойду! – с угрозой произносит Владимир. – Я тебе так отойду, что мало не покажется! Машка, собирайся, поехали домой!

– Что ты себе позволяешь? – тихо, яростным шёпотом говорит Мария. – На каком основании ты со мной так разговариваешь?

– Да на том основании, что я старший брат твоего благоверного, твой деверь, поняла? Домой, быстро! – он хватает её за руку.

Но тут на его запястье опускается смуглая рука Аджая:

– Сэр, дама пришла со мной и уйдёт отсюда тоже со мной!

– А ты вообще вали отсюда, коротышка, – меряет его взглядом Владимир и, размахнувшись, бьёт по лицу. Аджай, не ожидавший нападения, отлетает в сторону, падает; Маша, прижимая ладони к лицу, с криком бросается к нему. Подоспевшие охранники вежливо выводят Владимира; Аджай, опираясь на Машину руку, с трудом встаёт, коллеги предлагают ему помощь, но он отказывается и вместе с Марией выходит из ресторана.

Они садятся в машину; кожа на скуле режиссёра содрана, из носа течёт кровь. Маша плачет и причитает, не замечая в горячке, что говорит по-русски:

– Это я во всём виновата! Забыла про осторожность, забыла про него, обо всём забыла!

– Маша, – с трудом произносит Аджай – у него сильно болит голова, – пожалуйста, говори по-английски, я не понимаю. Кто это был?

– Это? Это мой… брат. Двоюродный, нет, троюродный.

– А почему он так с тобой обращался?

– Ну, считал, что я должна идти домой, мне здесь не место.

– Но почему так грубо?

– Ну… характер у него такой – не сахар.

Они подъезжают к гостинице Аджая. Маша говорит:

– Ты еле идёшь, давай, я провожу тебя.

Они проходят мимо швейцара, поднимаются на лифте, Аджай открывает дверь своего номера и входит. Мария нерешительно останавливается на пороге.

– Ну, что же ты застыла? – спрашивает Аджай, – заходи! Что плохого сможет тебе сделать тяжело раненный человек?

Мария входит. Кумар снимает смокинг, бабочку, расстёгивает рубашку, засучивает рукава и идёт в ванную. Маша осматривает номер и видит на тумбочке фотографию молодой индианки с двумя детьми – мальчиком и девочкой. Она берёт фотографию и внимательно рассматривает, пытаясь понять, кто же на ней изображён.

– Это моя мама, я и моя сестра Амрита, – говорит Аджай, незаметно подошедший сзади. Он вытирает полотенцем мокрые руки.

– У тебя есть сестра?! – удивляется Маша.

– Была. Умерла, когда нам было по 9 лет.

– Но в официальной биографии говорится, что ты единственный ребёнок в семье!

– Это закрытая информация. Мы были близнецами. Мама говорит, что я поэтому такой… – он замолкает, Маша поворачивается к нему лицом и спрашивает:

– Какой?

– Непутёвый, – он накидывает полотенце Маше на шею и подтягивает её к себе. – Близнецы – они как одно целое, как две половинки одного яблока.

– Да, – улыбается Маша, – «Зита и Гита», «Рам и Шиам».

– Мама говорит, что я до сих пор ищу свою половинку – и не нахожу…

– Ты её очень любил?

– Я её чувствовал каждую минуту, знал, о чём она думает, чего хочет, какое у неё настроение. У меня как будто половину души и сердца оторвали, – глаза его полны грусти, а руки ещё ближе подтягивают Машу.

– Присядь, Аджай, – покраснев, говорит она, – у тебя всё ещё течёт кровь. Надо обработать ранку.

Аджай с удивлением смотрит, как она достаёт из своей сумочки вату и перекись водорода:

– Ты ещё и медсестра?

– Нет, – улыбается Маша, – это так, на всякий случай.

Она усаживает Аджая на кровать, устраивается рядом и обрабатывает ссадину. Аджай ойкает, Маша дует, и оба смеются. Он берёт её руку, вынимает вату, прикладывает её ладонь к своей щеке и долгим взглядом смотрит на Марию.

– Маша, – тихо говорит он, – кажется, я нашёл свою половинку…

– Ш-ш-ш, – прикладывает она к его губам палец, запускает руку в его непокорные волосы, закрывает глаза, и их губы сливаются в поцелуе.

Раннее утро. Аджай и Маша спят в одной постели, обнявшись. Простыня лишь слегка прикрывает тела. Их ноги переплетены, светлая Машина рука лежит на тёмной груди Аджая: золотистые Машины локоны смешались с его чёрными волосами.

Маша просыпается первой, потягивается, переворачивается на живот и смотрит на спящего Аджая. Его губы полуоткрыты, длинные пряди падают на глаза. Мария отводит волосы, проводит пальцем по бровям, носу, обводит губы. Он улыбается, не открывая глаз, ловит рукой её пальцы, целует и опять спит. Маша шепчет по-русски, прикасаясь губами к его волосам:

– Как я тебя люблю! Как же я тебя люблю! Боже мой, за что мне это?! – на её глаза наворачиваются слёзы, одна капелька падает Аджаю на щёку, Маша убирает её поцелуем. Потом откидывает простыню, встаёт и идёт в ванную. Аджай открывает глаза – он и не думал спать – в них тоже стоят слёзы. Услышав, что Мария возвращается, он поспешно опускает ресницы. Маша входит, завёрнутая в полотенце, тихо подходит к окну и смотрит на восходящее солнце.

– Отойди от окна! – вдруг слышит она голос Аджая и от неожиданности вздрагивает. – Не смей там стоять: тебя могут увидеть!

– Кто же меня увидит в такую рань и на таком этаже! – смеётся она.

Аджай подходит и обнимает её со словами:

– Слышала такую поговорку: ранняя пташка ловит букашку? Вот я тебя и поймал…– и полотенце падает на пол.

Время остановилось. Они целуются, обнимаются, едят, принимают душ, просто разговаривают.

Лёжа в постели, Аджай – на спине, Маша нависает над ним, играя его волосами, и спрашивает:

– Когда ты уезжаешь?

– Завтра, моя бесценная леди, – вздыхает Аджай.

– Уже завтра?! – пугается она.

– Да, – грустно говорит Аджай, проводя пальцами по её лицу.

– А во сколько? – с тревогой в огромных глазах спрашивает Мария.

– В 10 часов.

– А сейчас уже три пополудни – осталось меньше суток! – её глаза наполняются слезами.

– Не надо, не надо плакать! – тихо говорит Аджай. – Давай лучше используем оставшееся время на полную катушку – проведём его вместе!

– Но мне надо хотя бы ненадолго домой: у меня там кошка голодная.

– Тогда едем вместе, очень хочется посмотреть, как ты живёшь! – предлагает Аджай.

Они подъезжают к дому, поднимаются на 7 этаж. Маша быстро входит в квартиру, торопливо убирает фотографии мужа и детей, идёт на кухню и кормит кота.

Аджай кричит из зала:

– У тебя неплохая подборка индийских фильмов! Все фильмы Амита-джи – это класс!

– Я же говорила тебе, – тоже кричит Маша, – что с детства люблю индийское кино!

Звонит телефон. Мария берёт трубку:

– Алло! Алло! Говорите, вас не слышно! – на том конце провода ни звука, затем раздаются короткие гудки.

– Кто звонил? – интересуется Аджай.

– Не знаю, повесили трубку.

Внезапно раздаётся звонок в дверь. Маша открывает и видит на пороге Владимира.

– Андрей приехал? – спрашивает он.

– Зачем ты пришёл? – спрашивает Маша.

Владимир отстраняет её и входит в квартиру:

– Это чья машина внизу? Кого ты притащила с собой? И где ты шлялась всю ночь, отвечай! – кричит он.

– Кто там, Маша? – выглядывает из зала Аджай.

– Так этот хрен у тебя? Ты, дешёвка, это с ним ты была всю ночь? С ним? Отвечай! – он хватает Машу за руку. – Говорил же Андрюхе: не женись на девке из провинции, ей только деньги нужны!

Аджай выходит из комнаты:

– Маша, что ему нужно?

Маша, пытаясь вырваться, говорит:

– Аджай, Бога ради, уйди! Я сама разберусь, это мой брат!

– Нет, Маша, – усмехаясь, говорит Кумар и отрывает пальцы Владимира от её запястья. – Он тебя оскорбил в моём присутствии, поэтому я разберусь сам, – и он отодвигает её за спину.

– Что вам угодно? – скрестив на груди руки, спрашивает он у Владимира. – Это не ваш дом, вас не приглашали войти, а она не ваша жена.

Владимир, зарычав, замахивается, но Аджай уже предупреждён – нырок в сторону и мощный хук справа. Владимир отшатывается, и следующий удар слева валит его с ног. Он пытается удержаться, хватается за вешалку, но падает вместе с одеждой. Аджай, схватив его за ворот, рывком поднимает на ноги и говорит:

– Забудь сюда дорогу, – и выталкивает его из квартиры.

Владимир, вытирая кровь, сочащуюся из разбитой губы, угрожает Маше:

– Подожди, дождёмся Андрея, тогда и поговорим!

Аджай с грохотом захлопывает дверь и подходит к Маше, которая стоит, прислонившись к стене, и бессильно плачет.

– Не надо плакать, – взяв её лицо в ладони, ласково говорит он. – Мне совсем не нравится, когда ты плачешь. Я люблю видеть тебя весёлой и смеющейся.

– Ох, Аджай! – слёзы текут по её лицу. – У тебя все руки разбиты!

– Пусть разбиты, – он осушает её слёзы поцелуями.

– Тебе же больно!

– Но тебе же больней? – спрашивает Аджай. – Когда болит душа, боль тела – ничто. Уж я-то это хорошо знаю…

Аэропорт. Идёт посадка в самолёт. Коллеги Кумара уже сели, он тоже готовится подняться по трапу. Вдруг Вики трогает его за рукав и указывает назад. Аджай оглядывается и видит одинокую маленькую фигурку с развевающимися светлыми волосами. Он разворачивается и идёт к ней. Маша бежит ему навстречу, они сближаются и останавливаются друг против друга. Маша, глядя прямо в глаза Кумару, задыхающимся от волнения голосом говорит:

– Аджай, я не хотела, чтобы ты улетел, не узнав обо мне…

– А что мне узнавать? – перебивает он её. – Всё, что мне надо, я и так знаю: ты прелестная женщина, умная, красивая, мы провели вместе чудесные дни – я запомню их навсегда, – он говорит нарочито холодным тоном, но Маша не замечает этого.

– Аджай, я очень виновата перед тобой, я не сказала всей правды: я замужем, у меня двое детей – просто они сейчас у мамы, а муж – в Чехии, – торопливо говорит Маша.

– Я всё знаю, – останавливает её Аджай.

– Как… всё? – не понимает Мария.

– Всё-всё!

– И ты знал… с самого начала? – тихо, с ужасом спрашивает Маша.

– Да, – спокойно отвечает он.

–Так ты… играл со мной?! – звенящим шёпотом говорит девушка, – ты играл моими чувствами, моим доверием, использовал меня «на всю катушку»?! – она судорожно вцепилась в его пиджак. – Все твои слова о найденной половинке, о том, что ты готов превратить мою жизнь в розовый сад – это лишь игра?!

– Выходит, что так, – спокойно соглашается Аджай.

– Какой же ты негодяй! – Маша даёт ему пощёчину. – Лучше бы я никогда тебя не встречала! – Она разворачивается и, рыдая, бежит прочь.

Он стоит и смотрит ей вслед полными слёз глазами:

– Но ведь и ты, Маша, – тихо говорит он, – ты тоже использовала меня «на всю катушку»…

Innermission

Мультимедийный экран.

Аджай летит в самолёте. Грустит. Перед ним бутылка и рюмка. Он постепенно напивается.

Маша мчится домой на такси. Входит в спальню, достаёт из комода открытки, перечитывает, вытирая слёзы, рвёт и выбрасывает.

Аджай, шатаясь, с трудом входит в свой дом, прямиком направляется к бару, достаёт бутылку и пьёт прямо из горлышка. Падает на кровать и засыпает.

Маша в прихожей поднимает с пола упавшие вещи, вытирает пыль. Кот трётся об её ноги.

Вики тихо входит, снимает с Аджая ботинки, ослабляет галстук и укрывает простынёй.

У Маши раздаётся звонок в дверь, она открывает – в прихожую врывается Андрей, хватает её в объятья, целует, Маша, склонив голову ему на плечо, плачет.

Индия. Дом Аджая. Утро. Он с трудом, разминая заржавевшие члены, встаёт с кровати, неверной походкой бредёт в ванную. Плещет в лицо холодной водой, смотрит на себя в зеркало:

– Привет, друг. Паршиво выглядишь. В хорошую кучу дерьма ты вляпался. Что смотришь? А? Мало тебе по морде надавали, надо ещё добавить! – раскрытой ладонью он ударяет по своему отражению в зеркале, минуту молча стоит, затем, тяжело ступая, выходит из ванной.

Москва. Утро. Маша просыпается в объятиях мужа. Осторожно снимает с груди его руку, откидывает простыню, встаёт и тихонечко идёт в ванную. Спустя несколько минут возвращается в комнату уже одетая, берёт сумочку и отправляется на работу.

Приехав в редакцию, собирает все цветы и безжалостно выбрасывает в ближайший мусорный бачок. Потом возвращается и с тяжёлым вздохом усаживается за компьютер.

Индия. Аджай подъезжает к дому матери. На нём чёрные джинсы, футболка и пиджак. Чёрные очки надёжно скрывают глаза.

Мама выбегает из дома навстречу сыну. Аджай склоняется к её ногам, она обнимает его, целует и прижимает его голову к своей груди:

– Как твои дела, дорогой?

– Отлично, мама. Как вы себя чувствуете?

– Как мать может себя чувствовать, если её сын летит на край света на самолёте?! Не знаю, как я пережила этот ужас! Ну, сынок, пойдём в дом! – она разглядывает сына и говорит. – Ты выглядишь усталым и грустным, ты похудел! Конечно, чем тебя там кормили! Садись за стол, поешь хорошенько – я приготовила твои любимые лепёшки!

– Мама, мама, я не хочу! – сопротивляется Аджай.

– И слушать ничего не желаю! Негодный мальчишка! Ты что, смерти моей хочешь? – она берёт его за ухо, ведёт к столу и засовывает в рот кусок лепёшки.

– Аджай, сынок, – говорит она, глядя, как он ест, – пока тебя не было, я присмотрела хорошую девушку!

Кумар выпускает из рук очередной кусок лепёшки:

– Мама, опять вы за своё! И зачем мне девушки? У меня же есть вы!

– Аджай, опомнись, что за глупости ты говоришь? – возмущается мать.

– Почему глупости? – Аджай усаживается у её ног, кладёт голову ей на колени и заглядывает в глаза. – Где я найду девушку, которая будет меня любить, баловать так же, как вы, заботиться обо мне? Прощать все мои недостатки? Таких девушек просто нет!

– Боги, за что вы меня наказываете? Неужели я умру, не дождавшись внуков? Была бы жива твоя сестра…– она не успевает закончить фразу, Аджай вскакивает и раздражённо перебивает её:

– Мама, мама, не начинайте снова, пожалуйста!

– А почему нет? Сколько лет я молю богиню! Тебе уже сорок, а ты всё один! Кто о тебе позаботится, когда меня не будет?

– Кто, мама? Конечно, Вики! Чем он мне не пара? Давно уж пора сватов засылать! – шутит Аджай.

– Глупый! – смеётся мать и толкает его ладонью в лоб, – Вечно у тебя одни шуточки, пора бы стать серьёзнее!

– Зачем, мама? В жизни и так много печали, грусти и разочарования. Зачем делать её ещё печальней?

Мать проницательно смотрит на Аджая:

– Аджай, сынок, что-то случилось?

Он опять усаживается к ногам матери и кладёт голову на её колени:

– Нет, мама, всё хорошо.

Звонит мобильник.

– Алло! – подключается Аджай.

– Аджай-джи, вы у мамы? – спрашивает Вики.

– Да.

– Как освободитесь, подъезжайте на студию, кажется, есть новый грандиозный проект.

– Хорошо, Вики, выезжаю. – Аджай встаёт.

– Куда же ты, – спрашивает мать, – совсем со мной не побыл и опять уходишь! Тебе не стыдно?

– Мама, но я же рядом, я не улетаю на край света, в Россию, – глаза его затуманиваются, он обнимает мать, выходит, садится в машину и уезжает.

Москва. Квартира Маши. Андрей лежит на кровати, одетый, в туфлях, закинув руки за голову, и курит. Входит Мария, она напевает песню; вдруг останавливается, принюхивается и кричит:

– Андрей, ты дома? Ты опять куришь? Я же просила тебя не курить в квартире, я не выношу запаха дыма! – она разувается, проходит в спальню.

– Андрей, ты почему лежишь на кровати в одежде и ботинках? С ума сошёл? – говорит Маша, и в её голосе звучит раздражение. Она подходит к комоду и начинает снимать украшения.

– Что происходит, Маша? – медленно, глядя в потолок, спрашивает Андрей.

– Ты о чём? – беззаботно говорит Мария.

– Я сегодня встречался с Володькой, – констатирует Андрей.

– Да? Как у него? Всё хорошо? – спокойно говорит Маша

– Маша, он мне всё рассказал, – тихо произносит Андрей.

Даже по Машиной спине видно, как она напряглась:

– Что рассказал? – стараясь не выдать своё беспокойство, нарочито безразличным тоном спрашивает она.

– Да всё! – Андрей резко встаёт и разворачивает Марию к себе:

– В чём дело, Маша? Он мне говорил о каких-то шашнях с каким-то индийцем. Вы были вместе в ресторане, а потом где-то шлялись всю ночь?

– Он что, следил за мной? Как это на него похоже!

– Он мой старший брат! Он беспокоится обо мне!

– Пусть лучше он беспокоится о себе! – Он всё время пьёт!

– Не уводи разговор в сторону, – В глазах Андрея начинают пляску огоньки ярости. – Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Скажи, – в глазах Маши такое же бешеное упрямство, – ты всегда будешь верить тому, что он обо мне рассказывает? Любой сплетне, любому вымыслу?

– Маша, ты была с ним в ресторане?

– Да, меня попросили сопровождать индийскую делегацию кинопроизводителей!

– А почему именно тебя? Кто ты такая? Девка из агентства сопровождения? А?! – в бешенстве кричит Андрей.

– Да потому, что у меня есть кое-какое имя в наших кругах! Потому, что твоя жена прекрасно разбирается в индийском искусстве, религии, образовании, с ней можно поговорить на любую тему! Она не опозорит Россию, как девчонки с куриными мозгами! – тоже не сдерживаясь кричит Маша.

– А где ты была всю ночь?

– Гуляла по Москве! Меня попросили показать злачные места, чтобы было о чём рассказать родным и близким в Индии!

– Не пудри мне мозги, Машка! – Андрей хватает её за плечо. – Ты с ним спала!

Маша вырывается:

– Ты мне не доверяешь?! – с яростью смотрит ему в лицо. – Конечно, спала! И не только с ним, но и с его друзьями, братьями и коллегами! Мы были на Ваганькове, на Арбате, в баре-караоке! Продолжать список? Лучше позвони в редакцию и спроси у Сергея благодарственное письмо, которое оставила нам индийская делегация! Мы получили эксклюзивное право освещать все премьеры индийского кинопроизводства в Индии и в Европе! – запыхавшись, Маша останавливается и гневно смотрит на Андрея. Он – на неё. Они молчат. Потом Андрей говорит:

– Машка, я тебе верю, но если ты меня обманываешь – пеняй на себя!

– Ты меня так оскорбил, – прерывисто дыша, отвечает Маша, – что не знаю, смогу ли я простить тебя.

– Смоги! – примирительно говорит Андрей.

– Не хочу! Ты веришь всем, кроме меня! Неужели я могу совершить подлость и так тебя подвести? – возмущается Маша.

Внутренний голос: «Ой, Маша, детка, я и не знала, что ты умеешь так врать! Прав Аджай: в тебе умерла великая актриса!»

Индия. Аджай сидит в своём офисе, закинув ноги на стол, и нехотя перелистывает стопку бумаг.

Вики стоит пред ним.

– Это и есть твой грандиозный проект? – с небрежной ухмылкой спрашивает Аджай.

– Да, Аджай-джи, – отвечает Вики.

– Ты что, смеёшься надо мной! – возмущается режиссёр. – Это самый дремучий сценарий, который я когда-либо читал! На сороковой странице герой произносит монолог, который длится целых десять минут, а все, в том числе и его злейший враг, стоят смирно и слушают! Где ты такое видел, кроме как в индийском кино? Нет, Вики, это не пройдёт! – он швыряет сценарий на пол, закидывает руки за голову и продолжает. – Ни одной живой фразы, все персонажи не разговаривают, а изрекают, причём сплошные ходульности, которые мы слышали, по меньшей мере, в десятке подобных фильмов! В общем, пока не найдёшь что-нибудь подходящее, всем говори, что я в отпуске, понял? Буду отдыхать!

– Но, сэр, вы не можете себе этого позволить!

– Почему это? Я, Аджай Кумар, мегазвезда, неповторимый и непревзойдённый, не могу позволить себе несколько дней безделья?!

– Несколько дней, не больше! Вам необходимо выплатить налоги за новую машину, подошёл очередной срок платежей за ваш дом – у нас почти не осталось наличности.

– Ничего не желаю слушать и знать! – вставая, машет руками Аджай. – Я буду работать только над таким сценарием, который будет о жизни и в котором не будет ходульных фраз и штампов!

Звонок селектора. Аджай нажимает кнопку:

– Да?

– Аджай-джи, к вам Рахул Сингх.

– Впускай немедленно! – Аджай легко перепрыгивает через стол и идёт к выходу. Двери распахиваются, и, раскрыв объятия, навстречу Аджаю направляется высокий красивый индус.

– Аджай, дорогой! – широко улыбается он.

– Рахул!

Они обмениваются рукопожатием, обнимаются, затем Рахул отстраняется от Аджая на вытянутую руку и разглядывает его:

– А ты похорошел, дорогой! Чёрный цвет тебе очень к лицу, похудел, интересная бледность появилась! Какая-то романтическая история? А? – подначивает он Аджая.

– Какая там история! Долгий перелёт, перемена обстановки… Ты лучше скажи, как твои – жена, дети?

– Всё отлично, ждут не дождутся дядю Аджая в гости и спрашивают, почему у дяди до сих пор нет тёти! – смеётся Рахул.

– Нет, нет, друг, это не для меня… Ты же знаешь, кто я?

– Я… – говорят они хором, – плейбой!

– Нет, Рахул, чтобы жениться, я должен влюбиться, да так, чтобы небо упало на землю и рассыпалось миллионами брызг, а это невозможно…

– Вах, вах, вах! – смеётся Рахул. – Аджай, друг, пиши стихи – ты так красиво говоришь!

Аджай улыбается:

– Ладно, Рахул, пойдём прогуляемся, поговорим!

Обнявшись, они выходят.

Москва. Дом Керчевых. Андрей сидит на кухне и обедает, Мария напротив него пьёт чай.

– Маша, налей мне чаю, пожалуйста, – говорит Андрей. Маша встаёт, берёт чашку, отходит к плите и наливает ему чай.

– Маша, у меня три дня свободных, ты не сможешь отпроситься хотя бы ненадолго? Смотаемся к родителям, навестим детей, а?

– Думаю, Сергей меня отпустит, – поворачивается Мария, – поедем! А то я по детям очень соскучилась! – она ставит чашку на стол.

– А по мне, – Андрей встаёт и кладёт ей руки на плечи, – по мне не соскучилась ни капельки? Ты же меня с утра не видела!

Маша приседает и выскальзывает из его рук. Садится за стол и продолжает пить чай.

– Ты всё ещё дуешься на меня? – Андрей опускается перед женой на одно колено и берёт её руки в свои. – Ну, прости, пожалуйста, в жизни больше Володьку слушать не буду!

– Это ты сейчас так говоришь, – отвечает Маша, – а потом он опять принесёт какую-нибудь сплетню, и ты забудешь о своих обещаниях!

– Ну, Машенька, я тебя очень-очень прошу! Клянусь, что выполню любое твоё желание, только смени гнев на милость!

– Ладно, – улыбается Мария, – давай собираться! Надо купить родителям продукты, детям подарки, Сергею позвонить – куча дел!

Индия. Бар. За стойкой сидят Аджай и Рахул. Перед ними стоят стаканы и две полупустые бутылки. Они оба изрядно навеселе.

– Так что у тебя там произошло? – спрашивает Рахул. – Дошли до меня какие-то слухи о твоих безумствах в Москве!

– Никаких безумств не было, Рахул. А была одна волшебница с чудесными голубыми глазами и золотыми волосами! Она пронзила моё сердце насквозь, – он смеётся. – Ты думаешь, я пьян? Нет! В моей груди бушует такой пожар, затушить который не сможет всё вино на свете.

Рахул смотрит на друга и видит, что глаза его ясные, речь твёрдая – он действительно трезвый.

– Эй, Аджай, ты сошёл с ума! – восклицает Рахул. – Тебе мало индийских девушек?! Да за тебя любая пойдёт с радостью и все твои желания будет выполнять: ты же Аджай Кумар!

– А мне не нужна любая, понятно? – упрямо говорит Аджай. – Мне нужна только она, фея из далёкой страны. Она похитила моё сердце и вложила вместо него пылающий уголь! Помнишь, Рахул, – со слезами в голосе продолжает он, – в школе мы учили стихи Роберта Бёрнса? Это про меня: «My heart is in Russia, my heart is not here. My heart is in Russia…», – он застывает, держа в руках стакан, взгляд его неподвижен.

– Эй, эй, приятель! – щёлкает пальцами перед его носом Рахул, – очнись! Вернись с небес на грешную землю и мечтай о чём-нибудь более реальном!

– А? – возвращается из своих мечтаний Аджай. – Ты прав, я сейчас был на небесах, рядом с ангелом…

– Аджай, слушай, к нам приезжает родня жены из Пенджаба, у них есть дочка на выданье – Санжна, скромная, спокойная девушка. Сделай милость, побеседуй с ней!