Реклама артефактов!

Тогда я уселся на раскладной стульчик метрах в десяти от дерева и стал созерцать с надеждой уловить какой то особый дух или настрой.

Не было веселой балованной улыбки. Было периодически тяжелый взгляд на короткое время и довольное прикрытие век. Точнее уже через пару минут наблюдения за деревом, у меня появилось ощущение именно такого образа.

Прибор срабатывал в тот момент, когда появлялось чувство, что приоткрывались веки.

По приезду домой, я распечатал фотографии деревьев, сделанные на мобилку. Развесил на стену, чтобы попытаться еще что-нибудь найти, или в своих ощущениях, или в направлении работы с особыми растениями.

Да, красиво, да, приятно взору, но никаких ощущений от фотографий не было. Вроде бы через фотографию колдуньи могут управлять энергиями людей, наводить всякое. Да и экстрасенсы, которые настоящие, диагностируют достаточно точно. А фото заряженных какими то энергиями деревьев, не резонировало никак.

Уже через три недели, я съездил к тем особым деревьям. Но уже со снаряжением. Я взял стары пленочный фотоаппарат, акварель, пастельные мелки, и, на всякий случай, хороший цифровой.

Рисовал достаточно долго, в этюдах пытался добиться не только внешнего сходства, это то было самым несложным, а ощущения, что в нарисованном, мне более ничего не хочется добавить. Притом искал не совершенства, а подобия того состояния, когда Мирон переставал обрабатывать свои статуэтки.

Фото с пленочного аппарата, крутого цифровика, были такими же пустыми, как и те первые, сделанные мобилкой. А, вот рисунки ощущение давали. Даже прибор, если особенно прислушиваться, немного на них реагировал.

К художникам

Я решил, что необходимо найти одного или нескольких художников для создания картин с необычными свойствами. Причиной решения было даже не то, что образы чудесных деревьев имели силу, а скорее то, что мне не удалось самореализоваться как художником по комплексу разных причин.

Прежде всего успокаивает то, что если бы во мне горел огонь просыпающейся гениальности творца – никакие причины не дали бы мне отойти от изобразительного искусства. Но, кроме великих гениев, есть и просто таланты вместе с добрыми мастерами, помогающими своим искусством порадовать душу и сделать гармоничнее небольшое пространство. Нарождающиеся задатки таких творцов, придавили не только мне, но и более талантливым сокурсникам.

Вначале – домашнее рисование, сотни раз перелистывание и изучение альбомов с изображениями классических картин Третьяковки и Эрмитажа. Изостудия во дворце пионеров, художественная школа.

Вот эта школа попала на период моего созревания в том числе и как личности. Сейчас, когда я смог кое-чего достичь в понимании изобразительного искусства, после общения с признанными творцами, могу сказать, что лучше бы четыре года в худшколе не тратил на пустое и, малополезное дело.

Ситуацию можно понять. Понаоткрывали художественных школ, в которых ничего особо делать не надо и ни за что не отвечаешь. А художников и хороших педагогов немного. Взяли на работу кроме тех, кто хоть как-то умел рисовать и остальных, разных. И все обучение напоминало изучение английского языка в школе – очень долго работали над нюансами произношения, домой задание на зубреж слов, затем снова нюансы произношения и хором повторение правил. В итоге, к выпускному, никто на английском не говорил.

После художественной школы я понял, что рисование – не мое. Краски и пастельные мелки забросил в кладовку, рисунки – в ящик под кровать.

Лет через пять, у товарища, я услышал обсуждение одной их художественных работ. Поднималась тема – гармонии композиции, акценты цветов, то, насколько впечатляет при первом взгляде и после долгого созерцания. Меня как озарило, шторки с глаз ушли, живопись обрела больший смысл, кроме как иллюстрирование жизни или идей.

Понял я, чего мне не хватало в художественном образовании. Но к тому времени акценты на пути в жизни уже сформировались и изобразительное искусство заняло место всего лишь хобби.

Хотя со временем живопись с включением в картины чудесных деревьев и артефактов, стало небольшим бизнес-проектом, достаточно себя самоокупающим, подход к поиску художников – работающих с нужными мне образами, был не деловой.

Не было анализа работ у художников на бульваре, не брал с собой прибор из артефактов в выставочные салоны и на вернисажи. Просто пару раз посидел в гостях у двоих старых товарищей, пообсуждал с ними свои идеи, и вышел с номерами телефонов нужных мне живописцев.

С Борисом, архитектором, я причины и цели не раскрывал, попросил подыскать пару работящих художников для нужного мне оформления. Но с Ициком, карты раскрыл сразу. Это был старый товарищ еще со времен счастливого юношества, неплохой ювелир, специализировался на статуэтках из драгоценных металлов. В его домашней коллекции картин были весьма необычные, и радующие взор и резко встряхивающие настроение. По правде говоря, была и парочка слащавых с типовыми сюжетами – подарки от нужных людей, оправдывался он. Ицику признался, что нашел несколько необычных мест силы, фото не несет отпечатка странных энергий, а рисунки с натуры все же передают ощущение. Так что ищу пару живописцев для серии работ.

Из четырех рекомендованных мне мастеров, незапойных было только три. Или, правильнее сказать, целых три. Что любопытно, всех звали Олегами. Так что для себя пришлось определять прозвища.

Сразу объяснил пожелания к картинам. Мне хочется главное – чтобы на картинах было изображено одно из особенных для меня мест. Обязательно соблюдалось восточное правило, как в традиционной икэбане – равновесие между частями полотна, показывающими образы неба, чего то человеческого и земли. Мне не очень интересно в этих работах видеть любование красивыми красками, образы, вызывающие эмоции, трендовые символы. Нужна группа натюрмортов, глядя на которые было бы ощущение роскоши, и картины с образами, не обязательно человеческими, но чтобы глядя на нее, в том же волке или коте, видна была улыбка умудренного жизнью старика, детский восторг от радости познания и взгляд готового идти на смерть воина.

Работа пошла. С мелкими техническими неувязками, с временным отсутствием вдохновения у творцов. Но моя настойчивость и деньги, постепенно стали давать свои плоды.

Не могу сказать, что картины получились сверхпримечательными. Но, все же, хотя и рассматривая их сильных впечатлений вроде и не было, но была все же особенность, если проходишь мимо одной из картин, слегка боковым зрением коснувшись полотна, получаешь ощущение приоткрытой двери в какой то сказочный мир. Добрый и странноватый, по типу волшебного мира Алисы.

Картина вроде как зацепила, останавливаешься, начинаешь рассматривать, вроде ничего особого. Отвернулся, начинаешь обратно поворачиваться – опять легкая вспышка сказочного света из приоткрытой волшебной дверной щелочки.

Меня же, собственно, интересовали эскизы, сделанные на натуре – возле моих мест геоприборов и зарисовки особых деревьев. В них я видел силу, на них реагировали мои артефакты со статуэтками. Именно эти картинки я вкладывал в шикарные рамки и раздаривал уважаемым людям.

Так, по своему мнению, я участвовал в гармонизации окружающего мира.

Хотя были и небольшие претензии из-за картин. Эдик Сикорский, после того, как развесил у себя в кабинете три этюда, неожиданно для себя, бросил курить. Это не самое полезное занятие для него было высоким эстетским ритуалом. Он ни в коем случае не курил впопыхах, занимаясь каким-либо другим делом, и, тем более, за компанию. Только в комфортной позе, медленно и величественно выкуривались его любимые сорта сигарет или папирос. Изредка, когда сразу не схватывалось приятное ощущение, после первой сигареты, сразу же шла вторая. Но кайф от процесса достигался в полной мере.

Вот настало полнолуние, первое, после того, как были развешаны в доме картины. Утром после завтрака, Эдик закуривает сигарету, а она не идет. Пробует другой сорт. Нет, как что-то не пускает. Легкое недоумение. Ждем обеда. Та же история. Вечером под виски, не курится. Три дня попыток, легкий шок от неприятия. Эдик не курит. Сразу же возникло подозрение на магичность картин. Временно вернул мне. Два месяца вновь раскуриться не удалось. Что ж, теперь Сикорский будет со здоровьем и, возможно, с лишними килограммами.

А двое моих коллег, развесивших картины в своих спальнях, поделились со мной, что раз в месяц им снился сказочный мир с несколькими лунами. Это было красиво, завораживающе и не жутко. Как будто вспоминалось забытое из детства. Но мир был другим. После таких снов оба говорили, что бросив случайный, мимолетный взгляд в сторону проходящей мимо девушки, было ощущение, что в ней что-то не хватало. Да, не хватало красивого хвоста, как у прекрасной драконихи или динозавровши.

Через месяц вновь – в снах возвращаются в мир с несколькими лунами, потом опять – куда же подевались прекрасные хвосты у драконих, ой, нет, это всего лишь человеческие красотки. Но, что интересно, в душе от этих регулярных сказочных впечатлений никаких сильных эмоций и не было. Так, как после обычного просмотра рекламы по телевизору.

Вцелом, проект с картинами постепенно стал окупаться. Через товарища, с которым вместе учились в университете, и ныне проживающего в Австрии, разместил ряд картин в художественных салонах Вены, и они стали неплохо продаваться. Не Сотбис цены, но мои затраты вернулись.

Главное, в душе появилось ощущение некоторой самореализации. Немного расслабился, ходил довольный, улыбался.

Гости

Но не очень долго. Все веселье и стрессы начались после того, как принес одному из Олегов несколько артефактов – наконечники стрел и монеты. Попросил их отобразить в натюрмортах.

Сделано таких картин, насколько помню, четыре. Как чуял опасность, артефакты не оставлял надолго у художника. Отвез их обратно в хранилище.

Очень не зря. Через пару недель мне звонит Олег и говорит, что у него кто то в побывал в мастерской, порылся, ничего не взял. Притом это было два раза за неделю. После этого были визиты в его квартиру. Семья то на даче, сам же он чаще ночевал в мастерской. Но следы посещений были точно. Главное, в квартире была установлена скрытая камера-видеорегистратор, еще с тех времен, когда нанимали няню, продвинутыми молодыми родителями напуганными рассказами про жестокое обращение с детьми, вот и пытались все отслеживать. Записи посетителей были.

Уж не темные силы ли стали искать мои артефакты. И не зря ли их засветил в картинах. Да, темные силы, да, наверняка за ними самыми. Мда, расслабленное спокойствие, похоже, заканчивается.

Первая группа была неоднородная. Судя по манерам, характерным жестам, привычности движений – трое явно были уголовниками. Но, что непонятно, в карман ничего себе не брали. Двое с важным видом прохаживались и давали короткие распоряжения, наверняка были милиционерами, может и бывшими, но имели мощную власть над ворами.

Самое примечательное в той видеозаписи было присутствие заказчицы, той, кто направлял на поиски, давал оценку найденному, и была крайне недовольной результатами. Это была Анна, немного знакомая мне женщина. Она четко прошла к месту, где стояли артефакты, затем к шкафчику в углу, куда складывали наконечники и монеты, если они не использовались.

Предметов то там не было, это явно раздражало Анну, она стала ходить по квартире и в манере недовольной блондинки, отшвыривая мелкие предметы, рыскала хаотично и бестолково. За нею хвостиком следовали домушники и быстро расставляли все по местам. Изредка милиционеры подходили и поправляли.

Но вот, Анна, не найдя искомого, стала возле комода и бросила на него то ли деревяшки, то ли камешки. Долго их разглядывала, вздохнула и пошла к выходу. Милиционеры с домушниками, внимательно осмотрев комнату, последовали за ней.

Во второй группе знакомых лиц не увидел. Пара женщин и трое мужчин. Действовали слаженно, как специально натренированные поисковики. Манера двигаться чем-то напоминала военных, даже, скорее, тех бригадиров на киевском майдане, которые следили за порядком во время оранжевой революции.

Если это представители тоталитарной секты, то это не менее опасно, чем ведьма, в подчинении у которой и правоохранители и уголовники.

Хозяин квартиры, Олег, был не напуган, скорее удивлен. Он видел, что и первая и вторая групп обнаруживала и коробочку с украшениями жены и кошелек в тайном месте со сбережениями. Но, осмотрев содержимое, и те и другие возвращали все на место.

Пришлось Олегу срочно уезжать в творческую командировку. А я стал готовиться к неожиданностям.

Через пару дней в дверь позвонили, не открывая спрашиваю, кто и что нужно. Голос пожилой женщины предложил поговорить о Боге. Извинился, говорю, что дома не консультирую, и порекомендовал обратиться к специалистам – священникам или раввинам. Старушка молча ушла, не стала набиваться к соседям.

На следующий день, жена сказала, что возле подъезда ее поджидали пара старушек и интеллигентного вида старичок. Попросили поговорить с ними, быстро перевели беседу на проблему строительства их храма, о том как им всем хорошо в общине. И так далее и тому подобное. Супруга из вежливости их послушала и ответила, что им точно нужно будет помочь, но с начала она должна посоветоваться с ребе, так как она иудейка. Троица услышав такой неожиданный вариант ответа, мгновенно успокоилась, попытались что-то сказать, что их христианство это дальнейшее развитие иудаизма, увидев скучающий взгляд жены, быстро удалились.

За эти пару дней я успел переговорить по поводу персоны Анны. Сперва – со своим старым товарищем Борисом, в загородном доме которого пару раз ее видел. Тот посетовал, что очень не рад этому знакомству, но жена подружилась с Анной и, пока, он не может отвадить ее от своего дома. Ему то от этой женщины ни пользы ни вреда, но вот друзьям, как то стало все чаще неудачно. Только они обсудят при нем и его благоверной, через неделю – другую начинаются неприятности.

Никогда они не были ни глазливыми, ни завидующими. Но друзья как то стали все меньше делиться и планами и успехами. Да и появлялись немного пореже.

Борис был некоторое время озадачен такой ситуацией, но потом, сопоставив некоторые события, понял, что все неприятности у друзей начинались после того, как жена задушевно общалась с Анной.

Резкие движения в сторону этой особы он не рискнул предпринимать. Та была вхожа в дома высокопоставленных чиновников, притом к ее мнению слуги народа прислушивалась.

Даже благодаря этой женщине, весьма красивой и статной, его супруга стала подружкой жен чиновников, он стал вхож на их различные мероприятия, что в немалой степени помогало бизнесу. Был, конечно же, у Анны и явный недостаток, после общения с ней, после взгляда в ее прекрасные глаза, почему то был неприятный осадок, ощущалось как будто долго смотрел в могилу. Душок какой-то мертвечины.

До этого я был знаком с весьма симпатичными женщинами, у которых также во взгляде читался душок мертвячинки. Это был взгляд немного подуставших в борьбе за роскошью агрессивных и успешных стерв. Ничего магического в них не чувствовалось, вот и на Анну особого внимания ранее не обращал.

Как только появилось подозрение, что Анна имеет качества ведающей тьму, то есть ведьмы, сразу же стал связываться с братьями милиционерами-оборотнями.

Павел сказал, что про Анну знает, но та ведет образ жизни не связанный с работой с духами и прочей нечистью, скорее ближе к адептам тайных лож, ну максимум, из сатанинской организации. Так что прямого интереса к ней у них не было, да и начальство не направляло их силы в ее сторону.

Значит просто злой экстрасенс, успокоил себя я.

Прошло немного времени и ко мне на работу пришли пара человек из секты. Почему то до их представления во мне появилась именно эта уверенность. Говорили вежливо, не игрались красивыми громкими словами по типу Любовь, Знание, Бог, Истина, Благопристойность и так далее. Но в разговоре все же деликатно надавливали.

У меня, как им стало известно, есть особые предметы, которые могут принести пользу большому количеству людей. Они представители большой и серьезной организации, кроме того финансами не ограничены.

Я поблагодарил за такое особое отношение ко мне, и стал извиняться, что наверняка здесь какая то ошибка, так что мне трудновато будет им помочь.

Нет-нет, отвечают, ошибки не может быть, и поведали немного странную историю.

Их главный проповедник прогуливался со своей дочкой от самого первого брака. Девочка немного не в себе, чем-то напоминает по поведению старорусских юродивых, но когда у нее начинается какой либо душевный зуд, по сей день не было ошибок. Так вот, зашли они в артсалон поглазеть, а может и прикупить чего-нибудь. Девчонка ни к чему интереса не проявляла, пока не увидела картинку с наконечниками стрел. Она вытянула в их сторону руку и замерла. Папаша спрашивает, что, если ей нравится, то тогда купит ей это полотно.

Она же отвечает, сила в наконечниках, а не в их изображении. И они нужны не ей, а ему, потому что в них особая сила двух миров.

Хорошо, уже заинтересовавшись, ответил проповедник, тогда я куплю эти наконечники.

Нет, отвечает девчонка, их нельзя покупать, их можно только или получить в подарок, разве что за копейку, или похитить.

Посему, мы у Вас, продолжают гости. Девочка описала признаки хозяина, вот Вы и подходите.

Говорю, что для благого дела с радостью поделюсь, но я не коллекционер, мог их и выбросить, но для Вас обязательно поищу. Но скажите, почему я должен передавать именно вашему шефу, а не раввину из соседней синагоги, или же попу из храма через дорогу.

Но, ведь наш пастор делает чудеса силой своей молитвы и общается с Богом, именно он максимально достоин принять артефакты. Другие священнослужители – всего лишь служители культа, не то что наш.

Я читал литературу по единобожию, – отвечаю. – но там общение, то есть не только обращение ко Всевышнему, но и ответы от Него, была прерогатива только у пророков. Да и последняя группа получала послания уже не напрямую, а через ангела. Так ваш шеф, также пророк? Ну, коли так артефакты для него – ничто. Или вы из какой то другой религии.

Вариантов ответов на подобные вопросы у них не было, стали опять перебирать величественными словами, но, как-то хаотично, без смысла.

Мы будем очень ждать, и мы умеем быть благодарны, – сказали они тоном, который переводится как, мы не простим неудачи.

Я вышел с ними на улицу, без подобострастия показывая спокойное уважение, на прощание сказал, что обязательно созвонимся и даже помахал рукой.

Когда их автомобиль повернул за поворот, мне посигналили из внедорожника дальним светом. Там сидел Анна. Я жестом пригласил ее к себе в офис.

Она также была весьма вежлива, начала разговор немного издалека про то как прошлая встреча была скучноватой, про то как дела у общих знакомых. Она попивала растворимый кофе и неспеша прохаживалась по всему кабинету, делая вид, что рассматривает обстановку.

Как бы невзначай, остановившись чуть сзади и левее моего кресла, спросила, почему я тогда взял именно эти наконечники.

Я на секунду припомнил те моменты, когда передо мной проявились эти артефакты, вроде ничего другого рядом и не было. И, собравшись с невозмутимым видом отвечать, что не понимаю о чем вопрос, но Анна радостно улыбнулась и сказала, что можно не отвечать.

Сейчас то я уже знаю этот прием, как заглянуть в мысленный образ воспоминания находясь сверху и слева сзади, но тогда впервые с таким столкнулся. Анна прочитала главное для себя, что именно я был добытчиком тех артефактов.

После этого она уже достаточно по-хозяйски прошла и уселась в кресле, и стала открывать карты.

То, что именно ко мне необходимо направиться по поводу тех наконечников, ей подсказали перемещения сектантов. То, что она увидела у меня, подтвердило ее уверенность.

В отличии от тоталитарников, сами предметы ее особо не интересовали. Разве только в том, чтобы тем не достались. Анне нужны люди, которые могут кое куда войти и, после этого выйти.

Я говорю, как в сказке про джинна из тысячи и одной ночи, злой магрибский колдун не мог попасть в волшебный город и туда за лампой послал простака Алладина.

Анна говорит, что типа того, но не в город и не за артефактами.

Спрашиваю, почему я буду ей помогать.

Анна дала наиболее правильный ответ. И мы, ведьмы и зомбирующие сектантов, для меня есть недруги. Нужно, согласно правилам английской дипломатии, помогать наиболее слабому из врагов, тогда у него будут силы бороться с другим врагом, и ни у кого не будет ни времени и не сил, напасть на Англию, то бишь на таких, как я.

А откуда я узнаю, что вы, ведающие тьму, стали слабее сект.

Да, уж придется поверить, но можешь навести справки, пары недель тебе хватит? – уточнила она.

Времени не много, но поиграть с двумя опасностями одновременно все же тяжелее, чем с каждой по очереди.

Пастор

На следующий день я позвонил главе сектантов пораньше – ровно в восемь. Представился и сказал, что нужно переговорить лично. Тот отреагировал достаточно оперативно – три автомобиля притормозили в назначенном месте, на набережной. Пара охранников, мордоворотов, внешностью похожих на злых и наглых шахтеров, сразу приблизилась ко мне, быстро провели вокруг туловища рамкой – нет ли оружия, и кивнули в сторону авто. Проповедник вылез бодренько, и широкими шагами замедленно, вроде как величественно, пошел ко мне. Он был в плаще поверх свитера, я вздохнул – жаль на нем не было одного из тех массивных золотых крестов, которые носят на груди православные священники. Почему то мне стало очень любопытно, насколько они тяжелы или все же пустотелы, надеялся примерить в руке.

Пастер протянул руку и заулыбался идеальными зубами. Я пожал и сразу преступил к делу. Говорю, его люди ко мне приходили, но вопрос с артефактами неправильно решать через посредников, нужно напрямую обсудить.

Тот театрально чуть расставил руки и слега поклонился с идеальной улыбкой. Я, говорит, весь внимания.

Сразу же уточнил, все ли мне достоверно передали его люди. Тот подтвердил. Да, в его организации мало кто играет в свою игру.

Тогда, говорю, я не против передать им артефакт, притом и за всего лишь ритуальную копейку, но есть все же встречное пожелание.

У Пастера улыбка не менялась – натренирован.

Мне, говорю, будет чуть тяжелее жить без чудесного предмета особой силы, так что хотелось бы в ответ получить что-нибудь подобное, тоже немного мистическое и проявляющее некий заряд энергий.

Проповедник чуть расслабил лицо, посмотрел вверх, задумался буквально на секунду, и улыбаясь кивнул.

Второе, говорю, чтобы моя душа была спокойна, что я не передал достойному человеку артефакт во вред, большая просьба заскочить в любое из особых мест силы в городе, где он быстро сможет определить безвредность для себя моего подарка. Плюс, просьба, пусть его чудесная дочка подтвердит для меня свой дар. А то как-то странно получается, артефакт, который мне так сложно достался, стоит всего то копейку. Если тут мистическое знамение, то не вопросов. Так вот, хотелось бы увидеть подтверждение качеств Вашего молодого эксперта-оценщика.

Полностью с Вами согласен, все не меняя выражение лица, ответил пастор, давайте завтра встретимся в удобном месте и завершим наши вопросы.

Договорились на субботу, к одиннадцати утра.

У меня был не самый сверххитроумный план. Я решил провести его к ничего не значившим местам, расположенным поблизости от геоприборов. Но, проходя через мои особые места, обязательно пару разок гляну на проповедника и его маленького экстрасенса. Может их сущность вылезет наружу, или они засияют, а может, что-то в них поменяется.

А указывать на пустое место как на главное для того, чтобы они не смогли реально воспользоваться и еще мощнее зомбировать свою секту.

Хоть и очень не хотелось передавать пастору артефакт, но в душе все же смирился. Из чувства реальной опасности. Проповедник со многих сотен прихожан собирает десятину. Финансовый ресурс позволяет содержать влиятельных чиновников и правоохранителей. И, если уж, пастор решил что-то приобрести, через все помехи переступит без всякой жалости.

Мой знакомый генерал службы безопасности пару лет назад спотыкнулся об подобного пастора. Тогда бригада агитаторов его секты как то вечерком промыла мозги его жене, и та на строительство храма выдала все деньги из сейфа мужа, в том числе и чужие.

Муж, вернувшись домой, оправившись от восторга про участие в строительстве культового сооружения. Сделал пару звонков сведущим людям, чтобы узнать, как быстрее вернуть деньги. Но все говорят, что никакое давление на руководителя секты не получится, давай, говорят, простой силовой вариант.

Деваться некуда, пришлось ехать самому в гости, засовывать дуло пистолета в рот проповеднику и настойчиво уговаривать вернуть деньги, выданные им женой по ошибке.